Глава вторая Бойцы нелегальной войны
Глава вторая
Бойцы нелегальной войны
Давно известно, что между большими, объявленными войнами всегда велись и ведутся войны тайные, нелегальные.
Все страны, которые заботятся о своей безопасности, занимаются разведкой, в том числе и нелегальной. Последняя в силу исторических и политических причин была более присуща бывшему Советскому Союзу, чем остальным странам мирового сообщества.
Кто-то метко назвал сотрудников легальной разведки КГБ и ГРУ, действующих за границей под дипломатическим прикрытием, «солдатами, воюющими за рубежом в окопах холодной войны».
Следуя логике автора этого выражения, можно вполне обоснованно назвать наших разведчиков-нелегалов «партизанами, действующими в тылу врага»…
«Глубокое прикрытие»
Во все времена все разведки мира пользовались двумя видами прикрытия: официальным и неофициальным.
Под официальным подразумеваются посольства, торговые, культурные, просветительские миссии и иные учреждения за границей, над которыми в прямом смысле полощется на ветру государственный флаг страны, действующий на местных контрразведчиков, как красная тряпка на быка.
Официальное прикрытие обеспечивает надежную защиту разведчикам в случае провалов, расшифровки и прочих неприятностей, от которых не застрахован ни один «рыцарь плаща и кинжала», так как все они были защищены дипломатическим иммунитетом.
Перед ЦРУ, английской Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС), израильским МОССАД никогда не возникало проблем по обеспечению своих сотрудников неофициальным прикрытием.
Дело в том, что в капиталистических странах всегда существовало многообразие форм собственности, что позволяло разведчикам этих стран спокойно выступать под вывеской всевозможных частных компаний и фирм.
В перечисленных спецслужбах такую форму маскировки своих сотрудников спецслужбы именуют «глубоким прикрытием».
В нелегалы я б пошёл — пусть меня научат!
Советская разведка, имея весьма ограниченные возможности упрятать своих сотрудников в каких-то неправительственных учреждениях (ввиду малого количества таковых в СССР), да-да, в тех самых, что на языке западных спецслужбистов называются учреждениями «глубокого прикрытия», вынуждена была поставить на конвейер производство и использование разведчиков-нелегалов, превращая в иностранцев представителей разных народов, населявших СССР.
Русские и евреи, украинцы и адыгейцы, эстонцы и армяне, латыши и азербайджанцы, поволжские немцы и молдоване — всего более 30 национальностей, сами того не подозревая, делегировали в корпус разведчиков-нелегалов своих сыновей и дочерей.
Крымским татарам и чеченцам путь в нелегальную разведку был заказан потому, что члены Политбюро ЦК КПСС, все как один в разном качестве прошедшие Великую Отечественную войну, не могли простить им добровольной помощи гитлеровцам.
Ведь именно из крымских татар и чеченцев во время войны были сформированы две «дикие дивизии», зверски уничтожавшие население оккупированных немцами территорий Советского Союза.
Критерии селекции кандидатов в нелегальную разведку были очень жёсткими и скрупулёзными.
В среднем подготовка одного нелегала обходилась всесоюзной казне 3–5 миллионов полновесных, доперестроечных рублей.
Безусловно, она включала в себя овладение иностранными языками, подготовку разведчика в психологическом плане, которая, в частности, позволила бы ему в будущем выступать в роли представителя той или иной национальности, в том или ином амплуа.
Особое значение отводилось работе над легендой прикрытия нелегала, ведь он должен был убедительно сыграть роль человека, которого в природе либо вообще не существовало, или уже не существует, но чьи анкетные данные он выдавал за свои.
Легенда не должна была быть похожей на китайскую корзинку — дёрнешь за один прут — развалится всё произведение. Если в доме человека, за которого выдает себя нелегал, была кошка, то он не только должен был знать её кличку, масть, но и её повадки.
* * *
Под подозрение местной контрразведки попал советский нелегал, работавший в одной из стран НАТО. Назовём его Сулим. Он выступал в роли турецкого бизнесмена, сына известного, но уже умершего политического деятеля Турции.
Учитывая родовитое происхождение попавшего под подозрение «турка» и занимаемое им высокое положение в стране пребывания, местные контрразведчики не могли вызвать его на допрос, ибо дело могло обернуться грандиозным международным скандалом. Спецслужбисты решили провести проверку скрытно, через своих опытных агентов.
Подведённый к нелегалу агент экстра-класса установил с ним приятельские отношения и как-то в непринужденной беседе пожаловался, что несколько лет назад, посещая виллу отца Кямала, чуть было не сломал ногу, споткнувшись на одной ступеньке лестницы, ведущей в дом.
«А, ну конечно же, вы имеете в виду третью ступеньку, она у нас со щербинкой! Что делать, строительные рабочие халтурят не только у вас в Европе, но и у нас в Турции», — моментально отреагировал нелегал.
После этого местная спецслужба оставила в покое Кямала, так как всё совпало, и третья ступенька, и выбоина на ней…
В погоне за длинным долларом
Как бы парадоксально это ни звучало, но в советские времена для внешней разведки важнейшим из искусств являлось умение заработать деньги, чтобы расплатиться со своей закордонной агентурой, то есть с иностранцами, работавшими в пользу СССР.
КГБ СССР позарез нужны были такие ребята, которые изначально имели бы чёткое представление о маркетинге, менеджменте, других нюансах мира капитала, а также об уловках, к которым прибегали западные предприниматели, чтобы уйти от уплаты налогов. Почему? Да лишь потому, что нелегальная разведка находилась (!) на хозрасчете и должна была быть не только самоокупаемой, но и приносящей прибыль!
Так, Конон Молодый (прототип главного героя фильма «Мёртвый сезон»), на Западе известный под именем Гордона Лонсдейла, был преуспевающим предпринимателем, владевшим монополией на продажу музыкальных автоматов для увеселительных заведений.
Рудольф Абель был респектабельным хозяином модного нью-йоркского фотоателье, которое посещали даже сотрудники центрального аппарата ФБР, американской контрразведки, чтобы сняться на служебные удостоверения!
Список можно продолжать до бесконечности. Дело не в рассекреченных именах, а в тенденции.
Кандидатов в нелегалы советские «охотники за головами» искали, как правило, на экономических факультетах университетов, в политехнических институтах, в академиях народного хозяйства, в различных отделах министерства внешней торговли.
Однако среди советских разведчиков-нелегалов были не только бизнесмены, но и учёные, поэты, писатели, священники, офицеры армий главного противника (США и стран, входящих в блок НАТО, а также Японии). Это говорит о том, что для нелегала в качестве «крыши» годилась любая профессия, лишь бы она была застрахована от «протечки».
Мы не импотенты, импотенты — не мы!
Наряду с массой других проблем, с которыми ежедневно, если не ежечасно, приходилось сталкиваться советским нелегалам за границей, была одна весьма специфического свойства. Проблема секса. Ведь нелегал видел собственную жену в лучшем случае один раз в году. А вокруг столько обольстительных женщин, а нелегалу, как правило, 35–45 лет. Ну не заниматься же мастурбацией!
Если, находясь за границей, разведчик в своём обществе ведёт аскетический образ жизни и нарочито не замечает женщин, вокруг личности такого женоненавистника могут возникнуть слухи, что он индивидуум нетрадиционной сексуальной ориентации, попросту — гомосексуалист! Скандала, разумеется, это не вызовет, но сам факт сначала привлечёт внимание окружающих к персоне разведчика-нелегала, а затем может создать стену отчуждения между ним и его деловыми партнёрами. А вот этого допустить никак нельзя, ибо разведчик ни в коем случае не должен выделяться из круга людей, с которыми поддерживает деловые отношения.
Поэтому и Абель, и Молодый, как и сотни других разведчиков-нелегалов, находившиеся в долгосрочных зарубежных командировках, решали свои сексуальные проблемы скрытно от своих кураторов из Управления «С», но, в сущности, однотипно, по одной схеме.
Нет-нет, они не пользовались услугами call-girls — девочек по вызову. Не тот уровень, да и риск нарваться на сутенёров-рэкетиров был слишком велик.
Разведчики выбирали женщин разведённых, разочаровавшихся в супружеской жизни, ни на что не претендовавших, которые должны были довольствоваться малым, недорогими подарками, редкими приглашениями на обед-ужин в дешёвом ресторане и эпизодическими сексуальными утехами, и, исходя из этого, общались с ними от случая к случаю, по мере необходимости. Но не более двух-трёх раз кряду.
Почему именно два-три раза, а не дольше?
«Потому, — объяснил Абель на встрече со слушателями курсов подготовки разведчиков-нелегалов управления „С“, — что после третьей встречи нет никакой гарантии, что ваша партнёрша в вас не влюбится. Влюбившись и имея на вас виды как на постоянного партнёра, а то и расценивая вас в качестве потенциального супруга, она может выпустить за вами „хвост“, нанять частных детективов, чтобы удостовериться, правильный ли выбор она сделала. И тогда… Тогда ваша жизнь станет невыносимой, а последствия предсказать не возьмется никто…
Частные детективы на Западе — сплошь бывшие сотрудники полиции или спецслужб — могут накопать на вас такое, что из плоскости ваших личных взаимоотношений с шальной любовницей дело может прямиком переместиться в плоскость государственной безопасности страны вашего пребывания, другими словами, в контрразведку. Так что, рекомендую вам не более двух-трёх свиданий с понравившейся женщиной. И всё-таки самое страшное таится в другом, — продолжал Абель, — в вашей неконтролируемой влюбчивости. Если вы почувствуете, что влюбились по уши, немедленно кончайте или с нелегальной разведкой, или с любовью.
Признаться своей возлюбленной в том, что вы — разведчик Страны Советов, вам не позволит долг, да и она вас никогда не поймёт. Отшатнётся и уйдёт не попрощавшись. Это — в лучшем случае. В худшем — сразу же побежит в местное отделение полиции или контрразведки…
С другой стороны, если о вашей безумной любви станет известно Центру, то чинуши из этого директивного органа не дадут продолжать вам начатое дело в стране, куда вас послали, посчитав вас потенциальным изменником. И, в общем-то, правильно сделают. Так что в итоге получается замкнутый круг, в который вы сами себя загнали, а разомкнуть его вы сможете, только пустив себе пулю в висок…»
Как шили шапки-невидимки для нелегалов
Кандидатов в нелегалы подбирали не только на первых курсах учебных заведений, но и на другом поле: среди уже работающих в органах госбезопасности оперативников.
В этом случае основная трудность состояла в том, как объяснить окружению — домочадцам, дальним родственникам, друзьям, а зачастую и соседям исчезновение условного Иванываныча, то есть его отъезд в длительную заграничную командировку после окончания курсов разведчиков-нелегалов?
Упоминание о загранкомандировке было категорически запрещено и отметалось напрочь. Это ж — заведомая расшифровка! Поэтому для разведчиков-нелегалов существовали отработанные варианты, зашифровывавшие переход того или иного имярек с прежнего места работы в нелегальную разведку.
Например, для офицеров Советской Армии, успешно окончивших курсы и ставших полноценными разведчиками-нелегалами, вполне приемлемым считался вариант под кодовым названием ПЕРЕВОД ПО СЛУЖБЕ, то есть притворное направление имярек в какой-нибудь медвежий угол — отдалённый гарнизон Забайкальского или Туркестанского ВО.
Через некоторое время в семью такого нелегала начинали приходить письма со штемпелями соответствующих военных округов.
Так могло продолжаться с год-полтора, в течение которого этот офицер находился, конечно же, не в Туркестанском или Забайкальском ВО, а где-нибудь в Париже или в капиталистической части Азии…
Когда же руководство управления «С» такого Иванываныча, ставшего разведчиком-нелегалом, наконец разрешало ему встретиться со своей суженой, то не он приезжал на прежнее место жительства (там ведь оставались друзья, знакомые, которые обязательно будут задавать очень неудобные вопросы!), а его жена следовала по указанному ей маршруту, и, как правило, достигнув пункта назначения, оставалась там на определённый Центром срок — от недели до месяца.
Для свидания обычно подбирались курортные места европейских социалистических стран: Карловы Вары, фешенебельные гостиницы на болгарском побережье Чёрного моря и т. п.
Для гласных сотрудников КГБ, перешедших в нелегальную разведку, практиковались в основном два варианта.
Один из них проходил под кодовым названием ДТП С ТРАГИЧЕСКИМ ИСХОДОМ, другой назывался ПСИХУШКА.
* * *
В апреле 1974 года старший оперуполномоченный управления КГБ СССР по Краснодарскому краю капитан Александр К-нко был вызван в Москву.
Генерал Н. из отдела кадров управления «С» (подготовка и работа с разведчиками-нелегалами) ему без обиняков объявил:
— Александр Сергеевич, мы знаем вас не только как опытного оперативного сотрудника, но и как человека, выучившего испанский язык, чтобы читать Сервантеса в оригинале… Но дело, в общем-то, не в этом. У нас есть одна идея, которая на первый взгляд может показаться вам странной… Мы предлагаем вам перейти на нелегальную работу в Португалии под «крышей» коммерсанта одной из латиноамериканских стран… Вы же знаете, что сейчас происходит в Португалии — апрельская, «гвоздичная», революция. Фашистский режим Салазара приказал долго жить, к власти пришли социалисты, которым мы обязаны оказать помощь… Если мы этого не сделаем, за нас это сделают западные державы, наши классовые противники, а вот этого мы как коммунисты допустить не имеем права!
Не дав испытуемому прийти в себя, кадровик подытожил:
— В общем так, Александр Сергеевич… Принятие решения, разумеется, остаётся за вами, — генерал выжидательно посмотрел в зрачки ошалевшему от предложения оперу из провинции. — Однако, товарищ капитан, прошу иметь в виду, что полученное вами предложение на «бис» не исполняется, поэтому прежде чем дать ответ, хорошенько взвесьте все «за» и «против»… Идите, думайте, а завтра доложите ваше окончательное решение. Да, вот ещё! Я категорически запрещаю советоваться с кем-либо по поводу предложения!
— Простите, товарищ генерал-майор, можно вопрос? — К-нко вытер платком взмокший лоб.
— Хоть десять…
— А как будет выглядеть мой переход в нелегальную разведку? Ведь все — родственники, друзья, соседи — знают, что я — кадровый офицер из гласного состава КГБ, и вдруг мне придётся исчезнуть. Как я конкретно объясню им своё новое назначение?!
— Очень просто! И объяснять ничего и никому вам не придётся! Мы подберём похожий на вас труп, изуродованный до неузнаваемости в автомобильной катастрофе, чтобы ваша жена, родители и друзья не сомневались в вашей смерти… Ну и… Похороним с почестями! Вслед за этим вам с годик придётся провести на конспиративной квартире, там вы будете осваивать специфические дисциплины и методы нелегальной разведки, шлифовать с преподавателями свои знания испанского языка. А затем, с Богом в душе и с Марксом-Лениным в голове — в путь-дорогу! Вот так-то, дорогой Александр Сергеевич!
Выслушав генерала, К-нко как-то сразу сник и вспомнил о своей матери с больным сердцем. Она, конечно, не переживет смерти своего единственного сына…
— Вас что-то смущает в предложенном варианте, товарищ капитан?
— Скажите, товарищ генерал-майор, а вот мой мнимый труп, похороны с почестями, это что, единственный вариант, чтобы зашифровать перед окружением моё исчезновение?
— Вы о руководстве управления «С» не слишком высокого мнения, капитан! — кадровик раскатисто рассмеялся. — Если вам не по душе ДТП С ТРАГИЧЕСКИМ ИСХОДОМ, могу предложить вариант под кодовым названием ПСИХУШКА, хотя хрен редьки не слаще…
Вариант «психушка»
Есть в Москве на пересечении улиц Фестивальной и Смольной комплекс добротных зданий из жёлтого огнеупорного кирпича, крыши которых едва видны из-за четырёхметровой ограды с колючей проволокой наверху. Верхняя часть зданий состоит из двух этажей, по основные помещения — пять этажей — скрыты под землей.
Если вы ознакомитесь с современной картой столицы, изготовленной минуя цензорские инстанции, то обнаружите, что это место обозначено как сквер, ибо на указанном месте — зелёное пятно размером 2–3 гектара.
Не обольщайтесь, на самом деле это — не зелёное, а до некоторых пор — белое пятно в географии и истории Москвы, потому что там в конце пятидесятых годов была сооружена и оборудована особо засекреченная база по подготовке советских разведчиков-нелегалов.
В то время там не было ни улицы Фестивальной, ни Смольной, там существовала глухая московская окраина Химки-Ховрино, куда можно было добраться только на спецтранспорте Министерства здравоохранения РСФСР, потому что над дверью проходной висела обшарпанная, как и положено для заведений такого профиля, вывеска:
СПЕЦИАЛИЗИРОВАННАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА № 47.
Напротив комплекса нелегалов, метрах в двухстах, сиротливо возвышалась заброшенная церквушка, служившая складом какой-то продукции неустановленного назначения, так что въезжавшие в церквушку-склад грузовики не могли привлечь внимания редких прохожих. Церквушка служила потайным входом-выходом из учебного центра, готовившего разведчиков-нелегалов.
Заброшенный Божий храм со школой нелегалов был соединён подземным ходом, построенным и оборудованным рабочими московского метрополитена.
Машины, въезжая на территорию школы через подземный ход, доставляли всё необходимое для её жизнедеятельности, а также руководителей школы, преподавателей и новобранцев.
После того как Московская Патриархия сумела отстоять своё право на возвращение себе той самой церквушки, Комитет госбезопасности продолжал пользоваться подземным ходом — слушатели школы попадали через него на волю или возвращались в родные пенаты под видом прихожан.
Для доставки объёмных грузов был прорыт другой подземный ход, от учебного центра до магазина на улице Онежской. Далековато, правда, но чего не сделаешь ради конспирации…
Свидания пациентов всесоюзной психушки № 47 с близкими родственниками происходили следующим образом: посетителей, то есть жену и иже с ней, вводили в отдельную комнату, где стояли только кресла и телевизор.
И вот тут начинался настоящий спектакль! Заранее заснятого на киноплёнку курсанта показывали родственникам по телевизору в окружении плюшевых игрушек, которыми он забавлялся, корча всевозможные, но отнюдь не свойственные нормальному человеку рожи…
Через 5–7 минут такого садомазохистского сеанса присутствовавшим становилось ясно, что их родственник свихнулся окончательно, а на его поправку потребуются месяцы, а то и годы…
Удручённые судьбой бедолаги, но вместе с тем уверенные, что он находится в надёжных руках медиков экстра-класса, близкие кандидата в нелегалы с камнем на сердце покидали псевдоклинику… А впоследствии рассказывали своим друзьям и знакомым о постигшем их несчастье. То есть делали то, что должны были сделать по замыслу режиссёров-сценаристов из Комитета госбезопасности, — распространяли нужную легенду…
Вместо эпилога
Самой большой опасностью, подстерегавшей разведчика-нелегала по возвращении в родные пенаты из мира «истинных ценностей», было… разочарование!
Дома или на ведомственной даче, разбирая ворох пожелтевших газет и журналов, экс-разведчик проклинал руководство Страны Советов, которое не понимало западных политиков и их подходы к разрешению мировых проблем. Возмущался и громогласно выкрикивал одни и те же вопросы:
«Насколько эти генсеки и их помощники, министры иностранных дел и иже с ними отвечают требованиям безопасности Советского Союза?! Всё, что они делают, — это предательство интересов великой державы! Я хочу найти ответ, ради чего я подвергал себя смертельному риску, ради чего я на много лет отказался от нормальной жизни, потерял семью, угробил здоровье и время, которых не вернешь, чтобы столкнуться с осмысленным разрушением моей страны, великой державы?!»
И тогда понятно становится, почему разведчики-нелегалы погибают не от удара кинжалом и хоронят их не на орудийных лафетах, укутав в пресловутый плащ.
Как правило, ветераны нелегальной разведки (чаще это касается тех, кто потерпел провал и разоблачение, но затем волей судеб сумел вернуться в Союз) умирают, не дожив и до 60-ти, тихо и анонимно от инфаркта или кровоизлияния в мозг в районных больницах по месту жительства. Да и хоронят их зачастую под чужими именами…
В этой связи невозможно не привести слова, сказанные всё тем же Кононом Молодым по возвращении на Родину:
«Для нашего начальства самый лучший разведчик — это мёртвый разведчик. Меньше хлопот по его проверке, которая после возвращения из заграничной командировки будет продолжаться пока он не сыграет в ящик. Поэтому, чем быстрее это произойдёт, тем спокойнее себя чувствует его начальство…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.