СБОРНИКИ
СБОРНИКИ
Античная лирика / Пер. с древнегреч. и лат.; Сост. С. Апт. — М., 1968. [Греческие поэты римской и византийской эпох. Неизвестные поэты разных эпох. Поэты Рима I в. до н. э. -
1 в. н. э. Римские поэты II–VI вв. Поэты латинской антологии. Неизвестные поэты разных веков].
Античный роман. — М., 1969. [Содержание: Ахилл Татий. Лонг. Петроний. Апулей].
Греческая эпиграмма / Пер. с греч. под ред. Ф. Петровского. — М., 1960.
Идеи эстетического воспитания. Антология: В 2 т. — Т. 1. Античность, средние века / Сост. С. С. Аверинцев. — М., 1973. [Содержание: Гораций "Наука поэзии". Квинтилиан "О подготовке оратора". Дион Хрисостом "Переписка Фронтона и М. Аврелия". Либаний "К тем, кто не хочет выступать с речами". Евмений "О восстановлении школы ораторского искусства в Августодуне". Эпиктет "К тем, кто выступает с публичными чтениями". Плутарх "Как юношам слушать поэтов". Элий Аристид "О том, что комедии не следует ставить на сцене"].
Историки Рима / Пер. под ред. С. Апта, М. Грабарь-Пассек и др. — М., 1969. [Содержание: Саллюстий. Тит Ливий. Тацит. Светоний. Аммиан Марцеллин].
История эстетики. — М., 1962. - (Памятники мировой эстетической мысли Т. 1.). [Содержание: Сенека, Марк Аврелий, Лукреций. Скептики: Пиррон, Секст Эмпирик, Дионисий Галикарнасский, Деметрий Псевдофалерский, Гермоген, Цицерон, Гораций, Витрувий, Плутарх, Лукиан, Филострат, Плотин].
Ораторы Греции /Сост. М. Л. Гаспаров. — М., 1985. [Содержание: Дион Хрисостом, Элий Аристид, Либаний, Фемистий].
Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусства II–V вв. — М., 1964. [Содержание: Греческое ораторское искусство:
Дион Хрисостом, Элий Аристид, Юлиан, Либаний, Фемистий, Гимерий. Римское ораторское искусство: Апулей, Евмений. Греческое эпистолярное искусство: Алкифрон, Филострат, Элиан, Юлиан, Либаний. Римское эпистолярное искусство: Фронтон, Симмах].
Памятники поздней античной научно-художественной литературы II–V вв. -
М., 1964. [Содержание: Греческие историки, географы, мифографы, философы и энциклопедисты: Плутарх, Арриан, Аппиан, Павсаний, Дионисий Периэгет, Марк Аврелий, Дион Кассий, Геродиан, Диоген Лаэртский, Филострат, Афиней, Аполлодор, Антонин Либерал, Артемидор. Римские историки и энциклопедисты: Светоний, Флор, Авл Геллий. Писатели истории императоров: Элий Лампридий, Аммиан Марцеллин, Евтропий, Секст Руф, Макробий].
Памятники поздней античной поэзии и прозы
II–V вв. / Под ред. М. Е. Грабарь-Пассек. — М., 1964. [Содержание: Греческая поэзия: Нонн, Бабрий. Греческая эпиграмма: Дионисий Родосский, Диоген Лаэртский, Юлиан, Оракул Аполлона, Павел Силенциарий. Греческая повествовательная проза: Лукиан, Филострат, Гелиодор, Ахилл Татий, Клавдий Элиан. Римская повествовательная проза: Апулей, Диктис Критский].
Поздняя греческая проза /Пер. с греч. под ред.
М. Е. Грабарь-Пассек. — М., 1960.
[Содержание: Иосиф Флавий, Дион Хрисостом, Плутарх, Аппиан, Арриан, Ямвлих, Павсаний, Лукиан, Марк Аврелий, Ахилл Таций, Афиней, Дион Кассий, Элиан, Диоген Лаэртский, Гелиодор, Юлиан].
"Судьба города, который постепенно разросся в империю, так необычайна, что останавливает на себе внимание философа. Но упадок Рима был естественным и неизбежным последствием чрезмерного величия. Среди благоденствия зрел принцип упадка; причины разрушения размножались вместе с расширявшимся объемом завоеваний… громадное здание развалилось от своей собственной тяжести…
Победоносные легионы, усвоившие во время далеких походов пороки чужеземцев и наемников, сначала подавили свободу Республики, а затем стали унижать величие императорского звания. Заботы о личной безопасности и об общественном спокойствии заставляли императоров прибегать к унизительным уловкам и, подрывая дисциплину, делать армию столько же страшной для ее государя, сколько она была страшна для врагов; прочность военной организации была поколеблена, а затем и окончательно уничтожена… и римский мир был поглощен потоком варваров".
Эдуард Гиббон
"Тиберий управлял государством с великой беспечностью, тягостной жестокостью, преступной алчностью и непристойной похотью… Он умер в Кампании на 23 году правления в возрасте 78 [лет] к великой и всеобщей радости".
"Наследовал ему Гай Цезарь, по прозвищу Калигула,…запятнавший себя такими преступлениями и осквернивший себя таким кровопролитием, что бесчинства Тиберия казались невинными. Он предпринял войну против германцев и, вступив в Свевию, не совершил никаких решительных действий. Так как [он] неистовствовал против всех с великой алчностью, похотью и жестокостью, то он был убит на Палатине в возрасте 29 лет на третьем году, десятом месяце и восьмом дне правления".
"После него был Клавдий, дядя Калигулы, сын Друза… Он правил посредственно, многое совершая миролюбиво и умеренно, а кое-что жестоко и неумело. Он пошел войной на Британию, до которой никто из римлян после Цезаря не доходил… После смерти он был провозглашен богом и причислен к богам" ( Евтропий ).
"[Нерон] унизил и разрушил Римское государство… на нем иссяк весь род Августа".
"Ему наследовал Сервий Гальба, сенатор из древнейшего рода, который на 73-м году жизни был выбран императором испанскими и галльскими [легионами] и в скором времени охотно признан всем войском. Его правление было кратким и оказалось бы по сути хорошим, если бы не обнаружилась в нем склонность к жестокости. Однако он был убит из-за козней Отона…, зарезанный на Римском форуме".
"Отон., убив Гальбу, захватил власть. В частной жизни он отличался распущенностью, являлся близким другом Нерона… Когда Отон убил Гальбу, в то же самое время германскими войсками императором был выбран Вителлий, и против Отона была начата война; когда… в легком сражении [Отон] был побежден, он добровольно себя убил. Когда солдаты просили его не терять так быстро надежду…, Отон ответил, что он не такой великий человек, чтобы из-за него началась гражданская война".
"После власть захватил Вителлий из семьи более уважаемой, чем знатной… Своим управлением навлек на себя великий позор и прославился главным образом редкостной жестокостью, а также необычайной прожорливостью и ненасытностью… Желая быть похожим на Нерона, [он] почтил останки Нерона, которые были захоронены очень скромно. Был убит полководцами Веспасиана за то, что прежде он убил в Городе брата императора Веспасиана…" (Евтропий).
"…Нерон, дядя Калигулы по матери…, который унизил и разрушил Римское государство; он был необычайно изнежен и расточителен, так что по примеру Калигулы омывался горячими и холодными благовониями, ловил рыбу золотыми сетями, которые вытаскивал пурпурными веревками. Он перебил неисчислимое количество сенаторов и всем добрым [людям] был врагом. И, наконец, он опозорил себя таким бесчестием, что и плясал, и пел на сцене. Он расправился со многими близкими родственниками, убив брата, жену, мать. Он поджег город Рим, чтобы увидеть зрелище, подобное виду пожара некогда захваченной Трои. В военных делах действуя нерешительно, чуть было не потерял Британию. Парфяне отняли Армению и провели римские легионы под ярмом. Вследствие этого, проклятый в римском мире, он был сразу всеми оставлен и объявлен врагом [по постановлению] сената; когда же его разыскивали для наказания. он бежал с Палатина и в загородном поместье своего вольноотпущенника… убил себя. Он построил в Риме термы. Он умер в возрасте 32 лет на 14-м году правления, и на нем иссяк весь род Августа"
(Евтропий).
"[Вителлию] наследовал Веспасиан, выбранный императором в Палестине, — принцепс хоть и темного происхождения, но достойный сравнения с лучшими;…знаменитый тем, что посланный с Клавдием в Германию, а потом в Британию, 32 раза сталкивался с врагом. 20 городов, остров Вектис, ближайший к Британии, присоединил к Римскому государству. В Риме во время своего правления вел себя весьма умеренно. Однако он был жаден до денег. Обид и вражды [Веспасиан] не помнил, упреки судейских чиновников и философов в свой адрес переносил легко, однако воинскую дисциплину поддерживал с усердием. Вместе с сыном Титом он отпраздновал триумф над Иерусалимом. Когда же он стал благодаря этому мил и приятен сенату, народу и вообще всем, он умер. в собственном поместье" (Евтропий ).
"Тит, которого самого звали Веспасиан, муж настолько прославленный всякого рода добродетелями, что он назван был любовью и отрадой рода человеческого, красноречивейший, доблестнейший на войне и умереннейший. Судебные дела вел он на латинском языке, поэмы и трагедии сочинял на греческом. При штурме Иерусалима, воюя под руководством своего отца, он сразил двенадцать защитников двенадцатью стрелами. В Риме во время своего правления он был настолько обходителен, что вообще никого не наказывал, изобличенных в заговорах против него прощал и оставлял в той же близости к себе, что и ранее… Он построил амфитеатр в Риме, и при его освящении было убито пять тысяч диких зверей. За все это необыкновенно любимый, Тит умер от болезни, что и его отец… И такова была скорбь народа, когда он умер, что все горевали, будто осиротевшие. Сенат, уведомленный о его кончине ближе к вечеру, собрался ночью в курии и осыпал его такими восхвалениями и словами благодарности… Он был причислен к богам" (Евтропий).
"Истощив казну издержками на постройки, на зрелища, на повышенное жалованье воинам. без раздумья он бросился обогащаться любыми средствами. Имущества живых и мертвых захватывал он повсюду с помощью каких угодно обвинений и обвинителей" (Светоний).
"Домициан был устрашающего вида: высокомерие на челе, гнев во взоре, женоподобная слабость в теле, в лице бесстыдство… Никто не осмеливался подойти к нему, заговорить с ним, так как он всегда искал уединения в укромных местах и никогда не выходил из своего одиночества" (Плиний Младший).
"К его убийству народ остался безучастным, но войско вознегодовало: воины пытались тотчас провозгласить его божественным и готовы были мстить за него, но у них не нашлось вожаков" (Светоний).
Она "готова была хвастаться любым своим распутством". После развода с Домицией по причине ее пороков Домициан "разлуки с нею не вытерпел и, спустя недолгое время, якобы по требованию народа, снова взял ее к себе"
(Светоний).
"Он первым повелел себя именовать господином и богом. Он разрешил ставить в свою честь только золотые и серебряные статуи на Капитолии. Он убил своих двоюродных братьев. Он предпринял четыре военных похода: первый — против сарматов, второй — против хаттов, два — против даков… В Риме же он возвел много строений, среди которых — Капитолий и Проходной Форум, портик Богов, храм Исиды и Сераписа и Стадион. Но когда злодеяниями своими стал он всем ненавистен, его убили на Палатине… Труп его был похоронен без всякой торжественности" (Евтропий).
"Ульпий Кринит Траян… [был] родом из Италики в Испании, из фамилии скорее древней, чем знатной. Государством он управлял так, что всех принцепсов превзошел заслугами, а также необычайной учтивостью и храбростью. Границы Римской империи… он расширил по всем направлениям. Он восстановил города за Рейном в Германии. Дакию, победив Децибала, он покорил, создав провинцию за Дунаем…»
"Однако военную славу его превзошла учтивость и умеренность. В Риме и в провинциях он держал себя со всеми, как с равными… Почти как бог, он ничего, кроме почтения, во всем мире не заслужил и при жизни, и после смерти".
"Единственный из всех [принцепсов], он был похоронен в Городе. Кости его, собранные в золотую урну, были помещены на Форуме, который он построил, под колонну, которая была высотой 144 шага. И такая память осталась о нем, что вплоть до нашего времени в сенате приветствуют принцепсов не иначе как „[Будь] счастливее Августа и лучше Траяна" (Евтропий).
"Достигнув власти, Адриан немедленно стал следовать древнему образу действия и направил свои усилия к тому, чтобы установить мир по всему кругу земель. Ведь не только отпали те народы, которые покорил Траян, но и производили нападения мавры, шли войной сарматы, нельзя было удержать под римской властью британцев, был охвачен мятежами Египет, наконец — проявляли непокорный дух Ливия и Палестина".
"Всех лучших людей из сената он привлек в общество собеседников императорского величества. От цирковых игр, кроме назначенных в его честь в день его рождения, он отказался. И на сходках, и в сенате он часто говорил, что будет вести государственные дела, не забывая о том, что это — дела народа, а не его собственные".
"В то же время он прекрасно владел оружием и был очень
сведущ в военном деле; он упражнялся даже
с гладиаторским оружием. Он бывал строгим и веселым,
приветливым и грозным, необузданным и осмотрительным,
скупым и щедрым, простодушным и притворщиком,
жестоким и милостивым; всегда во всех проявлениях
он был переменчивым" (Элий Спартиан).
"Умирая, он, говорят, написал такие стихи:
Душа моя, скиталица, И тела гостья, спутница, В какой теперь уходишь ты, Унылый, мрачный, голый край, Забыв веселость прежнюю".
"Предзнаменования его смерти были следующие: когда он в последний раз праздновал день своего рождения и молился за Антонина, его претекста сама соскользнула с его головы и открыла ее. Перстень, на котором было вырезано его изображение, сам собой упал с пальца. Перед днем его рождения кто-то вошел в сенат с воплями: это взволновало Адриана так, как будто тот говорил о его смерти, хотя слов никто разобрать не мог. Когда Адриан хотел сказать в сенате: „После смерти моего сына", — он сказал: „После моей смерти". Кроме того, он видел во сне, будто он получил от отца снотворное питье. Он видел также во сне, будто его задушил лев" (Элий Спартиан).
"Когда он плыл по Нилу, он потерял своего Антиноя, которого оплакал как женщина. Об Антиное идет разная молва: одни утверждают, что он обрек себя ради Адриана, другие выдвигают в качестве объяснения то, о чем говорит его красота и чрезмерная страсть Адриана. Греки, по воле Адриана, обожествили Антиноя и утверждали, что через него даются предсказания, — Адриан хвалился, что сам сочинял их" (Элий Спартиан).
"Свою Тибуртинскую виллу он отстроил удивительным образом: отдельным ее частям он дал наиболее славные названия провинций и местностей, например, Ликей, Академия, Пританей, Канон, Расписная галерея, Темнейская долина. И чтобы ничего не пропустить, он сделал там даже подземное царство" (Элий Спартиан).
"Антонин Пий выделялся своей наружностью, славился своими добрыми нравами, отличался благородным милосердием, имел спокойное выражение лица, обладал необыкновенными дарованиями, блестящим красноречием, превосходно знал литературу, был трезв, прилежно занимался возделыванием полей, был мягким, щедрым, не посягал на чужое, — при всем этом у него было большое чувство меры и отсутствие всякого тщеславия".
"Он управлял подчиненными ему народами с большой заботливостью, опекая всех и все, словно это была его собственность. Во время его правления все провинции процветали. Ябедники исчезли. Конфискация имущества происходила реже, чем когда бы то ни было".
"Высокий рост придавал ему представительность. А так как он был старым, стан его согнулся, и он, чтобы ходить прямо, привязывал себе на грудь липовые дощечки" (Юлий Капитолий).
"Будучи еще мальчиком, он усиленно занимался философией. Когда ему пошел двенадцатый год, он стал одеваться как философ, и соблюдать правила воздержания: занимался в греческом плаще, спал на земле, и мать с трудом могла уговорить его ложиться на кровать, покрытую шкурами".
"В бытность свою салием он получил знамение ожидавшей его императорской власти: когда все они по обычаю бросали на подушку венки, то последние падали на разные места, а его венок попал на голову Марса, словно его надела какая-то невидимая рука".
"К народу он обращался так, как это было принято в свободном государстве. Он проявлял исключительный такт во всех случаях, когда нужно было либо удержать людей от зла, либо побуждать к добру, богато наградить одних, оправдать — выказав снисходительность — других. Он делал дурных людей хорошими, а хороших превосходными, спокойно перенося даже насмешки некоторых. Он оберегал государственные доходы и положил предел клевете ябедников, наложив пятно бесчестия на ложных доносчиков. Он презирал доносы, от которых могла бы обогащаться императорская казна".
"Сам Марк отличался таким спокойствием духа, что выражение его лица никогда не менялось ни от горя, ни от радости: он был последователем стоической философии, которую он перенял от превосходных преподавателей и сам усваивал из различных источников" (Юлий Капитолин).
"Вер отличался красивым телосложением, ласковым выражением лица, отпускал бороду почти так же, как это делают варвары, был высок, а наморщенный лоб придавал ему почтенный вид. Говорят, что он так заботился о своих золотистых волосах, что посыпал голову золотыми блестками, чтобы волосы у него еще больше отливали золотом. Речь у него была затрудненная. Он страстно любил игру в кости".
"Рассказывают, что [Луций Вер] ночи напролет
играл в кости,…шатался ночью по кабакам
и лупанарам, закрыв голову обыкновенным
капюшоном, какой носят в дороге, и пировал
с разными проходимцами; затевал драки, скрывая
от людей, кто он такой, и часто возвращался домой
избитый, с синяками на лице и узнанный
в кабаках, несмотря на свои старания остаться
неизвестным…Он очень часто устраивал во время
своих пиров гладиаторские бои, затягивая такие пиры
на всю ночь и засыпая на пиршественном ложе,
так что его поднимали вместе с подстилками
и переносили в спальню".
"Марк, зная о нем все, делал вид, что ничего не знает, стыдясь упрекать брата" (Юлий Капитолин).
"Время человеческой жизни — миг; ее сущность — вечное течение; ощущение смутно, строение всего тела бренно; душа неустойчива, судьба загадочна; слава недостоверна. Все относящееся к телу подобно потоку, относящееся к душе — сновидению и дыму. Жизнь — борьба и странствие на чужбине. Но что может вывести на путь? Ничто, кроме философии. Философствовать же — значит оберегать внутреннего гения от поношения и изъяна, добиваться, чтобы он стоял выше наслаждения и страданий… " (Марк Аврелий. "Размышления").
"Много знатных лиц погибло во время Германской, или Маркоманской, войны, вернее — войны с множеством племен… Поэтому друзья часто советовали ему [Марку Аврелию] удалиться от военных действий и вернуться в Рим. Но он презрел их советы и продолжал оставаться; ушел он не раньше, чем закончил все войны"
(Юлий Капитолин).
"Еще мальчиком Коммод был прожорлив и бесстыден. Юношей он поносил всех, кто окружал его, и все поносили его. Тех, кто над ним смеялся, он приказывал бросать диким зверям".
"В то время как он вел такой образ жизни, в его правление римскими легатами были побеждены мавры, побеждены даки, усмирены Паннония и Британия, причем в Германии и Дакии провинциалы отказывались подчиняться его власти; все это было приведено в порядок его полководцами. Сам Коммод ленился писать заключения и был так небрежен, что на многих прошениях писал одно и то же заключение. В очень многих случаях он писал в письмах только "будь здоров". Все делалось другими, которые, как говорят, обращали в свою пользу даже деньги, взимавшиеся в виде штрафа" (Элий Лампридий).
"…[Заговорщики] испугались, как бы Коммод, извергнув весь яд, не протрезвился и им всем не пришлось погибнуть, и убеждают некоего юношу по имени Нарцисс…войти к Коммоду и задушить его… Ворвавшись, он, схватив за горло ослабевшего от яда и опьянения Коммода, убивает его. Таков был конец жизни Коммода, который процарствовал тринадцать лет после смерти отца, превосходил благородством происхождения государей, своих предшественников, красотой и стройностью тела больше всех выделялся среди людей своего времени,…никому не уступал в меткости и ловкости рук. Если бы только он не запятнал этих прекрасных качеств позорными занятиями…!" (Геродиан).
"[После убийства Коммода] сейчас же передали власть префекту города — Публию Гельвию Пертинаксу. [Пертинакс] был целиком погружен в науку и придерживался древних нравов, он же был не в меру бережлив… Солдаты, которым всего казалось мало, после того как все в мире было уже исчерпано и истрачено, позорно убили его на 80-й день власти, подбитые на это Дидием".
"Род его [Дидия Юлиана] был очень знатен, и сам он отличался глубокими знаниями городского права… И он недолго обладал желанной властью. Ибо Септимий Север. как только стало известно о происшедшем в Риме, сейчас же провозглашен был императором и разбил в сражении Юлиана близ Мульвиева моста. Посланные вслед за убегающим зарубили его в Риме близ Палатина".
"[Север] принудил к смерти Песценния Нигера
у Кизика и Клавдия Альбина у Лугдуна, нанеся им поражение.
Первый, захватив Египет, начал там войну в надежде
на власть; другой был зачинщиком убийства Пертинакса. он,
находясь еще в Галлии, захватил власть" (Аврелий Виктор).
"После того, как был убит Дидий Юлиан, императорскую власть получил Север, который был родом из Африки. Место его рождения — город Лептис; отец его назывался Гетой, предки были римскими всадниками".
Септимий Север — "родом ливиец,
проявлявший силу и энергию
в управлении, привыкший к суровой
и грубой жизни, очень легко
переносивший трудности, быстрый
в своих замыслах и скорый в исполнении
задуманного".
"Все в нем вызывало удивление, больше всего присутствие ума, стойкость, твердая уверенность, смелость в дерзновениях".
"Всех видных сенаторов и людей, выдающихся в провинциях происхождением или богатством, он беспощадно убивал, гневаясь… на врагов, а на самом деле из-за своей ненасытной алчности" (Геродиан).
"Вот император, действительно оправдывающий свои
имена — действительно упорный
(лат. Пертинакс), действительно жестокий
(лат. Север)".
"Довольно много времени он отдавал занятиям философией и отличался необыкновенным рвением к наукам" (Элий Спартиан).
"Он был достаточно обучен латинскому языку, хорошо владел греческой речью, но лучше всего усвоил пуническое красноречие" (Аврелий Виктор).
"Когда он [Септимий Север], овдовев, решил жениться во второй раз, он стал разузнавать гороскопы невест… Когда он узнал, что в Сирии есть одна девушка, гороскоп которой гласит, что она выйдет замуж за царя, он приложил все старания к тому, чтобы жениться на ней…»
(Элий Спартиан).
Сын Септимия Севера и Юлии Домны, "Гета был красивым юношей с крутым нравом, но не бессовестный; он был скуп, занимался выяснением значения слов, был лакомкой, любил поесть и имел пристрастие к вину с приправами" (Геродиан).
"Он получил прозвище [Каракалла] от названия спускающегося до пят одеяния, которое он раздавал народу… В детстве Каракалла отличался мягкостью нрава и приветливостью. Но выйдя из детского возраста, он стал замкнутым, угрюмым и высокомерным".
После смерти Септимия Севера "его сыновья, взрослые молодые люди, поспешили в Рим, ссорясь друг с другом уже в пути… Вместе они не оставались и за одним столом не ели — слишком сильно было подозрение, что один брат успеет тайком отравить ядом еду другого брата. Юлия Домна была бессильна помирить их… Каракалла не выдержал: подстрекаемый жаждой единовластия, он решил действовать мечом и убийством…Смертельно раненный Гета, облив кровью грудь матери, расстался с жизнью. Каракалла причислил его к богам… " (Геродиан).
"Всех германцев он расположил к себе и вступил с ними в дружбу. Часто, скинув римский плащ, он менял его на германскую одежду. Он накладывал себе светлые волосы и причесывал их по-германски. Варвары радовались, глядя на все это, и любили его чрезвычайно."
"В походах он чаще всего шел пешком, редко садился в повозку или на коня; свое оружие он носил сам…»
"Вечно подозревая во всех заговорщиков, он непрестанно вопрошал оракулы, посылал повсюду за магами, звездочетами, гадателями." (Геродиан).
"[После убийства Каракаллы] для прекращения
волнения среди воинов Макрин немедленно
выплатил им жалованье свыше обычного, как это
и естественно для человека, желающего загладить
преступное убийство императора".
"После прочтения письма [о смерти Каракаллы]
долго продолжалось молчание, так как решительно
никто не поверил в смерть Каракаллы".
"Макрин, взяв на себя ведение войны против
парфян, отправился в поход, стремясь смыть
величием победы позор своего происхождения
и бесславие своей прежней жизни.
Но после столкновения с парфянами он был
покинут легионами, которые перешли на сторону
Гелиогабала, и был убит".
"Римляне жили в большой безопасности,
и в подобии свободы тот единственный год,
когда императором был Макрин"
(Элий Лампридий).
"Он [Гелиогабал] был юн возрастом, в делах несведущ и необразован" (Геродиан).
"Он добивался того, чтобы в Риме почитался только один бог Гелиогабал".
"[Став императором]Гелиогабал,…[сразу] предался неистовству и, справлял родной ему культ бога солнца, с упоением плясал, одеваясь в самые пышные наряды… Ко всякой римской и греческой одежде он испытывал презрение".
"Гелиогабал приносил и человеческие жертвы, выбирая для этой цели по всей Италии знатных и красивых мальчиков".
"Хотя и казалось, что император посвящает все свое время пляскам и священнодействиям, он все же казнил большое число знатных и богатых людей, на которых ему донесли, что они не одобряют его и смеются над его поведением".
"Часто он запирал своих пьяных друзей и ночью внезапно впускал к ним прирученных львов, леопардов, медведей, так что, пробудившись на рассвете или, что было еще страшнее, ночью, они находили в той же комнате львов, медведей, леопардов; многие от этого испускали дух".
"Но воины, и главным образом преторианцы — потому ли, что они знали, какую беду готовит Александру Гелиогабал… сговорились между собой и составили заговор с целью освободить государство. Прежде всего были умерщвлены различными способами соучастники его разврата, одних убили, отрубив им необходимые для жизни органы, другим пронзили нижнюю часть тела, чтобы их смерть соответствовала образу их жизни… После этого бросились на Гелиогабала и убили его в отхожем месте, куда он бежал"
(Элий Лампридий).
Александр Север, двоюродный брат императора Гелиогабала, "ввел очень большое число разумных законов,…занимался геометрией, изумительно рисовал, замечательно пел. Он играл на лире, на флейте, на органе, на трубе, но став императором, перестал заниматься этим. Борцом он был первоклассным. Он отличался в военном деле, так что много воевал, и притом со славою".
"Александр относился с презрением к смерти".
"Император Александр сказал: "Я понимаю, отцы сенаторы, что я получил то, чего желал, и я принимаю это с удовлетворением, выражая вам и чувствуя великую благодарность. Я приложу все усилия к тому, чтобы и то имя, которое я принес с собой, вступая во власть, стало таким, чтобы и другие пожелали носить его и чтобы вы в ваших угодных богам постановлениях предлагали его хорошим императорам".
"Он совершал по утрам священнодействие в своем помещении для ларов, где у него стояли изображения и обожествленных государей, только самых лучших, избранных, и некоторых особенно праведных людей, среди которых был и Аполлоний Тианский, а также, как рассказывает историк его времени, — Христос, Авраам, Орфей и другие подобные им, а равно и изображения предков" (Элий Лампридий).
"Мать имела над ним [Александром Севером] чрезмерную власть, а он был покорен всем ее приказам" (Геродиан).
"Максимин был родом из фракийского селения. В раннем детстве он был пастухом. Он выделялся своим огромным ростом,…славился храбростью, отличался мужественной красотой, неукротимым нравом, был суров, высокомерен, презрителен в обращении, но часто…проявлял справедливость".
"Максимин хотел, чтобы везде царила военная дисциплина; сообразуясь с ней, он желал исправлять также и гражданские порядки, а это не к лицу императору, который хочет, чтобы его любили. Он был убежден в том, что власть нельзя удержать иначе как жестокостью. Вместе с тем он опасался, как бы вследствие его низкого, варварского происхождения его не стала презирать знать".
"Смерть их [Максимина с сыном] вызвала огромную радость у провинциалов и тяжкую скорбь у варваров".
"Добрые нравы, однако, не принесли [Гордиану I] никакой пользы. При таком почтенном образе жизни, постоянно читавший Платона, Аристотеля, Цицерона, Вергилия и других древних писателей, он закончил свою жизнь не так, как заслужил".
"Против обоих Гордианов выступил в Африке некий Капелиан… Гордиан послал против Капелиана своего сына Гордиана II; произошла битва, в которой младший Гордиан был убит. Когда старый Гордиан узнал об этом, он, не имея в Африке никакой защиты, страшась Максимина,…удрученный горем и упавший духом, окончил жизнь, удавившись в петле".
Гордиан погиб в бою с Капелианом, сторонником Максимина, "ибо не был сведущ в военном искусстве, так как его отвлекали от военного дела жизненные блага, которыми обычно наслаждается знать"
(Юлий Капитолин).
"Когда это стало известно в Риме, сенат, опасаясь природной, а теперь уже и неизбежной жестокости Максимина, избрал после смерти обоих Гордианов императором Максима, бывшего префекта Рима, который отличился, занимая много высоких должностей, человека родом не знатного, но прославившегося своими доблестными деяниями, и Клодия Бальбина, известного своим изнеженным нравом".
[Бальбин] "столь славен своим высоким происхождением, что является человеком, необходимым государству ввиду мягкости своего характера и безупречности своей жизни, которая с детских его лет вся прошла в занятиях науками и литературой".
"Воины были недовольны тем, что потеряли императора, которого выбрали сами, а имеют теперь таких императоров, которых избрал сенат. Нет возможности держать в узде воинов, если души их полны…ненависти. Все более и более стали они озлобляться против новых императоров и изо дня в день думать о том, кого бы им самим объявить императором".
Гордиан III, сын дочери Гордиана II, либо его сын, ставший императором в 12 лет…, "был жизнерадостным, красивым, обходительным человеком, всем он нравился, в жизни был приятен, отличался образованностью — словом, он обладал всеми данными, чтобы быть императором — кроме возраста" (Юлий Капитолин).
"Гордиан III однажды поднялся на трибуну и стал жаловаться военачальникам и легионерам в надежде добиться отнятия власти у Филиппа. Но он ничего не достиг этой своей жалобой, обвиняя Филиппа… Наконец, Гордиан III, видя, что его ставят ниже Филиппа, стал просить, чтобы…власть была разделена между ними на началах равенства, но не добился и этого. Потом он просил, чтобы его считали не августом, а только цезарем, но не получил и этого. Он даже просил, чтобы его назначили префектом у Филиппа, но и в этом ему было отказано. Последняя просьба Гордиана III заключалась в том, чтобы Филипп взял его к себе в военачальники и сохранил ему жизнь…Однако Филипп…отдал приказ увести юного императора и, не обращая внимания на его крики, снять с него все и убить"
(Юлий Капитолин).
"После того, как был взят в плен Валериан…, в то время, когда состояние государства стало шатким, когда Оденат захватил власть на Востоке, а Галлиен, узнав о гибели отца, радовался, — войска бродяжничали, роптали."
"Пил он всегда из золотых бокалов и не признавал стеклянных, говоря, что нет ничего более пошлого. Он всегда менял вина и никогда не пил на одном пире двух бокалов одного и того же вина".
"В то время как судьба свирепствовала — в разных частях государства моровая язва опустошала римский мир, Валериан был в плену, большая часть Галлии была захвачена, пошел войной Оденат, теснил Авреол. когда Эмилиан занял Египет, часть готов… захватив Фракию, опустошили Македонию, осадили Фессалонику, и нигде не было видно ни малейшего успокоения".
"Он часто шутил в то время, как со всех сторон терял власть над кругом земель" (Требеллий Поллион).
".к Римскому государству он относился чуть ли не
с презрением. Галлиен — чего нельзя отрицать — славился
как оратор, как поэт и отличался во всех искусствах.
Ему принадлежит тот эпиталамий [свадебная песнь], который
оказался лучшим среди произведений ста поэтов.
Когда он женил сыновей своих братьев. он, держа руки
новобрачных…, сказал так:
„Дети, не медлите вы! Растворитесь в любовной усладе, Слейтесь, воркуйте нежнее голубок, сомкните объятья Ваши теснее плюща, целуйтесь раковин крепче!" Но в императоре нужны одни качества, а от оратора или поэта требуются другие" (Требеллий Поллион).
"Чем только не был велик этот великий муж [Клавдий II]? Он любил родителей — что в этом удивительного? Но он любил и братьев — это уже может считаться достойным изумления. Он любил своих близких — в наши времена это можно приравнять к чуду; он никому не завидовал, преследовал дурных" (Требеллий Поллион).
"Точно так же германцы были вытеснены из Галлии, а легионы Тетрика. были разбиты вследствие предательства самого вождя".
"После такого столь удачного начала своего правления [Аврелиан] заложил в Риме великолепный храм Богу-Солнцу, украсив его богатыми дарами, а чтобы никогда больше не произошло того, что было при Галлиене, он окружил город новыми крепчайшими стенами более широкого охвата. Он безжалостно преследовал алчность ростовщиков и ограбление провинций вопреки традиции военачальников, из числа которых был сам. По этой причине он и погиб близ Кенофрурия из-за предательства слуги." (Аврелий Виктор).
"Наконец, сенат…после гибели Аврелиана избрал императором из числа консуляров Тацита, человека мягкого характера… Тацит умер в Тиане на двухсотый день своего правления, успев только жестоко казнить виновников убийства Аврелиана… Флориан же, брат Тацита, захватил власть без какого-либо решения сената или солдат".
"Продержавшись у власти один или два месяца, Флориан был убит своими же солдатами… После него они признали императором Проба. Он обладал большими знаниями военного дела и был прямо вторым Ганнибалом по умению закалять юношество и давать различные упражнения солдатам… их руками он засадил Галлию, Паннонию и холмы Мезии виноградниками…[и] они в конце концов убили его на исходе шестого года правления".
"После этого сила военщины снова возросла, и у сената было отобрано право избирать принцепсов… Кар, чувствуя свою силу как префект претория, облекся в одежду августа и сделал детей своих, Карина и Нумериана цезарями. Когда, рассеяв врагов, он… вступил в знаменитый город парфян Ктесифонт, он был там поражен молнией и сгорел".
"А Нумериан, подумав, что со смертью отца окончилась и война, повел свое войско обратно, но погиб от козней своего тестя, префекта претория Апра" (Аврелий Виктор).
"…Аврелиан послал Зенобии такое письмо: „Аврелиан, император Римского государства, отвоевавший Восток, Зенобии и всем тем, кто воюет сообща с ней. Вы должны были бы сами сделать то, чего я требую от вас теперь в моем письме. Я повелеваю вам сдаться и обещаю сохранить неприкосновенной вашу жизнь, причем ты, Зенобия, будешь жить вместе со своими близкими там, куда я помещу тебя согласно решению блистательного сената. Драгоценные камни, золото, серебро, шелк, коней, верблюдов вы должны передать в римское государственное казначейство. Пальмирцам будут оставлены их права".
"Зенобия, царица Востока, Аврелиану Августу: „Никто, кроме тебя, до сих пор не просил в письме того, чего требуешь ты. На войне все решает доблесть. Ты предлагаешь мне сдаться, как будто не знаешь, что царица Клеопатра предпочла умереть, но не жить в безразлично каком почете. Персы не отказываются прислать мне на помощь войска, и мы уже ждем их; за нас стоят сарацины, за нас — армяне… Если соберутся все вооруженные силы, которые мы ждем со всех сторон, тебе придется отказаться от той надменности, с какой ты повелеваешь мне теперь сдаться, как будто ты в полной мере победитель".
"Триумф Аврелиана был очень пышным. Ехало три царских колесницы; из них одна — колесница Одената, отделанная и разукрашенная серебром, золотом и драгоценными камнями…; третья — которую заказала для себя Зенобия, надеясь въехать на ней
в город Рим. И в этом она не ошиблась: вместе со своей колесницей вошла
она, побежденная, в Рим в чужом триумфе…; шли уцелевшие знатнейшие
люди города Пальмиры и египтяне — в наказание
за поднятое ими восстание. Шла и Зенобия в украшениях
из драгоценных камней и в золотых цепях,
которые поддерживали люди, шедшие рядом" (Флавий Вописк).
Пальмира — процветавший в древности город на караванном пути в Сирийской пустыне (ныне арабская деревня Тадмор). Пальмира ("Город пальм") — греческое и латинское наименование города. Адриан восстановил многие ее сооружения, а Септимий Север (193–211 гг.) дал ей статус римской колонии. В правление Одената и царицы Зенобии Пальмира стала столицей самостоятельного государства, включавшего Сирию, Малую Азию и Египет. Война Зенобии с Римом завершилась в 272 г. триумфом императора Аврелиана. В VII в. город был захвачен арабами и превращен
в мусульманскую крепость;
землетрясение
и разграбление превратили
его в развалины.
"Диокл [первое имя Диоклетиана] на первой же сходке солдат, обнажив меч и повернувшись к Солнцу, поклялся, что не знал о смерти Нумериана и что не стремился к власти и тут же зарубил стоявшего поблизости Апра [убийцу Нумериана]… Остальным дано было прощение, и почти все враги были оставлены на своих должностях. Это обстоятельство было, насколько люди помнят, новым и неожиданным, ибо в смуте ни у кого не было отнято ни имущества, ни славы"
(Аврелий Виктор).
Едва придя к власти, Диоклетиан принял неожиданное для правителя решение — разделить трон с избранным им соправителем. В 286 г. управление Западной частью империи было передано Максимиану, продвинувшемуся на высокие должности в армии сыну крестьянина из окрестностей Сирмия. Местом пребывания ему был назначен Медиолан (Милан), откуда удобнее было отражать набеги германцев. Сам Диоклетиан обосновался в Никомедии вблизи границы с Персией, с которой велись постоянные войны. Через шесть лет, в 293 г., после того, как Диоклетиан принял титул августа, удостоив им и Максимиана, он добавил еще двух соправителей: одним был бывший пастух Галерий, другим — Констанций I Хлор. Оба новых правителя-цезаря присоединились к августам: Констанций (с резиденцией в Трире) — к Максимиану, а Галерий (с резиденцией в Сирмии) — к Диоклетиану.
"Аврелий Максимиан, по прозвищу Геркулий, был нрава необузданного, пылал сластолюбием, был тугодум; происходил он из сельской местности в Паннонии. Еще и теперь [в IV в. ] недалеко от Сирмия возвышается холм, на вершине которого находится дворец, где родители его работали поденщиками"
(Аврелий Виктор).
"Геркулий не скрывал природной своей жестокости, был груб и на ужасном лице его отражалась свирепость" (Евтропий).
"Констанций был человек мягкий, учтивый, жил очень скромно, подданные радовались ему, будучи избавленными как от притворного благоразумия Диоклетиана, так и от кровожадного безрассудства Максимиана" (Евтропий).
"Галерий был хоть и грубоват, но попросту справедлив и заслуживал похвалы; его родители были сельские жители, и сам он прежде пас рогатый скот…; он родился на берегу Дуная в Дакии, там же и погребен"
(Аврелий Виктор).
"Он был высок ростом и чрезвычайно тучен. Наконец, голосом, жестами и всем своим видом он всех повергал в страх и ужас. Тесть [Диоклетиан] боялся его непомерно".
"Галерий после отречения Диоклетиана и Максимиана Геркулия делал, что хотел, и считал себя единственным повелителем всего мира, ведь он презирал другого августа, Констанция Хлора,…потому что тот был мягкосердечен и слаб здоровьем" (Лактанций).
"Даза, недавно извлеченный из стад и лесов, быстро ставший щитоносцем, потом сразу телохранителем, а вскоре военным трибуном и в конце концов цезарем, получил Восток, чтобы топтать его и терзать, потому что он не был знаком ни с военным делом, ни с управлением государством, теперь уже сделавшись пастырем не скота, а воинов"
(Лактанций).
"Даза, недавно извлеченный из стад и лесов, быстро ставший щитоносцем, потом сразу телохранителем, а вскоре военным трибуном и в конце концов цезарем, получил Восток, чтобы топтать его и терзать, потому что он не был знаком ни с военным делом, ни с управлением государством, теперь уже сделавшись пастырем не скота, а воинов" (Лактанций).
В 305 г. новыми августами были объявлены Галерий и Констанций I Хлор, цезарями — Флавий Север II и Максимин Даза, племянник Галерия (Вторая тетрархия). Однако уже в 307 г. в Римской империи оказалось пять августов одновременно: на Востоке — Галерий, на Западе — Флавий Север II, узурпатор Максенций, его отец Максимиан Геркулий, вернувшийся к власти, и сын Констанция — Константин.
"В Фессалониках окончил свою жизнь Лициний, достигнув почти шестидесяти лет от роду. Своей алчностью до денег он превзошел всех, не чуждался он излишеств и во властолюбии, был очень суров и раздражителен, враждебно относился к наукам, которые он по своему безмерному невежеству называл ядом и чумой для общества, особенно — ораторское искусство. Как человек, родившийся и воспитанный в деревне, он был полезен земледельцам и вообще сельским жителям, а стоя на страже военного дела, он строжайше придерживался старинной дисциплины"
(Аврелий Виктор).
"Войско Константина берется за оружие… Обе армии начинают сражение и бьются с одинаковой силой, никто не отступает. В городе возникает волнение и начинают порицать Максенция… Внезапно весь народ, находившийся в цирке, где Максенций давал игры в честь дня своего рождения, единодушно восклицает, что невозможно победить Константина. Максенций, приведенный этим в смятение, бросается к себе во дворец и, призвав нескольких сенаторов, приказывает заглянуть в Сивиллины книги, в которых обнаруживают предсказание, якобы в этот день погибнет враг римлян. Обнадеженный этим пророчеством, Максенций покидает дворец и появляется на поле боя. Мост за его спиной разрушается… Войском Максенция овладевает страх; сам он, обратившись в бегство, спешит к мосту, который разрушен, и, сдавленный толпой бегущих, низвергается в Тибр" (Лактанций).
РАННИЕ ХРИСТИАНЕ
"Появляется около этого времени Иисус, человек мудрый, если его можно назвать человеком. Он творил чудеса, учил тех, кто с радостью приемлет истину, и увлек за собой многих иудеев и многих из эллинов. Это был Христос. И после того, как Пилат по доносу старейшин нашего народа присудил его к распятию, те, которые вначале его полюбили, не перестали его чтить, ибо он им явился на третий день снова живым, согласно предсказаниям божественных пророков, предвестивших как это, так и многое другое относительно него, достойное удивления. Еще и поныне не прекратилась секта христиан, названных так по его имени" (Фрагмент из "Иудейских древностей" еврейского историка I в. Иосифа Флавия).
Христианские катакомбы (подземные гробницы) известны в окрестностях Рима, в Неаполе, на островах Сардиния и Сицилия, в Александрии, на Мальте, в Передней и Малой Азии, на Балканах. В Риме известно более 40 катакомб.
Протяженность галерей в римских катакомбах составляет от 100 до 150 км, возможно, даже превышает 500 км. В галереях и многочисленных соединенных с ними отдельных погребальных камерах насчитывается от 600 000 до 800 000 захоронений, вырубленных в пористом вулканическом туфе.
Стены катакомб покрыты тысячами фресковых изображений на сюжеты Ветхого и Нового Заветов. Самые ранние гробницы, судя по сохранившимся на них именам, располагались на территории частных кладбищ состоятельных римских семей. Самые древние — катакомбы Домициллы и Присциллы (II в.). Римские катакомбы не служили христианам убежищем в эпохи гонений, т. к. были известны римским властям, и не были местами богослужений. Семьи посещали могилы родственников в годовщину их смерти. Стремительнее катакомбы разрастались в IV в., после того как Константин Великий положил конец гонениям на христиан.
"Христиане не отличаются от других людей ни местом проживания, ни наречием, ни одеждой. Они не живут в особых городах, не пользуются особым языком, не ведут только им одним присущий образ жизни. Их учение — не плод беспокойного ума исследователей и они не разделяют, как некоторые, взглядов каких-либо философов. Они живут в городах греков или варваров, как кому положит судьба и, усвоив обычаи той или иной страны в том, что касается одежды, пищи и всего остального, связанного с повседневным существованием, показывают пример удивительной общественной жизни, имеющей по общему признанию много невероятного. Христиане живут на своей родине, но как чужой народ. Они исполняют все обязанности граждан и, при этом, испытывают тяготы как иностранцы. Чужая земля для них родина, а родина — чужая земля. Они женятся как и все прочие и рожают детей, но не подкидывают новорожденных. Имеют общую трапезу, но не ложе. Живут во плоти, но не по плоти. Их жизненный путь проходит по земле, но они — граждане неба. Подчиняясь установленным законам, они своим образом жизни превосходят их. Одним словом, христиане в мире суть то же, что душа в теле" (Из письма неизвестного христианина к язычнику по имени Диогнет. II в.).
"Пища эта у нас называется Евхаристией [благодарением], и никому другому не позволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину учения нашего и омылся омовением в оставление грехов и в возрождение, и живет так, как передал Христос… Пища эта, над которой совершено благодарение через молитву слова Его, и от которой через уподобление получает питание наша кровь и плоть, есть — как мы научены — плоть и кровь того воплотившегося Иисуса. Ибо апостолы в написанных ими сказаниях, которые называются Евангелиями, передали, что им было так заповедано. Иисус взял хлеб и благодарил и сказал: „Это делайте в Мое воспоминание, это есть Тело Мое". Подобным образом он взял чашу и благодарил и сказал: „Это есть кровь Моя"…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.