Глава XXIV Солнце взошло

Глава XXIV

Солнце взошло

Мальчик-с-пальчик

Именно в период «пацификации», когда польские силовики перестали оглядываться на мнение международной общественности, сжигая дома террористов, арестовывая всех подозрительных и стреляя на шум, к рулю и пришел Степан Бандера. Вопреки байкам биографов, утверждающим, что именно он родил ОУН, как Авраам Исаака, парень был незаметный — как говорят в Англии, заднескамеечник. Низкорослый, щуплый, несколько смахивающий (кто сомневается, пусть посмотрит фото) на крысенка. Ни в кругу отцов-основателей, ни в списках делегатов судьбоносных конференций 1926–1930 годов его не было и быть не могло просто по молодости. В УВО он вступил только в 1927-м, 18 лет от роду, в 1928-м поступил на агрономический факультет львовской Политехники и целый год даже учился, а затем еще год, вместе с уже именитым Шухевичем, изучал уже другие науки в итальянской разведшколе. Прочие байки не менее мифологичны. Нет, возможно, конечно, что уже в 11 лет будущий Вождь, подобно грядущему Ким Ир Сену, призывал народ к восстанию, за что был избит полицейскими, как писалось когда-то в незабвенном журнале «Корея», смеясь им в лицо. Охотно верю, что в годы учения в украинско-польской гимназии он и в самом деле подкладывал кнопки на стул учителям-оккупантам и зажигал «вонючки» на торжественных мероприятиях в гимназии. Кто из нас, если честно, такого не творил? А вот насчет постоянных драк за Украинскую Идею с польскими шовинистами-старшеклассниками уже сложнее, ибо, как точно выяснили историки, в стрыйской гимназии того времени вместе с юным Бандерой учились только галичане, сколько-то евреев, пара-тройка немцев — и ни одного поляка. Что же до хрестоматийного подвига школьника Степы — создании нелегальной «Організації учнів вищих клясів українських гімназій», якобы первой из националистических организаций, возникшей в Крае, — то на эту тему и архивы, и мемуаристы упорно молчат.

В общем, наверняка можно утверждать только, что Степан, как и все галицкие мальчишки, имевшие средство на форму и прочее, переступив порог тинейджерства, записался в скауты — «Пластуны», где активисты УВО присматривали молодые кадры, что вслед за старшими товарищами, как положено, заинтересовался «умными разговорами», познакомился с ребятами уже «козырными», а чрез них и со «взрослыми» книжками типа Михновского, что, наконец, хотел учиться в Чехии, но поступил во Львове, затем бросил агрономию, а вернувшись из Италии, стал кадровым клерком УВО-ОУН, ответственным за подпольную типографию в селе Завалив.

Карьера, впрочем, задалась сразу. Время-то было непростое, бестолковое, вакансии открывались то и дело. В переписке с Коновальцем активисты жаловались, что «УВО — это не военная организация, это гной… что если и случаются удачные операции, то деньги до УВО не доходят». С этим, конечно, старались бороться, так что энергичные парни не без бога в голове ценились на вес золота. А Степан был как раз таков, да говорлив, да еще и пером владел неплохо. Вот и стал референтом по пропаганде.

Мыслил он нестандартно, по нынешним меркам, не хуже среднего политтехнолога. Еще не забыв нравы гимназии, довольно быстро организовал «школьную» агитационную кампанию, предложив старшеклассникам поиграть в войну с учителями-поляками, всячески срывая уроки и калеча оборудование. Детям такой вид протеста пришелся по душе, директора и завучи стояли на ушах, а Степан получил первое поощрение и, вдохновленный, организовал новую кампанию — «антимонопольную». Взяв за основу опыт организаций, вне всякой политики боровшихся против «алкоголя как источника культурного регресса», он бросил в массы слоган «Свiй. До свого. По своє!», без особого труда убедив селян, что самосад и самогон гораздо лучше «монопольки», поскольку дешевле. В результате чего Польша потеряла миллионы злотых, а старшие товарищи заценили Степана еще круче. Самой же яркой инициативой стала «могильная акция». В принципе, «культ могил» был для галицкой интеллигенции традиционен, сходки приурочивались к датам смерти известных людей, сопровождаясь торжественными панихидами. Однако Степан придумал «символические могилы», скорбно митинговать над которыми можно было без привязки к датам и личностям, просто для того, чтобы «напоминать, популяризировать и закреплять в душах масс идеи, за которые отдали жизнь украинские герои».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.