ПОЗДНЯЯ ДРЕВНОСТЬ. ДЕРЖАВА ГУПТОВ
ПОЗДНЯЯ ДРЕВНОСТЬ. ДЕРЖАВА ГУПТОВ
Политическая карта Северной Индии к концу III в. н. э. выглядит чрезвычайно пестро. На северо-западе региона еще существует династия Кушан, власть которых все больше слабеет и в конце концов ограничивается лишь территорией Панджаба. В Западной Индии гегемония принадлежит государству Западных Кшатрапов, династия которых, возможно, ведет свое происхождение от сакских правителей последних веков до н. э. Район междуречья Ганга и Джамны занимает ряд собственно индийских царств. Из пригималайских племен наиболее могущественным является клан личчхавов, населявших левобережье Ганга (территория совр. Непала) и, вероятно, имевших за спиной многовековую историю, так как, к примеру, буддийская традиция рассматривает их в качестве современников Будды. Наконец, длительное время доминировавшее на Декане царство Сатаваханов (династия Андхра), сменяется государством с династией Вакатаков во главе. Крайний юг занимают государства Паллавов и Пандья.
Постепенно в этой пестроте все отчетливее видно, что центром политической жизни севера вновь становится область Магадха. Территория последней к середине I тысячелетия н. э. находится под властью династии Гуптов. Более или менее достоверные сведения о государстве и самой династии относятся ко времени правления Чандрагупты I (который в надписях именует себя махараджадхираджа — «великий царь, царь царей»), от воцарения которого (ок. 319 г.) традицией начинается отсчет эры Гуптов.
Возвышение Чандрагупты во многом связано с заключением им выгодного брачного союза с принцессой пригималайского клана личчхавов. Соединение сил магадхского правителя и личчхавов, вероятно, и послужило толчком для укрепления государства и расширения власти Гуптов за пределы долины Ганга. Весьма показательно то, какое значение придавала этому браку индийская традиция. Изображение царицы Кумарадеви вместе с мужем помещалось на золотые гуптские монеты, а ее имя включалось в царские генеалогии.
Значительное расширение пределов Гуптской державы произошло при сыне Чандрагупты и Кумарадеви Самудрагупте. Общие направления его завоевательных походов известны благодаря знаменитой Аллахабадской надписи — поэтическому панегирику царю, составленному в соответствии с канонами стиля «кавья» придворным поэтом Харишеной. Согласно ее данным, при Самудрагупте были подчинены еще сохранявшие независимость области бассейна Ганга, земли в Панджабе и Раджастане. Кроме того, в надписи упоминаются и военные походы на юг — против правителя Паллавов.
Благодаря Аллахабадской надписи можно делать некоторые выводы и об облике державы. Скорее всего, под непосредственной властью царя были лишь области долины Ганга. Остальные же территории находились в большей или меньшей степени зависимости от центра и представляли, таким образом, скорее, вассальные и союзнические царства, нежели единое централизованное государство.
Золотой век Гуптской державы приходится на время правления Чандрагупты II. Об этой эпохе историки имеют более или менее определенные сведения благодаря весьма примечательному памятнику — панегирику в честь царя Чандры, записанному на железной колонне, стоящей в настоящее время в Дели вблизи от Кутб-минара. Интересно, что часть успехов Чандрагупты II также связана с выгодным династическим браком: дочь царя была выдана за правителя Вакатаков, наследника могущества Сатаваханов на Декане. Брачный союз, заключенный Чандрагуптой, поставил области Декана под контроль гуптских правителей. При нем же в Западной Индии была окончательно уничтожена династия Западных Кшатрапов. Вероятно, определенное влияние Гупты приобрели и в районе Гандхары.
Индия эпохи Гуптов
Таким образом, под властью правителей Магадхи сложилась обширная держава, простиравшаяся, в буквальном смысле слова, от моря до моря. Территории ее находились в разной степени зависимости — от областей, непосредственно подчиненных царю (Магадха), до вассальных и союзнических земель. Безусловно, именно Гуптская держава может рассматриваться как первое относительно централизованное государство в индийской истории. В этой связи, важно то, что к середине I тысячелетия до н. э. сформировалась и особая идеология царской власти. Применительно к более ранним периодам индийской истории представляется совершенно невозможным говорить об обожествлении верховного правителя. В гуптскую эпоху царь выступает как воплощение локапалов — хранителей мира, покровителей сторон света (Кубера, Индра, Яма, Варуна), и значит, отождествляется с богами.
События правления следующих за Чандрагуптой II царей известны не слишком хорошо. Однако есть основания полагать, что к началу VI в. н. э. Гуптское государство переживало сложные времена. По крайней мере, в это время север Индии стал легкой добычей для войск варваров, что вряд ли было бы возможным в период политической стабильности.
Эфталиты. На рубеже V–VI вв. н. э. Гуптская держава столкнулась с серьезной внешней угрозой, сыгравшей впоследствии роковую роль в ее судьбе. В середине V в. на земли Северо-Западной Индии вторглись полукочевые племена, именуемые в индийских источниках хуна. Речь идет о так называемых «белых гуннах», как они называются в византийских и сирийских текстах, противопоставляясь просто гуннам. (Прокопий Кесарийский пишет, что «белые гунны» — единиственные из всех гуннов белы телом и не безобразны видом, они не живут звериной жизнью, а управляются царем и имеют собственное государство.) В китайских источниках они известны как эфталиты, родственные юэчжам (тохарам). Впервые их войска вторглись на территорию Индии еще ок. 475 г., но, потерпев поражение от армии царя Скандагупты, были вынуждены отступить. Примерно в то же время эфталитами было создано собственное государство, в состав которого вошли территории Средней Азии, Афганистана и Восточного Ирана. В дальнейшем оно играло роль плацдарма, с которого осуществлялись набеги на ближние и дальние азиатские области.
В самом начале VI в. эфталитский вождь Торамана проник со своими войсками в глубь Панджаба, а затем оттуда прошел до долины Ганга — вплоть до Каушамби, Варанаси и самого центра Магадхи. Неся с собой смерть и разрушения, войска эфталитов стерли с лица земли многие древние города, часть из которых так никогда уже больше и не возродилась (такова, к примеру, судьба центра Гандхары — древней Таксилы). Особо печальную славу приобрел сын Тораманы Михиракула, который, согласно тексту Гвалиярской надписи, «владел всей Индией». Очевидно, под его властью, и правда, находилась значительная часть североиндийских территорий.
Вскоре эфталиты были оттеснены на территорию Кашмира, где примерно к VII в. ассимилировались местным населением. Однако заслуга их изгнания, по всей видимости, принадлежала уже не гуптским царям, а представителям местных династий, получивших импульс для самостоятельного развития в пору своего существования в рамках державы Гуптов.
Очевидно, что приход в Индию эфталитов во многом повлиял не только на этническую ситуацию (формирование общности раджпутов в эпоху раннего средневековья), но и на политическую историю Северо-Западной и Северной Индии. Политический строй раннесредневековых государств в этих областях ясно указывает на племенные отношения, царившие сравнительно недавно в среде их создателей.
В эпиграфике этого времени постепенно нарушается существовавшая в эпоху поздней древности иерархия чинов и титулов. Наименования чиновников превращаются в титулы наследственных владетелей, а царская титулатура девальвируется. Так, к началу раннего средневековья древний титул «раджа» уже не только не являлся указанием на царственный статус его носителя, но и вовсе не обозначал человека, обладающего хоть какой-то реальной властью. В то же время наблюдается общее усложнение терминологии подчинения и иерархии власти. Такого рода изменения знаменуют собой наступление принципиально новой для Индии эпохи. Сходные процессы можно проследить и в других регионах — азиатских и европейских — на этапе перехода от древности к раннему средневековью.
Последовавший за приходом эфталитов общий упадок Северной Индии, политический и экономический, скорее всего лишь отчасти объясняется разрушительными последствиями варварского нашествия. Учитывая тот факт, что, скажем, упадок городов наблюдался даже в областях, которых не коснулся напрямую приход «белых гуннов», можно утверждать, что этот этап явился закономерным. Следующая волна урбанизации в Северной Индии будет связана уже со временем существования мусульманских государств.
Сами же Гупты какое-то время еще обнаруживаются источниками в Магадхе и в ряде других областей, где, вероятно, правители вели свое происхождение от Гуптов имперских. Но державы как таковой уже не существовало. В дальнейшем эпицентры политической истории Индии локализуются в иных областях, оставив Магадхе роль периферии.
Гуптская эпоха — знаковая веха в истории индийской культуры. Созданные в середине I тысячелетия н. э. памятники по сей день выступают как своего рода эталоны — будь то творчество Калидасы, научные сочинения, пещерная живопись Аджанты или скульптура. В гуптскую эпоху в дополнение к сформировавшейся в предшествующий период культуре городской формируется придворная культура — особого рода драматургия, изысканный поэтический стиль (кавья), отвечающие взыскательным вкусам придворной аристократии.
Эпоха поздней древности — время оформления классического индуизма. Правда, если верить запискам китайских паломников, в середине I тысячелетия н. э. буддизм еще не утратил своих позиций в Южноазиаском регионе. Однако определяющее значение для всех сфер жизни общества начинает играть именно индуизм. Причем не только среди простонародья, что в каком-то смысле было бы не ново, но и в «высшем свете» — в придворных кругах. Именно индуизму отдавали предпочтение гуптские цари: данные эпиграфики свидетельствуют о поклонении правителей державы самым разным богам индуистского пантеона — Шиве, Вишну, Ганеше, Лакшми, Дурге и другим.
Скульптура гандхарской школы
Ряд культурных новшеств поздней древности также связан с индуизмом. Так, к гуптской эпохе относится появление индуистского храмового зодчества. Как уже говорилось выше, ведийская религия не знала традиций возведения храмов. В догуптскую эпоху храмы и монастыри сооружались лишь буддистами и джайнами. Древнейший известный нам индуистский храм относится именно к V в. н. э. Небольшой, с плоской крышей и крыльцом с колоннами, он сильно отличается от башенных конструкций классической индуистской архитектуры, имея сходство, скорее, с бесхитростными скромными по декору рядовыми святилищами более позднего времени.
Само же оформление индуизма соотнести с каким-то определенным временем непросто. Сделать это крайне затруднительно, учитывая многогранность, многослойность и разнородность этой религиозной системы. А если понимать, что почвой, на которой из поздневедийской религии вырос индуизм, явились народные верования, окажется, что это практически невыполнимая задача. Очевидно лишь, что к началу средневекового периода (вторая половина I тысячелетия н. э.) индуизм сложился в том виде, в котором он, в общем и целом, существует по сей день.
Индуизм целиком состоит из бесчисленного количества сект и направлений, что зачастую препятствует определению его как единой религиозной системы. Нет никаких оснований предполагать за его древними формами большее единство. В самом деле, у него как не было, так и нет единообразного пантеона, не существовало единого для всех верующих священного канона, не сложилось единой церковной организации. Тем не менее ряд черт оказывается общим для верований всех индуистов — и древних, и современных. Так, ядром пестрого индуистского пантеона является тримурти — верховная триада богов: Брахма, Шива и Вишну. Культ Брахмы так и не получил широкого распространения. Большая часть индуистов рассматривает в качестве верховного божества либо Шиву, либо Вишну, являясь, таким образом, либо шиваитами либо вишнуитами. Уже в древности сложилось представление об аватарах (разных нисхождениях или воплощениях богов так же, как и простые смертные, подверженных перерождениям). Возможность почитать одного бога в разных обличиях, а также обилие у верховных божеств близких родственников, которым легко уподоблялись образы местных богов, делали индуизм крайне гибким для приспособления к любым культурным условиям и позволяли беспрепятственно распространяться, адаптируя любые верования и культы. Таким образом, происходила постепенная арианизация новых территорий — процесс, начавшийся еще в эпоху древности и продолжившийся в раннем средневековье. Это, с одной стороны, все более и более усложняло кастовую систему, пополняя ее самыми разными категориями неприкасаемых. С другой — все больше местных божеств включалось в индуистский пантеон в качестве аватар верховных индуистских богов.
Не имеющий священного канона индуизм рассматривает, тем не менее, некоторые тексты как священные, как высшие авторитеты для всех верующих. К таковым, безусловно, относились и относятся по сей день веды, эпические поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна», своды индуистских легенд и мифов — пураны. Кстати говоря, непосредственно перед началом гуптской эры и была записана «Махабхарата», к этому же времени окончательно оформились пураны. Существенным представляется следующий момент: в отличие от ведийской литературы ни эпос, ни пураны не являлись текстами элитарными, ориентированными лишь на дваждырожденных. Напротив, они были предназначены для самых широких слоев кастового населения. Это, так же как гибкость самой индуистской системы, открывало широкие возможности для дальнейшего распространения разных направлений этой религии по территории Южной Азии.
Культовая практика индуизма отличалась от ритуалов ведийской эпохи и традиций раннего буддизма, намеренно отвергающего всякого рода бессмысленные церемонии. На смену ведийскому жертвоприношению пришло совершение пуджи — торжественного поклонения изображению бога, которое сопровождалось поднесением цветов, благовоний, фруктов и т. п. Сама замена жертвоприношения на церемониальное поклонение совершенно соответствовала принципу ахимсы, доминирующему в индуистской идеологии. Однако изменилось и понимание ритуала. Он превратился в яркое зрелище — упор делался на внешнюю сторону действа, тогда как основой ведийской ритуальной практики являлось прежде всего священное слово.
Наконец, для всех течений индуизма безусловным было и является до сего времени существование кастовой иерархии, определенное место в которой занимает любой адепт этой религии — и в этой жизни, и в любом ином рождении. Улучшение кастового статуса в следующей жизни — результат соблюдения законов своей касты в жизни этой. В таком мировоззрении кроется залог стабильности кастовой системы, зародившейся в эпоху древности и просуществовавшей вплоть до сего дня.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.