ВОСТОЧНОЕ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ И СОПРЕДЕЛЬНЫЕ СТРАНЫ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО Н.Э
ВОСТОЧНОЕ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ И СОПРЕДЕЛЬНЫЕ СТРАНЫ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО Н.Э
Политическая история региона определялась сравнительными особенностями его собственного и ближневосточного геополитического развития. Для всего Ближнего Востока I тысячелетие до н. э. было временем формирования великих «универсалистских» империй, в то время как Левант от Синая до Евфрата оставался, как и прежде, раздробленным на мелкие государства. Тем самым он неизбежно превращался в объект притязаний со стороны соседних великих держав (Ассирии, Халдейской Вавилонии, Персии) и их борьбы за контроль над ним. К таковым относятся ассиро-урартское соперничество VIII в. до н. э. за Сирию и вавилоно-египетская схватка за власть над всем Левантом в конце VII — первой трети VI в. до н. э.
Из пяти сил, доминировавших в Леванте с исхода II тысячелетия до н. э. — Тиро-Сидонское царство, Израиль, филистимляне, арамейские и позднехеттские царства, именно первое царство оказалось монополистом международной торговли в масштабах всего Средиземноморья, достигнув высшего расцвета при царе Ахираме (Хираме, 969–936 гг. до н. э.). Хирам эффективно контролировал заморские колонии подвластных ему финикийских городов, лежавшие даже в Испании (Гадир) и Северной Африке (Утика). В X–IX вв. до н. э. тиро-сидонские цари не вели ни одной войны на материке: все их внимание было устремлено на морские пути. Однако в IX в. до н. э. финикийцы были изгнаны греками из Эгеиды. Узурпатор Итобаал (с 879 г.) упрочил положение Тира и возобновил колонизацию, на этот раз только Западного Средиземноморья (в том числе Сардинии), где появилось много новых финикийских центров, среди них знаменитый Карфаген (823 г. до н. э.). Цари стремились к установлению деспотического правления, что вызывало противодействие в среде крупных купцов и рабовладельцев. С конца IX в. до н. э. олигархические тенденции возобладали.
Финикия богатела за счет как транзитной торговли, так и вывоза собственных ремесленных изделий (особенно пурпурной краски из Тира, стекла и стеклянных изделий из Сидона). Финикийские купцы при случае легко превращались в пиратов, силой похищали людей для продажи в рабство. «Финикиец, обманщик лукавый, злобный хитрец, от которого много людей пострадало», — как сказано о них у Гомера.
Ханаанейский царь и его воины. Плакетка из Мегиддо (фрагменты). Слоновая кость. Конец II тысячелетия до н. э.
Финикийские корабли. Рельеф из дворца Саргона II. Новоассирийский период
Дамасское царство. Среди арамейских государств Сирии на первое место вышло Дамасское царство (Арам-Дамаск), претендовавшее на гегемонию в сопредельных областях. Его экономика строилась на развитом скотоводстве, знаменитом на весь Ближний Восток производстве оружия и транзитной торговле «шерстью блистательной белизны». Цари Дамаска часто носили имя-титул «Сын Бога Бури» («Бен-Хадад»), воспроизводившее старый титул хурритских царей Ханигальбата и др.
В середине IX в. до н. э. Дамаск сыграл решающую роль в борьбе с ассирийскими нашествиями на этот регион. В 853 г. коалиция, возглавленная дамасским правителем Бенхададом II и израильским царем Ахавом, отразила в битве при Каркаре 120-тысячную армию ассирийского царя Салманасара. Правда, тот в 841 г. до н. э. разгромил силы Дамаска и осаждал город, но не смог взять его. Во второй половине IX в. до н. э. дамасский правитель Бенхадад III овладел заиорданскими владениями Израиля, проник в Южную Палестину и получил дань от Иудеи.
На некоторое время большая часть Восточного Средиземноморья попала под влияние Дамаска, однако сопротивление другого арамейского царства — Хамата на Оронте, привело к распаду дамасской коалиции. Истощенный войнами Дамаск был в 796 г. до н. э. осажден и принужден к выплате дани ассирийским царем Ададнерари III. При нем Ассирия контролировала все Восточное Средиземноморье, но уже в начале VIII в. до н. э., ослабев под ударами Урарту, ассирийцы потеряли все владения к западу от Евфрата.
Израиль. В Израиле царь Давид (ок. 1010-970 гг. до н. э.) проводил политику создания централизованной надплеменнной военно-бюрократической монархии. При нем был присоединен Иерусалим, ставший столицей нового царства, созданы государственный аппарат и иноэтничная гвардия. В серии ожесточенных войн на территории от Красного моря до Евфрата (которые велись порой с исключительной жестокостью) Давид пытался объединить под своей властью весь Левант. Однако по причине восстаний арамеев он не смог этого сделать, и в итоге его держава представляла собой собственно Израиль с зависимыми внешними владениями, охватывающими Заиорданье, Филистию и области южносирийских арамеев.
Преемником Давида стал его младший сын Соломон (ок. 970–930 гг. до н. э.). Еврейская традиция прославляет его за мудрость, изображает проницательным и справедливым судьей и объявляет автором ряда литературных произведений, вошедших в Библию. В действительности это был, по-видимому, тщеславный монарх, отказавшийся от активной внешней политики и усиливший внутреннюю эксплуатацию. Он перенес опору своей власти с воинства на граждански-храмовую бюрократию, увеличил подати и повинности израильтян и выстроил в Иерусалиме роскошный храм Яхве (с помощью своего союзника, финикийского царя Ахирама). Наконец, если Давид, родом из южного израильского племени Иуда, сумел выказать себя надплеменным царем, при Соломоне засилие в делах всего царства его соплеменников стало очевидным. Недовольные этим десять северных израильских племен вскоре по смерти Соломона отложились от Иерусалима и образовали особое царство, принявшее название «Израиль». Столицей его несколько позднее (в IX в. до н. э.) стала Самария. За царством Иерусалима, где по-прежнему правил дом Давида, закрепилось название «Иудея», по его главному племени.
Оба царства, считая это положение нетерпимым и временным раздроблением единой по своей природе древневрейской общности, то враждовали друг с другом, то создавали нечто вроде конфедерации. Подобная конфедерация существовала, к примеру, при царях Ахаве в Израиле и Иосафате в Иудее (в середине IX в. до н. э.), а также при Иеровоаме II в Израиле и Узии в Иудее (в первой половине VIII в. до н. э.). В обоих случаях союзники быстро устанавливали контроль над всей Палестиной и Заиорданьем. Разделением былого Израиля воспользовался Египет: ок. 926 г. до н. э. фараон Шешонк совершил опустошительный поход в Палестину, разорив и подчинив и Израиль, и Иудею, которые, однако, быстро восстановили независимость.
В эпоху разделенных Северного и Южного царств древнееврейское общество постепенно входит в полосу кризиса, вызванного бурным развитием частновладельческих отношений и частной эксплуатации. Этот процесс шел как за счет растущих притеснений, чинимых племенной и столичной верхушками над народной массой, так и за счет имущественной дифференциации и развития товарно-денежных отношений. Все это приводило к концентрации имущества и земли в руках немногих, к разорению и закабалению рядовых общинников. Пропасть между государственно-племенной аристократией и ее рядовыми соплеменниками быстро росла, а поля и сады общины стали продаваться посторонним лицам (не родственникам и даже не соседям). Общинные участки, перешедшие в частные руки, а также земли государственного фонда, розданные придворным, составили сектор частного землевладения, в том числе крупного.
Свободное население страны делилось на четыре сословия: светская аристократия (вельможи и князья); жреческая аристократия (жрецы и профессиональные пророки); так называемый «народ земли» — основная масса свободного населения; чужеземцы (пришельцы и поселенцы), ограниченные в правах. Еще ниже стояли рабы и кабальные должники, число которых все возрастало. Главным объектом эксплуатации оказывалась масса рядовых общинников, и это воспринималось тем более остро, что в обществе оставался жив племенной уклад и порождаемые им традиции клановой солидарности, так что социальное расслоение казалось отходом от основных норм общежития. Особое неприятие у рядовых общинников вызывала связанная с царем властная верхушка.
На верхах общества положение осложнялось межплеменными противоречиями в Израиле, израильско-иудейским противостоянием и собственно культовыми проблемами. Для древних евреев, осознававших себя пришельцами в Палестине, вопрос об обращении за божественным покровительством к тем или иным местным божествам стоял гораздо острее, чем для аборигенов, уже многие столетия связанных с определенными культами. Для царей Израиля этот вопрос имел особый аспект: сохранение центра почитания Яхве в иудейском Иерусалиме побуждало их особенно напряженно искать и других покровителей, хотя бы на случай войны с той же Иудеей. Наиболее могущественный царь Израиля Ахав (середина IX в. до н. э.) использовал в этом качестве финикийского бога Баала.
На фоне развернувшихся вследствие этого конфликтов и противостояния храмов разных божеств друг другу и царю сформировался в конце концов так называемый «жреческий монотеизм». Заключался он в том, что жрецы Яхве настаивали на необходимости обеспечить этому божеству исключительное положение в израильско-иудейском культе и исключали возможность сравнимого почитания других богов на общегосударственном уровне. С другой стороны, социальные противоречия израильско-иудейского общества отозвались мощным общественно-идеологическим процессом — «пророческим движением» VIII–VI вв. до н. э.
«Пророки», бывшие первоначально особой категорией храмовых прорицателей, по неясным причинам порвали с храмами и возглавили в итоге социальный протест. Именно они выработали концепцию Яхве как абсолютного и универсального божества, источника этики и творца истории как процесса соответствующего религиозного воспитания древних евреев — «избранного» им для этой цели народа. В конце времен ожидалось появление посланца Яхве — мессии, которому суждено было окончательно спасти Израиль от языческой скверны и социальной несправедливости и приобщить весь мир к почитанию Яхве. Этот «пророческий монотеизм», составивший впоследствии ядро иудаизма в целом, и стал первым теоцентристским догматическим мировоззрением, известным нам в мировой истории.
Восточное Средиземноморье и Ассирия. В третьей четверти VIII в. до н. э. Восточное Средиземноморье покоряют ассирийцы. В 743–740 гг. до н. э. Тиглатпаласар подчинил Северную Сирию (полная аннексия ее затянулась до 717 г., когда в ассирийскую провинцию был превращен Каркемиш) и Финикию, в 734–732 гг. до н. э. аннексировал Дамасское царство и большую часть Израиля, а также подчинил Филистию, остаток Израиля и Иудею. Попытка Израиля по смерти Тиглатпаласара отложиться от Ассирии вызвала карательный поход, осаду Самарии (725–722 гг. до н. э.) и полную аннексию Израильского царства ассирийцами с массовой депортацией израильтян. Остатки местного населения смешались с пригнанными сюда на освободившиеся места ассирийскими подданными, образовав новую общность «самаритян».
Иудея, отложившись было от Ассирии в 704 г. до н. э., была приведена к покорности карательным походом Синаххериба в 701 г. до н. э. Отчаянное сопротивление ассирийцам оказали финикийцы: за сто лет Тир пять раз пытался сбросить ассирийское ярмо. Подавление второго такого восстания Синаххерибом в 701 г. до н. э. привело к отторжению от Тира всех прочих финикийских городов, ранее подвластных ему. Тиро-Сидонское царство с заморскими владениями перестало существовать. Грабительское нашествие скифов на западную часть ассирийских владений, в том числе на Сирию и Палестину (конец 630-х годов до н. э.), уничтожило ассирийскую власть в регионе. Все его территории восстановили независимость, и выиграли от этого больше всего Тир, Иудея и Египет. Царь Иудеи Иосия (640–609 гг. до н. э.) не только вернул ей свободу, но и присоединил к ней все былые земли царства Давида и Соломона. Со своей стороны, египтяне подчинили своей власти Филистию и Сирию вплоть до Евфрата, откуда в 616 г. египетские войска двинулись в Месопотамию помогать ассирийцам против вавилонян. Тир на время становится гегемоном всей Финикии. Тирские купцы конца VII — начала VI в. до н. э. проникали на восток Малой Азии, в далекую Южную Аравию, вывозили серебро из Испании, а возможно, также олово из Британии.
При Иосии в 622 г. до н. э. Иудея претерпела настоящую революцию. Царская власть, до того по большей части боровшаяся с «пророческим» монотеизмом, теперь приняла решение возглавить его. Было объявлено, что в иерусалимском храме при ремонтных работах были «якобы случайно» найдены древние забытые законы, требующие единобожия и централизации культа. Под лозунгами «пророческого» монотеизма подверглось истреблению жречество всех культов кроме культа Яхве, а также другие категории лиц; почитание всех богов кроме Яхве было запрещено (первый пример религиозного террора и религиозных чисток, а равно и утверждения собственно догматической религии на Древнем Востоке).
После гибели Ассирии Восточное Средиземноморье стало «яблоком раздора» между Египтом и Вавилонией. В 609 г. до н. э. фараон Нехо II решил накануне решающей схватки с Вавилоном уничтожить самостоятельную силу в тылу грядущего театра боевых действий, напал на Иудею, разбил и убил Иосию в битве при Мегиддо и принудил Иудею признать его верховную власть. Дальнейшая борьба привела к гибели Иудеи в 587 г. до н. э., разрушению Иерусалима и Соломонова храма и депортации иудеев под ударами вавилонян, а также к утверждению вавилонского владычества над всем Восточным Средиземноморьем.
Со сменой вавилонского господства властью персов (539 г.) депортированные евреи получили возможность вернуться на родину, а в V в. до н. э. Ахемениды санкционировали создание иудеями-чиновниками Эзрой и Неемией в Иерусалиме и его округе гражданско-храмовой автономии, основанной на жестких началах канонического иудаизма (религии, развившейся за предыдущий век на базе монотеизма пророков). Руководителям этой автономии Ахемениды предоставили духовную власть над всеми жителями империи, желавшими считаться иудеями.
Формирование иудаизма. Новое по сути вероучение, выдвинутое «пророческим движением» в VIII–VII вв. до н. э., до поры до времени, по-видимому, не пользовалось в Израиле и Иудее широкой популярностью. Являясь догматической религией, подчиняющей этику и образ жизни сверхценной теоцентрической норме, иудаизм ориентировал приверженцев на Божественное откровение и эсхатологические ожидания. Объявляя свое божество абслютным, а себя подлинно истинным учением, «пророческий монотеизм» во всех этих отношениях принципиально противостоял общей религиозной практике Ближнего Востока, в том числе былой древнееврейской. Приверженность к нему проявляли, видимо, только наиболее радикальные элементы. Однако в условиях растущей общественной нестабильности именно такие элементы превращались в грозную силу, тем более что «пророческий монотеизм» оказывал известное влияние на «жреческий».
Приведенная картина развития монотеизма в древнееврейской среде разделяется не всеми историками: историки-традиционалисты, следуя самой ветхозаветной традиции, считают, что теоцентрический догматический иудаизм был введен среди евреев уже Моисеем при Исходе из Египта, а все дальнейшие языческие практики еврейского общества и государства представляли собой лишь периодические отступления от него. С социально-психологической точки зрения это едва ли вероятно.
Ветхозаветные «Книги пророков» приводят многочисленные примеры ярко негативной реакции древнееврейского населения на проповедь иудаизма. Реакция эта отражала продуманную и последовательную «языческую», т. е. рационально-релятивистскую идеологию, типичную для всего древнего Ближнего Востока.
Следует подчеркнуть, что евреи, подвергающиеся поношениям пророков, сами почитают Яхве, но почитают его как обычное, не-абсолютное языческое божество и в контакт с ним хотят вступать только ради собственного блага, как они определили его сами, без оглядки на Бога. Согласно Ветхому
Завету, народ отвечает Богу в ответ на угрозы: «Мы сами себе господа и не пойдем к тебе!» и осуждает Бога с позиций некоей не зависимой от его требований, самостоятельной человеческой этики. Бога укоряют в несправедливости наказаний пословицей: «Кислый виноград ели отцы, а оскомина на губах у детей!»; «сыны народа» говорят: «Неправ путь Господа». Народ считает, что почитать Бога нужно ради житейских земных благ, а не ради безусловной бескорыстной приверженности к Нему Самому.
Бог укоряет народ через пророка Захарию: «Когда вы поститесь и плачете в пятый и седьмой месяц вот уже семьдесят лет, для меня ли вы поститесь? Для меня ли? И когда вы едите и пьете, не для себя ли вы едите и пьете?» Народ же возражает: «Тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали Его постановления?» и заявляет пророку Иеремии: «Слов, что ты говорил нам от имени Яхве, мы не станем от тебя слушать, но будем по-прежнему поступать по нашему собственному слову — воскурять и возливать богине неба, как мы делали — мы и наши отцы, цари и князья! — в городах Иуды и на улицах Иерусалима, потому что тогда мы были счастливы и сыты, и не видели бед. А как перестали мы воскурять и возливать богине неба, так терпим во всем недостаток и гибнем от меча и голода».
Более того, народ полагает возможным ставить силовые ритуальные преграды попыткам собственного Бога наказать людей, заявляя: «Остановись, не подступайся ко мне, потому что я заклят от тебя!» — и отвечая на угрозы от имени Бога: «А мы заключили союз со Смертью и договорились с Преисподней, так что когда всепоражающий бич [Яхве] будет проходить, он до нас не дойдет!» Не особенно страшась Бога, в ответ на насланные им беды израильтяне говорят: «Кирпичи пали — выстроим из тесаного камня, сикоморы вырублены — заменим их кедрами!» Пророкам коротко бросают: «Не застите нам глаза [вашим] Богом!», «Ну, какая там еще беда от Господа?» — и заключают: «Не обращается народ к Тому, Кто бьет его». Иными словами, Богу готовы покоряться лишь постольку, поскольку он идет навстречу своим адептам. «Господь призывает вас (евреев) в этот день плакать и сетовать, остричь волосы и препоясаться вретищем, — жалуется пророк Исайя, — но вот [вместо этого у вас] веселье и радость! Забивают волов и режут овец, жрут мясо и пьют вино, [говоря]: «Будем есть и пить, ибо завтра умрем!». «Если бы какой-либо вольнодумец (…) сказал: “Проповедовать вам я буду о вине и сикере!” — то он и был бы угодным проповедником для этого народа!» — заявляет пророк Михей.
В былые времена люди не представляли себе Яхве ни всемогущим, ни всесовершенным, ни всезнающим, ни всеблагим, ни единственным источником всякого существования, как в этом убеждали их пророки. Раньше считалось, что понятия о добре и зле принадлежат самим людям, которые и вырабатывают их по своему собственному желанию, опыту и вкусу. Боги могут надзирать за выполнением этих правил, но не являются их источником (точно так же, как человеческие власти).
Согласно иудаизму, требования морали исходят от Бога и предписаны людям извне Им одним. Люди должны безусловно выполнять эти требования исключительно потому, что это требования Божества. Сам Бог вне критики, что бы Он ни делал. Иными словами, Бог становится абсолютом.
В отличие от былых времен человек вступает в общение с Ним не для реализации своих собственных устремлений, по принципу do ut des («даю тебе, чтобы ты дал нам» — римская формула взаимоотношения с богами), а для самодовлеющего выполнения воли Бога, которой человек безусловно обязан подменять свою во всех случаях расхождения между ними. Наконец, религиозные представления предшествующих эпох никогда не претендовали на абсолютную истину, где нет места сомнению, исправлению и пересмотру (древнееврейская пословица, осуждаемая пророками, гласит: «со временем любое пророчество теряет силу» из-за нарастания изначально имеющейся в нем погрешности, т. е. всякое суждение лишь относительно истинно). Именно поэтому на Древнем Востоке господствовала полная веротерпимость, а внутри каждой религии мирно уживались вступавшие в спор друг с другом течения. Иудаизм был первым вероучением, основанным на догмах — положениях, априори считающихся абсолютно истинными помимо любых доводов и контрдоводов. По всем этим причинам для утверждения его в качестве государственной религии и потребовался переворот царя Иосии.
Древнееврейская литература первой половины I тысячелетия до н. э. известна в основном в том обработанном виде, в каком сохранила ее Библия. Само это слово означает по-греч. «Книги» (в данном случае книги, канонизированные иудеями и христианами).
Иудейское Писание (Танах) почти полностью совпадает с Ветхим Заветом, первой частью христианской Библии. Этот свод текстов, сформировавшийся в V–III вв. до н. э., представлен масоретским еврейским Писанием и выполненным еще до его кодификации греческим переводом — Септуагинтой. По традиции он делится на три раздела: Учение (оно же Закон и Пятикнижие Моисеево, древнееврейская Тора), Пророки и Писания. Пятикнижие излагает переработанные в монотеистическом духе фрагменты общеизраильского предания о происхождении мира, людей вообще и западносемитских племенных союзов (в том числе Израиля) в частности.
Многие из них отражают ближневосточные мифы или подверглись их сильному влиянию. Так, рассказ о сотворении первочеловека, Адама, из земли происходит из аморейского предания, где Адам тоже считался предком всех людей, но при этом его отцом называется бесплотный дух Арар, а матерью — Мать-земля Маддар. Унаследовавшие этот миф от своих аморейских предков евреи видоизменили его, превратив отца Адама в Бога-творца, а мать-землю в глину, материал для творения.
История о Потопе, погубившем все живое, также перешла к евреям от их предков-амореев, а к тем — от шумеро-аккадцев Южной Месопотамии. Значительную часть Пятикнижия составляют жреческие установления и догматизированные моральные предписания, получающие отныне внечеловеческий и внерациональный божественный источник («десять заповедей» и др.). «Пятикнижие» окончательно сложилось в конце VII — середине V в. до н. э.
В раздел «Пророки» входят произведения реальных пророков VIII–VI вв. до н. э. (Исайи, Иеремии, Иезекииля и др.) или приписывавшиеся им. К ним примыкают по концепции и времени составления «исторические книги» (Иисуса Навина, Судей, Самуила, Царей и др.), излагающие историю древних евреев XII–V вв. до н. э. в рамках концепции периодического отпадения евреев от монотеизма и возвращения к нему; первое карается Яхве, второе вознаграждается им (в действительности систематически повторяющиеся дискредитации и возрождения столь жесткой духовной системы, как догматический иудаизм, невозможны ни для какого общества).
Материалом для «исторических книг» послужили в основном летописи царской эпохи и несохранившиеся эпические композиции о славных деяниях предков. Некоторые из них по своему духу прямо противоположны религиозной концепции составителей «Танаха». Откровенно фольклорный характер носит предание о Самсоне — удачливом богатыре, сражавшемся с филистимлянами.
Старинный эпос об Ахаве, в целом прославляющий этого царя, ненавистного монотеистической традиции, лег, по-видимому, в основу нескольких эпизодов Книги царей. Редакторы-компиляторы не осмелились пренебречь им и лишь сопроводили его несколькими главами, рисующими неблагочестие Ахава, в то время как согласно прочим главам этот царь стоял за свою страну с неизменной доблестью, исключительной ответственностью перед народом и великодушием даже к поверженным врагам. Так, согласно Книге царей, когда Бенхадад, царь Дамаска, потребовал у него признания покорности, дани и даже женщин его гарема, Ахав готов был исполнить его требование, лишь бы израильтянам не пришлось воевать, но когда Бенхадад потребовал еще и доли достояния его подданных, Ахав выступил на рискованный бой с ним. Таким образом, он не хотел жертвовать жизнями подданных ради защиты своего достояния, но готов был проливать свою кровь для защиты их достояния.
Разгромленный несколько раз Бенхадад едва спасся и просил пощады. Ахав сказал: «Разве Бенхадад еще жив? Он брат мой!» — пощадил его и оказал ему почет, однако предписал ему по договору вернуть все земли, ранее отнятые Дамаском у Израиля. Когда Бенхадад не выполнил договор до конца, Ахав двинулся на него вновь, запросив перед выступлением пророков, чем кончится война: лишь один пророк из всех предвещал поражение. Ахав решил, что он лжет из ненависти к царю, но не стал карать его по одному подозрению, а велел задержать его до своего возвращения из похода, когда станет ясно, кто лгал, а кто говорил правду. При сражении Ахав сам двинулся в бой на колеснице и был ранен в грудь, но решился не выходить из боя, чтобы не подорвать зрелищем отступления царя дух своих воинов, так что до заката солнца стоял, раненый, на своей колеснице, сражаясь, «а на закате умер, и кровь из раны лилась в колесницу». Источник, откуда Ветхий Завет заимствовал все это, явно относился к Ахаву прямо противоположным образом, чем сами составители Ветхого Завета.
Наконец, «Писания» являются пестрым собранием различных по жанру и времени произведений. Сюда входит образец свадебной лирики, созданный под некоторым египетским влиянием — «Песнь Песней», религиозные гимны-псалмы, приписанные царю Давиду и т. д.
Аравия. С движением арамеев из Сирийской степи на север, в Северную Сирию и Месопотамию (XI–X вв. до н. э.), в Северной Аравии освободились обширные территории, и с юга сюда стали выдвигаться недавно одомашнившие верблюда и ставшие настоящими кочевниками племена двух этносов — собственно арабов и потомков «ибри» (племена аморейского происхождения, имеющие общие этноисторические корни с древними евреями и расселившиеся в Аравии с севера в XIV в. до н. э.). В ходе их взаимодействий и перемещений сложилась этнокультурная общность исторических арабов, которая состояла из многих независимых племен и унаследовала язык и общее название «арабы» от собственно арабских племен, а легендарную племенную генеалогию в основном от аравийских «ибри».
Ветхозаветные тексты, начиная с X в. до н. э., и греческие ученые середины I тысячелетия до н. э. уже знают широкую общность «арабов» в целом от Синая (где в ее состав влились амалекиты) до Евфрата. Существовало несколько арабских племенных союзов, в том числе исконно арабский Арабу (именно от него происходит название всех арабов в целом, хотя сам этот союз исчез, т. е. влился в состав других племен, к середине I тысячелетия до н. э.). Кроме того, были восходящие к группам «ибри» по происхождению союзы племен Дедан, Кедар и Небайот (последний в начале VI в. до н. э. захватил Эдом на южной окраине Мертвого моря и образовал могущественное Набатейское царство), а также переселившийся с крайнего юга Самуд и др. В VI–V вв. до н. э кочевые арабские племена скенитов заселили долину Евфрата и часть Месопотамии. В IV–III вв. до н. э. арабы Набатейского царства окончательно поглотили Аммон и Моав и заняли Дамаск, превратившийся еще ранее в крупнейший арабский центр и считавшийся главным городом «Аравии Пустынной». Арабы поддерживали более или менее напряженные отношения с Ассирией и более поздними великими державами (Вавилонией, Персией, эллинистическими царствами, Парфией и Римом). В частности, римляне пытались проникнуть в Йемен и в 106 г. до н. э. аннексировали Набатейское царство.
На юге Аравийского п-ова в XI–VIII вв. до н. э. сложились высокоразвитые государства южнопериферийных семитов: Ма’ин, наиболее могущественная Саба (поддерживавшая при знаменитой «царице Савской», ок. 950 до н. э., тесные отношения с царством Соломона), Катабан, Аусан и Хадрамаут. Их ожесточенные войны за преобладание привели в конце концов к выдвижению нового, Химьяритского государства (конец II в. до н. э.), которое за несколько веков объединило всю Южную Аравию. Для общественного строя Южной Аравии характерны прочность родоплеменного строя и сочетание земель свободных общин, храмовых хозяйств, хозяйств правителя и его рода. Лица рабского сословия были многочисленны, но частные рабы в производстве применялись мало. Долговое рабство благодаря могуществу племенных структур, поддерживавших общинную солидарность, не получило распространения.
Древнеарабская политеистическая религия носила в основном родовой характер; культ осуществлялся жреческими родами (как и у древних евреев). Высшие жреческие функции в Сабе принадлежали мукаррибу и магистратам. Ведущими божествами были Астар на Юге, Аллаху («Бог», высшее божество) и Дутара (бог грома и плодородия, реальный управитель мира) у набатеев, а также лунный бог, известный в разных регионах под разными именами. В Южной Аравии строились храмы, в Северной богов почитали на «высотах» (святилищах на возвышенностях).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.