ГОСУДАРСТВО ШАН (ок. 1600–1027 гг. до н. э.)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГОСУДАРСТВО ШАН (ок. 1600–1027 гг. до н. э.)

В истории древнекитайской государственности особое место принадлежит раннему государству Шан (Шан-Инь). Характерной чертой быта племен шанцев в догосударственный период являлись миграции. Ведя оседлый, земледельческий образ жизни, они, однако, в силу разных причин (войн, наводнений и т. п.) неоднократно перемещались в пределах трех современных провинций — Хэнань, Хэбэй и Шаньдун. В конце XIV в. до н. э. при правителе Пань-гэне шанцы осели в долине р. Хуаныпуй (район совр. Аньяна, пров. Хэнань), где ок. 1300 г. до н. э. основали (в районе совр. деревни Сяотунь) столичный и культовый центр «Да и Шан» — Великий город Шан (позднейшее название — Инь).

На территории города (известного ныне как Инь-сюй — «Иньское городище», или «Иньские развалины»), обнаруженного лишь в начале XX в., с 1928 г. ведутся раскопки. На площади около 30 кв. км вдоль обоих берегов р. Хуаньхэ выявлены остатки дворцов, храмов, жилых строений, бронзолитейных и других мастерских, а также многочисленные погребения — от огромных подземных гробниц правящей элиты (размером до 20 ? 15 ? 10 м, нередко с четырьмя дромосами длиной 30 м, шириной 8 и общей площадью захоронения не менее 700 кв. м) до мелких ям бедняков; огромное количество сопогребенных людей; многочисленные предметы — керамика, бронза (церемониальная утварь, элементы повозок, орудия труда, оружие и т. д.), изделия из яшмы/нефрита, камня, слоновой кости и пр.

?Территория собственно Шан-Инь ограничивалась районом, примыкающим к столице, и в этом отношении он имел сходство с ранними городами-государствами Шумера. Однако в отличие от последних правители Шан контролировали также весьма отдаленные земли, населенные разными этносами. В середине XIII в. до н. э. они совершали походы в бассейны Хуанхэ, среднего течения Янцзы и Сычуани, целью которых, скорее всего, было обложение покоренных племен данью.? При У-дине (1253–1195 гг. до н. э.) завершается формирование раннего государства Шан. О его богатстве и силе можно судить по целому ряду элитарных погребений, в том числе супруги вана Фу Хао. Именно правлением У-дина датируются самые ранние иероглифические гадательные надписи на костях животных и панцирях черепах — важнейший новый источник для воссоздания ранней истории Китая. При потомках У-дина (У-и, Тай-дине и Ди-и) вместе с интенсивным развитием государства и ростом населения, резко обострилось противостояние верховной власти и верхушки родовой знати. Попытки последнего шанского вана Ди-синя (71027 г.) стабилизировать ситуацию успеха не имели, и государство Шан-Инь, просуществовавшее 273 года, пало под ударами соседнего народа чжоу и его союзников (с. 163).

Погребение шанского вана близ Аньяна. ХІ в. до н. э.

Шанскому социуму была присуща четко выраженная вертикальная стратификация. На вершине пирамиды находился ван, наделенный большой, но не абсолютной властью: при решении важных задач ему приходилось советоваться не только с оракулом, но и с приближенными и простыми общинниками. Ван объединял в своих руках высшие политические, религиозные, военные и хозяйственные функции. В сфере религиозно-культовой он опирался на поддержку Верховного божества (Шанди) и царственных предков (с которыми общался посредством церемоний гадания), в социальной — на элиту (родственников, знать, вождей дружественных подчиненных племен), наконец, на массу соплеменников. В обществе имелись также рабы (преступники и военнопленные), количество которых, видимо, было невелико. Пленных, приводимых в город Шан, в массовом порядке приносили в жертву, и заметной роли в его экономике они не играли. Показателем имущественного и социального неравенства в шанском обществе служат погребения, различавшиеся своими размерами, конструкцией, способом захоронения и погребальным инвентарем. В гробницах элиты находят сотни дорогих бронзовых сосудов, части колесниц, тысячи раковин каури (служивших деньгами), драгоценные нефритовые изделия, тогда как в бедных ямах — единичные керамические изделия и орудия труда из камня.

Основой жизни шанцев было сельское хозяйство, продолжавшее неолитические традиции. По-прежнему использовались орудия труда из камня, древесины и раковин: серпы и ножи, сошники, мотыги и двузубый деревянный заступ, новшеством было ограниченное применение бронзовых топоров, лопат и тесаков. Главной зерновой культурой служило просо (нескольких видов), важную роль играли занятия, связанные с виноделием и шелководством. Вино имело также культовое значение: ни одно значимое государственное мероприятие и любое жертвоприношение не обходилось без алкоголя. Важное место занимало скотоводство: шанцы разводили коров, овец, собак (в том числе для мяса) и лошадей, которые использовались в упряжке (верховой езды еще не знали). О наличии большого числа домашних животных свидетельствуют гадательные надписи, зафиксировавшие принесение в жертву десятков, а то и сотен голов крупного и мелкого рогатого скота.

Развитие получили разные виды ремесленного производства, особое значение придавалось металлургии. В эпоху Шан использовалось метеоритное железо (производство обычного началось лишь в VI–IV вв. до н. э.), золото и серебро, свинец и медь были уже известны ранее. Прогресс экономики особенно заметен в металлургии бронзы, которая использовалась, однако, в основном для изготовления оружия и предметов ритуала (прежде всего кубков). Значительно увеличилось их число, усложнилась технология, проявившаяся в умении отливать изделия больших размеров, весом более 100 кг. Самый крупный ныне известный квадратный сосуд {дин) на четырех ногах, имеет высоту 133 см и вес 875 кг, при этом покрыт искусным орнаментом. Шанцы научились также отдельно отливать части изделий (например объемные фигурки, не являвшиеся элементом барельефа) с последующим их соединением с основным изделием. Шанские сосуды отличаются огромным богатством и разнообразием орнамента (в виде человеческих лиц, фигурок животных и птиц, геометрических форм, абстрактных композиций и т. п.).

В конце эпохи Шан появляется новшество: внутри сосудов, чаще всего на дне, при отливе помещались отдельные иероглифические знаки или короткие тексты (имя владельца, обстоятельства изготовления и другие сведения). Некоторые из надписей, возможно, древнее гадательных, но принадлежат к той же системе письма. Очевидно, что здесь лежат истоки обычая, развившегося в эпоху Западной Чжоу (XII/XI–VIII вв. до н. э.) и приведшего к появлению инскрипций на бронзовых изделиях — второго (после гадательных надписей) этапа развития китайской письменности и ценного исторического источника, синхронного отраженным в нем событиям.

Переход на более высокий уровень сельскохозяйственного и ремесленного производства породил два новых явления: торговлю и прото деньги. Торговый обмен имел место в пределах значительной территории, выходящей за границы шанских владений. Его вели люди, для которых данное занятие стало профессией. Развитие торговли привело к появлению ранних аналогов денег. По-видимому, первоначально эту роль играли предметы обихода или куски драгоценных металлов, минералов, постепенно их заменили раковины каури («фарфоровые улитки»). Будучи небольшими, легкими, прочными и красивыми, легко скрепляющимися в связки и поэтому удобными в употреблении, к тому же привозимыми с южных морей, за многие сотни километров от Шан, они ценились очень высоко. В конце периода Шан эти раковины, а также их бронзовые реплики, стали применяться в качестве первых монет в истории Китая.

Письменность. Возникновение цивилизации кроме прогресса в области материальной культуры связано также с достижениями в интеллектуальной и духовной сферах. Для Шан важнейшим достижением, несомненно, была иероглифическая письменность. В 1899 г. в районе Сяотуни были обнаружены кости животных и щитки черепах, покрытые вырезанными на них неизвестными знаками. Выяснилось, что найденные кости и щитки использовались для гадания относительно государственных дел и представляют своего рода правительственный архив. Значки, которыми были покрыты гадательные кости, оказались древнейшей известной формой китайской иероглифической письменности. Ими записывались вопросы к оракулу, нередко — его ответ и даже пометки об осуществлении предсказания.

Обнаруженный материал охватывает приблизительно 50 тыс. опубликованных надписей, аутентичных, достоверных и синхронных отраженным в нем событиям и явлениям. Гадательные кости датируются серединой XIII–XII/XI вв. до н. э.

К настоящему времени общее число найденных гадательных костей превышает 150 тыс., выделено свыше 5 тыс. графем, из них почти 2 тыс. дешифрованы (т. е. надежно отождествлены с современными иероглифами). Многие из оставшихся понятны из контекста, т. е. идентифицированы как топонимы, названия обряда жертвоприношения, имена собственные и др. Очевидно, что столь развитая система письма, сложная графически, со множеством аллографов и специальными грамматическими частицами, с немалым количеством абстрактных понятий и т. п., не могла возникнуть внезапно — ей должен был предшествовать долгий процесс постепенного формирования. Наличие отдельных знаков и текстов на сосудах ряда культур (Давэнькоу, Эрлитоу и др.) позволяет выдвинуть предположение, что последние могли иметь отношение к началу создания шанской письменности. Поскольку «цивилизация Шан» выросла на субстрате шаньдунского энеолита и культуры Эрлитоу (об этом говорит сходство ряда памятников материальной культуры), вполне допустима мысль, что и письменность была воспринята Шан от «материнских» культур.

Первой страной, воспринявшей китайскую иероглифическую письменность, была Корея, куда в IV–VI вв. вместе с конфуцианством и буддизмом (см. ниже) проникли китайский язык и его иероглифика. В VII в. на ее основе ученый Сольчхон создал корейскую систему иду. Примерно в то же время непосредственно из Китая или через Корею иероглифическое письмо проникло в Японию. Это событие связано, в том числе, с именем Ван Жэня, ученого из корейского государства Пэкче: в IV (или III) в. он прибыл в Японию, привезя с собой конфуцианский трактат «Лунь юй» («Беседы и суждения») и учебник классического китайского языка. Став наставником сыновей правителя, он содействовал распространению в Японии китайской культуры. Весьма рано (еще в III–II вв. до н. э., в ходе завоеваний империй Цинь и Хань) с китайской письменностью познакомились вьеты, предки современных вьетнамцев. Вплоть до XIV в. вьетнамская литература записывалась китайскими иероглифами, на основе которых буддийскими монахами была создана вьетнамская письменность ты ном. На территориях Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии китайская письменность несомненно сыграла значительную, культуртрегерскую роль.

Гадательная надпись иероглифическим письмом на панцире черепахи. Район Аньяна. Эпоха Шан

Институт гаданий. С письменностью связан еще один пласт культуры Древнего Китая — гадание, возникшее еще в период неолита. Самым распространенным видом гадания являлась остеопластромантия — гадание на костях животных и щитках черепах. В сложном варианте подготовка кости (и, в известной мере, пластрона черепахи) проходила несколько этапов: очистки от остатков мяса, распиливание на подходящие куски, обработки поверхности; сверления или выскабливания лунок на тыльной стороне, подогрева (обычно в виде точечного прижигания деревянными палочками). В итоге на лицевой стороне появлялись «вещие» трещины. По ним и гадали, в завершение нанося на кость или щиток запись об этом событии.

Практика гадания в Шан составляла важную часть не только культа и религии, но и политической и экономической жизни в целом. Проводил обряд и записывал его результат профессиональный гадатель, однако вопросы оракулу задавал сам ван. При этом вопросы касались не только самого вопрошавшего и его семьи, но и всех сторон жизни общества и страны (военных походов, строительства городов, урожая, погоды, учебы, жертвоприношений и пр.). Гадания, которые проводились в последний день каждой десятидневки, ограничивались единственным вопросом: «В течение [следующей] декады не будет беды?». Записи наносились на одну и ту же кость до полного заполнения ее свободного пространства, притом разрыв между первой и последней мог составлять более двух месяцев. Характер вопросов свидетельствует о том, что обычай гадания в период Шан стал важным государственным институтом.

Верования. В эпоху Шан-Инь появились довольно сложные религиозные представления и обряды. Своеобразная религия шанцев состояла из трех главных элементов. На самом верху размещался Шанди — Верховное божество, управлявшее жизнью людей и природой. Именно от него зависела судьба всего государства, успех военных походов и охоты, урожай и погода, строительство города и дворца, благоприятное разрешение от бремени супруги правителя, здоровье его самого и т. д. Ниже его пребывали многочисленные духи природы, причем духом-«опекуном» обладали не только лес, но и отдельные деревья и т. д., Восходящее солнце, Заходящее солнце, все, что окружало тогдашних людей. Ближе всего к человеку находились души его предков: у них спрашивали совета, их просили о помощи, им приносили жертвы, включая и человеческие — обычай, характерный практически только для Шан-Инь. Уже в следующую, чжоускую, эпоху они навсегда прекратились. О разнообразии жертвоприношений говорит тот факт, что на гадательных костях встречается более 130 знаков, обозначавших их названия. Сведения о них содержат многие гадательные надписи, например: «Принести ли вану жертву предку Земле, предку Носорогу, предку Реке и предку Холму?» или «Совершить ли жертвоприношения в малом храме предков?». Культ предков к этому времени уже обрел устойчивый характер, институционизировался и отправлялся в специальных помещениях.

Культ предков продолжал существовать и позднее. Ссылки на него постоянны и в западночжоуских надписях на бронзовых сосудах XII–VIII вв. до н. э. (например: «Изготовил драгоценный жертвенный сосуд в честь своего отца» или «Изготовил драгоценный жертвенный сосуд для храма предков?»). Завершающие элементы в культ предков были привнесены позднее

Конфуцием (см. ниже), который отождествил государство с семьей, а правителя с отцом, чем придал почитанию пращуров особую значимость. Когда конфуцианство со II в. до н. э. стало государственной идеологией, культ предков получил дополнительный стимул для длительного существования.

«Ши цзин» («Книга песен и гимнов»), древнейшее (XII/XI–VI вв. до н. э.) собрание китайской поэзии, включает несколько больших стихотворений, посвященных жертвоприношениям предкам. В одном из них говорится:

С почтением, с почтением достойным иду, наконец,

Для жертвы чистейших избрать и быков, и овец,

Я жертвы и в осень и в зиму свершу, что ни год

Кто шкуры сдирает, кто варит, а кто подает,

Кто мясо разложит, кто мясо подносит скорей.

Стоит прорицатель, чтоб духов встречать у дверей.

И жертва готова, и блеском наполнен мой храм,

И званые предки явились в величии к нам!

И духохранитель поел, исполняя обряд,

И я, из потомков почтительный, счастлив и рад.

(«Жертвоприношение предкам»,

пер. А.А. Штукина)

На племенном этапе и позже, в династийный период, шанъиньцы жили в окружении множества разных племен, о которых неизвестно ничего, кроме имен (ту, ма, син, цзы, гу, лун, цзин, цзи, гуй, юй и др., до 150). Некоторые из них подчинились Шан, другие, хотя бы временно, поддерживали мирные отношения, третьи постоянно конфликтовали. Все они были бесписьменными, значительно уступали иньцам по уровню развития и численности. Тем не менее одному из них — племени чжоу, расселившемуся к западу от Шан (на юге пров. Шэньси) в союзе с другими удалось в 1027 г. до н. э. разгромить Шан в так называемой «битве на полях Муе», неподалеку от их столицы, и основать новую династию и государство — Чжоу. Завоевание чжоусцев инициировало процессы, определившие лицо страны на многие века.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.