19. СЛАВЯНЕ ОСВОБОЖДАЮТСЯ
19. СЛАВЯНЕ ОСВОБОЖДАЮТСЯ
Восточный и Западный тюркские каганаты на короткое время сумели объединиться, стали воевать с Китаем. Но среди множества племен, подчиненных тюркам, далеко не все были довольны своим положением. А у китайцев дипломатия и агентура орудовали не хуже, чем в Византии, подогревали вражду между вождями, организовывали мятежи. В результате западные и восточные тюрки перессорились окончательно, передрались между собой, начались бунты подданных, китайцы перешли в наступление, и обе державы распались.
Для Византии это обернулось катастрофой. Она осталась без союзников. Славянские переселенцы смели всю систему пограничной обороны, затопили Балканский полуостров. Тылам Персии больше никто не угрожал, она объявила войну. А авары исправно получали дань, но это ничуть не мешало им возобновить союз с персами, лупить и грабить греков. Но еще более страшным наказанием для империи стал Фока, которого сами же византийцы посадили на трон. Ходила байка: когда он появился в храме, один монах ахнул: «Господи, какого ты нам дал императора!» И услышал голос: «Худшего по вашим грехам Я не смог найти».
Фока оказался свирепейшим тираном. Казнил людей за вину и без вины. Выдумывал заговоры, лично пытал жен аристократов, вытягивая признания. Отправлял на смерть целыми семьями вместе со слугами, знакомыми. Рубили головы, вешали, а больше всего император любил жарить свои жертвы в раскаленном медном быке. Восемь лет он истреблял мирных граждан, население тряслось от страха и покорно терпело. Но в 610 г. Фока добрался до военных. По обвинению в заговоре арестовал супругу и тещу молодого полководца Ираклия, угроза нависла и над другими офицерами. Они поняли, что терять им нечего, и произвели переворот. Фоку сожгли в том же быке, где он казнил подданных, а корону получил Ираклий.
Наследство ему досталось незавидное. Смуты и безобразия Фоки подорвали силы империи, она не могла обороняться. Кони аваров беспрепятственно паслись возле греческих городов. Рядом с Константинополем каган чуть не захватил в плен самого Ираклия — пригласил на переговоры и хотел поймать, император едва ускакал от погони. А шах Хосрой Парвиз объявил, что он выступает мстителем за «приемного отца» Маврикия и является… законным наследником Византии. Конечно, это был лишь пропагандистский трюк. Шах прибирал к рукам греческие провинции, но отнюдь не собирался превращаться в христианского императора. А его политику определяли вовсе не сторонники покойного Маврикия.
Хосрой, как и вся персидская знать, исповедовал зороастрийскую веру. Но шахи из династии Сасанидов, возродившие Персию в III в., вернулись ко многим традициям древнего Ирана. В том числе, взяли под покровительство евреев. Это представлялось выгодным во всех отношениях. Евреи помнили благодеяния давних персидских властителей, были врагами римлян, разгромивших Иудею, и оказывали шахам всемерную поддержку, ростовщики и купцы охотно ссужали деньги. Они заняли видное положение при дворе, становились советниками, казначеями, по старым методикам проталкивали соблазнительных родственниц в гаремы, а сообразительных родственников в царские евнухи.
УХосроя из евреев составилось ближайшее окружение. Под их влиянием шах стал страстным ненавистником христианства, казнил собственных воинов, принявших крещение, а война приобрела ярко выраженный религиозный характер. Иудеи поддерживали связь с соплеменниками в Византии, и они подыгрывали персам. Выступали разведчиками, агитаторами, открывали ворота городов. Заодно это приносило хорошую прибыль, еврейские купцы по дешевке скупали у воинов добычу и пленных. В 615 г. пал Иерусалим. Иудейские приближенные выпросили его у Хосроя за оказанные услуги и учинили погром. Разорили храм Гроба Господня и другие святыни, вырезали 35 тыс. христиан. Одерживая победу за победой, персы заняли Ближний Восток, Египет, почти всю Малую Азию.
В 619 г. шах и аварский каган решили покончить с Византией. С двух сторон их войска подошли к Константинополю. Греки с трудом смогли выкрутиться с помощью дипломатии. Завели сепаратные переговоры с князьями кутургуров. Посочувствовали, что авары помыкают ими, забирают себе львиную долю награбленного, заплатили крупную сумму и уговорили отступить. А иранскому командующему Сайту предложили очень выгодные для персов условия мира. Но это было совсем не то, чего жаждали Хосрой и его советники. Шах отверг договор. С Сайта заживо содрал кожу, византийских послов заковал в кандалы. А грекам ответил, что они обречены, и насмехался: «Если Христос не мог спасти Себя от евреев, убивших Его на кресте, то как же Он поможет вам?» [144]
Но империя такими маневрами тянула время, а Ираклий не сидел сложа руки. Бедствия, потрясшие Византию, имели и положительные стороны. Поскольку садист Фока уничтожил почти всю знать, мешать императору и плести заговоры было некому. А нахлынувшие славяне изменили состав населения. Византийцы писали, что «вся провинция ославянилась и сделалась варварской». Новые жители были куда более деятельными и боеспособными, чем коренное крестьянство, робкое и забитое. Ираклий этим воспользовался. Он наконец-то отказался от наемничества и стал создавать «фемы»: административные области и одновременно военные округа. Каждая фема выставляла определенное число солдат. Ираклий сам возглавил новые войска и начал одерживать над персами первые победы.
Менялась и обстановка. Раздавив Антию, авары вообще занеслись. Они чувствовали себя неограниченными властителями, а славянам предоставили участь скота. «Повесть Временных Лет» описывает, как «примучили» племя дулебов, обитавшее на Волыни и входившее в союз антов. Самые энергичные были перебиты или ушли куда глаза глядят, а завоеватели хозяйничали в их стране. Это была не просто оккупация. Авары, «великие телом и гордые умом», желали, чтобы их считали высшими существами, преклонялись и боялись. Славянок даже не удостаивали положения наложниц, походя насиловали по мере естественной нужды. Утверждая особый статус, не позволяли запрягать себе в повозки коней и волов. Ставили в упряжку нескольких женщин, и хозяин ехал на них по делам, подгоняя и нахлестывая.
Да и вправду, оставалось только повиноваться. Прикажут запрягать жен — запрягай, прикажут погибнуть — погибни. Кто посмеет перечить вершителям судеб, холодным, безжалостным и непобедимым?.. Но любое терпение имеет предел. А если врага нельзя победить, можно умереть в бою. В 623 г. несколько славянских племен в Моравии объединились под руководством князя Само и восстали. Каган привычно направил карателей, но славяне сражались отчаянно, хищников истребили и прогнали. Это заставило задуматься остальных аварских подданных, некоторые начали переходить к Само.
Ну а тюрки не смирились с утратой господствующего положения в степях. Поднапряглись, сорганизовались и восстановили оба своих каганата, Восточный и Западный. Восточный сразу вспомнил об обидах со стороны китайцев и обрушился на них. Те взвыли, поспешили втянуть в союз Западный каганат. Тюркские державы снова сцепились друг с другом. Но и Византия не забывала полезных соратников, в 625 г. направила посольство к владыке Западного каганата Тун-Джабгу. Его опорой по-прежнему оставались согдийские купцы. Греки были их торговыми партнерами, а персидские евреи — главными конкурентами, не пускали их на свои рынки. Стоит ли удивляться, что Тун-Джабгу возобновил самый теплый альянс с Ираклием, махнул рукой на восточные дела и принялся перебрасывать силы на запад.
Для Персии это было уже опасно, ее брали в клещи. Но Хосрой надумал упредить противников. Пока они не изготовились, нанести смертельный удар по Константинополю. Аварский каган с радостью откликнулся. Цель была слишком заманчивой, да и сам поход был как нельзя кстати, чтобы упрочить пошатнувшуюся власть над славянами. В 626 г. он поднял все подвластные народы. Объявил полную мобилизацию, а у славян в таких случаях вставали в строй даже женщины. Только авангард аварских полчищ греки оценивали в 300 тыс. человек. Разумеется, преувеличили, но массы воинов нахлынули по всему фронту, проломили передовую линию укреплений, Длинные стены, и обложили византийскую столицу.
А с востока вышла на берег Босфора персидская армия. Каган был настолько уверен в победе, что «великодушно» разрешил жителям Константинополя уйти, позволяя каждому взять с собой лишь рубаху и плащ. Впрочем, наверняка обманывал — пусть за стены выйдут, а там разберемся, что делать с ними, с их рубахами и плащами… Но на Босфоре господствовал греческий флот, не позволил союзникам соединиться. Каган бросил подданных на штурм без персов. Со стен их встретили тучами стрел, градом камней, смолой и кипятком. Но авары гнали в бой все новые и новые волны славян. Они заполняли телами глубокий ров, карабкались по трупам и тоже погибали. Кагана их смерть не волновала. Он считал, что это тоже полезно: обескровленными племенами будет легче управлять.
Наконец, он смилостивился. Велел прекратить самоубийственные атаки и строить осадные башни с таранами и камнеметными машинами. Но когда их подтащили к стенам, византийцы впервые применили свое новое изобретение, «греческий огонь». Из специальных устройств-сифонов выбрасывалась горящая жидкость, ее состав до сих пор неизвестен, вода не могла потушить ее. Башни и толпы осаждающих были сожжены. Разбирая потом завалы трупов, горожане часто натыкались на «амазонок», вооруженных славянок. Много женщин оказалось и в составе флота. Он был последним козырем кагана. Запоздав к началу битвы, у Константинополя показались бесчисленные славянские лодки и небольшие суда. Тяжелые греческие корабли топили и отгоняли их. Это не помогало, сотни суденышек рассыпались, а потом собирались снова. Но разыгралась буря. Переворачивала лодки, разбивала друг о друга, о камни.
Славяне были сильными и выносливыми людьми, хорошо плавали. Несколько тысяч моряков и морячек спаслись. Мокрые, истерзанные, добрели в ставку кагана. Однако властитель вспылил из-за крушения своих планов и приказал их всех казнить. Мог ли он подумать, что именно это решение принесет гибель каганату? Ведь уже пролились моря крови, обрывались жизни целых народов, и все сходило с рук. Наоборот, утверждало авторитет власти. Но убийство моряков стало последней каплей. Славяне и без того были озлоблены огромными потерями. А когда узнали о случившемся, раскинувшийся у Константинополя лагерь возмущенно забурлил. И тут-то перепугался каган. Снялся со своими аварами и бежал прочь. Славяне тоже повели остатки войск по домам, проклиная таких правителей и знать их больше не желая [91].
А в следующем году Ираклий и Тун-Джабгу навалились на персов, навстречу друг другу вторглись в Закавказье. Шах не ожидал прорыва на этом направлении, надеялся на неприступную Дербентскую стену. Но ее обороняло местное ополчение, необученное и плохо вооруженное. Тюрки засыпали защитников ливнем стрел и с ходу захватили укрепления. Дербент вырезали полностью. Моисей Каланкатуйский писал: «Глаз их не щадил ни прекрасных, ни милых, ни молодых из мужчин и женщин, не оставлял в покое даже негодных, безвредных, изувеченных и старых; они не жалобились, и сердце их не сжималось при виде мальчиков, обнимавших зарезанных матерей; напротив, они доили из грудей их кровь, как молоко. Как огонь проникает в горящий тростник, так входили они в одни двери и выходили в другие, оставив там деяния хищных птиц и зверей».
Тюрки и византийцы сошлись у стен Тбилиси. Император и каган чествовали друг друга праздниками, Ираклий обещал в жены Тун-Джабгу свою дочь Евдокию. Тбилиси не взяли, поосаждали и разошлись. Но император совершил дерзкий маневр. Вместо того, чтобы увести армию на зимние квартиры, внезапно повернул и стремительно ринулся в глубь Ирана. На р. Тигр разгромил персидское войско, захватил столицу шаха Дасдагерд, его сокровища, гарем. У персов еще имелись значительные силы в Сирии и Малой Азии, но капризный Хосрой впал в панику, винил во всех бедах своих полководцев, приговорил их к смерти. А греки перехватили приказ о их казни и услужливо передали в руки приговоренных. Они, естественно, обиделись и прикончили шаха. Перед Ираклием персы капитулировали, вернули отнятые у него территории.
Но византийцы, заключая мир, по привычке забыли союзников. Тюркам ничего не обломилось. И Тун-Джабгу продолжил войну. В 628 г. он еще раз опустошил Закавказье, Тбилиси пал и подвергся такой же участи, как Дербент, жителей истребили до единого. Грузия и Агвания (Азербайджан) были в полном ужасе, покорились кагану. Он послал войско для завоевания Армении.
Это была вершина могущества тюрков. Но она оказалась и преддверием их крушения. Увлекшись операциями на Кавказе, Тун-Джабгу почти не уделял внимания своим восточным окраинам. А Восточный тюркский кагатат продолжал войну против Западного и против Китая. Подстрекал к мятежам племена, подвластные Тун-Джабгу. Китайцы аналогичным образом подстрекали подданных Восточного каганата. В 630 г. они взбунтовались, и в жаркой междоусобице государство прекратило существование. Но в этом же году поднялись недовольные в Западном каганате, Тун-Джабгу был убит, вспыхнула гражданская война.
И почти одновременно развалился третий каганат, Аварский. После трагедии под Константинополем славяне отказывались служить ему. Многие передавались под власть Само, в его княжество вошли племена Чехии, Силезии, по р. Эльбе. Хорваты и хорутане (словенцы) перешли в подданство герцогам Баварии. Далекие немецкие герцоги не стесняли их самостоятельности, а от аваров отбивались вместе. Единственными вассалами кагана остались кутургуры, и их гоняли то на славян, то на греков. Однако и им надоело такое положение, в 630 г. они восстали. У аваров еще хватило сил разгромить их. Но в подчинение они уже не вернулись.
Часть кутургуров бежала к франкам. Король Дагоберт не особо обрадовался нежданным гостям. Куда их девать-то? Кормить накладно, не кормить — будут грабить. Его королевство тоже страдало от аварских набегов, а кутургуры всегда в них участвовали. И Дагоберт отомстил им, распорядился всех перебить. Но воспользоваться раздраем в каганате было для франков соблазнительно. Наступать на самих аваров король все же не рискнул, более легкой добычей счел освободившихся славян. В 631 г. он повел полки рыцарей на княжество Само. Хотя тут ошибочка получилась. Само дважды распотрошил франкские армии и отбил у них охоту лезть на славянские земли.
Другая часть кутургуров отступила на восток, к родственным утургурам, с которыми их поссорили 80 лет назад.
Князь утургуров Кубрат принял их. В 635 г. он отделился от распавшегося Западного тюркского каганата и основал независимое Болгарское ханство, где кутургуры и утургуры слились в один народ.
Племена, входившие в державу тюрков, все еще рубились между собой. Но правящая династия Ашина лишилась главной опоры. В ней разочаровались согдийские города и купцы. Вместо безопасности, порядка и торговых барышей тюрки принесли им бесконечные смуты и разорение. Ну куда повезешь шелк, ковры и танцовщиц, если по стране постоянно месятся разношерстные отряды и банды? Решили — хватит. Перед бывшими властителями закрывались ворота, их встречали стрелами и требованиями убираться подальше. В 651 г. в Средней Азии погиб последний каган Ирбис Шегуй, а его родичи и дружинники бежали к хазарам. Здесь они нашли самый радушный прием. Хазары до сих пор считали тюрков друзьями, а династию Ашина — законными правителями. В прикаспийских степях и на Северном Кавказе возникло еще одно государство — Хазарский каганат.
В 658 г. погибло и государство Само. Князь умер, и племена, объединенные его авторитетом, рассыпались сами по себе. Это отсрочило конец Аварского каганата. Разрозненные племенные княжества были не в состоянии уничтожить его. Но каганат, 80 лет наводивший ужас на всю Европу, преобразился до неузнаваемости. Как только развеялась иллюзия его всемогущества, как только он лишился подданных, громивших по указке кагана соседей или друг друга, реальная аварская сила сошла на нет. От «сверхдержавы» осталось небольшое царство в Паннонии, и больше за ним не значилось ни одной победы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.