Их проявления

Их проявления

Правда, на соборе 1613 г. среди общего смятения и раздора восторжествовала старая привычная идея «природного» царя, чему Михаил и был обязан своим избранием. Это попятное движение было знаком того, что народный ум, представленный на соборе выборными людьми, не справился с новым положением и предпочел вернуться к старине, к прежнему «безумному молчанию всего мира». Мы и после увидим не раз, как мутный стихийный поток народной жизни затягивал илом частичные углубления общественного сознания. Но в отдельных кругах общества мысль о необходимости деятельного и благоустроенного земского участия в делах всей земли проявлялась в продолжение Смуты иногда с большой силой. Если вникнуть в сущность и значение этой мысли и припомнить, как туго даются людям новые политические понятия, то можно предвидеть, что такой перелом в умах не мог пройти бесследно. Следы его действия и обнаруживаются в некоторых явлениях Смутного времени. В 1609 г. мятежный рязанский дворянин Сунбулов собрал на московской площади толпу народа и потребовал от бояр низложения царя Василия. Но в толпе нашлись люди, которые возражали мятежникам: «Хотя бы царь и неугоден вам был, однако без больших бояр и всенародного собрания его с царства свести неможно». Значит, всенародное собрание с боярами во главе считалось единственным учреждением, уполномоченным решать такие важные дела. Новые правительства признавали и поддерживали такой взгляд на значение всенародной воли в решении коренных политических вопросов. Ту же самую мысль, какую на площади высказали мятежникам рассудительные граждане, выразил и сам царь Василий. Когда Сунбулов с сообщниками ворвался во дворец, царь встретил их словами: «Зачем вы, клятвопреступники, пришли ко мне с таким шумом и наглостью? Если хотите убить меня, я готов умереть; если же хотите согнать меня с престола, то вам этого не сделать, пока не соберутся все большие бояре и всех чинов люди, и какой вся земля приговор постановит, я готов поступить по тому приговору». В обществе, которое неоднократно было призываемо к решению важных государственных вопросов, как будто стала пробиваться даже мысль, что всенародное земское собрание, правильно составленное, вправе не только избирать царя, но при случае и судить его. По крайней мере такая мысль официально была высказана именем правительства царя Василия Шуйского. В самом начале его царствования в Польшу был послан некто кн. Гр. Волконский оправдать перед польским правительством истребление первого самозванца и избиение преданных ему поляков. По официальному наказу, какой дан был послу, он говорил королю и панам, что люди Московского государства, осудя истинным судом, вправе были наказать за злые и богомерзкие дела такого царя, как Лжедимитрий. Князь Григорий сделал еще более смелый шаг, развивая свои наказные воззрения перед польским правительством: он прибавил, что хотя бы теперь явился и прямой, прирожденный государь царевич Димитрий, но если его на государство не похотят, то ему силой на государстве быть не можно. У самого кн. Андрея Мих. Курбского, политического либерала XVI в., дыбом встали бы волосы, если бы он услышал такую политическую ересь.