Сергей Савченко «Малина» как инструмент разведки
Сергей Савченко
«Малина» как инструмент разведки
24 августа 1949 года первым заместителем председателя Комитета информации при Министерстве иностранных дел СССР назначили Сергея Савченко. Это был более резкий и жесткий человек, чем генерал Павел Федотов, которого он подвинул с должности первого зама и которого многие считали недостаточно решительным.
Сергей Романович Савченко родился в 1904 году в городе Скадовске Днепровского уезда Таврической губернии в крестьянской семье. Окончил четырехклассное земское училище и четыре класса гимназии в Скадовске в 1920 году. Будущий главный разведчик начинал переписчиком, ночным сторожем, конторщиком и приемщиком зерна в отделе продовольственного снабжения 6-й армии.
В ноябре 1921 года Сергея Савченко взяли в органы госбезопасности — оперативным сотрудником Николаевской губернской ЧК. Несколько месяцев он служил регистратором и делопроизводителем особого отдела по охране границы Черного и Азовского морей Николаевской ЧК.
В 1924 году молодого чекиста послали учиться в Высшую пограничную школу. Он служил в пограничных войсках, прошел переподготовку на курсах усовершенствования Высшей пограничной школы, был оставлен там преподавать, а потом вновь отправлен на Украину в пограничные войска.
В апреле 1941 года Сергея Савченко утвердили заместителем наркома госбезопасности Украины. В мае 1943 года он стал наркомом госбезопасности, в марте 1944-го получил специальное звание — комиссар госбезопасности 3-го ранга. Его главной задачей стала борьба с националистическим подпольем, имевшим в западноукраинских землях крепкие корни. Это была настоящая война, долгая и кровавая.
В аппарате госбезопасности на Западной Украине служило двадцать тысяч человек. В основном это были приезжие, которые не знали ни языка, ни местных условий. Чекистско-войсковые операции не всегда имели успех, потому что оуновцы, более мобильные, уходили от удара. Чекисты действовали безжалостно. Сомнительные элементы высылали вместе с семьями. Некоторые села, признанные «бандитскими», сжигали.
«Имели место совершенно недопустимые случаи, — говорилось в постановлении политбюро ЦК компартии Украины от 10 января 1945 года, — когда отдельные бойцы и офицеры органов НКВД и НКГБ, не разобравшись, применяют репрессии — жгут хаты и убивают без суда отдельных граждан, которые совершенно непричастны к бандитам, чем дискредитируют себя и органы советской власти».
Оуновцы иногда переодевались в чекистскую форму и устраивали показательные расправы, чтобы отвратить людей от советской власти. Так же действовали и чекисты, которые выдавали себя за бандеровцев.
15 февраля 1949 года военный прокурор Украинского округа войск Министерства внутренних дел доложил в ЦК:
«Министерством госбезопасности Украинской ССР и его управлениями в западных областях Украины в целях выявления вражеского, украинско-националистического подполья широко применяются так называемые спецгруппы, действующие под видом бандитов УПА…
Грубо-провокационная и неумная работа ряда спецгрупп и допускаемые их участниками произвол и насилие над местным населением не только не облегчают борьбу с бандитизмом, но, наоборот, усложняют ее, подрывают авторитет советской законности и, бесспорно, наносят вред делу социалистического строительства в Западных областях Украины.
Например:
В марте 1948 г. спецгруппа, возглавляемая агентом МГБ «Крылатым», дважды посещала дом жителя села Грицки Дубровицкого района Ровенской области Паламарчука Гордея Сергеевича, 62 лет, и, выдавая себя за бандитов УПА, жестоко истязала Паламарчука Г.С. и его дочерей, обвиняя их в том, что они «выдавали органам МГБ украинских людей». «Крылатый» и участники его группы подвергли их пыткам, подвешивали, вливали им в нос воду и, тяжко избивая, заставили дочерей дать показания, что они были связаны с участниками украинского националистического подполья…
На основании полученных таким провокационным путем «материалов» Дубровицким РО МГБ Паламарчук З.Г. и Паламарчук А.Г. были арестованы, причем, как заявили арестованные, сотрудники райотдела МГБ во время допросов их так же избивали, заставляли продолжительное время стоять на ногах и требовали, чтобы они дали показания о связи с бандитами…
В ночь на 22 июня 1948 г. спецгруппой МГБ из села Подвысоцкое Козинского района Ровенской области был уведен в лес местный житель Котловской Федор Леонтьевич, которого участники спецгруппы подвергали пыткам, обвиняя его в том, что у него в доме часто останавливаются работники из числа совпарт-актива, и в том, что якобы он выдавал органам советской власти бандитов.
Эти провокационные действия преследовали цель путем истязаний и угрозы лишения жизни заставить Котловского дать показания, что он является врагом советской власти. В результате истязаний Котловский находился на излечении в больнице с 27 июля по 27 августа 1948 г. По заключению больницы, Котловскому Ф.Л. были нанесены тяжелые телесные повреждения с явлениями сотрясения мозга и омертвлением мягких тканей тела…
В ночь на 23 июля 1948 г. спецгруппой была уведена в лес гр-ка Репницкая Нина Яковлевна, рождения 1931 г. В лесу Репницкая была подвергнута пыткам. Допрашивая Репницкую, участники спецгруппы тяжко ее избивали, подвешивали вверх ногами, вводили в половой орган палку, а затем поочередно изнасиловали. В беспомощном состоянии Репницкая была брошена в лесу, где ее нашел муж и доставил в больницу, в которой Репницкая находилась продолжительное время на излечении.
Из приведенных выше примеров видно, что действия так называемых спецгрупп МГБ носят ярко выраженный бандитский, антисоветский характер и, разумеется, не могут быть оправданы никакими оперативными соображениями…
В сентябре 1947 года Львовским областным управлением МГБ были незаконно арестованы Стоцкий Степан Петрович и Дмитрук Екатерина Григорьевна и, поскольку никаких материалов об их антисоветской деятельности не было, они были пропущены через спецбоевку МГБ, где в результате применения незаконных методов допроса вынуждены были оговорить себя…
Участники спецбоевок МГБ совершают ограбления местных граждан. Эти грабежи, как и другие нарушения советской законности, оправдываются так же оперативными соображениями и не только рядовыми работниками МГБ, но и самим министром тов. Савченко, который в беседе со мной заявил: «Нельзя боевки посылать в бой с консервами. Их сразу же расшифруют»…
23 сентября 1948 г. в Каменец-Подольский горотдел МГБ колхозники села Завалье по телефону сообщили, что в селе появилась вооруженная банда в составе двенадцати человек. Фактически это была не ОУНовская банда, а спецбоевка Тернопольского областного управления МГБ. Характерно, что эту спецбоевку приняли за банду не только колхозники, но и работники Каменец-Подольского горотдела МГБ, откуда для ликвидации «банды» на грузовой автомашине была направлена группа сотрудников и офицеров Каменец-Подольского военного училища МВД.
Эта «операция» закончилась тем, что в результате аварии автомашины двое офицеров были убиты, а шестнадцать офицеров и шофер получили телесные повреждения…»
Политбюро ЦК компартии Украины 22 февраля 1949 года предписало министру госбезопасности Украины Сергею Савченко «установить такой порядок, при котором исключались какие бы то ни было случаи нарушения советской законности». Но видимо, после постановления тоже мало что изменилось. Военный прокурор направлял в ЦК еще несколько записок о преступных действиях оперативных групп Министерства госбезопасности. Создавались комиссии для проверки изложенных им фактов. Какие-либо документы о результатах работы комиссий не выявлены.
В августе 1949 года генерал-лейтенанта Савченко перевели в Москву. В сентябре еще один чекист, не знающий иностранных языков и не имеющий собственного разведывательного опыта, стал начальником всей разведывательной службы страны.
В марте 1951 года Сталин впервые обозначил Соединенные Штаты как «главного противника». Все усилия Комитета информации были направлены против Америки.
Второй важнейшей задачей стала работа в странах, которые после войны вошли в орбиту советского влияния. Политбюро приняло решение прекратить разведывательную деятельность в странах народной демократии. 30 июля 1949 года зарубежные аппараты внешней разведки в Албании, Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии и Чехословакии получили команду отказаться от сотрудничества с «негласными помощниками».
13 апреля 1950 года советским послам в Албании, Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии, Чехословакии пришла шифротелеграмма с поручением довести до сведения руководителей этих стран, что советская разведка в их государствах больше не работает: «Такое решение принято, исходя из единства политических целей и задач, а также взаимного доверия между СССР и странами народной демократии».
В этих странах открылись представительства Комитета информации, которые должны были сотрудничать с местными разведками. В постановлении политбюро от 17 апреля 1950 года предписывалось: «Установить контакт советской внешнеполитической разведки с соответствующими органами стран народной демократии в целях взаимной помощи… Иметь при органах внешнеполитической разведки стран народной демократии представителей советской политической разведки с необходимым аппаратом… Установить обмен разведывательными сведениями, оказывать взаимную помощь в разведывательной работе и в необходимых случаях совместно проводить разведывательные мероприятия».
Представители Комитета информации, как и послы, утверждались на заседании политбюро. После возвращения внешней разведки в состав МГБ представительства Комитета информации вошли в состав аппарата старших советников при органах госбезопасности стран народной демократии.
Аппараты старших советников появились в исполнение постановления политбюро от 27 февраля 1949 года для «более тесной координации усилий МГБ СССР с органами безопасности стран народной демократии в обстановке «холодной войны».
В Китае резидентура советской разведки не только прекратила самостоятельную работу внутри страны, но и передала китайским друзьям всю свою агентуру, пишет бывший начальник нелегальной разведки КГБ генерал-майор Юрий Иванович Дроздов. Это оказалось непоправимой ошибкой, поскольку отношения между двумя странами быстро ухудшились, а потом и вовсе стали враждебными.
В октябре 1951 года политбюро утвердило «Наставление для советников МГБ СССР при органах государственной безопасности в странах народной демократии».
Советникам разрешалось давать «практические советы только в устной форме». Им запрещалось вмешиваться в решение кадровых вопросов, самим работать с агентурой, допрашивать арестованных и участвовать в оперативной разработке высших руководителей страны, в которой они работали.
Московские советники приняли деятельное участие в создании в странах Восточной Европы новых органов госбезопасности по советскому образцу. В Чехословакию заместителем главного советника по разведке отправили Александра Феклисова, опытного профессионала с опытом работы в Соединенных Штатах и Великобритании.
В ГДР представителем советской внешней разведки был «товарищ Акимов» — полковник Андрей Григорьевич Грауэр. Он возглавил организационно-инструкторский отдел при Советской контрольной комиссии, который объяснял восточным немцам, как им создавать свою разведку. Полковник Грауэр служил в госбезопасности с 1938 года. Во время войны он руководил в Наркомате госбезопасности отделом по взаимодействию с английской и американской разведками.
В «Очерках истории российской внешней разведки» сказано, что Андрей Грауэр «быстро завоевал симпатии своих немецких коллег-учеников». На самом деле его подопечные довольно быстро обратили внимание на странности в поведении советского полковника.
«Он стал болезненно недоверчивым, — вспоминал генерал-полковник Маркус Вольф, который тридцать лет руководил разведкой ГДР, — видимо, сказались и профессиональная деформация личности, и тревожная атмосфера сталинского времени. Мания преследования все отчетливее проявлялась в поведении Грауэра…
В конце концов Грауэра отозвали в Москву, где к тому времени, конечно, заметили, что он перешел границу, отделяющую нормальное поведение от паранойи».
Но болезненная подозрительность московского полковника привела к тому, что своей должности лишился первый руководитель разведки ГДР Антон Аккерман, честный и порядочный человек, который воевал в Испании, а затем был политэмигрантом в Москве.
Другие советники с Лубянки научили восточногерманских разведчиков тому, как следует работать. Накануне Берлинской конференции министров иностранных дел стран-победительниц в январе 1954 года прибывший из Москвы офицер объяснил новым коллегам, что им понадобится «малина». Неопытный переводчик растерялся. Более искушенный в русском языке и советских реалиях Маркус Вольф пояснил, что имеется в виду не ягода, а публичный дом — для вербовки агентуры.
Указание советника из центрального аппарата КГБ было исполнено: нашли девушек легкого поведения, сняли домик в берлинском пригороде, где комнаты оснастили подслушивающими устройствами и фотоаппаратами, вмонтированными в лампу на потолке. Притащили кинопроектор и порнофильм для развлечения гостей. И стали заманивать в «малину» западных немцев.
После XX съезда аппараты старших советников КГБ в социалистических странах превратились в аппараты старших консультантов при местных органах госбезопасности. В 1962 году они были преобразованы в представительства КГБ СССР…
Поток поступающей в Центр разведывательной информации был огромным. Недостатком ее было нежелание резидентур сообщать то, что могло вызвать недовольство Центра. Поэтому, когда речь шла о политических делах, картина происходящего в мире сознательно искажалась. Агенты писали то, что хотели видеть курирующие офицеры, которые платили им деньги. Офицеры, добывающие информацию, в свою очередь учитывали пожелания резидента. Тот ориентировался на настроения начальства.
Да и руководство страны фактически не стремилось получить всеобъемлющую информацию. Полковник Юрий Иванович Модин, который после войны в общей сложности проработал около десяти лет в лондонской резидентуре и курировал таких важных агентов, как Энтони Блант и Гай Берджесс, пишет: «Во всех странах секретные службы стараются добыть как можно больше информации по самым разным вопросам, затем она оценивается и распределяется между различными правительственными организациями. Наши методы работы были совершенно иными. Мы всегда получали приказ свыше добывать только определенную информацию».
Концентрация усилий разведывательного аппарата на каких-то направлениях, конечно, помогала добиться конкретного результата. Но лишала политическое руководство возможности понимать, что в реальности происходит в мире. Не разведывательная информация была исходным материалом для анализа политических процессов, а собственные представления Сталина о мироустройстве. От разведки же требовалось подтвердить правоту его выводов.
Сталин был главным (а иногда и единственным) получателем разведывательной информации. Но чем дальше, тем меньше престарелый вождь был в состоянии ее освоить. Поступающий к нему поток бумаг фильтровал его доверенный помощник Александр Николаевич Поскребышев.
Разные люди работали в секретариате Сталина. Одних он выдвинул на повышение, от других избавился. Только одного Поскребышева он постоянно держал возле себя. Должность Александра Николаевича называлась по-разному. В 1923–1924 годах он руководил управлением делами ЦК. С 1924 по 1929 год он был помощником секретаря ЦК, затем его сделали сначала заместителем заведующего, а затем и заведующим секретным отделом ЦК (делопроизводство политбюро и личная канцелярия Сталина). В соответствии с новым уставом ВКП(б), который был принят на XVII съезде в 1934 году, секретный отдел ЦК переименовали в особый сектор. Поскребышев был назначен заведовать этим сектором решением политбюро от 10 марта 1934 года.
Поскребышев рассказывал, как он руководил всей сталинской канцелярией: «Все документы, поступавшие в адрес т. Сталина, за исключением весьма секретных материалов МГБ, просматривались мною и моим заместителем, затем докладывались т. Сталину устно или посылались ему по месту его нахождения».
Поскребышев получил генеральские погоны. Его сделали депутатом Верховного Совета и даже председателем комиссии законодательных предположений Совета Союза. После XIX съезда (1952 год) он стал именовать себя секретарем президиума и бюро президиума ЦК.
Но он как был, так и остался необразованным и малограмотным человеком. Аппаратный склад ума помогал ему угадывать желания вождя, когда речь шла о внутриполитических интригах, однако едва ли он был осведомлен о хитросплетениях мировой политики и ясно понимал, какую именно информацию надо в первую очередь положить на стол генерального секретаря.
Соединение внешней разведки и дипломатии породило массу трудностей. Разведчикам все равно не хотелось допускать дипломатов до своих тайн, хотя во время существования Комитета информации формально послы были «главными резидентами» в стране пребывания. В реальности разведчики по-прежнему старались не делиться своей информацией с послами. А Министерство госбезопасности жаловалось, что разведка слишком оторвана от контрразведки.
Неудовлетворенность Сталина собственными идеями привела к тому, что решением политбюро 1 ноября 1951 года и политическая разведка вернулась в Министерство государственной безопасности. 2 ноября 1951 года появился приказ о создании первого главного управления (внешняя разведка) в составе МГБ. Из Комитета информации изъяли все оперативные подразделения. В январе 1952 года часть сотрудников вернули в Министерство госбезопасности.
В составе Комитета информации при МИД остались аналитики — примерно полторы сотни. Написанные ими доклады и аналитические записки направлялись на имя вождя в его секретариат. Копии расписывались членам политбюро. В комитете работали люди, которые со временем заняли видное место в политическом истеблишменте — например, будущий посол в ФРГ Валентин Фалин, который с явным сожалением писал в мемуарах, что после смерти Сталина Комитет информации стал чисто мидовским подразделением. Фактически руководил всей работой ответственный секретарь комитета Иван Иванович Тугаринов.
Этот так называемый «маленький» Комитет информации, находившийся в особняке на Гоголевском бульваре, существовал до 1958 года, когда, окончательно утратив функции спецслужбы, был преобразован в Управление внешнеполитической информации (уже не «при», а в структуре МИД). Но в Министерстве обороны и в КГБ на него смотрели ревностно-раздраженно, в 1958 году по предложению председателя КГБ генерала армии Ивана Серова комитет упразднили.
Существование Комитета информации подорвало позиции аналитиков в ведомстве госбезопасности. В 1953 году информационно-аналитическое управление сильно сократили — из ста семидесяти работников оставили тридцать. Да еще и назвали подразделение отделом переводов и обработки информации (руководил службой Филипп Артемьевич Скрягин). Только в сентябре 1962 года отдел увеличили и преобразовали в информационную службу (Службу № 1) первого главного управления КГБ…
Постановлением Совета министров от 3 ноября 1951 года заместителем министра госбезопасности и начальником только что воссозданного первого главного управления (внешняя разведка) стал генерал-лейтенант Сергей Савченко. Он занимал этот пост до 5 января 1953 года, когда произошла очередная реорганизация МГБ. Два месяца, до смерти Сталина, он сидел без дела.
Берия, став министром внутренних дел, понизил Сергея Савченко в должности до заместителя начальника разведки. После ареста Берии он несколько месяцев сидел без работы. Тех, кого Хрущев хорошо знал по работе на Украине, как, скажем, генерала Ивана Серова, чистка обошла стороной. Но Савченко в это число не вошел.
Несколько месяцев он был начальником 7-го отдела второго главного управления МВД. В декабре 1953 года генерал-лейтенанта Савченко назначили начальником особого отдела управления строительных войск на строительстве объекта № 565 Московского района ПВО. Но и на этой маленькой должности он провел только год. В феврале 1955 года его уволили в запас по служебному несоответствию. Он умер в 1966 году.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.