Глава 24 ПРО ТРЕТИЙ СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ЭШЕЛОН

Глава 24

ПРО ТРЕТИЙ СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ЭШЕЛОН

Насилие необходимо и полезно.

В.Ленин.

Будьте уверены, рука у нас не дрогнет.

И.Сталин.

Первый стратегический эшелон Красной Армии — 16 кадровых армий вторжения и несколько десятков отдельных корпусов и дивизий. Задача — нанести одновременно несколько ударов.

Второй стратегический эшелон — 7 недавно сформированных армий, укомплектованных резервистами, в том числе зэками. Задача — развить успех Первого стратегического эшелона.

А позади Второго стратегического эшелона шло развертывание Третьего стратегического эшелона. Первоначально в его составе было 3 армии — 29-я, 30-я, 31-я. На первый взгляд — обычные армии вторжения. На второй взгляд — очень даже необычные.

Официально Третий стратегический эшелон возник в последние дни июня 1941 года как реакция на германское нападение. Однако возник Третий стратегический эшелон подозрительно быстро. Сформировать три армии даже в мирное время не просто: требуется много времени, много оружия, много солдат и офицеров, много машин, много боеприпасов, продовольствия, топлива, много сапог, наконец. А эти армии возникли в считанные дни в конце июня 1941-го в обстановке паники и всеобщей неразберихи; и паника их не коснулась, и неразбериха обошла стороной.

Секрет в том, что три армии Третьего стратегического эшелона создавались по планам мирного времени — механизм был взведен и пущен до германского вторжения и сработал безотказно, несмотря на хаос и отсутствие Сталина у руля государственной власти.

Что же за армии были в Третьем стратегическом эшелоне? Если во Втором стратегическом эшелоне целые дивизии и даже корпуса сформированы из зэков, попробуем догадаться, кто должен находиться в Третьем стратегическом эшелоне позади зэков.

Шепетовка, начало июля 1941 года: момент пленения советских солдат 16-й армии. Всмотритесь в эти лица. Война только началась, где советские солдаты успели так отощать, они же не прошли еще через германские концлагеря?

До германского нападения 13 июня 1941 года Сталин начал тайную переброску в западные районы СССР семи армий Второго стратегического эшелона. Эти армии имели только наступательные задачи.

Армии Второго стратегического эшелона в значительной степени были укомплектованы заключенными ГУЛага. В возможность германского нападения Сталин не верил, но до германского нападения дал оружие в руки заключенных. Если бы Гитлер не напал, долго ли мог Сталин держать сотни тысяч вооруженных зэков на своих западных границах?

Правильно.

Третий стратегический эшелон — это чекисты. Все три армии.

29-й армией командовал заместитель Наркома внутренних дел генерал-лейтенант НКВД И.И. Масленников, 30-й — бывший начальник пограничных войск Украинского округа генерал-майор НКВД В.А. Хоменко, 31-й

— бывший начальник Прибалтийского пограничного округа генерал-майор НКВД К.И. Ракутин, затем бывший начальник Карело-Финского пограничного округа генерал-майор НКВД В.Н. Долматов. Три армии — это целый фронт. Общее руководство тремя армиями осуществлял бывший начальник пограничных войск Белорусского округа генерал-лейтенант НКВД И.А. Богданов, а политкомиссаром при нем — заместитель Наркома государственной безопасности (НКГБ) комиссар государственной безопасности 3-го ранга С.Н. Круглов.

Долгие годы, как мозаику, собираю сведения о советских войсках и командирах сорок первого года. В том числе — о трех чекистских армиях. Все, что удалось собрать, подтверждает: в Третьем стратегическом эшелоне не только все командующие армиями, но и дивизий, полками, батальонами, были чекистами из НКВД и НКГБ, но и все командиры рот, взводов и отделении — из тех же ведомств. Исключений обнаружить не удалось.

Чем больше сведений о Третьем стратегическом эшелоне собирал, тем больше возникало вопросов. Для чего предназначался целый чекистский фронт? Как пограничники многими тысячами сумели 22 июня выскочить из под огня наступающих германских войск, отскочить в глубокий тыл (железные дороги забиты) и там через несколько дней после начала германского вторжения организоваться в стройную структуру с фронтовым и тремя армейскими управлениями, со штабами новых дивизий, полков и батальонов, с налаженной службой связи и снабжения? А ведь штаб Украинского пограничного округа находился во Львовском выступе. Как генерал-чекист Хоменко со своим штабом вырвался из этого пекла?

Штаб Белорусского округа находился в еще более неудобном для эвакуации месте — в Белостоке. Там все попали в окружение.

Кроме генерала-чекиста Богданова, его штаба и тысяч пограничников от рядовых до генералов. Богданов со своим штабом каким-то образом вырвался из котла, оказался в тылу и возглавил весь чекистский фронт. Допустим, что Богданова можно вывезти из окружения самолетом, но три чекистских армии откуда взялись? Всех пограничников с западных границ 22 июня самолетами не вывезешь. А именно они, пограничники с западных границ — основа трех чекистских армий и все командование — с западных границ. Чудеса.

Историки-коммунисты написали тысячи книг о герояхчекистах, об их подвигах в первые дни войны, но книги молчат о том, как возник чекистский фронт. На этот вопрос историки не только не дали ответа, но не нашли нужным его даже поставить.

Чтобы ответить на вопрос о происхождении Третьего стратегического эшелона, мы должны вернуться в Первый стратегический эшелон и желательно — на румынскую границу. Книг об этой поре написано много, откроем одну из них. Например, книгу Героя Советского Союза генерал-майора А.А. Свиридова. Книга называется «Батальоны вступают в бой», выпущена Воениздатом в 1967 году. Книга прошла общую цензуру и особую военную. Факты, которые в ней приводятся, как и факты в любой из книг Воениздата, проверены экспертами Института военной истории и протеста не вызвали. Книгу читали тысячи людей, включая ведущих советских и зарубежных историков, книгу читали участники тех событий — подчиненные генерала Свиридова и его командиры. Не протестовал никто.

В июне 1941 года автор был капитаном, командиром 144-го отдельного разведывательного батальона 164-й стрелковой дивизии 17-го стрелкового корпуса 12-й армии во Львовском выступе, 17-й корпус только по названию стрелковый, на самом деле — горнострелковый. Командовал корпусом выдвиженец Жукова генерал-майор И-В. Галанин. И вся 12-я армия, как мы знаем, только по названию обычная, на самом деле — горная. Именно в этой армии по личному приказу Жукова И.Х. Баграмян проводил эксперименты по быстрому овладению горными перевалами.

Книга Свиридова интересна тем, что дает описание той же армии, но вид открывается не сверху, а снизу. Итак, спустимся с высот корпуса и армии в 144-й разведывательный батальон, которым командует капитан А.А. Свиридов. Повествование начинается с 19 июня 1941 года. Открываю первую страницу и цитирую на выбор прямо с первой строки: «На реке Прут наша дивизия сменила пограничников. Покидая государственный рубеж, они передали нам укрепленный берег и оставили не совсем обычные сувениры — ореховые удочки, разбитый пулемет и старую овчарку…». «Пограничники, сдавая нам государственный рубеж…» «Лес, в котором мы располагались.» С румынской стороны «доносился плач румынской деревни: крестьян выселяли подальше от границ…». «Все мы, советские воины, готовились бить врага только на его земле.» «Командир эскадрона старший лейтенант Коробко после доклада попросил разрешения послать разведку на ту сторону реки.

— Погоди, не торопись. Придет твое время. А пока наблюдай и прислушивайся».

Вникнем, 164-я стрелковая дивизия приняла от пограничников укрепленный берег, но укреплениями не спешит воспользоваться — дивизия прячется в приграничном лесу. В приграничной полосе так действовали все советские дивизии. Их выдвинули на границу, но не для обороны. На том берегу германские дивизии действуют по тому же сценарию, тоже прячутся в лесах. Они тоже не для обороны.

Удивительны особенности слуха советского капитанаразведчика: плач выселяемой румынской деревни с той стороны пограничной реки он услышал, а с нашей вроде и плача нет. А между тем, советские пограничные войска с 13 по 20 июня провели операцию по насильственному выселению людей из приграничной полосы от Белого до Черного моря. Немцы выселяли с полосы шириной в 20 км, наши — в 100. Немцы, в основном, население перемещали. Наши перемещали и истребляли. В описываемый момент операция НКВД по очистке прифронтовой полосы вошла в свой кровавый аппогей. Но нашему «герою» и дела нет. Он нашего плача советских людей не слышит и слышать не желает. Он мнит себя освободителем Европы и потому слышит только плач с той стороны.

После публикации моих первых статей об истинном значении Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года группа американских экспертов опубликовала гневное открытое письмо: Сообщение ТАСС — это просто сталинская глупость, мы — историки это давно установили. Может, для вас, господа, Сообщение ТАСС и глупость, но день, когда это Сообщение было опубликовано в печати, является днем национальной скорби для многих народов: в отличие от фашистов, которые выселяли население на несколько километров вглубь своей территории, наши доблестные чекисты высылали десятки тысяч людей в заполярную тундру, и мало кто из них потом вернулся под родное небо.

Завершив насильственную репатриацию людских масс, доблестные пограничники не просто сняли минные и проволочные заграждения на советских границах (об этом — в «Ледоколе»), но и сами ушли с границ. Свидетельство генерала Свиридова — только один пример. Таких свидетельств каждый желающий может найти в достаточных количествах как в мемуарах советских генералов, так и в германских архивах.

Совершенно однозначно из этих свидетельств следует, что на участках в десятки, иногда в сотни километров (там, где готовились советские удары), граница была открыта, то есть пограничники ушли, передав границу в распоряжение Красной Армии.

Вот тут и надо искать ответ на вопрос, как пограничники оказались в глубоком тылу в первые дни войны: все необходимое для формирования трех чекистских армий было подготовлено заранее, а личный состав от генералов до рядовых, целые пограничные заставы, комендатуры, отряды и штабы пограничных округов отошли в тыл ДО германского вторжения, В своей жизни видел только однажды ситуацию, когда пограничники открыли границу: летом 1968 года там же в Карпатах наших солдатиков переобули в кожаные сапоги, а пограничные заставы сняли часовых, оставив границу нашим дивизиям.

В 1941 году все делалось по тому же сценарию. Уходя 18–19 июня с границ, чекисты знали, что это война. Каждому советскому человеку с детства, как гвоздь, в голову вбивали истину — граница на замке! Каждый пограничник жил этой истиной. Уходя 19 июня 1941 года с границ, любой начальник заставы и любой рядовой понимали значение ухода.

Вспомним почти незаметный штрих на самой первой странице воспоминаний генерала Свиридова: пограничники, сдавая государственный рубеж, бросили неисправный пулемет. Каждый, кто служил в Красной Армии, в Советской Армии, в пограничных войсках, в НКВД, в КГБ, поддержите меня: в мирное время бросить пулемет, пусть и исправный, нельзя. В любом случае испорченное имущество, тем более оружие, положено сдавать, составляя при этом акт. Неисправную вещь (будь то секретная карта или рваная солдатская шинель) надо предъявить вот она, а вот акт на списание, подпишите. И никаких проблем.

Но поди отбейся от комиссии, если акт есть, а порваной шинели нет, поди докажи, что ты ее не украл и не пропил. А из двух поломанных пулеметов можно в пятнадцать минут собрать один целый. Тем более, по тексту генерала Свиридова следует, что его ребята брошенный пулемет быстро отремонтировали, не имея ни запасных частей, ни второго неисправного пулемета, который можно было бы пустить на запчасти. Как же понять поведение начальника пограничной заставы и старшины, за которыми пулемет числится? Как они собирались отчитываться за отсутствующий пулемет? Кто поверит, что они не отдали пулемет врагам советской власти? Кто поверит, что пулемет был неисправным?

Понять поведение уходящих пограничников просто. Если иметь в виду, что мирное время кончилось, и все, до начальника заставы включительно, понимают, что уже идет война. А на войне именно так и делается. Всегда. Выводится, например, 1-я гвардейская танковая армия из сражения, и приказ; выходить налегке. Незачем выводить с переднего края оружие, боеприпасы, боевую технику, которые с таким трудом туда доставлены. Потому вывод частей из боя часто осуществляется так: запасы, все оставшееся после жестоких боев вооружение и боеприпасы передаются свежим частям, а отходящие в тыл ничего лишнего с собой не берут, там в тылу их доукомплекгуют и вооружат новым оружием прямо с заводов. Именно так 19 июня 1941 года проходила смена советских войск на границах: уже не по стандартам мирного времени, а так, как делается на войне.

Удивительны настроения в боевых частях Красной Армии, которые прячутся в лесах у границы. В том же, например, 144-м отдельном разведывательном батальоне капитана Свиридова.

Кстати, надо и батальон описать. Организация его стандартна: управление и штаб, танковая рота, рота тяжелых пушечных бронеавтомобилей, мотострелковая рота, кавалерийский эскадрон и подразделения обеспечения. Основное вооружение батальона — 16 плавающих танков и 13 пушечных бронеавтомобилей. У Сталина таких батальонов только в составе стрелковых дивизий 207, полностью укомплектованных, и несколько десятков — не полностью. Оценим.

Глянем только на один 144-й разведывательный батальон. В его составе 16 танков, а во всех германских пехотных дивизиях вместе взятых — ни одного. И во всех германских моторизованых дивизиях вместе взятых — ни одного. А у Сталина в каждой стрелковой дивизии разведывательный батальон с танками. Только в составе разведывательных батальонов стрелковых дивизий у Сталина больше танков, чем во всем вермахте на Восточном фронте. Да ведь и танки не простые, а плавающие. Их у Сталина 4 тысячи. А а во всем вермахте — ни одного. И во всем остальном мире — ни одного плавающего танка в то время не было.

И выходит, что командир батальона капитан Свиридов на румынской границе имеет 16 плавающих танков, а ни один германский генерал и фельдмаршал не имеет ни одного. Генералы и фельдмаршалы всех остальных стран — тоже ни одного. Так вот у командира такого батальона подчиненный командир эскадрона просит разрешения выслать разведку на «ту сторону реки… Представляю ту же ситуацию где-нибудь в 1970 году: молодой офицер-разведчик спрашивает у командира разведбата разрешения послать разведгруппу на ту сторону реки… скажем, в Западную Германию.

Представляю себя лично, задающего этот вопрос моему комбату… Да меня бы за такой вопрос вмиг простынями повязали и под вой сирен доставили в соответствующее учреждение. А в 1941 году старший лейтенант-разведчик задает вопрос капитану, а тот бурно не реагирует: правильный вопрос, но пока еще время не наступило. Скоро наступит.

В разведывательных подразделениях и частях дураков не держат. Старший лейтенант описан деловым, энергичным, инициативным. Сам автор тоже хороший командир, от капитана дошел до генерал-майора, стал Героем Советского Союза. В данном случае старший лейтенант получил отрицательный ответ, но вопрос он задавал с четким пониманием того, что положительное или отрицательное решение о посылке вооруженной группы на сопредельную территорию зависит уже не от товарища Сталина и не от товарища Молотова, не от Жукова и не от начальника ГРУ генерал-лейтенанта Голикова, а от капитана, который стоит там, где полагалось бы стоять пограничным постам.

В данном случае капитан не разрешил выслать разведку на территорию противника, но известны сотни случаев, когда другие советские капитаны и майоры разрешили. Мы привыкли возмущаться тем, что германские разведывательные самолеты кружились над советской территорией, что германские разведывательные группы рыскали по нашей земле. При этом мы как-то забываем о наших самолетах, которые летали в германском небе, о наших разведгруппах, которые рыскали по германской земле.

Читая эти строки, вспоминаю книгу Б.М. Шапошникова «Мозг армии». За много лет до 1941 года Шапошников предупреждал, что «перевод армии на военное положение создает известный подъем ее военной доблести, повышает моральный уровень армии». Шапошников предупреждал, что армия, которую перевели на военное положение и придвинули к границам, испытывает нервное напряжение, сдержать ее порыв невозможно. Шапошников предупреждал, что армию нельзя долго держать у границ, ее надо пускать в дело.

Сталин внимательно читал книгу Шапошникова, знал ее и цитировал. Сталин покровительствовал Шапошникову. 1940 год — это возвышение Шапошникова, в мае ему присвоено звание Маршала Советского Союза. Официально он — заместитель Наркома обороны, на практике главный военный советник Сталина. К середине июня 1941 года советские армии вторжения придвинуты к границам. Высшее советское военное руководство знает, что и командиры, и солдаты уже рвутся в бой, что их наступательный порыв не сдержать. Но его уже и не сдерживают до всесокрушающей войны остается всего две недели… Красную Армию от противника не разделяет даже тонкая цепочка пограничников НКВД. А ведь ни Жуков, ни Тимошенко, ни Шапошников не обладали такой властью, чтобы приказывать пограничникам уйти с границы. Пограничники — не их ведомство. Пограничники — бериевцы. А Берия не обладал такой властью, чтобы приказать армейским дивизиям сменить его людей на границе. Приказать Наркому внутренних дел отвести пограничников от границы и приказать Наркому обороны подвести армейские дивизии к границам мог только один человек — Председатель Совнаркома товарищ Сталин.

Сталин отдал приказы чекистам отойти в тыл, а частям Красной Армии выйти на границы. Сталин знал, что после этого надо будет спустить Красную Армию с цепи… Иначе она сама сорвется.

А потом случилось то, чего никто не ждал. Германская армия нанесла удар.

Рассмотрим последствия удара на примере 164-й стрелковой дивизии, в которой служил капитан Свиридов. В этом районе две реки: пограничный Прут и параллельно ему на советской территории — Днестр. Если бы дивизия готовилась к обороне, то в междуречье лезть не следовало, а следовало вырыть окопы и траншеи на восточном берегу Днестра, используя обе реки как водные преграды. Мосты следовало подготовить к взрывам. В междуречье не держать ни складов, ни госпиталей, ни штабов, ни крупных войсковых частей, а лишь небольшие отряды и группы подрывников и снайперов.

Но 164-я дивизия (как и все остальные дивизии) готовилась к наступлению и потому Днестр перешла, перетащила за собой в приграничные леса сотни тонн боеприпасов, топлива и продовольствия, штабы, госпитали, узлы связи и остановилась у последнего рубежа — пограничной реки. В дивизии 15 тысяч солдат. Много пушек. Много снарядов. Много машин. Рядом — другие дивизии. И все в междуречье: позади — Днестр, впереди — пограничный Прут.

Нанесли немцы удар, мост на пограничной реке захватили; он не был заминирован, и начали переправлять свои части. А мосты позади советских дивизий — разбомбили. Севернее этого участка прорвалась германская 1-я танковая группа и огромным крюком охватывает советский фронт, отсекая советские войска от тылов.

И советские дивизии оказались в западне. Массы людей и оружия (тут же и 96-я горнострелковая дивизия — 13 тысяч солдат). Но оборону никто не готовил, траншей и окопов не рыл. Отойти нельзя — позади Днестр без мостов. И начинается разгром. Кое-кто вырвался из мышеловки по наплавным мостам, но попробуйте по одному мосту под бомбежкой вывезти сотню тысяч солдат и пару тысяч тонн боеприпасов…

Вернемся к рассказу Свиридова. Он смотрит на пограничный мост через реку Прут, по которому нескончаемым потоком переправляются германские войска: «Мост! Мы сохраняли его для наступления, а теперь никак не можем подорвать…». «Дело в том, что вся моя военная учеба проходила, в основном, под девизом: только наступать! Отход считался позором, и этому нас не учили. Теперь, когда довелось отступать, опыта-то никакого и не было. Пришлось постигать эту премудрость под жестокими ударами врага».

В этом примере раскрыты причины поражения: готовность к оборонительной войне и готовность к наступательной — разные вещи; 164-я дивизия готовилась к наступлению, оттого так все и получилось…

После выхода «Ледокола» выступили именитые историки и заявили, что моя версия не нова, это просто повторение того, что говорили фашисты. Своего читателя призываю в свидетели: разве я увлекаюсь цитированием фашистов? Мои книги пропитаны цитатами из Маркса, Энгельса, Ленину, Троцкого, Сталина, Фрунзе, Хрущева, Брежнева, Шапошникова, Жукова, Рокоссовского, Конева, Василевского, Еременко, Бирюзова, Москаленко, Мерецкова, Кузнецова и многих с ними. Кто же из них фашист? Маркс — фашист? Или Ленин? Или, может, Троцкий? Эта глава почти целиком на цитатах из книги генерал-майора А.А. Свиридова, Героя Советского Союза. А могла бы быть на цитатах из Калядина, Куприянова, Шепелева и кого угодно.

Если версия фашистская, то следует упрекать не меня, а советских маршалов и генералов, я только повторяю их слова. Мне плохо понятна ярость моих критиков. Отчего на меня ополчились? Почему вы молчали, когда выходили книги Жукова и Рокоссовского, Баграмяна, Еременко и того же Свиридова. На их головы следовало обрушить ваш благородный гнев. А я лишь скромный собиратель цитат…

А некоторые историки заявили, что спорить с моей версией невозможно, но и верить мне пока нельзя, потому что совершенно секретных документов о подготовке советской агрессии не найдено.

Товарищи историки, совершенно секретные документы найдут. Обязательно найдут. Если захотят.

Но захотят ли? Представим себя на месте знаменитого профессора, который получил за свою работу всемирное признание, ученые степени и звания, премии, дачи, ордена, который написал десятки книг и сотни статей о том, что Сталин — невинная жертва. Если будет найден и опубликован всего один документ, всего один лист, то весь мир узнает, что выдающийся ученый, мягко говоря, ошибался, что премии и ордена не заслужены им, что жизнь свою и талант он загубил в услужении коммунистам. Вот и прикинем, желает ли наш ученый муж такую бумажку найти и себя самого разоблачить? И коллеги его многочисленные в том же положении: один листок может сокрушить все их теории, труды и старания. Дрожат ли они трепетной страстью тот листок найти в архивной пыли и опубликовать?

Представим себя на месте генералов и маршалов: горят ли они желанием найти тот самый документ, который превратит их из героев в кровожадных захватчиков?

Представим себя на месте Президента России. После крушения коммунизма всем городам вернули исторические имена. Город Калинин, например, стал снова Тверью, один только город Калининград никак в Кенигсберг переименовывать не хочется. Хочется ли нашему Президенту найти такой документ, который покажет, что вина Иосифа Сталина в развязывании Второй мировой войны ничуть не меньше вины Адольфа Гитлера? Если найдут листочек со сталинским планом, то городу Калининграду придется вернуть настоящее имя, а сам город — законному владельцу. Представим, что Президенту доложили: документы найдены. Интересно, как прикажет наш Президент с теми документами поступить?

У нас ведь находятся только те документы, которые нужны. 50 лет мы отрицали убийство польских офицеров, а свидетелей убийства убивали. Даже тех свидетелей умудрялись убивать, которые находились в руках западных союзников. И на каждого, кто осмеливался иметь свое мнение в этом вопрос, вешали ярлык: фашист. А потом отрицать это преступление стало просто неприличным: весь мир знал, чьих рук это дело. И был дан приказ: признать преступление и документы найти. И они нашлись, в один момент.

А без приказа не нашлись бы. Наши историки находят только то, что разрешено находить.

Но даже если и найдутся сталинские планы, поможет ли нашим историкам секретная бумажка из архива? Книга генерала Свиридова издана 25 лет назад тиражом 65 тысяч. Эту книгу можно найти на полках любой научной библиотеки Москвы и Лондона, Парижа, Рима и Катманду. В книге Свиридова все написано открытым текстом, генерал честно и понятно объяснил и намерения советского командования, и замыслы, и причины разгрома. Приведенные факты неоспоримы.

Ради интереса приведенные генералом факты решил проверить по другим источникам и нашел 28 независимых подтверждений, включая германские разведсводки. Все сходится на одном: 164-я стрелковая дивизия находилась в междуречье Днестра и Прута, кроме нее и других дивизий там было в избытке. И есть только одно объяснение, зачем дивизии забрались в столь неудобное для обороны место: для наступления. Так какие совершенно секретные документы ждут наши историки? И что надеются в них отыскать?

Предрекаю: когда найдете совершенно секретные документы, то в них будет та же информация — 164-я стрелковая дивизия находилась между Прутом и Днестром… И по любой дивизии, корпусу, армии найдете совершенно секретные документы и в них обнаружите, что к обороне они не готовились, готовились к наступлению. Если генерал Свиридов и тысячи других участников войны отошли от исторической правды, то следовало их разоблачить 25 лет назад, объявить их версию фашистской и опубликовать опровергающие материалы. Но этого никто не делал и не делает.

Мемуары наших генералов лежат на полках, их никто не читает. Тысячи историков пишут книги и диссертации о войне, но ни один не удосужился поинтересоваться фактами. Историческая наука существует сама по себе, факты — сами по себе. Свидетельства тех, кто воевал, наша историческая наука игнорирует. Еще в Союзе я собрал библиотеку военных книг во много тысяч томов. Все книги воспоминаний о подготовке «освобождения». И все это открыто — в магазинах «Военная книга», на Арбате.

В ГРУ моя коллекция военных книг была известна в достаточной степени, чтобы через 20 лет начальник ГРУ генерал-полковник Евгений Леонидович Тимохин ее помянул в «Красной звезде» от 29 апреля 1992 года. Жаль, что коллекцию пришлось бросить в Москве на память советской власти.

Тут на Западе за 15 лет библиотеку собрал новую — на зависть многим научным учреждениям. И утверждаю: попасть в секретные архивы — мечта каждого историка, но и в открытых публикациях содержится достаточно сведений для анализа действий Красной Армии, планов и намерений ее командования. Точно так же одних только публикаций газеты «Правда» вполне достаточно для того, чтобы объявить коммунистическую партию преступной организацией. Точно как открыто опубликованных работ Ленина вполне достаточно для того, чтобы объявить его врагом человечества.

Собирал книги тогда, собираю сейчас и удивляюсь: все написанное советскими генералами и маршалами об одном: «Мы, советские люди, готовились бить противника только на его территории», а дальше пласты материалов о подготовке советской агрессии. Простите, освободительного похода. Неужели всего этого никто, кроме меня, не читал? Чем же занимаются тысячи наших историков?

Сейчас только в моей библиотеке книг (или их фотокопий), по смыслу и духу напоминающих книгу генерала Свиридова, 4130. «Ледокол» я мог бы растянуть на сто томов, и все равно всего не расскажешь. В мемуарах советских генералов любая дивизия описывается многими авторами. Бывший командир дивизии пишет мемуары и бывший начальник штаба той же дивизии пишет, и командиры полков пишут, и командиры батальонов, и соседних дивизий командиры пишут, и командир корпуса, в который дивизия входила, и командующий армией, и командующий фронтом, и солдат рядовой вспоминает. И все стыкуется!

Сейчас каждый любитель истории способен собрать сведения обо всех советских дивизиях (за исключением НКВД). Любой человек сам может изучить все предшествующие комбинации и перемещения и увидеть ситуацию в развитии: ведь все известно о движении бригад, дивизий, корпусов, армий в феврале, марте, апреле, мае, июне 1941 года. Так неужто, имея полную картину перед глазами, мы не способны понять замысел Великого Гроссмейстера? Неужто Он должен был оставить нам совершенно секретные конспекты своих тайных помыслов?

Замысел Сталина гениален, но прост. Достаточно дивизии расставить на карте, как фигуры на шахматной доске, и замысел воссияет перед нашими глазами.

Да не так уж архивы были и засекречены. Правда, в генеральских мемуарах сталинский замысел мы видим не единым документом, а миллионом сверкающих осколков. Генерал армии К.Н. Галицкий, например, в книге «Годы суровых испытаний» (с. 33) описывает такой же разведывательный батальон, как и у Свиридова, но не во Львовском выступе, а в Белостоцком. Этот батальон в составе 27-й Омской имени Итальянского пролетариата стрелковой дивизии, которая была тайно выдвинута в приграничные леса. Разведывательный батальон находился в готовности вести разведку на территории, занятой германскими войсками. И чтобы поверили, генерал армии К.Н. Галицкий приводит ссылку на архив. Другими словами, находились в готовности к войне, только не к «великой отечественной».

Кто мешал историкам собирать эти бесценные свидетельства со ссылками на архивы, и сейчас, когда двери архивов приоткрыты, проверить их правильность?

Наши историки все норовят между строк читать. А мне пришло в голову читать то, что в строках, то, что открытым текстом. 50 лет историки ждут, когда перед ними распахнут двери архивов. Помогут ли архивы, если они не удосужились прочитать даже того, что открыто лежит на полках?

Вопрос о происхождении Третьего стратегического эшелона, надеюсь, ясен: ДО ГЕРМАНСКОГО ВТОРЖЕНИЯ ГРАНИЦА БЫЛА ВО МНОГИХ МЕСТАХ ОТКРЫТА, и многие тысячи пограничников отведены в тыл, где и были организованы в три карательные армии.

Остается вопрос о назначении целого фронта чекистов. Стрелять в затылки наступающих войск, подбадривая нерадивых? Может быть. Но для того существовали заградительные отряды, созданные ДО германского нападения во всех советских армиях и корпусах. Заградительные отряды НКВД органически входили в состав войск и Первого, и Второго стратегических эшелонов. Чтобы представить мощь заградительных отрядов, приведу статистику.

Эта совершенно секретная справка адресована «Народному комиссару внутренних дел СССР, Генеральному комиссару государственной безопасности товарищу Берия». Всего три печатных страницы, в которых сведения о расстрелах в Красной Армии за первые неполные четыре месяца войны. Речь не обо всех расстрелах, а только расстрелах среди военнослужащих, остановленных оперативными заслонами и заградительными отрядами.

Справка начинается словами: «С начала войны по 10 октября с.г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла — 407 395. Особыми отделами арестованы 25 878 человек, остальные сформированы в боевые части и отправлены на фронт. По постановлениям Особых отделов и по приговорам военных трибуналов расстреляно 10201 человек, из них перед строем 3 321».

Далее следует статистика арестов, расстрелов вообще и расстрелов перед строем по различным фронтам. Из статистики следует, что арестовывали больше всего на Западном фронте — по тысяче человек в месяц — 4013 человек за 4 месяца. На этом же фронте и расстреливали больше всего — 2136 человек. Вероятность выжить после ареста — меньше 50 процентов. А расстреливали перед строем чаще всего на Северо-Западном фронте — 730 человек за первые неполных 4 месяца войны.

Справка подписана заместителем начальника Особого отдела НКВД СССР комиссаром государственной безопасности 3-го ранга Мильштейном. Этот документ был представлен в Конституционный суд России как один из обвинительных документов преступной деятельности коммунистической партии.

Из документа следует, что в каждый из первых III дней войны на фронте расстреливали по 92 военнослужащих, в том числе по 30 человек каждый день расстреливали перед строем частей и подразделений. В этой статистике только те, кого останавливали Особые отделы и заградительные отряды.

Статистика не учитывает тех, кого арестовывали на боевых постах. Вот, например, 22 июня в районе города Гродно сбит самолет 207-го бомбардировочного авиационного полка, экипаж погиб, в живых остался только стрелок-радист младший сержант А.М. Щеглов. Он вернулся в полк (авиагарнизон Воровское Смоленской области) 28 июня, «был арестован органами НКВД и расстрелян за измену Родине». («Красная звезда», 26 июня 1991 года).

Это уже совсем другой вид преступления и совсем другая статистика, не связанная с заградительными отрядами и оперативными заслонами Особых отделов. Этот случай (и тысячи подобных) не из категории «отставших от своих частей и бежавших с фронта», тут как раз обратный случай — младший сержант добрался до своего родного полка…

Когда-нибудь будет опубликована статистика расстрелов вернувшихся в свои части. Но даже и статистика расстрелов отставших однозначно показывает, что оперативные заслоны и заградительные отряды НКВД справлялись с возложенными на них обязанностями и в помощи Третьего стратегического эшелона не нуждались даже в критической обстановке всеобщего отступления, паники и неразберихи. В «освободительной» войне Особые отделы и заградительные отряды и подавно обошлись бы без помощи Третьего стратегического эшелона.

На основании этой статистики считаю, что Третий стратегический эшелон в составе трех армий НКВД формировался не для расстрелов советских солдат Первого и Второго стратегических эшелонов.

А может быть, чекисткий фронт сформировали для подавления сопротивления на «освобожденных» территориях? Не исключено. Но для этой цели в составе Первого и Второго стратегических эшелонов находились десятки мотострелковых дивизий НКВД с танками, гаубичной артиллерией и всем необходимым для установления социальной справедливости.

Главная задача Третьего стратегического эшелона была другой. Перед каждым «освобождением» 1939–1940 годов пограничники делились на две неравные группы: одни оставались на границе и использовались в первом эшелоне нападения в качестве элитных диверсионных отрядов и групп, а другие отходили в тыл и вводились в бой на самом последнем этапе «освободительного» похода, закрепляли успех армейских формирований и принимали под охрану новую границу. Именно так были разделены советские пограничные войска в середине июня 1941 года…

Так делали и немцы. Разведывательная сводка штаба СевероЗападного фронта N 02 от 21 июня 1941 года сообщает о деятельности германских войск на границе Восточной Пруссии: «Охрана границы и наблюдение за нашей границей возложены на полевые части… Гражданскому населению предложено эвакуироваться вглубь от границы на 20 км». (ЦАМО, фонд 221, опись 1362, дело 5, с. 27).

У немцев все, как у нас, но меня удивило не содержание документа, а номер. Ноль вводится для секретных документов. Два ноля — для совершенно секретных… С начала каждого года нумерация возобновляется. Так почему же 21 июня только вторая разведсводка? Начальник разведки округа раз в неделю кладет новую разведсводку на стол командующему округом, а при обострении обстановки — каждый день. Отчего же номер так мал? Да оттого, что 19 июня из Прибалтийского военного округа уже выделился Северо-Западный фронт со своим собственным штабом, разведывательным и другими отделами и зажил своей собственной жизнью, и пошли номера приказов, разведсводок и других документов с самого начала, с 01 и выше, И уже 21 июня 1941 года полковник Карлин подписывается в документах как помощник командующего СЗФ (Северо-Западным фронтом) по ПВО. (ЦАМО, фонд 344, опись 5564, дело 1, с. 62), и во всех остальных округах выселение людей, отход пограничников и замена их полевыми частями означали, что Красная Армия уже в войне, она уже развернула фронты и приняла на себя границу за исключением некоторых участков и пропускных пунктов.

Адмирал Ю.А. Пантелеев вспоминает, как за несколько дней до 22 июня ему доложили о положении в Финляндии: «Финские пограничники и все местное население ушло в глубь страны… Граница открыта… Это же война!». (Морской фронт. С. 27).

Совершенно правильный анализ ситуации. Но позвольте, а на нашей стороне разве не то же самое происходило? Разница только в том, что население Финляндии ушло из приграничных районов добровольно…

Насильственная депортация сотен тысяч людей из приграничных районов, уничтожение собственных пограничных заграждений, отход пограничных войск и формирование трех чекистских армий позади двух стратегических эшелонов Красной Армии — не просто признаки войны, это сама война во всей своей великолепной неизбежности, с первыми десятками тысяч жертв из числа наших же, советских, мирных жителей приграничной полосы.

Тайная мобилизация зашла слишком далеко. Неотвратимо и скоро после отхода пограничников с государственных рубежей должен был наступить День «М».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.