Космический катаклизм
Космический катаклизм
Как известно, в жизни всегда есть место преодолению трудностей. Но «трудности» эти зачастую носят вселенский характер. Свидетельства мы находим во множестве.
«Магический папирус» Хариса повествует о космическом смещении огня и воды, когда «юг стал севером, а земля перевернулась». Это, безусловно, фраза для земли-диска. В папирусе Ипувера утверждается, что «Земля повернулась, как гончарный круг», и далее описываются ужасные разрушения, причиненные природным сдвигом. В папирусе Эрмитажа (Ленинград, 1116 recto) также есть упоминание о катастрофе, которая перевернула Землю «вверх дном»; «случилось то, чего никогда не случалось».
Древнеегипетские сообщения, как мы понимаем, дают картину какого-то колоссального природного катаклизма. «Земля перевернулась». При таких событиях следует ожидать «неполадок» на небе. И вот в «Прорицании вельвы» исландцев, возникшей, как полагают, в X веке, читаем, как огромный волк Фенрир пожирает бога Одина, небесные светила падают на землю, а она сгорает в огне мирового пожара. «Мир весь сгорает в звуках рога».
Не знала она (солнце),
где должен быть ее дом.
Луна не знала, каков ее дом,
Звезды не знали, где им стоять.
Потом боги наводят порядок среди небесных тел.
Карело-финский эпос «Калевала» отнесен историками к I тысячелетию нашей эры. Вообще-то известно, что эпос составлен на основе народных песен (рун) Э. Ленротом. Здесь тоже говорится об установлении нынешнего миропорядка:
Когда Луну поместили на орбиту,
Когда установили серебряное Солнце,
Когда прочно поставили на место Медведицу.
Е. Мелетинский пишет: «Творческая история «Калевалы» Ленрота проливает свет и на закономерности формирования книжных эпопей в западноевропейской литературе Средневековья, складывающихся в XI, XII, XIII в.». И он же добавляет по поводу исландского эпоса:
«Эсхатологические мотивы встречаются в мифологии ряда народов (персы, майя-ацтеки и др.), но потрясающая поэтическая картина гибели мира в «Прорицании вельвы» является уникальной в мировой литературе».
Черным стало солнце,
суша тает в море,
светлые звезды
сыплются с неба.
Пар жарко пышет,
и жизни питатель,
пламя до самого
поднялось неба.
Подобных рассказов действительно много. Мы, признаться, не видим особой уникальности приведенного выше. Как не видим и подлинного интереса к теме эсхатологии у историков, которые, к сожалению, учение о «конце света» рассматривают лишь как часть религиозных верований и не воспринимают в качестве источника сведений о прошлом человечества.
А ведь человеку очень трудно придумать что-либо, чего не видел собственными глазами или о чем, по крайней мере, не слышал от очевидцев. Даже традиционные описания ада содержат привычные элементы, хоть и в непривычном ракурсе: котлы с кипящей водой или смолой, сдирания кожи и прочие ужасы не содержат ничего такого, чего люди не могли бы видеть на земле. Поэтому надо всерьез обдумывать такие сведения, как содержащийся в Книге Иисуса Навина текст, отделенный лишь двумя стихами от описания солнца, повисшего на несколько часов без всякого движения:
«Когда же они бежали от Израильтян по скату горы Вефоронской, Господь бросал на них с небес большие камни до самого Азека, и они умирали; больше было тех, которые умерли от камней града, нежели тех, которых умертвили сыны Израилевы мечом».
Надо сказать, что Французская академия наук, например, до 1803 года отказывалась верить, что камни могут падать с неба. Несмотря на то что метеориты падали много раз, а в 1492 году якобы даже в присутствии императора Максимилиана и его двора, – научный мир не допускал, что такое возможно! А ведь он в тот период был представлен Коперником, Галилеем, Кеплером и даже Ньютоном.
В египетском «Речении Ипуера» (XX–XVI до н. э.) говорится:
«Города разрушены. Верхний Египет опустел… Все в руинах. Дворец перевернут за минуту».
Или вот десятая казнь:
«… И сделался великий вопль в земле Египетской; ибо не было дома, где не было бы мертвеца» (Исход, 12: 30).
Сходные детали мы находим в «Мидрашиме»: «Седьмая казнь, казнь градом; землетрясение, пожар, метеориты».
«Молнии освещали вселенную; земля содрогалась и тряслась…» (Псалтирь, 79: 19).
«Люди бежали… Они строили шалаши, как жители гор» (Ипуер).
Мы нарочно чередуем описание катаклизма в памятниках XIX–XVII веков до н. э., и в Библии, описывающей события якобы XII века до н. э. Ничто не противоречит выводу, что это одна и та же эпоха.
«Отчаяние… простерлось до небес; все, что было ярким, обратилось в темноту… Брат не мог различить брата… Шесть дней… ураган, потоп и буря продолжала уничтожать землю…» (Эпос о Гильгамеше).
«И была густая тьма по всей земле Египетской три дня. Не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня» (Исход, 10: 22–23).
«Он (Мардук) создал злой ветер, и бурю, и ураган, и четырехкратный ветер, семикратный ветер, и смерч, и ветер, которому не было равных» (Эпос о Гильгамеше).
«Воды взметнулись на высоту тысяча шестьсот миль, и их могли видеть все народы земли» (Мидрашим).
Сказания многих народов мира утверждают, что моря сместились, и вода обрушилась на материки. Извергающиеся вулканы, морские приливы и ураганные ветры грозили уничтожить все живое. Продолжительная темнота, землетрясения и мировой пожар были следствием нарушения движения Земли.
«Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и увидев то, народ отступил, и стал вдали» (Исход, 20: 18).
«Небо и земля гремели… горы и холмы сдвигались» (Мидрашим).
«Громок был рев небес, и земля отвечала ему эхом» (эпос о Гильгамеше).
Гомер так описывает подобную же ситуацию: «Бескрайние просторы земли и небеса над ними звучали, как голос трубы».
Гесиод вторит ему: «… Земля издавала ужасный грохот, как и бескрайнее небо над ней».
Катаклизм космического масштаба привел к неисчислимым людским жертвам. Над берегами проносились громадные волны, многочисленные вулканы извергали пламя, землетрясения стирали города с лица земли. Одно из самых сильных в художественной литературе описаний катастрофы находим у Шекспира в «Гамлете». Здесь описывается время до смерти Цезаря (I век до н. э.).
В высоком Риме, городе побед,
В дни перед тем, как пал могучий Юлий,
Покинув гробы, в саванах, вдоль улиц,
Визжали и гнусили мертвецы;
Кровавый дождь, косматые светила,
Смущенья в солнце; влажная звезда,
В чьей области Нептунова держава,
Болела тьмой, почти как в Судный день…
Как сказал писатель уже XX века, – Гюнтер Грасс, «свидетельские показания литературы более достоверны, имеют более глубокие корни, чем показания историков». Нас могут сколь угодно долго уверять, что Шекспир придумал «древнеримские ужасы». Но мы, понимая, что драматург описывал недавнее прошлое, легко находим подтверждения у авторов XIV века. Например, у Ф. Петрарки (1304–1374). В письме к Иоанну Колонне, монаху ордена проповедников, он сообщает о своем путешествии в современный ему Рим; он отлично знает историю города; он говорит о развалинах:
«Мы бродили вместе по великому городу, который из-за своей пространности кажется пустым, однако вмещает огромное население; не только по городу бродили, а и в окрестностях. И на каждом шагу встречалось что-то, заставлявшее говорить и восторгаться: здесь дворец Эвандра, здесь храм Карменты, здесь пещера Вулканова сына, тут воспитавшая близнецов волчица и Ромулова смоковница-кормилица, тут конец Рема; здесь цирковые игры и похищение сабинянок, здесь Козье болото и исчезновение Ромула, здесь беседа Нумы с Эгерией, здесь место сражения трех братьев-близнецов. Здесь побежден молнией победитель врагов и устроитель войска Тулл Гостилий, здесь жил царь-строитель Анк Марций, здесь разделитель сословий Тарквиний Приск; здесь пламя сошло на голову Сервия, здесь сидя на повозке проехала свирепая Туллия и своим преступлением обесславила улицу. А это, наоборот, Священная дорога, это Эсквилийский холм; тут Виминал, там Квиринал; здесь Целиев холм, здесь Марсово поле и скошенный рукою Тарквиния Гордого мак. Здесь несчастная Лукреция, падающая на меч, смертью избегающая прелюбодеяния, и отмститель оскорбленного целомудрия Брут; тут угрожающий Порсена, и этрусское войско, и жестокий к своей провинившейся деснице Муций, и соревнующийся со свободой сын тирана, и следующий в преисподнюю за отбитым от города врагом консул; здесь надломленный плечом героя свайный мост, и плывущий Гораций, и Тибр, возвращающий Клелию. Здесь стоял напрасно заподозренный дом Публиколы; здесь шел за плугом Цинциннат, когда удостоился стать из пахаря диктатором; здесь был привлечен к консульству Серран. Это Яникул, это Авентин, там Священный холм, куда трижды уходил обиженный патрициями плебс; здесь состоялся сластолюбивый суд Аппия, здесь Виргиния была избавлена от унижения мечом отца, здесь децемвир нашел конец, достойный его похотливости. Отсюда Кориолан, который, возможно, победил бы силой оружия, отступил, побежденный благочестием своих сторонников; эту скалу защищал Манлий, и отсюда он падал; здесь Камилл прогнал внезапным нападением заглядевшихся на золото галлов и научил отчаявшихся граждан возвращать себе утраченное отечество оружием, а не деньгами. Отсюда во всем вооружении бросился в пропасть Курций; здесь найденная под землей человеческая голова и недвижимый межевой столб послужили предсказанием великой и устойчивой власти. Здесь лукавая дева пала от оружия, обманутая собственным лукавством; здесь Тарпейская скала и всемирная перепись Римского народа; здесь страж оружия Янус; здесь храм Юпитера Останавливающего, здесь – Приносящего добычу, здесь – Юпитера Капитолийского, место всех триумфов; сюда пригнали Персея, отсюда прогнали Ганнибала, отсюда согнали Югурту, как думают некоторые, а другие считают, что он был убит в тюрьме. Здесь торжествовал Цезарь, здесь он погиб. В этом храме Август видел толпу царей покоренного мира; здесь арка Помпея, здесь его портик, здесь арка Мария, память о победе над кимврами. Тут Траянова колонна, где этот император, единственный из всех, как говорит Евсевий, похоронен в черте города; здесь его же мост, получивший потом имя святого Петра; здесь Адрианова громада, под которой и он сам лежит, и которую называют теперь замком Святого Ангела. Вот камень огромной величины над бронзовыми львами в нишах, посвященный божественным императорам; в его верхней части, говорят, покоится прах Юлия Цезаря. Вот святилище богини Земли, вот алтарь Фортуны, вот храм Мира, разрушенный с приходом истинно мирного царя; вот создание Агриппы, отнятое для Матери истинного Бога у матери ложных богов. Здесь шел снег на августовские Ноны; отсюда масляная река текла в Тибр; тут, как гласит молва, Сивилла показала старому Августу младенца Христа. Это заносчиво роскошные Нероновы дворцы; это дом Августа на Виа Фламиниа, где, как некоторые говорят, и гробница его хозяина; вот колонна Антонина; вот неподалеку дворец Аппия; вот септизоний Севера Афра, который ты называешь Престолом солнца, хотя мое название можно прочесть в историях; вот сохраняющееся в камне уже сколько веков состязание Праксителя и Фидия в таланте и искусстве.
Здесь Христос предстал на пути своему бегущему наместнику; здесь Петр распят на кресте; здесь обезглавлен Павел, здесь сожжен Лаврентий, здесь, погребенный, он уступил место пришедшему в Рим Стефану. Здесь Иоанн презрел кипящее масло, здесь Агнеса, живя после смерти, воспретила плакать о себе родственникам и друзьям, здесь прятался Сильвестр, здесь Константин избавился от проказы, здесь Калликст встретил славную смерть. Только куда меня несет? Могу ли на жалком листе описать целый Рим? Да если б и мог, нет надобности: ты все знаешь, и не потому, что римский гражданин, а потому, что с отрочества был чрезвычайно любознателен в отношении таких вещей, – ведь кто сегодня хуже помнит деяния римской истории, чем римские граждане? Увы, Рима нигде не знают меньше, чем в Риме. Оплакиваю не только невежество – хотя что хуже невежества? – но и бегство добродетелей, и изгнание многих из них. Кто усомнится, что Рим тотчас воскрес бы, начни он себя знать? Но это плач для другого времени.
Потом, усталые от ходьбы по огромному городу, мы часто останавливались в термах Диоклетиана, не раз поднимались и на крышу этого некогда величественнейшего здания, потому что нигде не найти более здорового воздуха, большей широты обзора, более полного уединения. Там – ни слова о заботах, ни слова о своих повседневных делах, ни слова о состоянии государства, которое достаточно оплакать один раз: шли ли мы по улицам разрушенного города, сидели ли там, перед глазами были обломки развалин; что делать? Много говорили зато об истории, причем разделились между собой так, что в новой оказывался опытней ты, в древней я (если называть древней то, что было прежде, чем в Риме прогремело и было почтено римскими государями Христово имя, а новой – все с тех пор и до нашего века); много рассуждали о той части философии, которая воспитывает нравы, и отсюда заимствует свое название, а в промежутке – об искусствах, его создателях и его началах».
Мы выделили явные «ляпы» – о Христе, например, который с младенчества тут бывал. Вообще весь рассказ – собрание легенд, о которых, как пишет и сам автор, в Риме мало кто знает. Но он-то сам – знает!
При жизни Петрарки началось «Возрождение античности». То есть, как написано во всех энциклопедиях, произошло обращение к «культурному наследию античности». А саму античность относят на многие столетия назад. В таком случае о ней знать вообще не могли, – за столетия культура античности неминуемо была бы забыта и не составляла части современной Петрарке культуры.
Но мы видим, что он весьма подробно осведомлен о былых временах, да и не только он. Если так, то, следовательно, античность не забыта и остается частью культуры. Она настолько не забыта, что Петрарке нет даже нужды называть причину разрушений в Риме. Но если так – откуда у последующих историков взялось представление о том, что античная культура – древняя? Раз о ней знают в XIV веке, она просто не может быть древней. Да и сам Петрарка ни разу не пишет ни о каких столетиях, различающих настоящее и прошлое. Просто – развалины, разрушенный город. Приходится заниматься вопросом, как образовались развалины, заново.
Англосаксонские поэмы на библейский сюжет «Исход», как полагают, возникли в VII веке. Время написания эпоса «Беовульф» относят на VI век; единственная имеющаяся рукопись датирована X веком. В эпосе упоминается потоп.
«Ученые старой школы рассматривали «Беовульф» как единственный в своем роде англосаксонский памятник, свидетельствующий о богатой эпической традиции языческих поэм, уничтоженной нетерпимым отношением к ней христианской церкви», – пишут авторы учебника «История западноевропейской литературы». Удивительно, почему та же христианская церковь не уничтожила языческие произведения Гомера и другие многочисленные памятники античной литературы.
Пророчица Морриган из ирландской саги о короле Брессе предсказывает мировой катаклизм, напоминающий некоторые места «Прорицания вельвы». Здесь, как и в «Беовульфе», присутствует мотив схватки с мировым змеем. То есть мотив планетарной катастрофы трансформировался в сюжет битвы с драконом, пожирателем солнца. Этот сюжет популярен и в славянских сказаниях: можно упомянуть былину о Добрыне Никитиче, победившем Змея Горыныча. Мотив змееборца известен европейской античности (Персей, освобождающий Андромеду; и Геракл, побеждающий Гидру) – а эту эпоху мы, как уже говорилось, относим на XI–XIII века.
Можно предположить, что уничтожение подобных литературных памятников происходило в XVII–XIX веках, после торжества скалигеровской хронологии. И христианская церковь тут совершенно ни при чем. Но многое не было уничтоженным, а просто «провалилось» в древность.
Еврипид писал в «Электре»:
«Тогда в гневе своем поднялся Зевс, поворачивая звезды назад на их огненном пути, и даже ослепительно горящую колесницу солнца, и туманный взгляд пасмурного утра… Солнце… повернуло обратно, плетью гнева своего неся наказание смертным».
Овидий описывает явление, наблюдающееся в эпоху аргосских тиранов, когда Феб «резко затормозил и, пытаясь сдержать свою колесницу, повернулся колесами к рассвету».
В драме «Фиест» Сенека дает сильное описание событий, происшедших после того, как солнце в утреннем небе повернулось вспять.
Из короткого фрагмента исторической драмы «Атрей» Софокла следует, что солнце встает на востоке только с тех пор, как его движение переменилось. «Зевс… изменил ход солнца, заставив его вставать на востоке, а не на западе».
Платон пишет в «Политике»:
«В определенные периоды Земля имеет свое нынешнее круговое движение, а в иные периоды она вращается в обратном направлении… Я говорю в обратном направлении… Я говорю об изменении восхода и захода Солнца и других небесных тел, когда в те давние времена они заходили там, где теперь восходят, и восходили там, где теперь заходят».
Конечно, трудно себе представить, что это не поэтический вымысел, а свидетельства космической катастрофы, происшедшей на памяти человечества. Но еще более экзотичной будет теория, по которой подобные события, оставляющие неизгладимый след в литературном творчестве всех народов мира, происходят периодически.
Если же предположить, что катастрофа была одна, то обнаруживаются сообщения тех, кто ее пережил и предупреждал, что возможно повторение:
«Земля ваша опустошена… Если бы Господь Саваоф не оставил нам небольшого остатка, то мы были бы то же, что Содом, уподобились бы Гоморре» (Книга Исайи, 1: 7–9).
Попытку свести в единую систему разновременные описания катастрофы сделал американский исследователь Иммануил Великовский. Он обратил внимание, что длительное время люди видели только четыре планеты, а Венеру, по его мнению, не знали. Венера была кометой, говорит он; ее приход в Солнечную систему вызвал серьезные возмущения в движении других планет; произошло падение на Землю крупного небесного тела; земной год, составлявший до этого 360 дней, изменился; происходили изменения длительности месяцев и даже часов. Серии катастроф космического масштаба, по Великовскому, имели место и в VIII, и в VII веке до нашей эры. Они изменили угол вращения и орбиту Земли, а также и орбиту Луны.
Скажем прямо, версия Великовского не кажется нам научно обоснованной. Приход Венеры привел бы к релаксациям на миллион лет и не мог бы оказаться отраженным в литературных источниках. На планетах нет табличек с названиями, и какую из них не знали в старину – Венеру или Меркурий – сказать невозможно. Рассуждения ученого об изменении длительности года и месяцев тоже никуда не годятся. Ведь он рассматривает изменение сразу трех параметров: длительности года, месяца, дня, – но в таком случае любые выводы становятся бессмысленными.
«… Земля отошла от орбиты продолжительностью 360 дней на орбиту из 365 1/4 дня, и дни, вероятно, не были равными в обоих случаях, – пишет Великовский. – Месяц изменился с тридцати до двадцати девяти с половиной дней. Таковы были значения в начале и в конце столетия «битвы богов». В результате потрясений этого столетия возникли промежуточные значения года и месяца. Продолжительность года, вероятно, колебалась между 360 и 3651/4, но луна, будучи меньшим (или более слабым) небесным телом, чем Земля, гораздо больше пострадала от сильных пертурбаций, вызванных контактом с небесным телом, и промежуточные значения ее месяца должны были подвергнуться более значительным изменениям.
Плутарх сообщает, что по времена Ромула люди «неразумно и неправильно обозначали месяцы» и считали некоторые месяцы по тридцать пять дней, а некоторые еще больше, «пытаясь придерживаться года из 360 дней»… Когда месяц составлял тридцать шесть дней, а год от 360 до 365 1/4 дня, год должен был состоять только из десяти месяцев. Так и было…»
Согласно Великовскому, в течение столетия катастроф Луна вышла на орбиту продолжительностью от тридцати пяти до тридцати шести дней. Она оставалась на ней несколько десятилетий, пока во время очередного потрясения не перешла на орбиту длительностью двадцать девять с половиной дней, по которой вращается и ныне.
Великовский не был знаком с идеями Морозова и не рассматривал возможности изменения хронологии. Он не соотносил события древности и Средневековья, считая, что легенды вроде «Беовульфа» лишь пересказывали давнее предание. У него получилось, что «меняющиеся месяцы» приходились на вторую половину восьмого века до н. э. – начало римской истории, строительства самого Рима. Он отмечал, что «мы располагаем конкретными датами, вроде «на 33-й день месяца», которые упоминаются на вавилонских табличках этого периода», и считал важным следующий фрагмент из «Жизнеописания Нумы» Плутарха:
«Он (Нума) исправил также календарь, правда, не вполне точно, тем не менее не без знания дела. В царствование Ромула месяцы не имели ни определенного числа дней, ни определенного порядка. В некоторых из них не было и двадцати дней, тогда как другие заключали в себе тридцать пять и даже больше. Не понимая разницы между лунным и солнечным годом, римляне старались лишь о том, чтобы год состоял из трехсот шестидесяти дней».
Но мы не можем забывать, что всякого рода расчеты – будь то календарные или хронологические – не обязательно отражают действительность. Расчет – элемент формализации, а результатом его может стать «идеальное» описание, не имеющее почти никакого отношения к реальному миру. В реальности же к лунному календарю привязано размножение скота. И сегодня в ряде регионов планеты применяется лунный год. А солнечный календарь связан с потребностями земледелия, для которого лунные пертурбации вообще не важны. «Смешение» солнечного и лунного года происходит, когда встречаются две культуры, земледельческая и скотоводческая. Разумеется, в такие моменты ученые вынуждены заниматься расчетами, чтобы свести две системы в одну, поскольку интересы хозяйствования требуют определенной синхронизации.
Это объяснение значительно проще, чем сделанное Великовским предположение о перемене Луной своей орбиты, да еще несколько раз в течение короткого промежутка времени. Луна – независимое космическое тело, и никаких причин для такого его поведения сам Великовский не дает.
Вызывает сомнения и его тезис об изменении угла вращения и орбиты Земли. Что это за угол вращения, нам вообще непонятно. Возможно, речь идет о наклоне земной оси и расположении полюсов. Но самые серьезные возражения можно высказать об идее «остановки Солнца» или, иначе, остановки движения Земли и даже перемены ею направления движения. Не только смена направления, а даже остановка движения не совместима с сохранением жизни на планете.
Между тем именно это и утверждает Великовский, говоря, что согласно представлениям нашего времени – но не того, когда писалась Книга Иисуса Навина или «Песнь о Роланде», – солнце вполне могло остановиться на небосводе. Это случилось бы в том случае, если б Земля перестала вращаться вокруг своей оси. Допустимо ли подобное нарушение миропорядка? Прекращение обычного вращения Земли теоретически возможно, если наша планета встретила бы на своем пути другое небесное тело с массой, достаточной для того, чтобы нарушить вечный ход нашего мирка, пишет Великовский.
Однако, теоретизируя дальше, мы неизбежно должны прийти к выводу, что при такой катастрофе людей не станет. Ведь при остановке тела планеты ни вода, ни воздух остановиться не смогут! Вот теперь-то и нужны расчеты. А они показывают, что на «остановившейся» Земле скорость ветра превысит скорость звука, а затем по всей планете прокатится ударная волна, слабое подобие которой наблюдается, когда звуковой барьер преодолевает самолет. Вслед за тем со страшной скоростью упадет температура, а потом вся масса имеющейся на планете воды снесет с поверхности все незакрепленные предметы.
Однако вообще отрицать возможность столкновения Земли с крупным космическим телом было бы неразумным. И если удар не был столь большим, чтобы уничтожить жизнь на Земле, то, конечно, вызвать колебания оси, колоссальные землетрясения, повышение вулканической деятельности он мог.
Рассмотрение теории катастроф И. Великовского – не наш предмет. Мы просто хотим показать, что традиционная история упускает в своих построениях очень многое, а Великовский вытащил это «многое», пусть и сделав не вполне корректные выводы.
«Основная заслуга И. В. (Иммануила Великовского) перед наукой состоит в том, что он в двух своих книгах («Столкновение миров» и «Человечество в амнезии») собрал огромный геологический, палеонтологический, стратиграфический и – в первой из них – мифологический, легендарный и литературный материал из разных частей света в подтверждение почти забытой теории о катастрофическом прошлом Земли», – пишет Е. Я. Габович.
Обилие собранного Великовским материала обескураживает, однако его теория в целом отвергнута официальным историческим сообществом. Отвергнута, и всё тут. И не она первая. Анатоль Франс писал по сходному поводу:
«Историки переписывают друг друга. Таким способом они избавляют себя от лишнего труда и обвинений в самонадеянности. Следуйте их примеру, не будьте оригинальным. Оригинально мыслящий историк вызывает всеобщее недоверие, презрение и отвращение».
Между тем и в самом деле предания многих народов, в самых разных уголках планеты говорят об общепланетарной катастрофе, имевшей внеземное происхождение. Платон в «Тимее» дает картину последствий столкновения Земли с «чужеродным огнем отовсюду и с огромной глыбой». Некоторые сцены «Илиады» можно понимать как описание межпланетарной катастрофы. Мы привели уже и другие примеры.
Затем, тот факт, что и в Библии, и в «Песне о Роланде» упоминается об остановившемся солнце, говорит о том, что эти произведения были созданы в одну эпоху, к которой относятся и древневавилонские астрономические наблюдения.
В нашей хронологической версии крупная катастрофа, причины которой могут быть нам неизвестны или неясны, могла произойти в XIII – первой половине XIV века, а точнее пока сказать невозможно. Она могла привести к некоторым изменениям физических параметров земной орбиты и ее оси. И. В. Давиденко и Яр. Кеслер высказали идею о том, что события такого масштаба были вызваны падением одного или двух крупнейших метеоритов в районе Фарерских островов в Норвежском море.
Основой замалчивания такого события в позднем Средневековье стал аристотелизм, главенствовавший в то время в европейской науке. Учение Аристотеля не допускало возможности подобных потрясений. «Отрицание таких событий стало нормой не только для философии, но и для религии и естествознания, а для политических учений – своего рода догмой», – пишет Великовский.
Но если катастрофа произошла, то вулканическая деятельность, развившаяся от метеоритной катастрофы, должна была изменить погоду: выбросы миллионов тонн пепла закрыли бы доступ к земле солнечной энергии, привели к неурожаям и голоду. Но ведь и в самом деле нехватка ресурсов спровоцировала войны XIII–XV веков, грандиозные эпидемии и пандемии! А затем произошел и небывалый культурный подъем – начало Возрождения, в некоторой степени вызванного этими войнами. Это звучит парадоксально и совершенно противоречит всем представлениям современных историков, согласно которым переселения народов и тому подобные потрясения приводили к уничтожению культуры и многовековым «темным» периодам.
Катастрофа планетарного масштаба, если она произошла в указанное время, не повлияла на последовательность культурного развития и цельность исторического процесса; изменение условий жизни вело лишь к иному осмыслению происходящего, развитию духовной стороны жизни. Можно предположить, что к этому времени относятся коптские апокрифы, сочинения гностических сект, в учении которых христианская идея спасения мира была сплавлена с идеями восточных религий: иранским дуализмом, сирийско-финикийской демонологией, вавилонской астрологией, египетской магией. Это Евангелие египтян, Евангелие от Марии, Евангелие от Фомы, Филиппа, Иуды и другие.
Евангелие от Марка считается древнейшим из канонических, оно, говорят, сохранило некоторые особенности устной речи и колорита арамейского языка, на котором началась проповедь. И в нем мы видим следы катастрофы:
«Когда же вы услышите о войнах и о военных слухах, не ужасайтесь: ибо надлежит сему быть; но это еще не конец.
Ибо восстанет народ на народ и царство на царство; и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения. Это начало болезней…
И звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются…
Смотрите, бодрствуйте, молитесь; ибо не знаете, когда наступит это время» (13: 7–8, 25, 33).
Информация о космической катастрофе зашифрована в «Откровении» (Апокалипсисе) Иоанна Богослова:
«И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь;
И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.
И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих;
И цари земные и вельможи, и богатые и тысяченачальники и сильные, и всякий раб и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор…» (6: 12–15).
«Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела.
Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью…
Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод…» (8: 7–8, 10).
«Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны:
Она отворила кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя» (9: 1–2).
Примечательно, что Иммануил Великовский не цитирует Апокалипсиса наряду с библейскими, ассирийскими и египетскими текстами. Объяснение этому очень простое: хотя сходство описаний катаклизма совершенно очевидно, он не мог отказаться от убеждения, что древнееврейские и раннехристианские тексты созданы в разное время. Именно поэтому его позиция в поиске всемирных катастроф страдает половинчатостью. И мы подчеркиваем еще раз: то, что Земля перешла на другую орбиту вследствие сближения с каким-либо небесным телом, – предположение Иммануила Великовского. Нас же интересует то, что «космические» приключения Земли подтверждают нашу хронологическую гипотезу по очень многим позициям.
Мы не спешим безоговорочно соглашаться со всеми его идеями. Прежде всего – о наличии до катастрофы календаря с 360-дневным годом; она требует очень серьезного изучения. Но не можем не отметить, что если этот факт подтвердится, то все астрономические расчеты солнечных и лунных затмений, произошедших до XIV века – которыми так гордится традиционная история! – окажутся полной бессмыслицей.
Кстати, характерно, что историки, обсуждая упомянутый Фукидидом «красный Сириус», обходят молчанием полярную Большую Медведицу Сенеки и другие обескураживающие астрономические наблюдения древних. Может, они просто книжек не читают?…
Скажем еще вот о чем: и всплеск военных конфликтов, и бурное развитие мировых религий могли стать следствием космической катастрофы. Единственные в своем роде, катастрофические события, конечно, могли «подтолкнуть» развитие религиозной мысли. Для начала обратим внимание на одновременность появления множества религиозных идей по всему миру. Об этом в книге «Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н. э.» пишет А. Зайцев:
«Своеобразная философия зародилась самостоятельно не только в Греции, но и в Индии, и в известном смысле также и в Китае, а художественная литература возникла, несомненно, в Греции, и в Индии, и в Китае, – а если не определять это понятие слишком узко… у евреев и у персов…
Так, уже в 1856 г. Э. фон Ласоль с удивлением отметил, что примерно к 600 г. до н. э. относится деятельность Заратустры в Персии, Будды в Индии, Конфуция в Китае, библейских пророков и первых философов в Греции. Синолог Виктор Штраус, изучавший философию Лао Цзы, обратил внимание на то, что деятельность и этого выдающегося религиозно-философского реформатора относится примерно к той же эпохе».
Отметим для порядка, что традиционный V век до н. э., начавшийся от 600 года, лежит на линии № 5 нашей синусоиды. И тут же, но по «римской» волне, мы найдем и I век н. э., начало христианства. Мы не утверждаем, что при помощи синусоиды можно выстроить правильную хронологию. Речь – о направлении процесса: с некоего момента религии становятся очень востребованными; в каждой культуре развивается свой набор религиозных представлений; каждая религия начинает бороться за старшинство и древность. А хронология появляется существенно позже!
Религии вырастали из одного корня и в XIII–XIV веках различались гораздо меньше, чем сейчас. Катастрофа должна была вызвать не только временную разобщенность культур, но и стремительное развитие в каждой из них религиозной составляющей. Одновременность появления новых верований, отмеченная А. Зайцевым (и не только им), и совпадение по синусоиде V века до н. э. со «столетием катастрофы» дает нам лишнее основание поговорить о том, как традиционная история проводит датировки событий и что она по этому поводу сообщает легковерным читателям.
Вот выписки из брошюры «Краткая история календаря», выпущенной Комитетом по телекоммуникациям и средствам массовой информации правительства Москвы, навстречу, так сказать, «третьему тысячелетию и XXI веку»:
«… В 241 году Дионисий Малый приступил к вычислению новой пасхалии, которая должна была начинаться с 248 года эры Диоклетиана… Эра «от Рождества Христова», введенная Дионисием Малым в 525 году, уже в начале VII века была опробирована папой Римским Бонифацием IV… Прямо или косвенно, но в определении времени Рождества Христова, к сожалению, Дионисий несомненно ошибся».
По нашему мнению, затрагивая религиозные вопросы, говорить надо о развитии идей, а не о рождении людей. Вспомним небольшую историю, произошедшую в 1899 году. Тогда, незадолго до наступления ХХ века, профессор Санкт-Петербургской духовной академии В. В. Болотов (1854–1900) на заседании Комиссии Русского астрономического общества по реформе календаря, на котором он присутствовал в качестве представителя Святейшего Синода Русской православной церкви, заявил: «Год рождения Христа лучше исключить из списка тех эпох, на которых Комиссия может остановить свой выбор. Научно год рождения Христа (даже только год, а не месяц и число!) установить невозможно».
Мы согласны с этим выводом. Богу – Богово, а кесарю, как известно, кесарево. «Царство мое не от мира сего», – говорил, согласно евангельским текстам, Христос. И летоисчисление в нем не мирское. К сожалению, религиозные ортодоксы этого не понимают. Историки тоже не понимают.
Автор ХХ века Э. Церен сообщает такие сведения о христианской хронологии: «Уже в конце II века н. э. отец церкви Климент Александрийский привел около двухсот различных суждений о дате рождения Иисуса. Сам Климент Александрийский полагает, что Иисус родился 17 ноября 3 года до н. э…»
Спрашивается, откуда в конце II века столько «суждений» по такому вопросу? Зачем Клименту понадобилось еще одно? Зачем в VI веке Дионисий Малый высчитывал новую датировку? Единой хронологической шкалы до Скалигера не было, – так каким же образом Климент «сводил» разноречивые «сведения»? Как могло у него получиться, что кто-то – пусть даже сам Христос – смог родиться за три года до своего рождения?
Но дело Климента Александрийского бессмертно. Высчитывать дату Рождества продолжают наши современники. В «Сборнике Русского исторического общества» № 3 за 2000 год опубликована статья О. Рапова, в которой он доказывает:
«… По нашим расчетам получается, что Иисус Христос родился в Вифлееме Иудейском в первых числах сентября (возможно, 1 сентября) 12 г. до н. э., когда в непосредственной близости от Земли проходила комета Галлея»… Дело заключается в том, что «звезда», о которой говорится в Евангелии от Матфея, «шла» по небу… Существует… время «Вифлеемской звезды», согласно которой она отождествляется с кометой Галлея, прохождение которой в 12 г. до н. э. было… зафиксировано китайскими астрономами. Еще итальянский художник Джотто изобразил «Вифлеемскую звезду» в 1301 г. (спустя 13 веков! – Авт.) в виде кометы на своей картине, посвященной рождению Иисуса Христа… Китайский астроном Ма Туан Лин (это сборник, а не астроном. – Авт.) отметил, что данная комета впервые была замечена на небе 26 августа 12 г. до н. э. в восточной части созвездия Близнецов…»
Прямо так и отметил: «комета Галлея», «впервые», «12 года до н. э.»? О, премудрый китаец! А на самом деле это историки приписали «китайское сообщение» к 12 году до н. э. на том основании, что тогда, по современным расчетам, в Китае могла быть видна комета Галлея!
Но вернемся к дате рождества Христова.
С. Селешников («История календаря и хронология») считает нужным «особо подчеркнуть, что в течение пяти веков христиане обходились без своего летоисчисления, не имели ни малейшего понятия о времени рождения Христа и даже не задумывались над этим вопросом… На основе совершенно произвольных расчетов он (Дионисий Малый) «вычислил» дату рождения мифического Христа и заявил, что это событие произошло 525 лет назад, т. е. в 284 г. до эры Диоклетиана… или в 753 г. от «основания Рима»… Хотя монах не оставил никаких документов, историки постарались восстановить весь ход его рассуждений (выделено нами. – Авт.)».
Вот вам: «историки постарались восстановить». А религиозные деятели могли бы предположить, что у Дионисия и не было никаких рассуждений, а было датированное письмо самого Иисуса или одного из его апостолов. Почему нет? Верующий человек, в рамках своей веры, может верить и в такое. Но историки-то свои собственные выдумки называют наукой: Дионисий сделал это, сказал то, решил так-то, и дальше идет закавыченная фраза от имени самого Дионисия. Он, де, чего-то там «заявил». В VI веке!
И. Климишин пишет: «Стремясь отстоять свое представление о возможной эпохе эры от «Рождества Христова», Кеплер датировал свою книгу «Новая астрология» так: «Anno aerae Dionisianas 1609» (1609-й от эры Дионисия. – Авт.), подчеркивая тем самым полную условность введенной Дионисием эры».
В светских рукописях эра «от Рождества Христова» имеется уже в XIV веке; в папских документах появляется только в середине XV века. А в начале XVI века Дионисий Петавиус (что значит Малый) перевел летосчисление Скалигера с годов «от Сотворения мира» в годы «от Рождества Христова», сделав эту эру общеупотребительной. Возникает подозрение, что документы до XIV века, имеющие такую датировку, – апокрифы, подделка. Трудно себе представить, что, когда появилась христианская эра, в папской канцелярии проигнорировали сей факт. И продолжали пользоваться эрой от «Сотворения мира», а то и от «основания Города».
В Византийской империи якобы до конца VII века (линия № 7) еще пользовались древнегреческим календарем. Использовали и «плавающую октаэтериду», согласно которой начало 554 года приходилось на 1 ноября, 711 года – на 1 декабря, а 1344 года – на 1 апреля.
Как же хронологи объясняют подобную несуразицу? Очень просто! Они говорят: ВИДИМО, византийцев такой календарь устраивал. (А христианская эра их не устраивала?) Хотя тут же подчеркивают, что все это очень спорно. А в словаре Брокгауза и Ефрона прямо сказано: «римский календарь (и греческий. – Авт.) служит предметом многочисленных предположений».
Традиционная история, по сути, есть систематизированный конгломерат предположений. Но в корпус этих предположений попадают только такие версии, которые встраиваются в число уже имеющихся, не разрушая системы. Версия Иммануила Великовского – не встраивается, а потому даже не рассматривается.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.