II

По-видимому – да, влюбился. Его итальянский биограф, Маурицио Вироли, положил немало трудов на то, чтобы установить, кто же она такая. Из анализа переписки Макиавелли с Франческо Веттори он сделал вывод, что скорее всего, это была сестра их общего приятеля, Никколо Таффани. Как ее звали? Это непонятно – похоже, что до ответа не доискался и сам Вироли: он именует ее Ла Таффани. Это мало что дает – в итальянском мужской род обозначается артиклем «il», а женский – «la». Скажем, Макиавелли его приятели называли: «Иль Макка», «Il Macha».

Если бы фамилия Никколо Таффани была бы «Иванов», то прозвище его сестры, «La Taffani», «Ла Таффани», которую приводит нам Вироли, была бы «Иванова». О ней известно, что она жила одна, так как ее муж ее оставил и уехал в Рим, после чего о нем не было ни слуху ни духу. Маурицио Вироли основывает свою догадку вот на чем: Макиавелли незадолго до просьбы о покупке ткани для подарка просил Франческо Веттори похлопотать о каких-то делах семейства Таффани, которым он до этого особо не интересовался. Просить Никколо Макиавелли очень не любил, а в семье Таффани была только одна как бы замужняя женщина, за которой можно было поухаживать без риска получить стилет под ребра... В общем, М. Вироли думает, что это она и стала предметом влюбленности Макиавелли. Трудно сказать. Хотя Франческо Веттори наверняка знал, кому предназначался подарок, но в своем письме Никколо он говорит, что ни о чем спрашивать его не будет, с него достаточно того, что он может услужить другу – так что кто эта дама, так и остается неясным. Однако он была, она существовала, и Макиавелли был так влюблен, что ходил к ней в гости за многие мили, и расстояние его не пугало.

Мы знаем об этом из его писем к Веттори – они обсуждали такого рода вопросы без особых обиняков. Скажем, Веттори писал Макиавелли, что ему очень приглянулась дочь его соседа, но в свои сорок лет он должен думать не о безумствах, а о том, что у него есть дочери, и лучше не бросать деньги на ветер, а отложить им что-то на приданое. А вот Никколо Макиавелли, истинное воплощение трезвости и жесткого цинизма, примерно в это время, где-то в 1514 году, пишет сонет, который есть смысл привести целиком, он был прекрасно переведен на русский Е.М. Солоновичeм.

Сонет Никколо Макиавелли:

Когда бы миг не думать мне о вас,

Я этот миг благословлял бы годы.

Сердечной бы не ведал я невзгоды,

Когда бы вас признанием потряс.

Когда бы я, невольник ваших глаз,

Мог верить вам, я б не желал свободы,

И в этом роща верит мне, чьи своды

Внимали жалобам моим не раз.

Мы говорим: «Конец», – теряя сына,

Богатство, трон, смотря былому вслед.

Всему бывает в свой черед кончина.

Увы, зачем родился я на свет!

Мне только плакать – вы тому причина,

И нет слезам конца, и веры нет.

Как и было сказано – сонет предположительно датируется 1514 годом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.