III

В ночь с 31 октября на 1 ноября 1503 года Макиавелли отправил срочное сообщение Синьории об избрании на Святой Престол кардинала Джулиано делла Ровере. Утром 1 ноября вдогонку к письму было отправлено подтверждение буквально из двух строк:

«Во имя Господа извещаю ваши милости, что этим утром кардинал Сан-Пьетро [Джулиано делла Ровере] избран новым папой. Да сделает его Господь хорошим главой христианского мира».

Новый папа избрал себе имя Юлия II, и за него проголосовали и француз, кардинал Руанский, и все 11 испанских прелатов, чьи голоса контролировал Чезаре Борджиа.

Почему он поверил словам Джулиано делла Ровере и его обещаниям оставить за ним пост гонфалоньера церкви, не поддается обьяснению. Сам Чезаре никогда не выполнял своих обещаний – как он мог поверить, что другие будут поступать с ним иначе?

Макиавелли писал Синьории, что Чезаре «непостоянен, нерешителен, полон колебаний и не останавливается ни на каком решении». Это был тот самый человек, который поражал всех – и своих друзей, и своих врагов – полной уверенностью в своих суждениях и быстротой своих действий.

Макиавелли полагал, что, «не привыкнув к ударам судьбы, герцог Валентино не знал больше, как ему быть». В один день он говорил послу Флорентийской Республики, что он еще увидит, как Флоренция лежит в руинах и посмеется над этим зрелищем, потому что он отдаст свои завоевания в Романье в руки венецианцев, заклятых врагов Флоренции, в другой он говорил ему же, что нет смысла копаться в прошлом, а надо смотреть в будущее и действовать так, как подсказывают насущные интересы, и следовательно, Флоренция должна помочь ему удержать его замки от жадных рук венецианцев.

Но, как и сказал Макиавелли, все это говорил уже не человек, а политический труп – от него отшатнулись даже французы. Кардинал Руанский и вовсе утверждал, что «Господь не оставляет грехи без воздаяния, и этот парень [Чезаре] будет тому примером».

У Синьории в направлении ее будущих действий и тени сомнений не возникло: Макиавелли, следуя полученным из Флоренции инcтрукциям, отказал Чезаре Борджиа в праве прохода через территории Республики. Кондотьеры на службе Флоренции разоружили его солдат у замка Кастильон Флорентино и захватили там дона Микеле де Корелла, командира испанских солдат на службе у Борджиа. Его посадили во Флоренции в тюрьму.

Узнав об этом, папа Юлий немедленно приступил к действиям. Арест Чезаре был уже обьявлен – от него потребовали «сдать все его остающиеся крепости для того, чтобы избежать кровопролития».

В Ватикане Чезаре поместили в тех же комнатах, в которых он удавил принца Альфонсо, тогдашнего мужа Лукреции. Все его владения были конфискованы – папа Юлий заявил, что деньги и сокровища пойдут на выплату компенсаций тем, кого Чезаре Борджиа ограбил.

Потом Чезаре был поставлен лицом к лицу с Гвидобальдо, герцогом Урбинским, и униженно просил у него прощения. Как записал один из свидетелей этой сцены, некто Уголино, еще недавно столь грозный герцог Валентино глубоко кланялся, обвинял в происшедшем ошибки своей молодости и своих дурных советников и говорил, что на него повлиял пример его отца, папы Александра, с его ужасными делами и извращенным характером. Он проклинал память отца и обещал вернуть все взятое в Урбино, кроме драгоценных занавесей и истории Трои, которые он подарил из дружбы кардиналу Руанскому [1].

В донесении Синьории, отправленном из Рима 2 декабря, Макиавелли написал, что дни Чезаре сочтены и что его конец не будет легким [2]. Он был несомненно прав, но судьба дала Чезаре Борджиа еще один шанс. 3 января 1504 года в Рим пришли вести о крупной победе испанских войск.

Гонсальво де Кордоба разгромил французов под Гарильяно, между Неаполем и Римом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.