III
III
Меневаль, личный секретарь Наполеона и человек, ему преданный, говорил:
«…Наполеон должен был добавлять к своей Империи все новые и новые завоевания, но его первое же поражение на поле битвы превратило всех его покорных «союзников» в ожесточенных врагов…»
Это, конечно же, правда. 22 января 1813 года канцлер покоренной Пруссии Карл Август фон Гарденберг на приеме в Берлине, на котором присутствовал весь дипломатический корпус и все генералы стоявшего в прусской столице французского гарнизона, мимоходом сообщил, что его государь, король Фридрих-Вильгельм, направляется в Потсдам для того, чтобы собрать там новые прусские силы, затребованные Его Императорским Величеством, Наполеоном Первым, для защиты Империи. Дело тут было в том, что 13 января 1813 года прусскую границу перешли русские войска. Александр Первый отдал приказ по армии, в котором говорилось следующее:
«…Идем положить конец нестерпимому кичению; станем за веру против безверия, за свободу против властолюбия, за человечество против зверства…»
Ну что сказать? Кутузов продолжения войны не хотел, а хотел только спровадить Наполеона из России, предоставив Европе самой решать свои проблемы с Империей, – и на его стороне были очень многие люди из числа российского дворянства и весьма существенной, хотя и не оформленной, конечно, партии «староруссов».
Царь же опасался, что Наполеон, оправившись после страшного краха, сможет нанести по России второй, более продуманный удар. Свои резоны были у обеих сторон, но была и простая правда реальности. Датированный 19 декабря 1812 года рапорт М.И. Кутузова царю сообщал, что в русской армии, вверенной его командованию, от тех 97 тысяч человек, что имелись в ней под Тарутино, в рядах осталось всего 42 тысячи. Общие людские потери России, по мнению профессора А.С. Трачевского, автора книги «Наполеон Первый», вышедшей в Петербурге в 1900-м, были примерно равны потерям французов, и причины были те же – голод, холод, расстояния…
В общем, в пределы Пруссии в январе вступало очень немногочисленное русское войско, но царь Александр Первый немедленно получил огромную помощь. Вместе с ним в Пруссии оказался барон фом Штейн, которого он поставил во главе всех административных учреждений на занятой русскими войсками территории Пруссии. Начал Штейн с того, что собрал в Кенигсберге так называемую провинциальную ассамблею, которая и постановила немедленное формирование частей ландвера, состоящих из местных военных формирований. Туда набирали всех подряд, вооружали чем попало, включая серпы и вилы, и соединяли с тем ядром регулярных военных, которое имелось в наличии. Это вызвало грандиозный отклик. В Бреслау (теперешнем Вроцлаве) профессор Штефенс произнес перед студентами речь с призывом «…сбросить иго французской деспотии...» и отправился к командиру местного гарнизона с предложением своих услуг в качестве воина-добровольца. Студенты не сочли, что их преподаватель внезапно спятил, – отнюдь нет. Они все, в полном составе, последовали за ним – и в распоряжении коменданта города, вдобавок к его солдатам, оказалось еще две сотни бойцов – не слишком умелых, но очень толковых и мотивированных.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.