Восхождение

Восхождение

13 ноября 1982 г. на страницах «Правды» появилась краткая биографическая справка о новом генсеке. Для нас она представляет особую ценность не только потому, что была опубликована при жизни Юрия Владимировича, но и потому, что, безусловно, прошла его цензуру. В ней говорится: «Юрий Владимирович Андропов родился 15 июня 1914 г. в семье железнодорожника на станции Нагутская Ставропольского края»[1040].

Вскоре после «восшествия на престол» Ю. В. Андропов сообщил Е. И. Чазову о следующем факте: «Недавно, – с возмущением заявил он, – мои люди вышли в Ростове на одного человека, который ездил по Северному Кавказу – местам, где я родился и где жили мои родители, и собирал о них сведения»[1041].

Почему же интерес к родословной генсека вызвал у него возмущение?

Оказывается, как только он взошел на вершину власти, поползли слухи о его еврейском происхождении[1042]. О. Платонов утверждает, что первые сведения об этом появились 9 декабря 1982 г. в № 46 швейцарского журнала «Интерниформацион»[1043].

Насколько же они были обоснованы? На этот счет у нас имеется свидетельство самого Юрия Владимировича. «Мою мать, сироту, – рассказывал он Е. И. Чазову, – младенцем взял к себе в дом богатый купец, еврей»[1044]. Сначала утверждалось, что мать Юрия Владимировича имела фамилию Эренштейн[1045], потом появилась версия, что ее фамилия была Файнштейн[1046]. И только совсем недавно стало известно, что ее звали Евгения Карловна Флекенштейн[1047].

В 2004 г. И. А. Минутко опубликовал фрагмент из автобиографии Ю. В. Андропова, в которой говорится: «Мать моя родителей не помнила, ибо в младенческом возрасте была подкинута в семью купца Флекенштейна[1048] и воспитывалась в ней до шестнадцати лет. Рано вышла замуж и вскоре после моего рождения развелась с мужем. Ее второй муж, мой отчим – Федоров Виктор Алексеевич. В его семье я воспитывался вплоть до окончания железнодорожной школы в 1930 г., до начала самостоятельной жизни»[1049].

Д. Бабиченко утверждает, что приемных родителей Евгении Карловны звали Карл Францевич и Евдокия Михайловна, что жили они в Москве по адресу: Лубянка, д. 26, что Карл Францевич был «выборгским уроженцем», торговал часами и ювелирными изделиями и что в 1915 г. после знаменитого антинемецкого погрома, в результате которого, видимо, пострадала и его лавка, он умер[1050].

В справочной книге «Вся Москва» Карл Францевич Флекенштейн фигурирует по указанному адресу уже в 1895 г.[1051]. Сначала как владелец «часового магазина», а с 1896 г. и как ювелир («золотые и серебряные изделия»)[1052]. В справочной книге «Вся Москва» на 1897–1900 гг., кроме Карла Францевича, по тому же адресу упоминается Карл Александрович Флекенштейн. В том же издании на 1901 и 1902 гг. значится только Карл Францевич. В 1903 г. и 1905 гг. ни Карла Александровича, ни Карла Францевича обнаружить не удалось. В 1904 и 1906 гг. снова фигурирует один Карл Францевич.

В издании 1907 и 1908 гг. нет ни Карла Александровича, ни Карла Францевича, но по указанному адресу появилась Евдокия Михайловна Флекенштейн.

В 1909 Евдокия Михайловна указана вместе с Карлом Александровичем. В изданиях 1910 и 1911 гг. упоминаются Карл Александрович и Евгения Карловна, с 1912 по 1914 г. – Карл Александрович, Евгения Карловна и Евдокия Флекенштейны. В 1915–1916 гг. Евгения Карловна и Евдокия Флекенштейны указаны без Карла Александровчиа, в 1917 г. значится только Е. М. Флекенштейн, причем по другому адресу – Александровская площадь, д. 9/1.

Сначала Карл Александрович фигурировал как домовладелец (1897–1899 гг.), затем без указания этого факта и рода занятий (1900). С 1909 по 1914 г. он значится как торговец «ювелирными вещами».

Были ли Карл Александрович и Карл Францевич разными людьми или же это один и тот же человек, мы пока не знаем.

Поскольку Евгения Карловна появляется на страницах «Всей Москвы» в 1910 г. как преподавательница женской гимназии Ф .Ф. Мансбах[1053], получается, что она родилась не позднее 1892 г. и в 1914 г. ей было не менее 22 лет.

Исходя из того, что с 1915 г. Евгения Карловна перестала фигурировать в названной справочной книге как учительница, можно предполагать, что это было связано с ее замужеством. А если учесть, что до 1916 г. она жила в Москве, возникает вопрос, как Юрий Владимирвоич мог в 1914 г. родиться на станции Нагутская? На основании этого сделано заключение, что после смерти первого мужа мать Ю. В. Андропова вышла замуж вторично и только после этого уехала на Ставрополье[1054].

В связи с этим обращают на себя внимание следующие расхождения. В одном случае Юрий Владимирович писал, что вскоре после его рождения Евгения Карловна «развелась с мужем», в другом – что его отец умер. Первоначально он утверждал, что лишился отца «в двухлетнем возрасте», то есть в 1916 году[1055], затем было установлено, что его отец умер в 1919 г.[1056].

Кто же был его отцом?

В печати можно встретить целый набор фамилий: Андропуло, Андропян[1057], Либерман[1058]. Однако никаких доказательств на этот счет не приведено.

В ходе специального расследования партийными органами было установлено, что накануне революции предки Ю. В. Андропова по отцу жили в Ростове-на-Дону. Дед был инспектором реальных училищ, отец – инженером путей сообщения[1059].

Сам Юрий Владимирович называл своим отцом Владимира Константиновича Андропова[1060], отмечая при этом, что он имел братьев в Ростове-на-Дону, учился в институте путей сообщения, был исключен за пьянство, после чего работал железнодорожным служащим[1061].

По имеющимся сведениям, в 1921 г. Евгения Карловна снова вышла замуж, а в 1929 г. умерла. С 1923 г. Ю. В. Андропов жил с отчимом в городе Моздок и именно здесь закончил семилетнюю фабрично-заводскую школу[1062].

В уже упоминавшейся официальной биографической справке сказано: «Шестнадцатилетним комсомольцем Ю. В. Андропов был рабочим в г. Моздок Северо-Осетинской АССР, затем его трудовая биография продолжилась на судах Волжского пароходства, где он работал матросом»[1063].

Имеющиеся в нашем распоряжении материалы свидетельствуют, что в течение двух лет после окончания школы Юрий Владимирович работал сначала на телеграфе, потом киномехаником в Клубе железнодорожников[1064]. С 1932 по 1936 г. мы видим его не матросом на судах Волжской флотилии, а учащимся Рыбинского техникума водного транспорта[1065].

В 1936 г. он стал секретарем комсомольской организации техникума, в 1936–1937 гг. – комсоргом на местной судоверфи, в 1937 г. его приняли кандидатом в члены партии и назначили заведующим отделом пионеров Рыбинского горкома ВЛКСМ, в 1937–1938 гг. он – секретарь, с 1938-го – первый секретарь Ярославского OK ВЛКСМ[1066].

Итак, за два года вчерашний выпускник техникума стал первым секретарем обкома комсомола.

Ю. В. Андропов несомненно отличался редкими способностями. Однако для проделанной карьеры этого было недостаточно.

Важную роль здесь несомненно сыграли сталинские репрессии, которые в буквальном смысле этого слова расчистили комсомольскому вожаку путь наверх[1067]. Но и этого было недостаточно. От него требовалась не только незапятнанная биография, но и активность в борьбе за «чистоту рядов» партии, что он, судя по имеющимся сведениям, и продемонстрировал[1068]. К этому следует добавить, что, по некоторым данным, именно в 30-е годы Ю. В. Андропов стал негласно сотрудничать с НКВД[1069].

В 1936 г. Юрий Владимирович вступил в брак с Ниной Енгалычевой, вместе с которой учился в техникуме. В том же году у них родила дочь Евгения, в 1940 г. сын Владимир[1070].

Тогда же Ю. В. Андропов был переведен на работу в Петрозаводск[1071]. Уехав на новое место, он оставил жену с двумя малолетними детьми в Ярославле и больше никаких отношений со своей первой семьей не поддерживал[1072]. Что послужило причиной развода, мы не знаем. Но даже если допустить, что в нем была виновата жена, возникает вопрос: чем провинились дети?

В Петрозаводске Ю. В. Андропов женился вторично – на Татьяне Филипповне Лебедевой. У них появились сын Игорь и дочь – Ирина[1073].

В 1940-м Ю. В. Андропов возглавил ЦК ЛКСМ Карелии[1074]. Когда отмечается этот факт, не всегда учитывается, что в то время Петрозаводск был столицей не автономной, как сейчас, а союзной Карело-Финской ССР. Это означает, что накануне Великой Отечественный войны Юрий Владимирович переместился не по номенклатурной горизонтали, а по вертикали, т. е. сделал важный шаг в своей политической карьере.

По некоторым данным, в 1938 г. Л. П. Берия приказал прекратить агентурную вербовку номенклатурных работников[1075]. Между тем существует версия, будто бы Ю. В. Андропов продолжал сотрудничать с органами государственной безопасности и в Петрозаводске. Называют и фамилию его куратора – «Гусев»[1076].

Далее в официальной биографической справке говорится: «С первых дней Великой Отечественной войны Ю. В. Андропов – активный участник партизанского движения в Карелии. После освобождения в 1944 г. города Петрозаводска от финских захватчиков Ю. В. Андропов – на партийной работе»[1077].

Однако карельским следопытам не удалось найти тот партизанский отряд, в котором сражался их знаменитый земляк. Это дает основание думать, что его партизанское прошлое имеет такое же отношение к действительности, как и плавание Ю. В. Андропова на судах Волжской флотилии в качестве матроса.

В связи с этим авторы книги «Команда Андропова» внесли в приведенную официальную версию некоторые коррективы: «С самого начала Великой Отечественной войны Ю. В. Андропов – куратор подготовки и формирования частей специального назначения, диверсионно-разведывательных групп и отрядов, деятельный участник партизанского движения в Карелии»[1078].

В 1944 г. его перевели на партийную работу и избрали вторым секретарем Петрозаводского, т. е. столичного горкома, в 1947 г. он стал вторым секретарем ЦК Компартии Карело-Финской ССР[1079]. Для того, чтобы правильно оценить этот факт, необходимо учесть, что вторым секретарям ЦК компартий республик отводилась роль «комиссаров» ЦК КПСС.

В 1948 г. грянуло известное «ленинградское дело». Его жертвами стали и некоторые товарищи Ю. В. Андропова. Среди них оказался первый секретарь ЦК Компартии Карело-Финской ССР Г. Н. Куприянов, который опекал Юрия Владимировича и содействовал его карьере. Однако, по имеющимся сведениям, Ю. В. Андропов не только отмежевался от Г. Н. Куприянова, но и заклеймил его как «бандита»[1080].

Можно встретить мнение, что самого Ю. В. Андропова спас от репрессий председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР О. В. Куусинен[1081]. Однако никаких доказательств в пользу этой версии до сих пор не приведено. Зато известно, что Отто Вильгельмович потому прожил долгую жизнь, что никогда и никого не спасал[1082].

В 1951 г., вскоре после того, как завершилось «ленинградское дело» и еще продолжалась кампания против космополитизма, Ю. В. Андропов пошел на повышение. Его перевели в Москву, где он стал инспектором Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС[1083].

Чтобы иметь более точное представление о характере этого выдвижения, следует учесть, что Отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов был создан в 1948 г. на основе Управления по проверке кадров партийных органов и играл роль «отдела кадров» аппарата партии. С 30 декабря 1950 г. по 16 февраля 1952 г. его возглавлял Семен Денисович Игнатьев[1084], который 11 июля 1951 г. был направлен представителем ЦК в МГБ, а с августа 1951 г. по март 1953 г. возглавлял это министерство[1085].

С. Д. Игнатьева на посту заведующего отделом сменил Николай Михайлович Пегов (16 февраля – 27 октября 1952), а его – Аверкий Борисович Аристов (27 октября 1952 – 16 апреля 1953)[1086], который после XIX съезда КПСС одновременно был избран секретарем ЦК КПСС[1087]. С приходом А. Б. Аристова Ю. В. Андропов сделал еще один шаг в своей карьере – стал заведующим подотдела или же сектора[1088].

Но тут умер И. В. Сталин. Аппарат ЦК КПСС начали чистить, в результате чего Ю. В. Андропова перевели в МИД. После небольшой стажировки в «скандинавском отделе», он был назначен «заведующим 4-м Европейским отделом», затем советником советского посольства в Венгрии[1089], а в 1954 г. – послом[1090].

По свидетельству В. А. Крючкова, в 1955 г. Венгрия представляла собою одну из самых благополучных стран Центральной Европы, население которой в целом доброжелательно относилось к Советскому Союзу[1091]. И вдруг в 1956 г. после XX съезда КПСС всего лишь за несколько месяцев, три из которых приходились на лето, ситуация в стране приобрела взрывоопасный характер и на улицах Будапешта пролилась кровь[1092].

Какую роль в этих событиях играл Ю. В. Андропов, еще предстоит выяснить. По имеющимся сведениям, они привели к психологическому стрессу у его жены, пережил инфаркт и он сам[1093].

В начале 1957 г. Юрий Владимирович вернулся на Старую площадь и был назначен заведующим вновь созданного Отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Через пять лет, в ноябре 1962 г. его избрали секретарем ЦК КПСС, и он вошел в число руководителей партии[1094].

Широко распространено сусальное изображение Ю. В. Андропова.

Но вот, что писал о нем один из его помощников А. И. Вольский: «Он был суровый человек. Никогда не интересовался личными делами подчиненных, не спрашивал: «Как семья, дети?». Ко всем обращался на «вы», по имени-отчеству. Некоторые считали его безжалостным»[1095].

С этой характеристикой трудно не согласиться, если вспомнить, как Юрий Владимирович поступил со своими детьми от первого брака, как он вел себя во время «ленинградского дела».

Возвращение Ю. В. Андропова в Москву и переход на верхнюю ступеньку партийной иерархии совпали по времени с переводом в Москву Отто Вильгельмовича Куусинена. В 1957 г. он не только был избран секретарем ЦК КПСС, но и введен в состав Президиума ЦК КПСС. И это несмотря на то, что к тому времени ему было уже 76 лет.

О. В. Куусинен участвовал в социал-демократическом движении Финляндии с 1904 г., в 1918 г. был одним из руководителей восстания в Финляндии, в 1919 г. принимал участие в создании Коминтерна, многие годы был секретарем ИККИ (Исполнительного комитета Коминтерна), сначала у Г. Е. Зиновьева, затем у Н. И. Бухарина. В 1923 г. входил в состав группы работников ИККИ, которая была отправлена в Германию для организации революции, в середине 20-х годов активно громил троцкистско-зиновьевскую оппозицию, в 1939 г. был назначен премьером Демократической Республики Финляндии, но вместо Хельсинки оказался в Петрозаводске[1096]. В 1952 г. был введен И. В. Сталиным в Президиум ЦК КПСС, а в 1953 г. после смерти вождя выведен из него.

Это дает основание думать, что в 1957 г. Н. С. Хрущеву понадобился не сам О. В. Куусинен, а его зарубежные связи еще довоенных времен.

«В 60-е годы, – вспоминает A. C. Черняев, – когда Андропов заведовал Отделом соцстран в ЦК, он создал у себя консультантскую группу, «мозговой трест», как его называли»[1097].

Руководителем этой группы стал Федор Михайлович Бурлацкий.

«Андропов, – читаем мы в его воспоминаниях, – поручил мне создать и возглавить группу консультантов-советников, которые занимались бы проблемами преобразования в странах социализма, прежде всего внутри СССР, а также принципами отношений между двумя супердержавами. В нее вошли известные ныне ученые и публицисты: Г. Шахназаров[1098], Бовин[1099], А. Г. Арбатов[1100], О. Богомолов[1101], Л. Делюсин, В. Петренко, М. Титаренко. Андропов называл нас «аристократами духа»[1102].

Таким образом, возглавив Отдел по связям со странами «народной демократии», Ю. В. Андропов фактически стал руководителем подготовки и проведения тех рыночных реформ в Венгрии и Чехословакии, о которых шла речь ранее.

Оценивая его деятельность на этом посту, Г. Х. Шахназаров утверждал, что «Юрий Владимирович был в тот момент бесспорно самым прогрессивно мыслящим из партийных руководителей»[1103]. Возникает вопрос, как мог стать «прогрессивным» человек с таким прошлым, которое было у Ю. В. Андропова (и личным, и политическим)?

Но разве «либеральные» реформы 50-х годов не были начаты теми, кто еще совсем недавно подписывал расстрельные списки? Это касается и Л. П. Берии, и Г. М. Маленкова, и Н. С. Хрущева. Разве не был причастен к репрессиям развенчавший их в 1964 г. Н. М. Шверник? Разве не было либеральных колебаний у Сталина, и разве не он первым поднял вопрос о покаянии? Но как можно утром быть диктатором, а вечером либералом?

Рядовые «коммунисты» могли колебаться вместе с генеральной линией партии. А что определяло колебания И. В. Сталина или Н. С. Хрущева? На кого ориентировались они? Ответ может быть только один: на те финансово-промышленные круги Запада, с которыми они сотрудничали и которые на определенных условиях поддерживали их, а может быть, и диктовали условия этого сотрудничества.

Вернувшись из Будапешта в Москву, Ю. В. Андропов сразу же стал верным «хрущевцем». Н. С. Хрущев не только обратил на него внимание, но и увидел в нем перспективного соратника. Ф. Бурлацкий вспоминал, как однажды в 1963 г. Ю. В. Андропов пришел с какого-то заседания и сообщил, что Н. С. Хрущев назвал его одним из своих возможных преемников[1104].

Показательно, что в апреле 1964 г. Ю. В. Андропову было доверено выступить с докладом на торжественном заседании, посвященном очередной годовщине со дня рождения В. И. Ленина[1105]. Этот факт дает основание думать, что Н. С. Хрущев собирался двигать 50-летнего Ю. В. Андропова в Политбюро. Но именно в это время произошел партийный переворот, и Н. С. Хрущев оказался в отставке.

Ю. В. Андропов не только знал о подготовке переворота[1106], но, по утверждению И. Г. Воронова[1107] и Д. С. Полянского[1108], принимал участие в его подготовке. Это позволило ему после падения Н. С. Хрущева не только сохранить свой пост, но и укрепить положение.

Как Ю. В. Андропов оказался в числе заговорщиков, еще предстоит выяснить. Не исключено, что это было связано со смертью самого влиятельного его покровителя в руководстве партии О. В. Куусинена, который скончался 17 мая 1964 г.[1109] Оставшись без такой поддержки и, видимо, зная расклад сил, Юрий Владимирович сделал выбор не в пользу Н. С. Хрущева.

«Выступая после октябрьского Пленума ЦК КПСС, на котором изгнали Хрущева, перед руководством нашего отдела с докладом, – вспоминал Ф. М. Бурлацкий, – Андропов бросил такую фразу: «Теперь мы пойдем более последовательно по пути XX съезда». Помнится, это резануло слух почти всем участникам совещания, уже наслышанным о предстоящем крутом развороте от идей этого съезда»[1110].

«Я зашел к нему после совещания, – рассказывает Ф. М. Бурлацкий, – и предложил кратко, буквально на трех страницах, изложить программу деятельности нового руководства. Он согласился. И я написал программу из 5 пунктов: 1) осуществление экономической реформы на основе развития товарных и денежных отношений; 2) внедрение достижений технологической революции; 3) переход к научному управлению и преодоление коррупции и бюрократизма; 4) сосредоточение партии на идеологических проблемах и передача функций управления экономикой правительству; 5) формирование новых демократических институтов на принципах общенародного государства»[1111].

По свидетельству Ф. Бурлацкого, «в конце 1964 г.» Ю. В. Андропов изложил эту программу Л. И. Брежневу и А. Н. Косыгину «во время совместной поездки в Польшу», но поддержки с их стороны не получил. «Это, – утверждает Ф. М. Бурлацкий, – сыграло не последнюю роль в его перемещении из партийного аппарата в КГБ, чему он сопротивлялся до последней возможности»[1112].

Однако от отставки Н. С. Хрущева до перехода Ю. В. Андропова на Лубянку прошли почти три года. И в течение этого времени Ю. В. Андропов продолжал придерживаться либерального курса.

Г. Х. Шахназаров вспоминает, как во время одной из встреч с ним в 1964–1965 гг. Юрий Владимирович заявил: «Машина, грубо говоря, поизносилась, ей нужен ремонт». «Капитальный», – вставил я. «Может быть, капитальный, но не ломать устои, они себя оправдали. Причем реформы нужны и в экономике, и в политике… Советам больше прав дать, чтобы они действительно хозяйствовали. А не бегали по всякому пустяку в райком или даже в ЦК. Позволить людям избирать себе руководителей… Но в чем я абсолютно убежден: трогать государство можно только после того, как мы по-настоящему двинем вперед экономику… В Политбюро крепнет убеждение, что всю нашу хозяйственную сферу нужно хорошенько встряхнуть. Особенно скверно с сельским хозяйством»[1113].

«Юрий Владимирович, – читаем мы в воспоминаниях Г. Х. Шаханазарова далее, – воодушевился и долго рассказывал, как он представляет себе реформу сельской экономики, затем о назревших нововведениях в промышленности и финансах. Все, что он говорил, было по направленности своей близко к тому, что затем стало чуть ли не постоянным лейтмотивом выступлений и принимавшихся на партийных форумах программ. Это был план хотя и неглубокой, не структурной, но достаточно серьезной реформы, которая в конечно счете была официально провозглашена, детально документирована в решениях правительства и умерла тихой, естественной смертью»[1114].

В данном случае имеется в виду экономическая реформа 1965 г.

Одновременно с этим Ю. В. Андропов считал необходимым изменение внешней политики советского государства и возвращение к разрядке, с которой начинал свое правление Н. С. Хрущев.

Однако, по утверждению Г. А. Арбатова, в январе 1965 г. накануне заседания Консультативного комитета ОВД Ю. В. Андропов потерпел поражение. Его предложения были отвергнуты. «Главным реальным результатом начавшейся дискуссии в верхах, – пишет Г. А. Арбатов, – стало свертывание наших предложений и инициатив, направленных на улучшение отношений с США и странами Западной Европы. А побочным – на несколько месяцев – нечто вроде опалы для Андропова (он сильно переживал, потом болел, а летом слег с инфарктом)»[1115].

Действительно, в личном деле Юрия Владимировича зафиксировано, что летом 1965 г. он пережил микроинфаркт. Что произошло в следующем 1966 г., мы пока не знаем. Но в этом году последовал новый микроинфаркт[1116]. И тогда же была сделана попытка отправить Ю. В. Андропова на пенсию.

Врачи 4-го управления, вспоминает Е. И. Чазов, «не разобравшись в характере заболевания, решили, что Андропов страдает тяжелой гипертонической болезнью, осложненной острым инфарктом миокарда, и поставили вопрос о его переходе на инвалидность. Решалась судьба политической карьеры Андропова, а стало быть, и его жизни»[1117].

В связи с этим «летом 1966 года» для консультирования Ю. В. Андропова были приглашены Е. И. Чазов и академик Е. В. Тареев, которые пришли к выводу, что самое уязвимое место у их пациента не сердце, а почки. После того, как в процесс лечения были внесены соотвествующие изменения, «не только улучшилось самочувствие Андропова, но и полностью был снят вопрос об инвалидности, и он вновь вернулся на работу»[1118].

Однако в прежней должности Ю. В. Андропов проработал недолго.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.