ГУМИЛЕВ И ДЕМОНЫ

ГУМИЛЕВ И ДЕМОНЫ

В мировоззрении Гумилева соединялись позитивизм ученого, дуалистическая картина мира, разделенного между Богом и сатаной, и вера в нечистую силу, в степных, горных, домовых созданий, которых обычно соотносят с духами, демонами, языческими богами. Эту нечисть он упоминает даже в своих научных работах, более всего в своем бестселлере «Древняя Русь и Великая степь». Причем Лев Гумилев, доктор исторических наук, советский ученый, старался вложить собственные мысли в чужие уста: «…языческие боги не считались надмирными существами… это живые организмы, но более могущественные, нежели люди, иначе устроенные, но соизмеримые с другими организмами, населяющими землю. Они просто на порядок совершеннее людей, как люди совершеннее муравьев». Эти взгляды Гумилев приписывает христианской Церкви, хотя и в православии, и в католицизме на проблему демонологии смотрят совершенно иначе.

Подход Гумилева к демонам как к высокоразвитым животным, в сущности, как к части биосферы очень далек от христианской традиции. У Гумилева демоны могут быть вредными и неприятными, но это вполне земные создания, к мировому злу никакого отношения не имеющие. От традиционного для русского православия двоеверия воззрения Гумилева отличались именно непреодолимой границей, отделяющей земную нечисть от сатаны, «отца лжи», окруженного сонмом огненных демонов, вроде ветхозаветного Яхве. Сатана – враг рода человеческого, а нечисть – просто наши невидимые (но реально существующие) соседи. Гумилев не без удовольствия цитирует опубликованный славистом Н.М.Гальковским источник («О посте к невежам в понеделок 2 недели»), где рассказывается о навьях (древнеславянских духах умерших), которые любили угощаться за счет добрых русских двоеверов. Крестьяне оставляли им кувшинчик молока, хлебца и мяса, а навьи их по-своему благодарили: «Мы же походили по болгаром, мы же по половцем, мы же по чуди, мы же по вятичам, мы же по словеном, мы же по иным землям, ни сяких людей могли есмы найти к сему добру, и чести, и послушанию, яко сии человецы».

Почти по Фалесу Милетскому: мир полон демонов, но не сатанинских, а земных, да еще поделенных если не по национальному, то уж точно по территориальному и этнокультурному принципу – славянские домовые, лешие, русалки, тюркские ал басты, карачулмусы, тибетские ракшасы и еще многие существа, не обязательно злые.

Гумилев, вне всякого сомнения, был убежден в их реальности, иначе не затеял бы заочный спор со скептиками: «Поскольку многие люди либо видели этих чудовищ, либо ощущали их, не успев погибнуть благодаря заклинаниям или внезапному вмешательству соседей, то никакого сомнения в наличии болезнетворных существ, вызывающих то инфаркты, то анемию, то паралич, не возникало. Но ведь и мы недавно перестали сомневаться в существовании вирусов, хотя их можно видеть только через электронный микроскоп…»

Наталья Гумилева и Гелиан Прохоров пересказывали историю, которую им, видимо, не раз рассказывал Гумилев. Дело было в 1943 году, во время экспедиции на Нижнюю Тунгуску. Палатку, где жили Козырев и Гумилев, вдруг стало трясти, рядом с палаткой послышались чьи-то тяжелые, будто слоновьи, шаги. Пришлось выбраться наружу и осмотреться – чужих следов не нашли. Но с тех пор так и пошло каждый день: необъяснимый шум рядом с палаткой, чьито шаги. А однажды кто-то невидимый, но очень сильный взял Козырева за плечи и толкнул на торосы, да так, что астроном сломал себе два или три ребра. Тогда Гумилев догадался: это албаст, демон, хорошо известный народам Средней Азии, Сибири и даже Кавказа. Гумилев начал уговаривать албаста уйти.

Из рассказа Льва Гумилева, записанного Гелианом Прохоровым: «Я стал обращаться к духу. Сначала по-русски. Чувствую, не понимает. Тогда по-татарски. Не понимает. По-тунгусски – я тогда говорил по-тунгусски. Не понимает. По-французски – то же самое. Тогда я догадался заговорить с ним по-персидски. Понял! Я попросил его уйти. Тут на палатку налетел вихрь, сильный порыв ветра. <…> Пламя в лампе метнулось, чуть не погасло. И ушел».

Ираноязычный демон Гумилева послушался и оставил геологов в покое. Позднее «туземцы» (скорее всего, эвенки) рас сказали геологам, что те по невежеству поставили палатку как раз на тропе, по которой «ходили» местные духи, загородив им проход. После этого палатку, конечно, пришлось переставить.

Любопытно, что именно в Норильске Гумилев написал рассказ «Таду-вакка», где некий респектабельный джентльмен из Канберры по ночам превращался в отвратительное чудовище и нападал на людей и домашних животных. Впрочем, этот рассказ появился за два года до истории с албастом.

В омском лагере албасты, видимо, не водились. Зато там встречались китайцы, которых Гумилев расспрашивал о драконах. Один китаец рассказал, как еще в тридцатые годы (XX века!) рядом с его родной деревней приземлился истомленный жарой дракон: «…он был очень большой, длинный и пах рыбой». Добрые китайские крестьяне оказали дракону первую помощь: поливали его водой. А затем «пошел сильный дождь, дракон ожил, оправился и улетел».

Савве Ямщикову Гумилев рассказывал еще одну историю. За ее достоверность не поручусь, но для Гумилева она очень характерна. Дело было, судя по всему, опятьтаки в 1943-м или 1944 м. Однажды он плыл на лодке по сибирской реке, увидел на берегу идола и решил его прихватить с собой, «чтобы в ближайший музей доставить. Тут река заволновалась, забурлила. Я понял, что лодка потонет, и быстро к берегу, к берегу. Идола поставил, и река сразу утихомирилась».

Север Сибири – вообще страна чудес. Например, в передовом колхозе имени Ленина, неподалеку от Туруханска, заместителем председателя колхоза был настоящий практикующий шаман, который, если верить Ариадне Эфрон, отбывавшей в тех краях ссылку, отвечал за «связь с массами». Может быть, там среди эвенков бродят и албасты, почему-то понимающие по-персидски.

Верить ли этим историям – пусть решит читатель. Лев Николаевич всегда любил фантазировать и сочинять. В экспедиции, у костра, или за письменным столом – неважно. Но вера Гумилева в демонов не уникальна. Вспомним, как уговаривал Гелиан Прохоров дух покойника-хазарина не противиться раскопкам, как заманивал существо из царства теней переселением в Эрмитаж.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.