Империя на пути к гибели

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Империя на пути к гибели

Реконструкция истории краха гуннского господства в Центральной Европе представляет собой трудную задачу. Наш старый знакомый Приск описал эту историю в деталях, но, поскольку в повествовании об упадке империи нашлось совсем немного места для дипломатии, от его рассказа, сохранившегося в эксцерптах Константина VII «О посольствах», мало что уцелело. В основном нам придется опираться на одно из самых увлекательных исторических сочинений поздней античности, дошедших до наших дней. Это «История готов», или «Гетика» Иордана, чей голос мы уже слышали в предыдущих главах. Около 10 страниц текста (половина из них примечания) в стандартном издании представляют собой единственное на сегодняшний день связное повествование о падении империи Аттилы (Iord. Getica. 48. 246-55. 282).

Иордан был готом по происхождению, жившим в Константинополе около 550 г.; таким образом, он писал спустя примерно сто лет после тех событий, которые нас интересуют. В ту пору Иордан являлся монахом, однако в прежние времена он успел послужить секретарем у римского военачальника на Дунае и, следовательно, не был лишен необходимого опыта. В предисловии к «Гетике» он сообщает о том, что его «История готов» является, по сути, сокращением утерянного исторического сочинения, написанного римлянином из Италии по имени Кассиодор. В 520-х гг. Кассиодор был советником Теодориха Амала, остготского короля Италии. Иордан говорит, что имел доступ к «Истории» Кассиодора в течение всего лишь трех дней, когда работал над своим «сокращением», и что, как он утверждает, «хотя я и не припоминаю самих слов этих книг, однако я уверен, что целиком удержал в памяти и их замысел, и описанные события». Некоторые усмотрели в этом нечто сомнительное, предположив, что либо у Иордана было гораздо больше времени для работы с первоисточником, нежели он уверяет, либо он очень мало взял из этого труда, попытавшись использовать имя Кассиодора в собственных целях. Впрочем, эти гипотезы совершенно беспочвенны, поскольку их авторы не в состоянии найти убедительную причину, которая побудила бы Иордана солгать{373}. Я уверен в том, что почти всегда он сообщает достоверную информацию, стараясь непосредственно следовать схеме Кассиодора. Текст «Гетики» достаточно хорошо согласуется с тем и скудными данными об «Истории» Кассиодора, которые нам известны из других источников{374}.

Но даже если в предисловии Иордана нет ни какого серьезного подвоха, это не делает «Гетику» абсолютно достоверным источником. Кассиодор написал свою «Историю готов» для двора остготского короля, Теодориха Амала, и это обстоятельство накладывает свой неизгладимый отпечаток на повествование о крахе гуннского могущества, которое дошло до наших дней на страницах «Гетики». Кроме всего прочего, как и следовало ожидать, этому рассказу присущ ярко выраженный «готоцентризм». Одна лишь история о том, как готы избавились от гуннского господства, изложена на страницах «Гетики» относительно подробно, и даже гунны от случая к случаю появляются в этом повествовании. Наконец, что характерно, Кассиодор должен был излагать историю готов так, как того желал упомянутый готский король. Как результат, этот труд содержит в себе две погрешности против исторической правды.

Во-первых, автор утверждает, что все те готы, которые не сумели спастись от гуннов в 376 г. благодаря переселению на земли Римской империи, сразу же подпали под гуннское владычество. Это абсурд. В действительности нам известны семь объединений готов, помимо грейтунгов и тервингов, которые искали убежища у императора Валента в 376 г. (и нет оснований полагать, что даже этот список является исчерпывающим):

1. Готы Амала, которые ко времени Аттилы находились под гуннским господством, а впоследствии стали подданными Теодориха.

2. Готы Радагайса, которые вторглись в Италию в 405–406 гг. и в дальнейшем влились в новое племенное объединение вестготов под предводительством Алариха (см. пятую главу).

3. Готы в Паннонии, отрезанные от области гуннского господства римской военной акцией в 420-е гг. и поселенные римлянами во Фракии; вполне вероятно, что они были предками племенного объединения, зафиксированного ниже в пункте 6.

4. Готы короля по имени Бигелис, который осуществил неудачное вторжение в пределы Восточной Римской империи где-то между 466 и 471 г.

5. Готы, действовавшие под началом Денгизиха, сына Аттилы, когда он вторгся на территорию Восточной Римской империи в конце 460-х гг.

6. Большое объединение готов, поселившихся во Фракии в качестве римских союзников около 470 г.

7. Два других, меньших по численности, готских объединения обосновались в анклавах на побережье Черного моря: тетракситы в районе Боспора Киммерийского и готы Дори в юго-западной части Крыма{375}.

Сосредоточившись исключительно на объединении, зафиксированном в пункте 1, исторический подход автора «Гетики», таким образом, в значительной степени упрощает готскую историю.

Во-вторых — и этот факт непосредственно связан с первым, — в «Гетике» преувеличено историческое значение династии Амалов, из которой происходил патрон Кассиодора Теодорих. Поделив готов на тех, кто подпал под власть гуннов в 376 г., и тех, кто избежал этой участи, автор «Гетики» получил возможность утверждать, будто род Амалов в течение длительного времени царствовал над всеми теми готами, которые не оказались на римской территории в годы правления Валента. Впоследствии Амалы, как уже говорилось, имели непосредственное отношение к созданию племенного объединения остготов, однако это произошло где-то между 460 и 490 г. Ничто не свидетельствует о том, что династия Амалов представляла собой нечто выдающееся до той поры, когда она овладела этим новым залогом своего могущества. Династы-выскочки зачастую утверждают, что они вовсе не худородные, и, что касается Теодориха, это был тот самый случай. В своих письмах Кассиодор постоянно называет род Теодориха «порфирородной династией»; эта идея пронизывала «Историю» Кассиодора, чем объясняется ее присутствие в «Гетике». Кроме того, нет никаких оснований считать, что наш перечень семи готских объединений является исчерпывающим: существовало множество готских «королевских» родов, представители которых воевали друге другом во главе собственных дружин{376}. В действительности падение гуннской империи сопровождалось гораздо большим смятением, нежели утверждает Иордан.

Как считает автор «Гетики», причины краха гуннской державы восходят к разгоревшемуся вскоре после внезапной смерти Аттилы спору за престолонаследие между его сыновьями. По крайней мере трое из них фигурируют в разных источниках в качестве известных и вполне самостоятельных лидеров — это Денгизих, Эллак и Ернак, — однако мы не можем даже предположить, сколько было всего этих сыновей, а также все ли они либо только некоторые из них были потенциальными кандидатами на трон своего отца. Конфликт вскоре перерос в междоусобную войну, вследствие чего зависимое германское племя гепидов под предводительством короля Ардариха избавилось от гуннского господства. По-видимому, это означало, что гепиды отказались платить дань или оказывать гуннам военную помощь. Этот мятеж гунны не оставили без последствий, и, как повествует «Гетика», в результате произошло сражение в Паннонии при реке, которая до сих пор не идентифицирована, под названием Недао{377}:

«Туда сошлись разные племена, которые Аттила держал в своем подчинении; отпадают друг от друга королевства с их племенами, единое тело обращается в разрозненные члены; однако они не сострадают мучению целого, но, по отсечении головы, неистовствуют друг против друга. И это сильнейшие племена, которые никогда не могли бы найти себе равных в бою, если бы не стали поражать себя взаимными ранами и самих же себя раздирать на части. Думаю, что там было зрелище, достойное удивления: можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротик в своей ране, и свева, отважно действующего дубинкой, а гунна — стрелой, и алана, строящего ряды с тяжелым, а герула — с легким оружием. Итак, после многочисленных и тяжелых схваток победа неожиданно оказалась благосклонной к гепидам».

Этот драматический материал по-своему хорош, однако не очень информативен, хотя сам по себе очерк довольно правдоподобен. Безусловно, династическая борьба была нормой в королевском роду гуннов, однако вместе с тем в V в. держава стала более централизованной. В VII главе мы видели, что в итоге прежних схваток за престолонаследие изгнанники королевской крови в конечном счете оказывались в пределах Римской империи, например, в 440-х гг., причем некоторых из них выдавали для казни. Кроме того, непохоже, чтобы Иордан отвел гепидам ведущую роль, если только это вообще было возможно, особенно ввиду того, что к VI в. между готами и гепидами не осталось и тени взаимной приязни{378}.

Однако, что совсем уж неясно, так это то, кто на чьей стороне принимал участие в битве, а также имело ли место лишь одно крупное сражение или ряд менее значительных столкновений. Да и Иордан несколько темнит относительно исхода всего этого кровопролития. Историк скупо сообщает, что «своим отпадением освободил он [Ардарих] не только свое племя, но и остальные, равным образом угнетенные». Однако то, как именно произошло это освобождение, остается под вопросом. После того как в ходе битвы (или битв) сын Аттилы, Эллак, был убит, как повествует Иордан, остальные немедленно покинули свои жилища на Среднем Дунае и направились в земли восточнее Карпат и севернее Черного моря, даровав свободу всем подданным гуннов, вне зависимости от того, на чьей стороне те сражались (Getica. 50. 262–264). Приблизительно к 460 г. расположение наиболее мощных племенных объединений на просторах самой Среднедунайской равнины и вокруг нее (насколько мы можем его реконструировать) было примерно таким, как показано на карте № 15. Готы Амала занимали территорию в виде дуги южнее Дуная в бывшей римской Паннонии, — территорию, протянувшуюся от озера Балатон до города Сирмия. Гепиды контролировали земли к северо-востоку, включая большую часть старой римской провинции Дакии, оставленной римлянами в III в. Между этими двумя племенными объединениями, севернее излучины Дуная, обретались свевы, а кроме них — скиры, герулы, руги и сарматы (аланы). В соответствии с дословным прочтением текста Иордана, благодаря восстанию гепидов все эти племенные объединения быстро превратились из гуннских данников в независимые королевства. Впрочем, в отрывках, сохранившихся на страницах других источников, а также в дополнительных деталях повествования самого Иордана присутствует немало ясных указаний на то, что мы имеем дело опять-таки с чересчур упрощенной картиной.

Например, мнение, будто гунны внезапно исчезли из пределов Карпатского региона в 453–454 гг., является глубоким заблуждением. В конце 450-х — начале 460-х гг. они дважды вторгались в земли к западу от Карпат, сталкиваясь в Паннонии с готами Амала, как свидетельствует Иордан (Getica. 268–269, 272–273), а в конце 460-х гг. уцелевшие сыновья Аттилы были все еще в состоянии предпринимать набеги на территорию Римской империи, пересекая Дунай. Если бы, как сообщает Иордан, гунны покинули Средний Дунай после битвы при Недао, они не двинулись бы дальше. И в то время как битва при Недао освободила гепидов, она, безусловно, не могла освободить всех остальных. Когда гунны под предводительством сына Аттилы Денгизиха в 467–468 гг. в последний раз напали на Восточную Римскую империю, в его распоряжении, как сообщает Приск (fr. 49), все еще было немалое число готов. Иордан также рассказывает о том, как Денгизих мобилизовал несколько племен — ултзинзуров, ангискиров, биттугуров и бардоров — для повторного нападения на готов Амала (Getica. 272–273). Это вовсе не означает, что битва при Недао не была важным поворотным пунктом, однако показывает нам, что гуннское господство над другими этническими общностями Карпатского региона вовсе не сошло на нет в одночасье.

15. Гунны и их прежние подданные ок. 465 г.

Путь к свободе готов Амала и большинства гуннских подданных также не был вполне таким, каким его изображает Иордан. Никакой единовременный акт освобождения никогда никого не освобождал в тот же миг. Как мы видели, ко времени смерти Аттилы под властью гуннов находились по крайней мере три обособленных объединения готов, а еще раньше существовало четвертое, вырванное из-под гуннской власти военной акцией Восточной Римской империи и поселенное во Фракии в 420-е гг. Объединение под номером 1 стало свободным к концу 450-х гг., под номером 4 — к середине 460-х гг., тогда как объединение под номером 5 вообще никогда не обрело свободу, приняв участие в последнем нападении гуннов на империю в 467–468 гг. Мы не располагаем соответствующими сведениями в отношении других подвластных гуннам народов, однако за каждым конкретным этнонимом — свевы, руги, герулы, гепиды, аланы и т. д. — может стоять несколько аналогичных политических объединений, которые избавились от гуннского господства, по разным предположениям, между 453 и 468 г.

Не стоит полагать, будто каждое из суверенных объединений, появившихся на развалинах гуннской империи, уже в момент смерти Аттилы обладало собственными предводителями, спокойно осуществлявшими свои полномочия. Автор «Гетики» сообщает, что именно так дело обстояло у готов Амала, утверждая, что Валамер Амал, дядя Теодориха, пользуясь доверием Аттилы, был его правой рукой и что власть династии Амала над племенным объединением под номером 1 была абсолютной. Существуют веские основания для сомнений в справедливости обоих этих утверждений. Сам Иордан говорит о том, что в течение 40 лет пребывания под гуннским господством, до того как появился Валамер, эта якобы обладавшая неоспоримым авторитетом династия в действительности не управляла никем из готов вообще. Он также передает несколько любопытных сказаний о мнимом гуннском правителе по имени Баламбер, который победил нескольких готских королей, и в частности Винитария и Гунимунда.

Множество явных хронологических неувязок можно объяснить тем, что рассказы о подвигах Баламбера, по-видимому, описывают то, как Валамер впервые объединил готов Амала под своей властью. Баламбер более не упоминается ни в каких других источниках; между тем по-гречески Валамер пишется как «Баламер». Эти сказания повествуют о том, как он одержал верх над двумя соперничавшими с ним королевскими династиями готов в лице Винитария и Гунимунда вместе с сыном последнего, Торисмундом. Гезимунд, брат Торисмунда, предпочел признать верховную власть Валамера, нежели продолжать борьбу, тогда как сын Торисмунда, Беремунд, бежал на запад, в пределы Римской империи.

Оставив династию Амалов с ее уникальным, к моменту смерти Аттилы уже давно накопленным авторитетом, обратимся к некоторым из соперничавших с ней мелких готских вождей, у каждого из которых имелась собственная дружина. Как кажется, именно Валамер впервые их объединил, в некоторых случаях посредством прямого вооруженного насилия (как в случае с убийством Гунимунда); в других эпизодах (как, например, в эпизоде с капитуляцией Гезимунда) дело решилось мирным путем; впрочем, иногда имели место оба варианта — Валамер убил Винитария, а потом женился на его внучке (Getica. 248–252). Я убежден в том, что все эти политические перемены произошли уже после смерти Аттилы. Означенный процесс значительно укрепил готскую мощь, придав ей больше сил для борьбы с гуннским господством, и едва ли можно всерьез полагать, что Аттила в период апогея своего могущества стал бы это терпеть{379}.

Итак, вполне очевидно, что не все подвластные гуннам племена обрели четкие очертания политических объединений во главе с собственными предводителями, терпеливо ожидавшими в полной готовности, чтобы начать борьбу за независимость, как только великий правитель умрет. Вероятно, у гепидов все так и было, и данным обстоятельством можно объяснить тот факт, что им удалось столь скоро восстановить свою независимость. Однако другие общности, которые, как мы видели, включились в борьбу за освобождение после смерти Аттилы, в то время едва сложились — так сказать, впопыхах и под руководством новых вождей. Например, образование королевства скиров пошло далеко не прямым путем. В 460-х гг. ими правил тот самый Эдекон, которого мы уже встречали в предыдущей главе в роли одного из доверенных людей Аттилы, принадлежавшего к его ближайшему окружению, — человек, которого римляне из Восточной империи пытались подкупом склонить к убийству тогдашнего гуннского правителя. Эдекону наследовали двое сыновей, Одоакр и Гунульф. Когда гуннская империя распалась, Эдекон, конечно же, сумел перестроиться, превратившись из верного приверженца гуннов в короля скиров. Любопытно, что он, по всей видимости, не был скиром по рождению. О его сыновьях говорили, что их мать была скириянка, сам же Эдекон считался либо гунном, либо тюрингом. Последнее, будучи более вероятным, по-видимому, все-таки ближе к истине. Если что-то и дало Эдекону право стать королем скиров, то вовсе не его происхождение, а брачный союз, заключенный им скорее всего с дочерью какого-то знатного скира, наряду с его высокопоставленным положением при дворе Аттилы. О других объединениях у нас нет сведений; однако я полагаю, что в основном политическое переустройство такого рода имело место с середины и до конца 450-х гг., до того как королевства, ставшие наследниками гуннской империи, смогли выйти на авансцену истории{380}.

Если сопоставить все эти фрагменты, перед нами возникнет совершенно иная картина краха гуннской империи, нежели та, которую нам предложил Иордан. Если отвоевание независимости со стороны по крайней мере некоторых из подвластных племен должно было предваряться серьезными политическими перегруппировками, это свидетельствует о том, что гуннская империя медленно шла к своей гибели, так как гунны постепенно теряли контроль над этими племенами.

Появление новых независимых племенных объединений дало импульс финальной стадии в процессе гибели гуннской державы. Большинство из них гунны некогда собрали вместе на Большой Венгерской равнине, и эта беспрецедентная концентрация вооруженных формирований образовала невероятно мощную военную машину{381}. В римский период, когда эта территория была поделена между сарматами, свевами и вандалами, римские политики строго следили за тем, чтобы не допустить скоплений варваров на приграничных землях, из опасения, что это приведет к войне. — Исчезновение гуннского господства создало именно то положение, которого традиционная римская политика стремилась избежать: речь идет о концентрации на сравнительно небольшой территории соперничающих между собой вооруженных племенных объединений. В результате борьба за независимость естественным образом переросла в войну 460-х гг. за гегемонию в регионе, поскольку вновь созданные королевства втянули друг друга в борьбу за господство на Дунае.

Итак, на страницах «Гетики» мы обнаруживаем единственное связное повествование, которое, разумеется, представляет события как триумф готов Амала (Iord. Getica. 53. 272—55. 282). Как сообщает Иордан: «Они энергично повели в борьбу со свевами, над которыми одержали крупную победу. Тогда свевы настроили против готов другие региональные племенные объединения, и прежде всего скиров, которым удалось убить Валамера в первой же стычке. Однако готы жестоко отомстили им, уничтожив объединение скиров как суверенное образование. Это вынудило большинство остальных — свевов, уцелевших скиров, ругов, гепидов, сарматов «и других» — объединиться против готов. Результатом явилась еще одна великая битва при еще одной неидентифицированной реке в Паннонии, Болии, где, как свидетельствует Иордан, «готам удалось одержать верх настолько, что поле, смоченное кровью павших врагов, казалось красным морем, а оружие и трупы были нагромождены наподобие холмов и заполняли собой пространство более чем на десять миль. Увидев это, готы возрадовались несказанным ликованием, потому что таким величайшим избиением врагов они отомстили и за кровь короля своего Валамера, и за свою обиду» (Getica. 54. 279).

Иные источники сообщают нам достаточно сведений, чтобы подтвердить версию Иордана. Как свидетельствует фрагмент «Истории» Приска, накануне решительных действий скиры и готы Амала направили посольства в Константинополь с целью заручиться поддержкой Восточной Римской империи (fr. 45). О разгроме скиров также упоминается в других источниках. Однако всегда ли готы Амала побеждали, и если да, то насколько полными были одержанные ими победы, мы не знаем.

Насилие и нестабильность в регионе только тогда начали постепенно сходить на нет, когда некоторые из противоборствовавших племенных объединений были уничтожены. Королевство скиров лишилось независимости в конце 460-х гг., а в 473 г. готы Амала покинули эту землю, чтобы попытать счастья в пределах Восточной Римской империи. Однако ни одно из этих событий не произошло в тот момент, который мог бы спасти сыновей Аттилы. Когда разразились события 450–460-х гг., их позиции уже были непоправимо ослаблены. Каждый случай завоевания независимости означал, что еще одно некогда подвластное племя прекратило выплату ежегодной дани. Уже одно это было плохо; однако вскоре вновь образовавшиеся королевства начали переходить к активным действиям, стремясь улучшить собственные позиции за счет друг друга и тех же гуннов. Как победитель превращался в жертву, прекрасно видно на примере двух войн, которые, по Иордану, сыновья Аттилы вели против готов Амала. Сперва гунны напали на них как на «беглых рабов» с целью восстановить свою власть над ними и порядок платежей. Впоследствии гунны уже всего лишь стремились не дать некоторым из менее значительных племенных объединений, обосновавшихся в Паннонии, оказаться под готским господством (Getica. 52. 268; 53. 273). Все прочие более крупные объединения, о которых мы знаем, делали практически то же самое, поэтому основы гуннского владычества постепенно рушились.

К середине 460-х гг. двое оставшихся в живых сыновей Аттилы, Денгизих и Ернак, находились в отчаянном положении. Потеря некогда подвластных им племен наряду со все возраставшей мощью объединений, подобных готам Амала, сделала защиту их позиций севернее Дуная безнадежным делом. Единственный выход, который у них был, состоял в том, чтобы заключить соглашение с Римской империей. Однако Денгизих упустил этот шанс — может быть, из-за того, что потребовал слишком многого. В 469 г. он был разбит римским полководцем Анагастом, и его голову выставили в Константинополе на всеобщее обозрение. Ернак и его люди, вероятно, менее алчные, были в конечном счете поселены на берегах Дуная в Северной Добрудже (современная Румыния); некоторые из уцелевших гуннов обосновались в крепостях на реках Эск, Ут, Алм и в их окрестностях. Суверенная гуннская власть севернее Дуная сошла на нет. Таким образом, крах империи Аттилы оказался скорым и полным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.