Глава девятая СНОВА ДОМА

Глава девятая СНОВА ДОМА

По пути домой я подготовил речь, с которой мне предстояло выступить в парламенте. Я отлично понимал, что меня встретят критическими замечаниями и что, принимая во внимание наши военные успехи, недовольные сочтут себя вправе высказываться более откровенно в палате и прессе.

21 сентября, через два дня после прибытия, я выступил в палате общин с речью, длившейся не менее двух с половиной часов.

Первая предъявленная мне претензия состояла в том, что было потрачено много времени на бесполезные переговоры с итальянским правительством до наступления на Неаполь. На это, мне казалось, у меня был готов хороший ответ.

"Мне говорят, что 40 драгоценных дней были затрачены на эти переговоры и что в результате этого в районе Салерно напрасно пролилась кровь английских и американских солдат. Этот упрек неоснователен с точки зрения фактов и может вызвать чувство горечи у тех, кто потерял там своих близких.

Время нашего главного наступления на Италию было установлено вне зависимости от позиции итальянского правительства; дата начала этой операции была намечена задолго до каких бы то ни было переговоров с ним и даже до падения Муссолини. Эта дата определялась временем, которое было необходимо для того, чтобы высвободить наши десантные суда, занятые у побережья Южной Сицилии, так как вплоть до первой недели августа нам приходилось беспрерывно снабжать основную массу войск, действовавших в этом районе.

После высвобождения этих судов их пришлось на некоторое время отправить обратно в Африку. Прежде чем проводить новую десантную операцию, необходимо было отремонтировать поврежденные суда, а таких было много, и вновь загрузить их припасами и т. п., что представляло собой сложнейшую операцию, которая должна была выполняться с величайшей точностью.

Само собой разумеется, что такого рода работы приходится производить с максимальной тщательностью. Порядок загрузки каждого десантного судна или боевого корабля определяется той очередностью, в которой, насколько это можно вообще предвидеть, высадившимся войскам потребуются находящиеся на кораблях грузы. На каждую автомашину грузятся только такие материалы, которые понадобятся воинскому подразделению к моменту прибытия автомашины в его расположение. Часть таких машин постоянно курсирует между кораблями и побережьем. Погрузка в машины материалов производится в определенном порядке, причем предметы, которые потребуются в первую очередь, грузятся на самый верх, а все остальные располагаются в кузове машины сверху вниз в порядке очередности, в которой они потребуются. При этом по мере возможности ничего не должно оставляться на волю случая. Только таким путем могут быть осуществлены столь сложные операции и в условиях огромной современной огневой мощи, которую может привести в действие сравнительно небольшое число людей.

Решающим фактором, который нас существенно лимитировал, было состояние и подготовка десантных судов. Не может быть и речи о «напрасной трате времени на переговоры», не может быть речи и о том, что министерство иностранных дел сковывало действия генералов, ведя бесконечные споры относительно той или иной статьи условий. Не было ни одной минуты задержки в осуществлении военных операций — все было подчинено этой основной задаче.

Когда я слышу, как люди с такой легкостью говорят о переброске современных армий на то или иное побережье, как будто речь идет о простых тюках товаров, которые достаточно доставить на берег, а потом забыть о них, меня поистине удивляет полнейшее незнание условий современной войны".

Вторая претензия касалась второго фронта, на открытии которого упорно настаивали коммунистические элементы и кое-кто еще.

То, что я сказал по этому вопросу, было адресовано одновременно германскому верховному командованию и палате общин, причем я имел в виду ввести в заблуждение первое и осведомить вторую.

"Я называю фронт, который мы открыли сначала в Африке, затем в Сицилии, а теперь в Италии, третьим фронтом. Второй фронт, который уже существует потенциально и который быстро развертывается, еще не открыт, но он уже существует и сдерживает определенные силы. Никто не может сказать, и я, конечно, не собираюсь этого делать, в какой именно момент он будет открыт. Но второй фронт существует, и он уже сильно беспокоит противника. Он еще не открыт, его еще нет, но он будет. В свое время этот фронт будет открыт, и начнется массовое вторжение с запада наряду с вторжением с юга.

Тем, кто не знает всех фактов и цифр, касающихся американских сил в Англии или наших собственных могучих экспедиционных армий, ныне готовящихся здесь, кто не знает расположения сил противника на различных фронтах, кто не может определить его резервов и ресурсов и измерить его возможности перебрасывать огромные силы с одного фронта на другой благодаря разветвленной сети железных дорог в Европе, кто не знает состояния и мощности нашего военно-морского флота и десантных судов различных типов, тому совершенно невозможно высказать здравое суждение об этой операции[29].

(Здесь один из двух наших коммунистических членов палаты бросил реплику: «Это относится и к маршалу Сталину?»)

В делах такого рода мы не должны следовать советам английских коммунистов, ибо мы знаем, что они стояли в стороне и их вовсе не интересовала наша судьба в момент смертельной опасности. Мы будем следовать советам только друзей и союзников, сплотившихся ради общего дела победы.

Палата может быть абсолютно уверена в том, что в вопросах подобного рода нынешнее правительство его величества не поддастся влиянию беспочвенной агитации, как бы естественны ни были ее побудительные мотивы, не уступит нажиму, даже если он будет осуществлен из самых лучших побуждений. Нас не удастся ни вынудить силой, ни уговорить предпринять крупные военные операции вопреки нашему гораздо более обоснованному убеждению и только для того, чтобы обеспечить политическое единодушие или похвалы с чьей бы то ни было стороны. Самый кровопролитный этап войны для Англии и Соединенных Штатов еще впереди, об этом не следует забывать. Ни палата, ни правительство не испугаются предстоящего испытания.

Ради общего дела мы готовы на любые жертвы".

Самой трудной проблемой было решение, принятое президентом Рузвельтом и мною, об установлении отношений с королем и маршалом Бадольо и признании их совместно воюющей стороной. Читатель знает, что я энергично выступал именно за такое решение вопроса. На этот раз разгорелись такие же страсти и в тех же кругах, как и в случае с адмиралом Дарланом[В 1939 г. — командующий военно-морскими силами Франции. В 1940 г. — военно-морской министр. В феврале 1941 г. Петэн назначил Дарлана своим заместителем, министром иностранных дел, военно-морским министром и министром внутренних дел. В апреле 1942 г. Дарлан был назначен главнокомандующим всеми вооруженными силами Франции. В ноябре 1942 г. Дарлан отправился в Африку, чтобы принять командование войсками Виши, и сдался в плен американцам. Американские власти согласились принять Дарлана как лицо, ответственное за интересы Франции в Северной Африке. В ноябре 1942 г. Дарлан заявил, что он берет на себя, с согласия американских властей, функции верховного комиссара Французской Северной Африки, а в декабре 1942 г. провозгласил себя главнокомандующим. 24 декабря 1942 г. Дарлан был убит французом, участником движения Сопротивления. В 1945 г., по сообщениям печати, были обнаружены документы, из которых явствует, что Дарлан действовал против интересов Франции, и его убийца был посмертно оправдан.

Общественное мнение как в США, так и в Англии выступало с резкой критикой поддержки Дарлана американским и английским правительствами. —Прим. ред.] за год до этого. Но сейчас я чувствовал, что мои позиции еще сильнее.

"Мы можем отвлечься на некоторое время, чтобы рассмотреть и оценить акт итальянского правительства, одобренный итальянской нацией. Гитлер совершенно ясно дал понять, что он считает поведение Италии в высшей степени предательским и низким, а в такого рода делах он разбирается, бесспорно, лучше, чем кто-либо другой. Конечно, можно придерживаться и другого мнения, а именно, что акт предательства и неблагодарности совершило фашистское правительство, возглавляемое Муссолини, когда оно воспользовалось своей неограниченной властью и, стремясь получить для себя материальные выгоды, нанесло удар Франции, находившейся на пороге крушения. Так оно стало врагом Британской империи, которая в течение многих лет отстаивала дело свободы Италии. Преступление было совершено именно тогда. Хотя дела теперь не поправишь и хотя нации, которые допустили, чтобы тираны попрали их права и свободы, должны понести суровую кару за преступления этих тиранов, все же действия итальянцев в настоящий момент представляются мне вполне естественными. Пусть это будет их первым актом искупления.

Итальянский народ без того тяжело пострадал. Цвет мужской половины этой нации погиб в Африке и России. Солдат Италии бросали на произвол судьбы на поле боя, ее богатства пущены на ветер, ее империя погибла безвозвратно. А теперь ее прекрасная земля должна стать полем боя для германских арьергардов. Впереди предстоят еще большие страдания. Италия будет отдана на разграбление и произвол Гитлера, охваченного яростью и жаждой мести. Но по мере продвижения армий Британской империи и Соединенных Штатов по Италии итальянский народ будет избавляться от своего рабского состояния, выйдет из состояния деградации и получит возможность занять подобающее ему по праву место среди свободных демократий современного мира…

Я заранее знаю, что в связи с моими заявлениями по итальянской проблеме мне наверняка зададут вопрос: «Считаете ли вы возможным придерживаться той же позиции в отношении германского народа?» Я отвечаю: «Это иное дело». Дважды на протяжении жизни нашего поколения и трижды со времен наших отцов германский народ поверг мир в пучину захватнических и агрессивных войн. Он самым ужасным образом сочетает в себе качества воина и раба. Он сам не ценит свободу, и зрелище свободы в других странах ненавистно ему. Как только он становится сильным, он ищет себе жертву, и он пойдет, повинуясь железной дисциплине, за всяким, кто укажет ему эту жертву. Сердце Германии — Пруссия. Вот источник повторяющихся бедствий. Но мы не воюем с народами, как таковыми. Мы воюем против тирании, и мы стремимся сами избежать уничтожения. Я убежден, что английский, американский и русский народы, которые дважды на протяжении четверти века понесли неисчислимые потери, пережили страшные опасности и кровопролития из-за тевтонской жажды господства, на этот раз примут меры, чтобы лишить Пруссию и всю Германию, охваченные жаждой мести и мечтающие об исполнении своих давно вынашиваемых планов, возможности снова напасть на них. Нацистская тирания и прусский милитаризм — вот два главных элемента германской жизни, которые нужно, безусловно, уничтожить. Их надо вырвать с корнем, и только тогда Европа и весь мир будут избавлены от третьего и еще более страшного конфликта.

Мне кажутся бесполезными и академичными споры о том, был ли прав Берк, когда говорил: «Нельзя осудить целый народ». Перед нами два охваченных и конкретных объекта, против которых мы должны сосредоточить огонь, —нацистская тирания и прусский милитаризм. Направим же против них все оружие и усилия всех боеспособных людей. Мы не должны излишне усложнять нашу задачу и отягощать бремя наших солдат. Государствам-сателлитам, подкупленным или запуганным, если они в силах помочь уменьшить сроки окончания войны, может быть, следует дать возможность загладить свою вину. Но две первопричины всех наших бед — нацистская тирания и прусский милитаризм — должны быть вырваны с корнем. Во имя достижения этой цели мы согласны пойти на любые жертвы и использовать любые насильственные средства. Я хочу подчеркнуть следующее: приобретя на закате жизни некоторое влияние на ход событий, я хочу ясно заявить, что я не намерен без особой нужды затягивать эту войну хотя бы на один день, и я надеюсь, что, когда победа призовет английский народ разделить высокую ответственность за устройство будущего, мы проявим такую же трезвость и выдержку, какую проявили в час смертельной опасности".

Я считал целесообразным в ходе своего выступления на этот раз сделать серьезное предупреждение о возможности использования против нас самолетов-снарядов или ракет. Неплохо, когда общественное мнение знает, что ты заблаговременно предупредил об опасности, особенно в тех случаях, когда масштаб и серьезность этой опасности нельзя измерить заранее.

«Мы ни в коем случае не должны допускать, чтобы благоприятное развитие событий ослабило наши усилия или внушило нам мысль, что опасность уже миновала и война близится к концу. Напротив, мы должны ожидать, что страшный враг, которому мы наносим такие тяжелые удары, примет отчаянные ответные меры. В речах германских лидеров, начиная с Гитлера, содержатся таинственные намеки на новые средства и новое оружие, которое будет испробовано против нас. Конечно, вполне естественно, что враг распространяет такие слухи для того, чтобы приободрить свой народ, но не исключено, что здесь кроется нечто более серьезное. Так, например, мы сейчас познакомились с новым видом авиационной бомбы, которую противник начал применять против наших судов близ побережья. Эта бомба, которую можно назвать своего рода ракетным планером, выпускается со значительной высоты, а затем, видимо, направляется на цель самолетом, с которого она выпущена. Возможно, что немцы создают и другие виды оружия, основанного на новых принципах, и надеются с его помощью причинить нам ущерб и в какой-то мере компенсировать себя за этот урон, который мы наносим им каждодневно. Я могу лишь заверить палату, что мы постоянно находимся начеку и внимательно изучаем вопрос об оружии, которое может быть применено против нас».

Я также изложил свой взгляд на политическое положение Италии, имея в виду, в частности, новый печальный факт — распространение жестокой гражданской войны в этой несчастной стране.

Бегство Муссолини в Германию, его спасение парашютистами и его попытка создать квислинговское правительство, которое при помощи германских штыков попытается вновь надеть фашистское ярмо на шею итальянского народа, подняли в Италии проблему гражданской войны. Как в общих интересах, так и в интересах Италии необходимо, чтобы все еще способные действовать силы итальянской национальной жизни сплотились вокруг своего законного правительства и чтобы король и маршал Бадольо были поддержаны всеми либеральными и левыми элементами, способными противостоять фашистско-квислинговской комбинации и тем самым создать условия, которые помогли бы изгнать это отвратительное порождение с итальянской земли или, что еще лучше, уничтожить его на месте. Мы идем на помощь Италии и добьемся ее освобождения. Мы не намерены сходить с намеченного пути под влиянием опасений, что мы не встретим полного единодушия в этом вопросе".

Эти доводы убедили палату, и серьезных возражений не было.

В тот день, когда я произнес эту длинную речь, я и мои коллеги понесли очень тяжелую и неожиданную утрату — скоропостижно скончался наш министр финансов Кингсли Вуд.

Я нашел достойного преемника Вуду в лице сэра Джона Андерсона, который в то время был лордом-председателем совета. Он обладал острым и могучим умом, непреклонной волей и имел длительный опыт выполнения самых разнообразных обязанностей. О его назначении было объявлено 24 сентября[30].

Если не считать нескольких бесед на палубе, которые я вел с сэром Дадли Паундом, я очень мало виделся с ним по пути домой, и он все время проводил у себя в каюте. Когда мы ехали поездом в Лондон, он направил мне письмо, в котором официально просил отставки с поста начальника военно-морского штаба, от обязанностей которого я освободил его в Вашингтоне, когда его болезнь стала очевидной. Вопрос о его преемнике требовал тщательного рассмотрения. Военно-морской министр Александер предложил кандидатуру адмирала сэра Эндрью Кэннингхэма[31]. Его место занял его подчиненный адмирал Джон Кэннингхэм[32] . Об этом изменении было официально объявлено 4 октября.

Я не хочу перегружать свой рассказ деталями и поэтому не привожу подробной переписки с Соединенными Штатами и Португалией, которая привела к соглашению об использовании английскими и американскими кораблями и авиацией крайне важных в стратегическом отношении Азорских островов. Все устроилось самым удовлетворительным образом, и 12 октября я смог доложить парламенту:

«Правительство его величества в Соединенном Королевстве попросило португальское правительство предоставить ему некоторые возможности на Азорских островах, которые обеспечат лучшую защиту для торгового судоходства в Атлантическом океане. Португальское правительство согласилось удовлетворить эту просьбу, и между двумя правительствами было заключено соглашение, вступающее в силу немедленно, относительно: 1) условий использования вышеуказанных возможностей правительством его величества в Соединенном Королевстве и 2) английской помощи поставками важнейших материалов и товаров для нужд португальских вооруженных сил и в интересах поддержания португальской национальной экономики. Соглашение об использовании Азорских островов носит временный характер и ни в коей мере не затрагивает португальского суверенитета над португальской территорией».

Несмотря на то, что я был занят с утра до вечера, я счел целесообразным теперь, когда наша окончательная победа казалась гарантированной, поразмыслить и над теми проблемами, которые должны были встать перед нами после победы. Эту главу можно завершить двумя заметками, которые я набросал для своих коллег, имея в виду проблемы, уже вырисовывавшиеся на горизонте.

ВОЙНА — ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД — МИР

Меморандум премьер-министра и министра обороны 19 октября 1943 года

"1. Долг правительства его величества подготовиться к решению задач, которые встанут перед нами в конце войны. Настоятельные нужды таковы: а) разумная схема демобилизации с учетом несомненной необходимости содержания значительных гарнизонов на оккупированных территориях противника; б) обеспечение нашего острова продовольствием в большем количестве, чем во время войны; в) возобновление экспортной торговли и восстановление нашего торгового флота; г) общий перевод промышленности с военных на мирные рельсы и прежде всего д) обеспечение в переходный период работой всех трудоспособных людей, ищущих работу, в особенности бывших военнослужащих.

Решения, необходимые для достижения главных целей — обеспечения продовольствием и работой в годы непосредственно после окончания войны, — должны быть приняты уже сейчас, независимо от того, требуют ли они законодательного оформления и вызывают ли они разногласия.

2. Соответствующие министерства и комитеты уже проделали большую работу в этом направлении. Мы должны стараться не препятствовать решению этих срочных практических задач, не отодвигать их на задний план из соображений партийной политики и не задерживать их бесконечными дискуссиями о планах на более длительный период, рассчитанных на создание нового мирового порядка, и т. п.

3. Фактически существуют три стадии, а именно: война, переходный период, мир и свобода. Нынешнее правительство и парламент полностью правомочны провести всю необходимую подготовку к переходному периоду, и на нас ляжет суровая ответственность, если это не будет сделано. Необходимо как можно скорее в переходный период (а для этого нужно сделать все приготовления) провести всеобщие выборы, чтобы избиратели могли высказаться относительно формы, которую следует придать нашему обществу после войны и после переходного периода.

4. Мы не знаем, будут ли проводиться эти выборы по согласованной программе партиями, ныне составляющими коалиционное правительство, или лидер большинства в нынешней палате общин будет вынужден предложить избирателям свою собственную программу. В любом случае вероятно, что будет провозглашен четырехлетний план, который, помимо осуществления колоссальных административных мероприятий, требуемых в переходный период, будет включать также целый ряд важных решений о прогрессе и реформах, которые в том или ином отношении определят облик послевоенного и после переходного периодов. Поэтому у нового парламента не будет недостатка в работе.

5. Существует целый ряд важных проблем, таких, как просвещение, социальное обеспечение, восстановление наших разрушенных жилищ и городов, в отношении которых можно добиться значительной доли общего согласия уже в настоящее время. Эти меры необходимо в значительной степени подготовить сейчас, во время войны, приняв необходимое предварительное законодательство, которое могло бы вступить в силу в первые же дни переходного периода.

6. Невозможно сказать, сколько времени будет продолжаться война против Японии после окончания войны против Германии. Было бы, пожалуй, целесообразно в качестве рабочей основы установить переходный период в два года после поражения Германии или в четыре года, считая с 1 января 1944 года; будущее покажет, какой из этих сроков окажется более ранним".

Месяц спустя я решил назначить министра реконструкции, ведомство которого должно явиться средоточием всех планов переходного периода. 12 ноября на эту должность был назначен лорд Вултон, бывший до того министром продовольственного снабжения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.