Конец компрадорской империи

Конец компрадорской империи

1 августа 1914 года Российская империя объявила, что считает себя находящейся в состоянии войны с Германской империей. Началась война, которую назовут Великой, Мировой и Германской; война невиданная и неслыханная и по масштабам, и по упертой озлобленности всех участвующих в ней сторон.

Современники пока не знают этого, но в огне Первой мировой войны сгорит половина мужского населения Европы. Во всех европейских странах в городах и районах крупных городов стоят стелы с длинными списками имен погибших. Иногда на той же стеле есть имена и погибших во Второй мировой войне, и в локальных войнах… Эти списки всегда намного короче.

Большинство современников не могут даже предположить ничего подобного, но Первая мировая война станет рубежом исторических эпох: до нее и после нее жизнь будет различаться, как на двух разных планетах.

Для всех участников событий это была страшная катастрофа, громадный рубеж во всей истории. Только в СССР границей «Новейшей истории» называли 1917 год – всегда и везде это был роковой и проклятый 1914 год.

Но именно для России эта война оказалась особенно несчастной. У нас до сих пор не любят ее вспоминать: с нее начался целый поток разнообразных несчастий, вряд ли закончившийся и сегодня. В России эта война приведет к особенно сильному разрыву исторической последовательности: погибнет Российская империя, уничтожится сама историческая Россия.

Первая мировая – очень странная, загадочная война, особенно для России. Загадочно, что она вообще началась, эта совершенно никому и ни за чем не нужная война, особенно не нужная, вредная и опасная для России.

Для нас эта война с германоязычным миром означала полный разрыв вообще со всей культурной традицией императорской эпохи. Если продолжать политическую традицию XVIII–XIX веков, то если и воевать – то не против, а вместе с Австро-Венгрией и Германской империей. И как часть континентальной Европы, и как сторонники этого центра цивилизации, а не Атлантических стран. Так Российская империя воевала с Наполеоном в союзе с Пруссией и Австрией.

В этой войне есть три важнейших фактора, о которых пишут мало, а именно они невероятно важны для понимания всего, в том числе и причины революционных событий.

Во-первых, эта война велась какая-то непонятная: больше в интересах союзников, чем самой России. Россия, как и полагается стране, управляемой компрадорской верхушкой, регулярно платила СВОЕЙ кровью за удовольствие союзников наступать… То есть за ЧУЖИЕ успехи.

Хозяева же поступили с ней, как обычно и поступают с компрадорами: использовали и выкинули. Для России Первая мировая война обернулась не только революцией, обвалом, национальной катастрофой. После превращения большевиками России в кратковременный сателлит и союзника Германии она не вошла в число держав-победительниц. И за свой подвиг 1914–1917 годов, за многократные спасения союзников Россия не получила буквально НИЧЕГО. Вообще ничего. Ей – синяки и шишки, потеря до 10 млн человек, дорогим союзникам – пироги и пышки, то есть репарации и контрибуции, торжество над поверженным врагом, определяющая роль в Версальском мироустройстве 1918–1933 годов.

А СССР, государство-изгой, нашел только одного союзника – такого же изгоя в лице Германии. Никуда мы друг от друга не девались.

То есть получилось как почти всегда: почти выигранная Великая война оказалась проигранной. Русские оказались виноваты уже в том, что они существуют. Ни к чему миллионные жертвы, невероятное напряжение, лишения и утраты.

Во-вторых, Великая война была еще и попыткой избавиться от чрезмерного, доходящего до абсурда немецкого влияния. «Избавление» происходило в крайне неприятных, оскорбительных для любого нормального человека формах.

20 июля 1914 года улицы Петербурга запрудили ликующие толпы. Состоялся немецкий погром: толпа громила кафе и магазины под вывесками с немецкими именами или названиями. На Литейном проспекте вытащили из трамвая и чуть не линчевали немецкого офицера: бедняга приехал в Россию в гости к родственникам в гражданской одежде. Теперь он направлялся на Финляндский вокзал, чтобы уехать домой… Изрядно побитый немец еле добрался до германского посольства, но и там не спастись: вечером 22 июля германское посольство взяла штурмом толпа, вооруженная ломами и железными крючьями. К тому времени дипломаты уже уехали, но остался привратник Адольф Катнер. Привратника убили, здание посольства ограбили и подожгли. К ночи оно пылало, как свечка.

26 августа Санкт-Петербург переименовали в Петроград; была серия и других, менее известных переименований городов, улиц и вообще всего на свете.

Интересный и полузабытый факт: в августе 1915 года в Государственной думе создается специальная «Комиссия по борьбе с немецким засильем» во всех областях русской жизни. А в марте 1916 года Совет министров выступил с инициативой создания Особого комитета по борьбе с немецким засильем. Во главе Комитета встал поставленный лично императором Николаем генерал-адъютант Ф.Ф. Трепов-младший, известный враг любого «германизма»[137].

Вскоре был правительственный указ: немцам не собираться больше чем по трое! Немцами по происхождению было такое количество людей, в том числе совершенно обрусевших, что возникали ситуации совершенно анекдотические. Указ и воспринимался как анекдот… когда на Литейном проспекте Петербурга беседуют офицер Миллер, чиновник Шмидт и профессор Кизеветтер, а тут к ним подходит сослуживец Миллера по фамилии Иванов и жизнерадостно вопит:

– А вы что это собрались по трое?! Указ нарушаете? Измену затеяли?!

«Собравшиеся по трое» улыбаются, естественно, но улыбки – и это тоже естественно, получаются довольно кривые.

В моей собственной семье дед, Вальтер Эдуардович Шмидт, как старший сын в семье, не подлежал призыву, но был выслан в Карелию – подальше от театра военных действий, – вдруг перебежит к неприятелю. А вот его родной брат Курт Эдуардович Шмидт был призван в армию и в ходе военных действий отравлен газами. Он умер не сразу, а только в 1922 году в родном Пскове от скоротечной чахотки.

Что должны думать о политике Российской империи потомки, друзья, родственники, знакомые братьев, один из которых – погибший за Россию фронтовик, а другой – высланное подальше подозрительное лицо?

Готовился и указ о поголовной высылке немцев из Поволжья в Сибирь. Готовили его еще с декабря 1915 года, а планировали высылку на весну 1917 года. В порядке начала депортации 6 февраля 1917 года Николай II подписывает Указ о применении «ликвидационных законов», то есть об экспроприации земель и собственности поволжских немцев. У императорского правительства просто не хватило времени, чтобы довести дело до конца, но отметим, Николай II принимал принципиально такие же решения, что и Сталин.

Временное правительство специальным постановлением от 11 марта 1917 года приостановило применение всего «ликвидационного» законодательства: пусть судьбу поволжских немцев решает Учредительное собрание.

Разумеется, так называемые «левые» уже в 1915 году кричали о шовинистическом угаре и считали все антинемецкие законы однозначно гадостью и преступлением. Левые «победили», и летом 1917 года многие российские политики, только что принимавшие активнейшее участие в борьбе с «германизмом», начали нелепо и в основном лживо оправдываться, пытаясь снять с себя ответственность. Это все не они, это царизм!

Конечно же, и «борьба с германизмом» – не просто «шовинистический угар буржуазного общества», а некая уродливая реакция на уродства прежнего общественного устройства, в том числе на немецкое засилье.

Но реакция «левых» еще уродливее… И венчает это уродство в борьбе с уродством, борющимся с родством, самое уродливое: причудливое германское полугосударство в Поволжье. Уже в 1918 году возникает одна из первых в Советской России национально-территориальных автономий – Трудовая коммуна Автономной области Немцев Поволжья. В 1924 году, с созданием СССР, Трудовую коммуну переименовали в Автономную ССР немцев Поволжья со столицей в Покровске (с 1931 года – Энгельс).

Разумеется, нельзя было в 1941 году возлагать на поволжских немцев некую «ответственность за Гитлера». Невозможно простить массовых депортаций, трудовых армий и смертей. Но ведь и создавать это полугосударство было нельзя.

В современной России депортации немцев 1941 года помнятся, а вот срамота немецких погромов и попытки депортаций царского времени забыты уже потому, что русские туземцы не имеют к этому совершенно никакого отношения. Для 90 % населения России все это – какие-то верхушечные разборки, почти как борьба придворных партий XVIII века.

Но по сословию русских европейцев эти события прошлись крепко – слишком сильно это сословие германизировано, слишком много в нем немцев и потомков немцев.