Операции нелегальной разведки
Операции нелегальной разведки
Когда началась «холодная война», то выяснилось, что на территории Главного противника — США нет ни одного надежного «информатора Москвы». Выше мы писали о том, что в 1946 году уехал «нелегал» Ицхак Ахмеров, а его место осталось вакантным. В Центре приняли решение направить в Соединенные Штаты в качестве резидента — нелегала Вильяма Генриховича Фишера («Марк»). Этот человек был идеальным кандидатом для такой работы. Он родился в 1903 году в Великобритании в семье русских революционеров-политэмигрантов. Поэтому его английский язык был идеальным. В 1921 году вернулся в Советскую Россию, где служил сначала переводчиком в Коминтерне, а затем, в 1927 году, перешел на службу в ИНО. До 1936 года он исполнял обязанности радиста в нелегальных резидентурах в Норвегии, Турции, Великобритании и Франции, а затем занимался обучением радистов. В 1938 году его уволили из органов, но не репрессировали. Когда началась Великая Отечественная война, он снова в боевом строю — сотрудник Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР.
Подготовка Вильяма Фишера в качестве «нелегала» началась в 1946 году и заняла почти два года. Его легенда была необычно сложной. «Марк» приехал в Соединенные Штаты в 1948 году по одним документам, а вскоре после приезда поменял их на другие. По первым документам он стал Андреем Юргесовичем Кайотисом, литовцем, родившимся в 1895 году, эмигрировавшим в Соединенные Штаты и получившим американское гражданство. В ноябре 1947 года реальный Кайотис пересек Атлантику для того, чтобы повидаться со своими родственниками в Европе. Когда он находился в Дании, советское посольство выдало ему проездные документы, которые позволяли ему посетить Россию, и забрало его паспорт для использования его Фишером.
В октябре 1948 года «Марк» приехал в Варшаву с советским паспортом, далее по паспорту Кайотиса через Чехословакию и Швейцарию он приехал в Париж и купил билет на совершавший трансатлантические рейсы пароход «Scythia». 6 ноября 1948 года он отплыл из Гавра в Квебек, потом поехал в Монреаль и 17 ноября того же года — все еще по паспорту Кайотиса — приехал в Соединенные Штаты.
26 ноября 1948 года «Марк» встретился в Нью-Йорке с другим легендарным советским разведчиком-нелегалом, «Максом» (И. Р. Григулевич). Последний в годы Великой Отечественной войны руководил разведывательно-диверсионной резидентурой в Аргентине.
Григулевич дал Фишеру 1000 долларов и три документа на имя Эмиля Роберта Голдфуса: подлинное свидетельство о рождении; изготовленное в Центре приписное свидетельство и налоговый сертификат (тоже поддельный). Фишер вернул документы Кайотиса и стал Голдфусом.
Настоящий Голдфус, родившийся в Нью-Йорке 2 августа 1902 года, умер в возрасте всего 14 месяцев. По разработанной Центром легенде Голдфус родился в Нью-Йорке в семье немца — художника по интерьерам, детство прожил в доме № 120 на 87-й Ист-Cтрит, окончил школу в 1916 году, и до 1926 года работал в Детройте. Потом он жил в Гранд-Рапидс, Детройте и Чикаго, а в 1947 году внезапно вернулся в Нью-Йорк.
На самом деле данная легенда была неидеальной, так как любая попытка работодателя, знакомых или полиции выяснить, чем же занимался Голдфус до 1948 года, в конечном итоге приведет к «провалу» разведчика. Поэтому ему приказали открыть художественную мастерскую и заниматься частным бизнесом.
В 1949 году «Марку» на связь была передана группа агентов, которая составила основу его нелегальной резидентуры; Моррис Коэн («Луис», «Доброволец») — руководитель, его жена Лона Коэн («Лесли»), физик Теодор Холл («Млад») и трое других ученых-атомщиков, чьи настоящие имена до сих пор не установлены американской контрразведкой; «Аден», «Серб» и «Сильвер».
Справедливости ради отметим, что «звездный час» советского агента Теодора Холла длился с осени 1944 года по 1946 год, когда он участвовал в американской программе создания атомной бомбы. Затем его лишили допуска к секретной работе, и он продолжил учебу в Чикагском университете. Дело в том, что в 1942 году в шестнадцатилетнем возрасте он поступил в Гарвардский университет, упоенно изучал квантовую механику, теорию относительности и, конечно, марксизм. В 1944 году на талантливого студента обратили внимание научные руководители американского атомного проекта и пригласили на работу. Вот так студент стал ученым-ядерщиком.
В 1950 году работа нелегальной резидентуры «Добровольца» была прервана из-за ареста супругов Юлиуса и Этель Розенбергов, у которых курьером была Лона Коэн. Обоих Коэнов срочно отправили в Мексику, где их перед отправкой в Москву несколько месяцев укрывали советские агенты Систо Фернандес Донсель «Орел» и Антонио Архонилья Торибло «Рыба» — члены коммунистической партии Испании в изгнании. Из четырех агентов группы «Добровольца» только Тед Холл в начале 1951 года попал под подозрение ФБР. Его несколько раз допрашивали, но прямых доказательств сотрудничества с советской разведкой контрразведчики не смогли представить. Поэтому «Млад» не пострадал. В шестидесятые годы прошлого века он перебрался в Великобританию, где прославился в качестве авторитетного биофизика, крупного исследователя, автора «метода Холла» в биологии, многих статей и монографий[341].
Весной 1950 года в США прибыл новый разведчик-нелегал Валерий Михайлович Макаев («Гарри»), Его основная задача — поддерживать связь с находящимися в стране двумя членами «Кембриджской пятерки» — Берджесом и Кимом Филби. В Соединенных Штатах «Гарри» легализовался под именем Джона Михайловича Ковалика, который родился в Чикаго в украинской семье в 1917 году, а затем вместе с родителями в 1930 году переехал в Польшу. Дальше пути настоящего и «фальшивого» Ковалика расходятся. Первый затем обосновался в Советском Союзе, где и умер в 1957 году в Челябинской области. А его «двойник» все эти годы «прожил» в Польше, пока в 1949 году не решил вернуться на «родину».
По аналогии с «Марком» в Центре решили, что оптимальная профессия для «Гарри» — что-нибудь в творческой сфере, например, музыкант. Разведчик-нелегал преуспел в этой сфере деятельности. Через несколько месяцев он преподавал в одном из университетов Нью-Йорка. Одновременно он занялся обустройством личной жизни. Роман с балериной — полькой «Эллис», владелицей балетной студии в Манхэттене, был одобрен Центром.
Москва возлагала на разведчика большие надежды. Он получил 25 000 долларов на создание новой нелегальной резидентуры в США, которая должна была работать параллельно с резидентурой Вильяма Фишера. Для работы под его руководством были выбраны два нелегала: финн Рейно Хейханен («Вик») и Виталий Иванович Лямин («Дима») с легендой гражданина Австрии. Для новой резидентуры были подготовлены специальные каналы связи: почтовая связь между агентами «Мей» в Нью-Йорке и «Джерри» в Лондоне, и курьерская через «Аско»-финский моряк с судна, совершавшего рейсы между Финляндией и Нью-Йорком.
Среди контактов «Гарри» следует отметить знакомство с семейством сенатора-республиканца от штата Вермонт Ральфа Фландерса. Однако его основная задача заключалась в работе с наиболее ценным британским агентом Москвы Кимом Филби. Как показали дальнейшие события, разведчик-нелегал не справился с возложенной на него задачей.
В апреле 1951 года американские криптоаналитики в процессе проведения операции «Венона» смогли установить, что фигурировавший в оперативной переписке резидентуры с Центром агент с псевдонимом «Гомер» — это Дональд Маклин. Дело в том, что в одной из телеграмм говорилось, что в июне 1944 года жена «Гомера» ждала ребенка и жила у своей матери в Нью-Йорке — информация, которая подходила только к Мелинде Маклин и больше ни к кому из списка из десяти подозреваемых. Одним из первых об этом узнал Ким Филби и потребовал от Центра немедленно переправить «Гомера» в Советский Союз, Филби прекрасно понимал, что задержание британской контрразведкой Маклина почти наверняка приведет к задержанию остальных членов «Кембриджской пятерки». «Гомер» «расколется» на одном из первых допросов.
Резидентура в Лондоне срочно разработала план побега для Дональда Маклина и Гая Берджес. В Москве почему-то решили, что опасность грозит обоим агентам. Хотя Ким Филби считал, что спасать нужно только «Гомера». А исчезновение второго агента скомпрометирует его и поставит на грань «провала».
План побега был элегантным и кардинально отличался от обожаемых кинематографистами сцен с многочисленными переодеваниями, использованием париков и грима и т. п. 25 мая 1951 года, в пятницу вечером, Гай Берджес приехал на взятом напрокат автомобиле в Татсфилд (деревня на границе графств Кент и Суррей, где жил Маклин с семьей). Представившись Роджером Стайлом из Министерства иностранных дел, Гай Берджес настоял, чтобы Дональд Маклин немедленно с ним уехал. Затем они поужинали в ресторане. В полночь они сели на прогулочный катер, который совершал из Саутгемптона (порт на южном побережье Великобритании) круизы с заходом во французские порты и пассажирам при этом не требуется предъявлять паспорта.
Утром следующего дня они сошли на берег в Сен-Мало (порт на северо-западе Франции), добрались до Рена и сели на поезд в Париж. Из столицы Франции они на другом поезде поехали в Швейцарию, где получили в Посольстве СССР в Берне фальшивые паспорта. В Цюрихе они купили билеты на самолет, летевший в Стокгольм через Прагу, но сошли с самолета в Праге, где их встретили сотрудники советской разведки. К тому времени, когда Мелинда Маклин сообщила, что ее муж не вернулся домой после уикенда, Берджес и Маклин находились уже за «железным занавесом».
В Центре праздновали успешную эксфильтрацию двух агентов, а вот Ким Филби испытывал другие чувства. На состоявшейся 24 мая 1951 года встрече Макаев увидел, что Филби «встревожен и озабочен собственной безопасностью»; Филби настаивал, что окажется «в опасности», если Берджес, как и Маклин, уйдут за «железный занавес».
Впервые Ким Филби узнал об исчезновении двух членов «Кембриджской пятерки» примерно пять дней спустя на брифинге, который проводил офицер связи МИ–5 в Вашингтоне. Позднее Ким Филби вспоминал о своих чувствах так: «Мой ужас был неподдельным». В этот же день он на машине отправился в сельскую местность в Вирджинию и закопал в лесу все фотооборудование, с помощью которого он копировал документы для советской разведки, — операция, которую он проигрывал в уме не раз с момента приезда в Вашингтон двумя годами ранее. Однако именно тогда, когда Ким Филби больше всего нуждался в помощи своего куратора, Макаев подвел его. Легальная резидентура в Нью-Йорке оставила в тайнике для «Гарри» для передачи агенту сообщение и 2000 долларов. Разведчик-нелегал не нашел тайник, и Филби так и не получил сообщение и деньги.
После проведенного Центром расследования «Гарри» перевели в резидентуру «Марка» для того, чтобы он оказался под присмотром опытного руководителя. Однако это не помогло. Возвращаясь в Нью-Йорк после отпуска в Москве, он потерял поддельную швейцарскую монету, внутри которой находились секретные инструкции на микропленке. После еще одного расследования Центра «Гарри» отозвали на родину и на его карьере разведчика-нелегала поставили крест. Попытки вернуть выделенные ему в Нью-Йорке 9000 долларов (2000 долларов на банковских счетах и 7000 долларов в акциях) не увенчались успехом, и всю сумму пришлось списать.
А у членов «Кембриджской пятерки» начались проблемы. Первым под подозрение контрразведки попал Кернкросс. Его несколько раз вызывали на допросы, но доказать его сотрудничество с советской разведкой не смогли. Кима Филби в конце 1951 года уволили из британской разведки. Блант в течение нескольких лет находился в разработке британской контрразведки, пока он в 1964 году в обмен на освобождение от судебного преследования признался в том, что он советский агент.
Проблемы у «Марка» на этом не закончились. Его новый сотрудник — советский разведчик-нелегал Рейно Хейханен («Вик») оказался менее надежным, чем «Гарри». В США «Вик» использовал «личину» реального человека Юджина Маки. Он родился в США в 1919 году в семье финна и американки из Нью-Йорка. В возрасте восьми лет мальчик вместе с родителями эмигрировал в советскую республику: Карелия, где большинство населения говорило на финском языке. В 1949 году Юджин Маки передал свои документы Рейно Хейханену, а также рассказал о своей жизни в США. Затем в течение трех лет «Вик» прожил в Финляндии, где с помощью агента советской разведки финской коммунистки Олави Ахман («Виртанен») отрабатывал детали своей новой биографии.
20 октября 1952 года Хейханен прибыл в Нью-Йорк на борту океанского лайнера и начал адаптацию к жизни в США. Проходила она специфично — постоянные запои и избиение собственной жены Ханны. В Центре ничего не подозревали и регулярно через тайники передавали агенту деньги.
Летом 1953 года «Вик» совершил ту же ошибку, что и «Гарри». Он расплатился пятицентовой монетой, в которой был сделан тайник для микрофиши, с продавцом газет в Бруклине. Последний случайно выронил монету на ступени лестницы. Продавец был очень удивлен, когда увидел, что она полая внутри и развалилась на две половинки. Учитывая высокий уровень шпиономании — «агенты Москвы были везде», который в те годы был в США, паренек не растерялся, а сообщил о странной монете куда следует. Справедливости ради отметим, что сотрудники ФБР не смогли расшифровать текст сообщения, но они поняли, что где-то в Нью-Йорке действует советский разведчик-нелегал. Разумеется, «Вик» ничего не сообщил в Центр о своей потере.
Летом 1954 года Хейханен наконец-то начал работать в качестве помощника Фишера. Одно из его первых заданий состояло в том, чтобы доставить сообщение от советского агента в секретариате ООН в Нью-Йорке — французского экономиста «Оризо» (работал на советскую разведку до 1980 года, так и не был разоблачен), заложив его в тайник, выемку из которого проводила легальная резидентура в Нью-Йорке. Сообщение агента, вероятно, касалось двух американских физиков-атомщиков, с которыми он, согласно указаниям, должен был закреплять знакомство. Центр так и не получил это сообщение. По непонятной причине в Москве этому инциденту не придали значения.
Да и сам Фишер даже не догадывался, что его помощник не только хронический алкоголик, дебошир и неаккуратный человек (эпизоды с монетой и сообщением), но и еще вор и обманщик. Так, во время посещения национального парка «Медвежья гора» весной 1955 года Фишер и Хейханен спрятали 5000 долларов, которые «Вик», как предполагалось, позднее должен был доставить жене Мортона Собелла, осужденного советского агента и члена группы Розенберга, который был приговорен к тридцати годам тюремного заключения. Хейханен позднее сообщил: «Я встретился с Хелен Собелл, передал ей деньги и сказал, чтобы она тратила их осторожно». А в действительности он забрал их себе.
В начале 1956 года полиция была вызвана в дом, где проживали супруги Хейханены. Оба были очень пьяны. А у мужа на ноге зияла глубокая ножевая рана, которая, по его словам, явилась результатом несчастного случая. Позднее в этом же году он был задержан за рулем в пьяном виде, и его водительское удостоверение забрали.
В январе 1957 года «Вик» должен был выехать в отпуск в Москву. Вначале он не мог никак себя заставить поехать, придумывая целый ряд историй для оправдания отсрочки его поездки. Сначала он сказал «Марку», что за ним по пятам ходят три человека, затем утверждал, что ФБР «сняло» его с борта лайнера, куда он заказал билет. На самом деле ФБР даже не подозревало его в работе на советскую разведку.
Ничего не подозревающий «Марк» попросил его выехать из страны как можно скорее, чтобы избежать наблюдения со стороны ФБР, и дал ему 200 долларов на расходы во время поездки.
24 апреля 1957 года Хейханен отплыл на борту лайнера во Францию. Прибыв в Париж на майские праздники, он установил контакт с легальной резидентурой и получил еще 200 долларов для завершения поездки в Москву. Через четыре дня, вместо возвращения в СССР, он пришел в американское посольство в Париже, заявив, что является офицером КГБ, и начал излагать свою историю.
Хотя в Центре до августа 1957 года не знали о предательстве «Вика», но все же в конце мая-начале июня 1957 года сообщили «Mapку», что его коллега исчез во Франции, и приказали ему на всякий случай покинуть территорию США, воспользовавшись новым комплектом документов, удостоверяющих личность. Разведчик-нелегал по непонятной причине проигнорировал указание Москвы или просто не успел его выполнить. Произошедшие затем события достаточно подробно описаны в литературе. Фишер был арестован рано утром 21 июня 1957 года в отеле Нью-Йорка на 28-й Ист-Стрит. Спустя два дня, в течение которых «Марк» всячески сопротивлялся следователям, он в конце концов сознался в том, что является русским, который проживает под фальшивым именем в Соединенных Штатах, и назвал в качестве своего настоящего имени имя покойного друга и коллеги по службе в органах госбезопасности Рудольфа Ивановича Абеля. Разведчик-нелегал справедливо решил, что в Центре, прочтя в американских СМИ имя умершего чекиста, сразу поймут, кого именно арестовало ФБР.
Пока американская контрразведка занималась расследованием деятельности «Марка», в Москве тщательно анализировали причины «провала» нелегальной резидентуры в США. По данным западных авторов, в середине пятидесятых годов прошлого века на территории главного противника у Советского Союза не было ни одного разведчика-нелегала. К тому же трое подготовленных сотрудников («Гарри», «Харт» и «Вик») по своим профессиональным и психологическим качествам изначально не были пригодны для такой работы. Так, в личном деле «Вика» содержится огромное количество записей, где указывается на его многочисленные долги во время жизни в Советском Союзе и Финляндии. Также неоднократно отмечались его многочисленные любовные похождения и алкоголизм. С таким «букетом» нарушений его вообще было нельзя выпускать за границу.
15 ноября 1957 года 55-летний «Рудольф Абель» был приговорен к тридцати годам тюремного заключения. Его американский адвокат, Джеймс Донован, был поражен «сверхъестественным спокойствием» подзащитного в тот момент, когда он услышал, что, собственно говоря, приговорен к пожизненному заключению: «Этот невозмутимый профессиональный самоконтроль слишком много для меня значил».
В тюрьме в Атланте, штат Джорджия, где «Рудольф Абель» отбывал срок тюремного заключения, он подружился с двумя другими осужденными советскими шпионами. Он играл в шахматы с Мортоном Собеллом, жена которого так и не получила 5000 долларов, присвоенных себе «Виком». Иногда «Марк» общался с Куртом Понгером (агент советской разведки с 1936 года, в 1953 году осужден «за организацию заговора с целью шпионажа во время службы в армии США в Австрии», вышел на свободу в сентябре 1962 года).
Вильям Фишер отбыл чуть более четырех лет своего срока. 10 февраля 1962 года его обменяли на мосту Глиникер, который соединяет Западный Берлин с Потсдамом, на сбитого американского пилота «У–2» Гэри Пауэрса. Операцию в КГБ назвали «Лютенция». Руководил ею Владимир Павлович Бурдин — бывший резидент в Оттаве. После обмена «Абеля» на Пауэрса мост Глиникер стал известен во времена «холодной войны» как «мост шпионов».
В годы «холодной войны» большинство советских разведчиков-нелегалов, которые должны были действовать в США, в течение нескольких лет жили в Канаде.
Первым советским разведчиком-нелегалом, который использовал Канаду в качестве отправной точки для работы в Соединенных Штатах, был тридцатилетний Евгений Владимирович Брик («Харт»), который обосновался в Галифаксе (Новая Шотландия — провинция Канады) в ноябре 1951 года, предварительно получив указание открыть резидентуру в Монреале.
Брик имел прекрасную возможность получить великолепную языковую подготовку. С 1932 по 1937 год он учился в англо-американской школе в Москве, затем провел несколько лет в Нью-Йорке, где его отец работал в «Амторге», советской торговой миссии в Соединенных Штатах, перед тем как уйти служить в Красную Армию во время Великой Отечественной войны.
С 1949 по 1951 год «Харт» прошел спецподготовку. Опытные инструктора обучили его тайнописи, шифрованию, использованию коротковолновой радиосвязи, подбору и использованию тайников, выявлению наружного наблюдения и методам сбора разведывательной информации. Он также освоил специальность часовщика для того, чтобы быть готовым открыть небольшой бизнес в Канаде.
Для поездки в Канаду он использовал документы и «биографию» канадского «живого двойника» Ивана Васильевича Гладыша («Фред»), завербованного в июле 1951 года специально для предоставления «личины» «Харту». По указаниям Центра «Фред» пересек Атлантический океан и оказался в Великобритании, затем проехал по территории Франции и Западной Германии и очутился в Вене, где и встретился с «Хартом». В Вене Гладыш рассказал Брику о подробностях своей жизни в Канаде и о своем путешествии в Европу, затем отдал собеседнику свой канадский паспорт. Последний заменил в документе фотографию и благополучно пересек Атлантику. По прибытии в Галифакс «Харт» взял билет на поезд до Монреаля и зашел в туалет на станции. Там, в специально оборудованном тайнике, его ожидал другой комплект документов, ранее принадлежавший другому «живому двойнику», Давиду Семеновичу Соболеву («Соколу»). Последний родился в Торонто в 1919 году, однако в возрасте шестнадцати лет эмигрировал вместе с семьей в Советский Союз. В 1951 году он работал преподавателем в Горно-металлургическом институте в Магнитогорске. Вот так Брик стал Соколовым.
«Харту» удалось убедить Центр в том, что не было реальной возможности открыть свое дело часовщика в Монреале и что он вместо этого должен открыть студию фотографии, где, кроме него, никто больше не будет работать. Находясь в Монреале, он получил инструкции о проработке планов своей эмиграции в Соединенные Штаты. Вместо этого он занялся обустройством личной жизни.
В октябре 1953 года начался его роман с женой одного канадского военнослужащего, проживавшего в Кингстоне (провинция Онтарио). Чтобы не прерывать связь с этой женщиной, «Харт» убедил Центр в том, что еще преждевременно отправлять его в Соединенные Штаты.
Задолго до этого он признался своей любовнице, что является русским шпионом, проживающим под чужим именем, и пытался убедить ее оставить мужа. Она отказалась, но просила его обратиться в канадскую конную полицию и сделать добровольное признание.
Через месяц после начала знакомства, в ноябре 1953 года, он последовал совету своей любовницы и позвонил в главное управление канадской конной полиции в Оттаве. Начальник отдела «В» (контрразведка) службы безопасности канадской конной полиции принял решение об использовании Брика (псевдоним «Гидеон» в материалах отдела «В») в качестве агента-двойника для того, чтобы узнать как можно больше о советских разведывательных операциях на территории Канады.
Вплоть до лета 1955 года Центр даже не подозревал, что «Харт» мог; быть агентом-двойником. Поскольку Брик уже успешно обосновался по поддельным документам в Монреале и открыл свою деятельность под «крышей», Центр начал переход к следующей стадии его продвижения в качестве резидента-нелегала, главная роль которого заключалась в том, чтобы стать руководителем агентуры.
Между 1951 и 1953 годами легальная резидентура в Оттаве, подхлестываемая после предательства Гузенко критикой со стороны Москвы за свое бездействие, завербовала одиннадцать агентов. Большинство из них поставляло информацию научно-технического характера. Передавая некоторых из этих агентов на связь нелегалу, Центр надеялся разрешить проблемы, связанные с наблюдением сотрудников службы безопасности канадской конной полиции за посольством в Оттаве.
Этими агентами были:
«Листер» — коммунист из Торонто украинского происхождения, родился в 1919 году;
«Линд» — ирландско-канадский коммунист, служащий авиакомпании (среди добытой им разведывательной информации — планы по разработке самолета Avro Canada CF–105 Arrow (его планировалось использовать для перехвата советских бомбардировщиков, несущих ядерное оружие);
«Помощник» — коммунист, предприниматель по продаже телерадиоаппаратуры и оказанию ремонтных услуг в Оттаве;
«Эмма» — «живой почтовый ящик», была завербована в 1951 году во время учебы в Сорбонне, сдавала вступительные экзамены в Министерство иностранных дел Канады, но неудачно. В 1954 году она открыла магазин по продаже произведений художественных ремесел в Квебеке;
«Мара» — «живой почтовый ящик», французский модельер — дизайнер, совладелец мебельного магазина в Париже.
Позднее Центр пришел к выводу о том, что «Харт» выдал всех пятерых агентов, с которыми он поддерживал связь. Он, однако, не знал о ценном советском агенте Хью Хамблтоне, которого в начале пятидесятых годов прошлого века завербовали сотрудники легальной резидентуры. Этот человек родился в Оттаве в 1922 году и провел часть детства во Франции, где его отец работал канадским журналистом. В течение Второй мировой войны он служил в качестве офицера разведки в составе движения «Свободная Франция» в Алжире, а после освобождения — в Париже, перед тем как стать французским офицером связи при 103-м отделе армии США в Европе. В 1945 году он перешел в канадскую армию и провел год в Страсбурге, занимаясь анализом разведывательной информации по оккупированной Германии и допрашивая военных преступников.
В 1952 году Хью Хамблтон был завербован в качестве советского агента резидентом в Оттаве, Владимиром Трофимовичем Бурдиным, и получил псевдоним «Римен» (позднее изменен на «Радов»). Два года спустя он переехал в Париж, где начал в качестве аспиранта проводить исследования в области экономики в Сорбонне. В 1956 году «Римен» получил работу в экономическом директорате в НАТО, главное управление которого тогда находилось на окраине Парижа. Примерно в последующие пять лет Хью Хамблтон передал «огромное количество документов», большинство из которых было оценено Центром как «ценные или весьма ценные по содержанию». Хотя «Харт» не знал о его существовании, но, по злой иронии судьбы, «Радов» был в итоге предан двадцать лет спустя другим советским нелегалом.
В начале 1955 года, вероятно, в качестве начальной стадии подготовки переброски «Харта» в США, Центр разработал планы по переводу супружеской пары разведчиков-нелегалов Михаила Ивановича («Жанго») и Анны Федоровны («Марта») Филоненко в Канаду.
«Жанго» имел подлинное свидетельство о рождении, которое было оформлено на имя Иосифа Ивановича Кульды. Родившийся 7 июля 1914 года в Альянсе, штат Огайо, Кульда эмигрировал в Чехословакию вместе с родителями в 1922 году. Жена Филоненко, «Марта» получила документы на имя Марии Навотной, чешки, рожденной 10 октября 1920 года в Маньчжурии. Анна была чешкой по отцовской линии; до замужества за Филоненко она провела два года в Чехословакии, совершенствуя свои языковые навыки и улучшая свою легенду.
Имея статус чехословацких беженцев, супруги Филоненко первоначально потерпели неудачу в получении канадской визы, однако, благодаря помощи Комиссии по проблемам беженцев при ООН, они получили право на въезд на территорию Бразилии в 1954 году.
В 1955 году Центр разработал планы по их переброске в Канаду, где «Жанго» получил новый псевдоним «Гектор», а «Марта» стала «Еленой». Понятно, что «Харт» проинформировал канадскую конную полицию о запланированном прибытии «Гектора».
От «провала» супругов Филоненко спас инициативник — сотрудник канадских правоохранительных органов. 21 июля 1955 года капрал канадской конной полиции Джеймс Моррисон, который в течение нескольких лет принимал участие в наблюдении за советским посольством в Оттаве предложил свои услуги в Москве. Он пытался покрыть растрату денег канадской конной полиции, с помощью которых он пытался оплатить долги, появившиеся у него из-за пристрастия к красивой жизни. Свое материальное положение он решил поправить за счет Москвы, оценив свою информацию о «Харте» в 5000 долларов США.
Первоначально у Центра возникли подозрения в том, что разведывательные сведения Моррисона («Друг») являются тщательно разработанной канадской конной полицией «провокацией», однако было принято решение допросить «Харта» в Москве. Сделать это было несложно, так как по заранее утвержденному плану в августе 1955 года «Харт» должен был приехать в командировку в Москву.
Перед тем, как покинуть Канаду, Брик получил короткий инструктаж от сотрудника канадской конной полиции Чарльза Суини и офицера связи британской разведки в Вашингтоне Лесли Митчелла. Последний поручил ему выяснить судьбу двух членов «Кембриджской пятерки», которые сбежали в Советский Союз и их дальнейшие следы были потеряны, а также выявить по возможности большее число сотрудников КГБ во время визита в Москву. Ему также было заявлено, что, если понадобится помощь в Москве, она может быть оказана британской разведкой, поскольку у Канады нет службы внешней разведки. Он получил подробное описание одного из мест встречи с сотрудником СИС в Москве, местонахождение двух «мертвых почтовых ящиков» (тайников), а также были указаны места для сообщения, что в тайниках есть закладка. Если понадобится договориться о побеге, СИС оставит в тайнике коротковолновую радиоаппаратуру, деньги, пистолет с глушителем, фальшивые советские паспорта для Брика и его жены, документы для проезда до города Печенга рядом с советско-норвежской границей и карту с обозначением, где можно будет пересечь границу.
Центр предпринял все меры предосторожности, чтобы не вызвать у «Харта» никаких подозрений накануне его отъезда, но в то же время еще раз проверил сообщенные «Другом» сведения. На заранее назначенную встречу в Бразилии 7 августа вместо «Гектора» приехало несколько сотрудников легальной резидентуры. Они зафиксировали появление «Харта» с двумя компаньонами. После этого Брик фактически подписал себе смертный приговор. Никто больше в Центре не сомневался, что он стал предателем.
Путь в Москву «Харта» проходил через Париж и Хельсинки. Сотрудникам легальных резидентур было приказано оказать ему теплый прием. Это окончательно притупило бдительность предателя.
19 августа 1955 года Брик прибыл в московский аэропорт и сразу же был задержан. На первых допросах он отрицал свою вину, но затем во всем признался. 4 сентября 1956 года на закрытом заседании военной коллегии Верховного суда Брик был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения. Суд учел его добровольное сотрудничество со следствием. Так, он сообщил способ связи с британской разведкой в Москве. В указанный им тайник был заложен контейнер, и за этим местом организовано круглосуточное наружное наблюдение. В результате удалось задержать сотрудницу британского посольства Парк.
«Друг» продолжал еще три года работать в качестве советского агента и заработал, кроме 5000 долларов за информацию о «Харте» еще 9000 долларов. Центр, однако, все более и более не устраивало качество передаваемой им информации. В сентябре 1955 года агент был направлен в Виннипег (город на северо-западе Канады, в 60 км от границы с США) в составе подразделения, занимающегося расследованием процесса контрабанды наркотиков из США, и он уже не имел такого свободного доступа к разведывательным сведениям канадской конной полиции, как прежде. Его последняя встреча с советским руководителем состоялась 7 декабря 1957 года. Агент просил помочь ему рассчитаться с долгом на сумму в 4800 долларов. Однако заместитель резидента в Оттаве Рэм Сергеевич Красильников («Артур») заплатил ему всего 150 долларов и посоветовал добиться перевода по службе в Оттаву и получить больший доступ к разведывательным материалам канадской конной полиции, если он хочет заработать больше денег. После этого «Друг» на связь с «Артуром» больше не выходил. В 1958 году сотрудники резидентуры в Оттаве обнаружили из сообщений в прессе, что Моррисон освобожден от службы в канадской конной полиции и приговорен к двум годам условного заключения за мошенничество[342]. На протяжении всей «холодной войны» Центр регулярно предпринимал попытки восстановить связь с «Другом», но все они закончились неудачно. В мае 1986 года Моррисон был приговорен к восемнадцати месяцам тюремного заключения за нарушение официального закона о соблюдении секретности.
В середине пятидесятых годов прошлого века в Риме обосновался советский разведчик-нелегал Ашот Абгарович Акопян («Ефрат»), который пользовался «личиной» живого двойника Оганеса Сарадзяна, ливанского армянина, проживавшего в Советском Союзе. Как многие советские разведчики-нелегалы, он был одаренным лингвистом (свободно владел арабским, армянским, болгарским, французским, итальянским, румынским и турецким языками). Его жена Кира Викторовна Чертенко («Таня») также была разведчиком-нелегалом.
Супруги начали свою разведывательную деятельность в 1948 году в Румынии с помощью взятки они получили итальянские визы и переехали в Рим, где в ливанском посольстве получили паспорта на имя Сарадзянов.
Первоначально задача «Ефрата» заключалась в подготовке создания новой нелегальной резидентуры в Иране, но в 1952 году он и его жена вместо этого были направлены в Египет. В 1954 году они были отозваны в Рим, где «Ефрату» было дано 19 500 долларов на покупку предприятия, которое должно было обеспечить прикрытие для нелегальной резидентуры. Однако он не был удачливым бизнесменом; итальянская фирма, с которой он имел дела, потерпела банкротство. Также ему в качестве помощника Центр назначил разведчика-нелегала Александра Васильевича Субботина («Пик»), который приобрел итальянский паспорт на имя Адольфо Толмера.
Под руководство резидентуры «Ефрата» были переданы «Демид», «Квестор» и третий агент в министерстве внутренних дел, «Цензор», который, вероятно, был завербован «Демидом». Главным успехом «Цензора» было извлечение совершенно секретных документов из сейфа генерального директора службы безопасности министерства[343].
С 1948 года по 1954 год в Буэнос-Айресе жили двое разведчиков-нелегалов — супруги Владимир Васильевич Гринченко («Рон», «Клод») и Симона Исааковна Кримкер («Мира»). В 1951 году они получили аргентинское гражданство. В 1954 году Центр запланировал переправить их в США, где «Рон» должен был возглавить нелегальную резидентуру. Однако в последний момент было обнаружено, что у ФБР имеются его отпечатки пальцев, которые были сняты в то время, когда он работал в качестве агента на советском судне, которое останавливалось в США. «Клод» был спешно переправлен во Францию, где пару месяцев спустя его карьера в качестве разведчика-нелегала закончилась тем, что, как следует из его личного дела, в Центре было квалифицировано как «грубое нарушение требований безопасности». В августе 1955 года его аргентинский паспорт, разрешение на проживание во Франции, студенческий билет и счет о финансовых расходах были похищены из гостиничного номера в Париже. А также фотография другого советского разведчика-нелегала, «Бориса», и письмо от него на русском языке. Оба были срочно отозваны в Москву[344]. Судьба Симоны Исааковны Кримкер, вероятно, сложилась по-другому. По некоторым данным, она умерла в 1964 году в Аргентине, продолжая руководить работой нелегальной резидентуры.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.