И партии не в радость
И партии не в радость
Оставление партийному аппарату государственной власти губило внутрипартийную демократию, учреждало надо всеми диктатуру кучки партийной номенклатуры. Сталина заботила возможность открытого высказывания своего мнения любым коммунистом, да и просто гражданином. Он настойчиво добивался критики, и не для того, чтобы кого-то поразить «плюрализмом мнений» или либерализмом. Любая критика так или иначе освещает недостатки, а устранение недостатков — залог того, что большевики удержатся у власти. Критика — это отсев мусора из партии. При чистках партии при Сталине процесс оценки коммунистов происходил на открытых собраниях, чтобы беспартийные тоже могли критиковать коммунистов. Это и в народе вызывало уважение, а коммунисты не чувствовали себя кастой неприкасаемых.
Пока опасность поражения висела надо всеми функционерами ВКП(б), то и низовые партаппаратчики были заинтересованы в критике, даже если она и была нелицеприятной, и Сталин следил за этим. Чтобы никто ни партии, ни народу рот не закрывал, он пояснял аппарату Московской парторганизации:
«Нередко требуют, чтобы критика была правильной по всем пунктам, а ежели она не совсем правильна, начинают ее поносить, хулить. Это неправильно, товарищи. Это опасное заблуждение. Попробуйте только выставить такое требование, и вы закроете рот сотням и тысячам рабочих, рабкоров, селькоров, желающих исправить наши недостатки, но не умеющих иногда правильно формулировать свои мысли. Это была бы могила, а не самокритика… Вот почему я думаю, что если критика содержит хотя бы 5 — 10 % правды, то такую критику надо приветствовать, выслушать внимательно и учесть здоровое зерно».
А комсомольцев учил: «Было бы ошибочно думать, что опытом строительства обладают лишь руководители. Это неверно, товарищи. Миллионные массы рабочих, строящие нашу промышленность, накапливают изо дня в день громадный опыт строительства, который ценен для нас ничуть не меньше, чем опыт руководителей. Массовая критика снизу, контроль снизу нужен нам, между прочим, для того, чтобы этот опыт миллионных масс не пропадал даром, чтобы он учитывался и претворялся в жизнь.
Отсюда очередная задача партии: беспощадная борьба с бюрократизмом, организация массовой критики снизу, учет этой критики в практических решениях о ликвидации наших недостатков».
Когда условием твоей, партаппаратчика, жизни является то, доволен тобой народ или нет, волей-неволей ты и без Сталина будешь искать «здоровое зерно» для устранения любого недовольства. Но как только после войны опасность исчезла, то критика для партаппарата стала обузой. Если бы власти снимать с должности чиновников у партаппарата не было, то ему бы пришлось продолжать терпеть критику. А при наличии власти партаппаратчик мог заставить госчиновника заткнуть рот наказаниями любому критикующему, хоть партийному, хоть беспартийному. Критиковать партаппарат стало опасно, любой функционер становился неприкасаемым, роль рядовых коммунистов сводилась только к тому, чтобы голосованием освящать решения любых партийных чиновников.
Когда Хрущев только осваивал наследство Сталина, то он боялся, что в Казахстане коммунисты не согласятся с ЦК КПСС и не изберут своими руководителями посланных Хрущевым из Москвы Пономаренко и Брежнева, т. е. роль партийных масс в начале его правления еще была реальна — Хрущев вынужден был учитывать мнение рядовых коммунистов. А к концу своей карьеры он уже хвастался художникам и артистам (в воспоминаниях кинорежиссера М. Ромма):
«…Но решать-то кто будет? Решать в нашей стране должен народ. А народ это кто? Это партия. А партия кто? Это мы, мы — партия. Значит, мы и будем решать, я вот буду решать. Понятно?»
Уже вскоре после смерти Сталина это стало понятно всем. Партия как организация миллионов коммунистов кончилась. Партией стала группа людей у ее вершины.
Требовалось ли семь пядей во лбу, чтобы понять, что произойдет и с основной массой членов партии после того, как опасность для жизни партаппарата исчезнет, а возможность командовать госаппаратом, Советской властью — останется? Для кого представляет интерес членство в организации, для которого только и требуется тупое повторение того, что говорит начальство, никаких ни общественных, ни профессиональных знаний не требуется, но которое дает возможность занимать любые должности в государстве и пользоваться массой льгот? Правильно — членство в партии стало чрезвычайно соблазнительным для тупых и алчных мерзавцев, партия стала очень соблазнительной для Животных.
Так что никак нельзя было оставлять партии власть над государством после победы в войне, нельзя было даже по причине того, что это была бы смерть для самой партии.
И, наконец, была и главная причина. Напомню, что после взятия большевиками власти в России в 1917 г. они СССР и ВКП(б) структурно построили так, что власть всего народа — Советская — была подчинена власти ВКП(б). Но, повторю, такое государство не было коммунистическим, поскольку в коммунистическом государстве власть принадлежит всем, а не только группе людей — партии. В 1936 г. Сталин своей Конституцией частично исправил положение — он передал власть в СССР всему народу. Но он не изменил конституцию (строение) самой партии — она по-прежнему имела все органы для управления не только собой, но и всем государством. Правда, как вы увидите ниже, Сталин активно отстранял партноменклатуру от управления государством, но делал он это явочным порядком, вопреки Уставу партии. Таким образом, следующим шагом Сталина к коммунизму должна была быть такая реорганизация структуры партии, чтобы она технически не могла управлять страной, т. е. сделать так, чтобы у партии не было тех органов, которыми управляют государством.
Мы столько времени посвятили Животным, что могло показаться, будто все эти разборки с нами занимали все время Сталина. На самом деле это не так, все его время уходило на управление страной, на руководство Людьми. И человекообразными Животными Сталин занимался постольку, поскольку они заставляли его ими заниматься. А они заставляли.
Огромная страна, огромные проблемы, огромен энтузиазм людей, создающих народное богатство, и на это богатство, как шакалы, перли Животные всех национальностей, чтобы получше «устроиться», чтобы много жрать, сношаться и ничего не давать взамен.
Устраивались, урывали, но счастья не было — проклятый Сталин не давал им жить. Вот бы Жукову пригласить на дачу других Животных и похвастаться, сколько картин, ковров, книжек с золотым тиснением он украл в Германии, — все остальные Животные попадали б от зависти. А Сталин взял и приказал все это добро у Жукова конфисковать, продать, а на вырученные деньги улучшить жизнь Людей. Вот бы певице Руслановой надеть на себя все 300 карат бриллиантов, что ее муж украл в Германии, — все остальные самки Животных от зависти бы обмочились. Так нет же — у нее бриллианты для тех же целей конфисковали, а саму с мужем еще и посадили. Так что уж певцу Александровичу с его Цилей бриллианты пришлось прятать настолько далеко, что и воры не нашли. Ну что это за жизнь для Животных?
Устроишься секретарем райкома или в аппарат обкома и ждешь, что тебе все начнут домой нести разные блага, а проклятый Сталин заставляет день и ночь работать, да еще и через МГБ слежку установил за твоим моральным обликом. Вот у секретаря Ленинградского обкома и горкома П.С. Попкова нашли всего-то 15 костюмов, так ведь и это лыко вставили в строку приговора! Ну как бедному Животному жить при Сталине? А ведь эти Животные, после того как коммунистом быть уже было не страшно, плодились с невероятной скоростью.
Как Сталин ни старался отобрать честных и порядочных людей в органы управления страной и партией, как бы жестоко он ни наказывал подонков, а соблазн партноменклатурной халявы был так велик, что Животные лезли в органы управления партии с отчаянной решимостью. Страх тяжелой руки Сталина и алчность к животным благам порождали у них такую ненависть к вождю Людей, к вождю трудового народа, что, перефразируя известное положение, можно сказать: «Верхи уже не удерживали Животных в узде, а Животные уже не могли ждать, пока Сталин умрет своей смертью».
Вот это и есть мотив убийства Сталина, а затем и Берии. Но этот мотив не полный.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.