Глава 22 МИХАИЛ ИВАНОВИЧ БАРСУКОВ

Глава 22

МИХАИЛ ИВАНОВИЧ БАРСУКОВ

30 июня 1995 года Степашин ушел в отставку с поста директора ФСБ. Кресло три недели пустовало. 24 июля президент подписал указ о назначении генерал-полковника Михаила Ивановича Барсукова на пост руководителя Федеральной службы безопасности. Президент собрал коллегию ФСБ у себя в санатории «Барвиха», чтобы представить чекистам нового начальника.

Тогда сгоряча писали, что на Лубянку пришел самый сильный руководитель за последние десять лет. Прогнозы оказались неудачными. Внушительная гвардейская внешность и молчаливость нового хозяина Лубянки казались признаками внутренней силы и каких-то особых данных. При первых же действиях нового начальника госбезопасности мнение о нем изменилось.

КРЕМЛЕВСКИЙ СТОРОЖ

Михаил Иванович Барсуков родился в Липецке в 1947 году. Отец — армейский старшина, мать — повариха. Отец служил на аэродроме радистом. В школе, насколько известно, не был среди первых, зато увлекался спортом. И по всем статьям подошел самой элитной части советских Вооруженных сил. Барсуков поступил в Московское высшее военное командное училище имени Верховного Совета РСФСР. Училище очень престижное, отбор в него был предельно жестким. В советские времена кремлевские курсанты охраняли мавзолей. Туристы специально приходили посмотреть на смену караула, когда курсанты картинно вышагивали по Красной площади.

Выпускники этого училища делали в армии хорошую карьеру. А Барсукова оставили служить в кремлевском полку. Кстати, у него во взводе служил сержантом Александр Васильевич Коржаков, будущий личный охранник Ельцина. Все годы Барсуков так и прослужил за кремлевской стеной — заместителем командира кремлевского полка, комендантом зданий правительства, заместителем коменданта Кремля.

За глаза Барсукова называли «сторожем». Объектом номер один в Кремле считался кабинет Ленина, который и сторожили подчиненные Барсукова…

Говорят, что Михаил Иванович прекрасно знает Кремль и был одним из инициаторов его реставрации. Барсуков заочно окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, получил генеральские погоны, но командовал только кремлевской охраной. Единственный опыт участия в реальных боевых действиях во время преследования чеченских боевиков под Первомайском оказался для него неудачным.

Зато настоящей удачей была крепкая дружба с Александром Васильевичем Коржаковым. Майор Коржаков, служивший в Девятом управлении КГБ, стал телохранителем кандидата в члены политбюро первого секретаря Московского горкома Бориса Николаевича Ельцина. В период опалы будущего президента России не бросил его, а потому со временем стал влиятельнейшей фигурой в президентском окружении.

Барсуков был старше по возрасту и по званию, но Коржаков соображал быстрее.

По рекомендации Коржакова в декабре 1991 года Барсукова назначили комендантом Кремля, а в июне 1992-го — начальником Главного управления охраны: это бывшее Девятое управление КГБ. Александр Коржаков, возглавивший личную охрану президента, формально стал его первым заместителем.

УЛЫБКА ДЖОКОНДЫ

Барсуков ведал не только охраной высших чиновников, но и заведовал государственными дачами, резиденциями, санаториями, домами отдыха, магазинами и ателье для начальства. И разумеется, как и в свое время Девятое управление КГБ, Главное управление охраны подбирало весь персонал для обслуживания начальства.

Барсуков контролировал правительственную связь. От него зависело, кому ставить первую и вторую «вертушки» — аппараты АТС-1 и АТС-2. Его ведомство и прослушивало эти телефоны. Руководитель президентской администрации Сергей Александрович Филатов рассказал в 1995 году, что Барсуков и Коржаков организовали прослушивание всех кремлевских телефонов под предлогом борьбы с коррупцией.

Бывший пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков вспоминает, как однажды во время дружеского застолья он сказал Михаилу Барсукову:

— Ну что вы меня слушаете, мне нечего скрывать.

Михаил Иванович улыбнулся свойственной ему таинственной улыбкой Джоконды и похлопал Костикова по плечу, так ничего и не сказав. Не подтвердил, но и не стал отрицать, зная, что ему все равно не поверят…

Когда для Ельцина готовили текст послания Федеральному собранию, то рабочая группа трудилась в особняке на улице Косыгина. Ельцин туда не приезжал. Там вечером собирались его помощники, выпивали и закусывали, потому что это было бесплатно. Первый тост поднимали за Бориса Николаевича, второй — за начальника Главного управления охраны Барсукова, поскольку исходили из того, что все разговоры подслушиваются и записываются.

Газеты тогда много писали о закупках на Западе прослушивающей аппаратуры для ведомства Барсукова, о том, что штат Главного управления охраны невероятно разросся и что денег на охрану не жалеют.

Олег. Попцов, создатель Российской телерадиокомпании, вспоминает, как в 1995 году главные чекисты пытались внедрить ему человека из ФСБ на роль заместителя. И кандидат на эту должное пришел знакомиться с будущим местом работы.

— Как вы себе это представляете? — спросил его Попцов.

— Я собираю своих заместителей и представляю: вот, познакомьтесь, мой новый зам. Он «оттуда»…

— Ну зачем же так?

— А как?! Вы думаете, я не знаю, что ваш брат на первый, второй, третий этаж так или иначе уже просочился?..

Барсуков, как и его друг Коржаков, сопровождал Ельцина в поездках по стране. Президент приглашал его на все застолья, на охоту и рыбалку. Говорят, что Барсуков за столом мог перепить любого.

А его жена, как утверждали, стала подругой жены президента Наины Иосифовны.

Такова кремлевская традиция. Это на Западе охрана только охраняет. У нас все по-другому. Одежда и еда, мебель и выбор дачи, здоровье и досуг, щекотливые поручения и тайные встречи — всем занимается личная охрана.

За исключением Сталина, близость и откровенность с которым исключалась, все остальные хозяева Кремля превращали главного охранника в доверенное лицо всей семьи.

Основа влияния начальника охраны — близость к первому человеку в стране. Начальник охраны проводит со своим подопечным больше времени, чем его жена. Начальнику охраны рассказывают то, чем не делятся и с женой. Его посвящают во все семейные секреты. Он заботится о детях и внуках, спасает их от всех неприятностей и выручает из беды.

Без охранника кремлевские небожители не могли ступить и шага. В мемуарах Сергея Никитича Хрущева описана та растерянность, которая охватила семейство Хрущевых после того, как Никиту Сергеевича отправили на пенсию. Когда исчез привычный начальник охраны, Хрущевы просто не знали, как им быть.

Охранник обязан позаботиться о том, чтобы дом и дача подопечного были не хуже, чем у других высших руководителей. Должен подобрать горничных и поваров. И создать такую обстановку, чтобы молодые и красивые охранники не смущали хозяйку, а молоденькие горничные не отвлекали хозяина от государственных мыслей.

Вот парадокс: Брежнев заставлял своих охранников быть няньками и медсестрами, но личная охрана его любила. Горбачев не требовал от охраны ничего, что бы выходило за пределы их прямых служебных обязанностей, а охранники его возненавидели. И начальник охраны президента СССР генерал Медведев бросил Михаила Сергеевича одного в Форосе…

Наверное, все дело в том, что Брежнев сажал охрану за свой стол, разговаривал с ними на равных и вообще относился к ним по-отечески. А Горбачев держал своих прикрепленных на расстоянии. Горбачевы были «людьми, которые не допускают никого в свою семейную орбиту и тем более не заводят близких и дружественных отношений с другими», пишет бывший заместитель начальника Девятого управления генерал Михаил Степанович Докучаев.

Горбачева невзлюбили за то, что он не сидел тихо в машине, а вылезал, беседовал с людьми, ходил по улицам. Для службы охраны это были лишние неприятности.

Впрочем, у сменяющих друг друга хозяев Кремля есть нечто общее: нелюбовь к воронам. Первым возненавидел ворон Сталин. «Считал их слишком умными птицами и не мог понять секрета их долгожительства. Он сравнивал их с людьми, одетыми в черное. Их истошные крики, как правило, выводили его из нормального состояния», — вспоминает генерал Докучаев.

С тех пор начальник охраны и комендант Кремля ведут войну против пернатого племени. Ворон стреляли снайперы, орнитологи давали советы, кремлевский полк организовал соколиную охоту на ворон. Но все было бесполезно. Война с воронами в Кремле продолжается и по сей день…

ЛУЧШИЙ ПОДАРОК КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

Барсуков сыграл важную роль в событиях 1993 года. Он входил в узкий круг людей, посвященных в планы президента распустить Верховный Совет и назначить новые выборы. И Барсуков сразу предлагал приготовиться к силовому варианту. К нему не прислушались. Барсуков исходил из того, что депутаты президентскому указу о роспуске Съезда народных депутатов не подчинятся и по своей воле из Белого дома не уйдут.

Возникла и такая идея. В случае, если депутаты проголосуют за импичмент, офицеры госбезопасности прервут ход работы съезда, распылив в зале заседаний химические вещества. Приказ должен был отдать комендант Кремля Михаил Барсуков. Депутаты разбегутся, и тогда можно объявлять новые выборы.

В октябре Барсуков первым сообщил президенту о начале военного мятежа в Москве. Так, во всяком случае, следует из книги Ельцина «Записки президента»: «Кто мог знать, что завтра Белый дом станет черным? Дома все шло как обычно. Единственный день, когда я могу несколько часов побыть с семьей, воскресенье. Хотя бы в эти редкие минуты пытаюсь побыть просто мужем, отцом, дедушкой. В это воскресенье не удалось. По спецсвязи позвонил Михаил Барсуков и сообщил о резком обострении ситуации у Белого дома. Он докладывал подробности о смятых кордонах милиции, об идущем в эти секунды штурме здания мэрии, о том, что кольца вокруг Белого дома больше не существует и все вооруженные формирования крупными отрядами грозят обрушиться на город…»

Барсукову подчинялось тогда не только спецподразделение «Альфа» по борьбе с терроризмом, но и бывший спецназ внешней разведки «Вымпел». Входящие в него офицеры должны были в случае войны устраивать диверсии на территории противника. Но в решающие октябрьские дни отряд «Альфа» отказался штурмовать Белый дом. Из-за этого Барсуков потом подавал в отставку, но Ельцин рапорт не принял. Потом альфовцев все-таки уговорили.

Во время обстрела Белого дома генерал Барсуков сам участвовал в боевых действиях и лично отправил арестованных в следственный изолятор в Лефортове. Он рассказывал в газетном интервью: «Когда „Альфа“ и часть „Вымпела“ вошли под прикрытием бронетехники в здание, они взяли под контроль три первых этажа. Два наших офицера пошли на переговоры к Хасбулатову и Руцкому. Наши офицеры сказали, что „Альфа“ уже практически введена в здание и готова изнутри штурмовать его. Стоявший там Баранников сказал: „Ну все, надо сдаваться“. После этого у всех было изъято оружие. Оружие Баранникова, два автомата и пистолет, находилось в сейфе. Хасбулатов был бледен и подавлен, у него дрожали руки. Руцкой внешне держался спокойно. Я хотел встретиться с Баранниковым. Мы в свое время были в весьма хороших, если не сказать в дружеских, отношениях. Я хотел посмотреть ему в глаза. Но раскаяния в них не увидел…»

После октябрьских событий 1993-го Ельцин с еще большим доверием относился к Барсукову.

Главное управление охраны превратилось в настоящую спецслужбу, получив право вести оперативно-розыскную работу. А самого Барсукова в начале 1995 года произвели в ранг министра и включили в состав правительства. По этому поводу Конституционный суд обратился к Ельцину, обратив его внимание на то, что Главное управление охраны может только охранять высших должностных лиц, но не имеет права ни заниматься расследованиями, ни устраивать бытовые дела государственных чиновников. Конституционный суд также был удивлен, что начальнику ГУО Барсукову дали ранг министра.

Барсуков перестал быть министром. А потом Главное управление охраны, напротив, перевели в подчинение Службе безопасности президента. Теперь уже Барсуков оказался под командой Коржакова. На их дружбе это не отразилось.

Когда Степашин подал в отставку, Коржаков уговорил Ельцина назначить директором Федеральной службы безопасности Барсукова:

— Не важно, кто там будет. Важно, чтобы это был ваш человек.

Неделю в Кремле опровергали слухи о назначении Барсукова, а потом, как водится, слухи оказались правдой.

Барсуков сразу получил погоны генерал-полковника, а в ноябре уже стал генералом армии. Это был ему подарок ко дню рождения. Ельцин, который находился в больнице, нашел в себе силы принять Барсукова и поздравить его.

На Лубянке Михаил Иванович запомнился тем, что повысил чекистам зарплату. Но больше ничего сделать не успел. Его, как и Степашина, погубила Чечня.

ТЕРРОРИСТЫ УХОДЯТ БОСИКОМ

9 января 1996 года отряды под командованием Салмана Радуева, бывшего инструктора Чечено-Ингушского обкома комсомола, напали на дагестанский город Кизляр и, захватив около двух тысяч заложников, укрепились в городской больнице.

После переговоров большинство заложников было освобождено, и отряд Радуева двинулся назад в Чечню. Но как только Радуев покинул территорию Дагестана, колонну обстреляли ракетами с вертолетов. Террористы отошли в село Первомайское и заняли круговую оборону.

Операцией командовали два генерала армии — министр внутренних дел Анатолий Куликов и директор Федеральной службы безопасности Михаил Барсуков, который прилетел туда 14 января.

Боевиков окружили со всех сторон. Туда перебросили спецпод разделение по борьбе с терроризмом «Альфа», милицию, войска, танки, артиллерию и установки залпового огня «Град». Общая численность войск составила почти 2,5 тысячи человек.

Барсуков доложил Ельцину, что боевики в ловушке, каждый на прицеле у снайпера и скоро с ними будет покончено. Президент наивно повторил журналистам слова директора Федеральной службы безопасности и попал в глупое положение, потому что ничего у Барсукова не получилось.

Штурм села продолжался четыре дня. Использовали авиацию и артиллерию. Похоже, судьба заложников никого не интересовала. Первомайское было разрушено. Но генерал армии Барсуков, не имея военного опыта, не сумел организовать эту операцию, наладить взаимодействие разных частей. Потом ее участники жаловались на полнейшую неразбериху и бестолковщину. Солдат даже не могли покормить. Но главный позор состоял в том, что большая группа боевиков во главе с самим Радуевым преспокойно бежала из окружения и догнать их не смогли…

Освободить удалось только часть заложников, остальных боевики увели с собой. Их отпустили только через месяц. В Кизляре погибло двадцать пять мирных жителей, в Первомайском шестнадцать заложников.

После возвращения из Первомайского директор ФСБ Барсуков выступил на пресс-конференции, после чего его репутация была безнадежно испорчена. Сначала Барсуков долго рассказывал, как они замечательно организовали эту операцию, а потом косноязычно объяснил, почему не удалось взять боевиков:

— Мы только одного не могли рассчитать, что с такой скоростью можно ходить по заснеженному полю и по такой вот пахотной земле, я впервые вот это встречаю, особенно когда увидел, что боевики снимали башмаки и без обуви шли, меня это тоже несколько так… потому что я не знал этого, что когда на карту, видимо, поставлена жизнь, готовы и ботинки снять, разуться и босиком, с голыми пятками бежать…

Это было одно из откровений Барсукова, над которыми смеялась вся страна. Ну что делать, если от начальника такой могущественной службы боевики босиком убегают… А дальше Михаил Иванович, видимо потеряв над собой контроль, сказал то, что многие сочли непозволительным для руководителя правоохранительного органа.

— Давайте с вами смотреть на вещи прямо и откровенно и называть их своими именами, — обращался к журналистам на пресс-конференции Барсуков. — Кто вносит все это дело? Если один уважаемый чеченец сам говорит о своем народе, что чеченец, говорит, может только убивать. Если он не способен убивать, то он бандит, он грабит. Если он и это не способен делать, то он ворует, другого, говорит, чеченца нет…

Но после чеченской эпопеи президент его не тронул, хотя, видимо, сообразил, что поставил во главе ФСБ не того человека, который способен возглавлять госбезопасность.

ДОЛЛАРЫ В МЫШЕЛОВКЕ

Барсуков лишился своей должности из-за истории, в которую его втянул Коржаков. Они были очень близки, встречались каждый день, вместе и были уволены. Эта история произошла 19 июня 1996 года, накануне второго тура президентских выборов.

Накануне вечером генерал Коржаков подписал распоряжение о проведении «спецмероприятия» в кабинете заместителя министра финансов Германа Кузнецова в Белом доме. Кузнецов был казначеем предвыборной кампании Ельцина и имел второй кабинет в здании правительства.

Руководил операцией полковник Валерий Стрелецкий, один из подчиненных Коржакова.

В Службе безопасности президента был отдел «П», который занимался борьбой с коррупцией и другими должностными преступлениями в правительстве, и отдел «К», ведавший администрацией президента. Полковник Стрелецкий, который перешел к Коржакову из Московского уголовного розыска, возглавлял отдел «П».

Его оперативники ночью вскрыли сейф в кабинете заместителя министра и нашли там то, что и ожидали увидеть, — полмиллиона долларов в банковской упаковке. Тогда еще действовала отмененная позже статья Уголовного кодекса, запрещавшая внебанковские операции с валютой.

В кабинете установили аппаратуру прослушивания, а «слухачи» устроились этажом выше. На следующий день ловушка сработала. Когда два человека в пять вечера пришли в кабинет Кузнецова за деньгами, полковник Стрелецкий довольно доложил Коржакову:

— Мышеловка захлопнулась.

Коржаков приказал действовать.

Через двадцать минут на выходе из Белого дома на втором контрольно-пропускном пункте заранее предупрежденная охрана задержала заместителя генерального директора Общественного российского телевидения Аркадия Евстафьева, бывшего пресс-секретаря Чубайса, и генерального директора компании «ОРТ-Решама» Сергея Лисовского, организатора кампании «Голосуй или проиграешь». Самые известные артисты и музыканты ездили по стране, устраивали концерты и призывали молодежь голосовать за Ельцина.

После выборов президент собственноручно напишет на одном из предвыборных плакатов: «Сергею Лисовскому. Вы голосовали — мы выиграли. Борис Ельцин».

Лисовский держал в руках картонную коробку из-под ксероксной бумаги. Евстафьев его сопровождал.

Лисовского попросили предъявить пропуск на вынос материальных ценностей. Пропуска, естественно, не было. Вызвали понятых вскрыли коробку. В ней лежало полмиллиона долларов наличными. Лисовского и Евстафьева повели на допрос.

Генерал Коржаков прекрасно знал и откуда брались деньги, кому они предназначались. Все избирательные кампании в стране проводились с помощью черного нала.

Во-первых, закон, установивший очень низкий уровень средств которые кандидат мог использовать для агитации в свою пользу обрекал кандидатов на его нарушение. Во-вторых, неучтенные наличные деньги циркулировали во всей экономике — зачем платить налоги, если их можно не платить? В-третьих, черный нал существует во всем мире — в 1999 году в Германии разразится сканда когда выяснится, что бывший канцлер Гельмут Коль тайно получал от промышленников наличные деньги на предвыборную кампании.

Почему же вдруг Коржаков решил разоблачить своих коллег по предвыборному штабу Ельцина?

Как станет потом известно, Служба безопасности подбирала материалы на всех, кто окружал президента. Скажем, Коржаков плохо относился к первому помощнику президента Виктору Ильюшину, и за ним велась слежка, то есть формально за женщиной, с которой Илюшин регулярно играл в теннис.

Оперативники Коржакова установили, что Илюшин вроде бы передавал ей какие-то документы, которая она просматривала в своей машине. Обнаружили и некоего гражданина Италии, которь беседовал с этой женщиной до и после ее встреч с Илюшиным. Потом этот человек шел в квартиру, которая, по словам начальниц отдела Службы безопасности полковника Валерия Стрелецкогс «была хорошо известна нашим спецслужбам. В ней жил… установленный разведчик ЦРУ». Но самое любопытное заключается в том, что за этой находкой ничего не последовало. Илюшин остался на своем месте.

Вероятно, такого рода оперативная информация накапливалась на всякий случай — с ее помощью можно было вывести из игры; любую фигуру, даже самую крупную.

После первого тура голосования бронзовый финалист президентской гонки Александр Лебедь перешел на сторону Ельцина и получил важный пост в администрации. Это сразу изменило баланс сил вокруг Ельцина — и не в пользу Коржакова. Становилось очевидным, что после победы Ельцина во втором туре позиции Чубайса и его команды невероятно окрепнут. А позиции коржаковской команды ослабнут.

Видимо, у генерала Коржакова сдали нервы. Возможно, он увидел, что если Ельцин из предвыборных соображений убрал министра обороны Павла Грачева, то может убрать и его самого. Коржаков решил сделать предупредительный выстрел. Он вовсе не собирался устраивать публичный скандал. Он хотел получить в руки крупный козырь против Чубайса. Это была схватка за влияние на президента.

Вначале все шло по плану. Коржаков позвонил своему другу Барсукову. Михаил Иванович поручил это дело начальнику управления Федеральной службы безопасности по Москве и Московской области генералу Анатолию Трофимову. Бывшие диссиденты были потрясены его назначением — помнили, как он, тогда следователь КГБ, вел дела «антисоветчиков».

Трофимов рьяно взялся за дело. Приехал следователь, стали допрашивать Евстафьева и Лисовского. От них требовали назвать имена тех, кто распоряжался этими деньгами. Хотя потом генерал Трофимов утверждал обратное:

— Никакого компромата ни на кого у них не требовали. Беседа шла в цивилизованной форме с чаем и кофе.

Но дальше произошло непредвиденное. О задержании Евстафьева и Лисовского стало известно. Считается, что тревогу подняла охрана Сергея Лисовского.

Через три часа после их задержания Чубайс уже знал, что идет допрос. Для Чубайса и его команды это была тяжкая ночь. Все могло повернуться очень печально. Во всяком случае, они исходили из худшего варианта — в ФСБ им подберут уголовную статью, сделают соучастниками хищения валютных средств, посадят. Они собрались у Березовского, в Доме приемов «Логоваза». Охрана Березовского установила, что за домом следят — предположительно сотрудники Федеральной службы безопасности. Если они и собирались что-то предпринять, руки у них были связаны — в Доме приемов появилась дочь президента Татьяна Дьяченко, возмущенная действиями Коржакова и Барсукова.

Но Чубайса недаром называют самым гениальным менеджером России. Он не струсил, не испугался, а, напротив, ринулся в бой. Коржакову не следовало тягаться с Чубайсом. Анатолий Борисович сумел безвыходную, проигрышную ситуацию обратить в свою победу.

Он позвонил директору Федеральной службы безопасности Барсукову и разговаривал с ним очень жестко, так, словно был уверен в силе своей позиции. Чубайс требовал немедленно освободить задержанных, говорил, что Барсуков с Коржаковым предали президента. Барсуков явно потерял уверенность и засомневался, а не ошибся ли Коржаков, затеяв все это.

Чубайс позвонил и начальнику столичного управления госбезопасности генералу Трофимову. Тот говорил, что вообще ничего не знает и не стоит беспокоиться…

Чубайс связался с Лебедем и Черномырдиным. Виктор Степанович не спешил определить свою позицию. А Лебедь был рад каким-то образом прищемить хвост всесильному Коржакову.

Самым сильным ходом стало решение рассказать о происшедшем по телевидению — в половине второго ночи программа на НТВ была прервана и с экстренным выпуском новостей появился Евгений Киселев. Он сказал, что арест двух представителей ельцинского предвыборного штаба Барсуковым и Коржаковым «носит провокационный характер»:

— Эта акция направлена на отмену второго тура президентских выборов. Страна находится на грани политической катастрофы.

Полковник Стрелецкий первым сообразил, что ничего не получилось, и позвонил своему начальнику Коржакову:

— Александр Васильевич, время упущено. Видимо, сделать уже ничего не удастся.

Стрелецкому позвонил Барсуков. Полковник растерянно спросил его:

— Что делать будем, Михаил Иванович?

— Сухари сушить. Давай заканчивай, задокументируй все и отпускай их к чертовой матери. Утром будем разбираться.

В четыре утра, оформив изъятие денег, Евстафьева и Лисовского отпустили.

ПРЕЗИДЕНТ ПЕРЕД ВЫБОРОМ

Чубайс успел заручиться поддержкой нового секретаря Совета безопасности Лебедя, который не симпатизировал Коржакову. Александр Лебедь, ошеломленный своим вознесением на вершину власти, едва ли понял, что случилось. Для него слишком много событий произошло в один день.

В начале пятого утра он прибыл на Старую площадь. Там его поджидали съемочные группы ОРТ и РТР.

— Единственное, чего мы за пять лет достигли, что эти выборы прошли, а второй тур собираются сорвать — это первое впечатление, — сказал Лебедь. — Но я никогда этого не допущу. К тем, кто хочет ввергнуть страну в пучину кровавого хаоса, у меня нет ни малейшей жалости.

Его слова насчет того, что «любой мятеж будет подавлен, и подавлен предельно жестоко», сказанные в четыре часа ночи в объектив телекамеры, прозвучали как твердое осуждение действий Коржакова и Барсукова.

Но в конце концов, и это не имело особого значения. Все решала позиция Ельцина.

Царедворцы Коржаков и Барсуков ни у кого не вызывали симпатий. Челядь не любят. В общественном мнении они проиграли сразу. Сила их состояла в особой близости к президенту. Коржаков в любую минуту мог соединиться с президентом. Другие — нет. Трубку любого президентского аппарата снимал один из людей Коржакова.

Генерал не сомневался в поддержке президента. Не может же Борис Николаевич всерьез обидеться на своего настоящего и, может быть, единственного искреннего друга. Ну, в худшем случае отругает за то, что устроили ненужный шум, не сумели все сделать чисто и аккуратно. Коржаков и не понял масштабов разразившегося в стране скандала…

В восемь утра Ельцин выслушал Коржакова и Барсукова и вполне спокойно отнесся к их объяснениям. Но Ельцину сообщили, что Чубайс, который безуспешно пытался с ним связаться, уже назначил пресс-конференцию. Понятно было, что он скажет. Ельцин мог в один день потерять и всю команду, занимавшуюся выборами, и накануне второго тура стать действующим лицом скандала, губительного для его репутации.

В десять утра в президентском кабинете появился Анатолий Чубайс. Он говорил откровенно и, как всегда, убедительно. Объяснил, что деньги предназначались артистам, которые участвуют в акции «Голосуй или проиграешь». Иного способа заплатить артистам столько, сколько они стоят, нет. Коржаков прекрасно это знал и устроил эту провокацию, чтобы убрать его, Чубайса, и других — тех, кто работает в предвыборном штабе. А может быть, и вовсе для того, чтобы сорвать выборы. И почти добился своего.

Ельцин оказался перед выбором: или он отказывается от Чубайса и его компании и в результате вполне может проиграть во втором туре. Или он убирает Коржакова и его компанию и побеждает…

На самом деле выбора у Ельцина не было. Он мог принять только одно политически правильное решение. Но это был, пожалуй, первый случай, когда расставание с одним из подчиненных далось ему непросто: Коржаков был самым близким ему человеком. В определенном отношении он был ближе жены…

Президент велел Барсукову и Коржакову писать рапорты об отставке. Коржаков рассказывал потом, что они сочинили их с улыбочками. Видимо, не верили, что это всерьез: погорячился — отойдет…

Барсуков еще успел сказать корреспондентам, что задержанию двух граждан, которые накануне пытались вынести значительную сумму валюты из Белого дома, придается излишнее значение. Его спросили, будет ли этот вопрос обсуждаться на Совете безопасности, Барсуков сказал, что Совет безопасности собирается по гораздо более важным вопросам.

Коржаков написал президенту письмо с просьбой принять их с Барсуковым и выслушать, передал через Анатолия Кузнецова, адъютанта президента. Борис Николаевич прочитал, спросил, где Коржаков? Сидит в своем кабинете в Кремле — был ответ. Президент приказал опечатать кабинет, отключить телефоны, отобрать машину и удостоверение.

ЧУБАЙС ТОРЖЕСТВУЕТ

Ельцин объявил членам Совета безопасности:

— В целях усиления и обновления команды я освободил первого заместителя председателя правительства Олега Сосковца, руководителя Федеральной службы безопасности Михаила Барсукова и руководителя Службы безопасности президента Александра Коржакова. Надо менять кадры, чтобы были свежие люди. Все время меня упрекают за Барсукова, Коржакова, Сосковца. Разве президент должен за них работать?.. Никогда такого не бывало, чтобы я работал по подсказке Коржакова… Силовые структуры надо заменить: они слишком много стали на себя брать и слишком мало отдавать.

Выступал он безумно коряво, так что многие и не поняли, что именно он хотел сказать. Коржаков даже потом с издевкой рассказывал, что мама его упрекала: надо было с президентом делиться.

А Ельцин хотел сказать простую вещь — Коржаков и его друзья перестали быть полезными, стали обузой, жили за счет президентского авторитета. А зачем ему такие помощники?

Днем Чубайс устроил знаменитую пресс-конференцию, на которой говорил об опасности военного переворота, о том, что организаторы этой провокации целились в него.

Выступал Анатолий Борисович очень красноречиво:

«— Речь идет о попытке ареста двух ключевых членов избирательного штаба Ельцина. Мне бы хотелось сказать о том, что само по себе это событие является завершающей стадией достаточно длительной и тяжелой борьбы — борьбы между той частью ельцинской администрации, которая работала на победу Ельцина в демократических выборах, и той частью ельцинской администрации, которая предпочитала выход на силовые решения.

По сути дела, сегодня уже можно с очевидностью сказать, что именно господа Сосковец, Коржаков, Барсуков были лидерами той части российской власти, которая возлагала свои надежды на силовые варианты решения выборных задач в России.

Вы хорошо знаете о том, что некоторые из членов этой команды проговаривались и прямо говорили о том, что выборы в России надо переносить…

Ельцин активно приступил к обновлению своей команды. Ельцин, как вы знаете, не ограничился решением по назначению Лебедя секретарем Совета безопасности — он приступил и к решению по обновлению руководителей силовых структур. Начал это с Павла Грачева. Неудивительно, что именно в этот момент для господ Коржакова, Барсукова и их духовного отца — господина Сосковца стало очевидно, что надежд на сохранение их во власти без силовых решений не существует. С каждым днем, с каждым часом истекали последние надеждына силовое решение проблемы выборов в России.

Именно с этим я связываю ту безумную провокацию, на которую пошли эти господа в ночь со вчерашнего дня на сегодняшний, когда они сфабриковали провокацию, арестовали двух ключевых членов команды президента, работавших на выборы, добиваясь, как я полагаю, стратегических целей…

В моем представлении, три дня назад, когда Борис Ельцин назначил Лебедя секретарем Совета безопасности, был вбит последний гвоздь в крышку гроба истории российского коммунизма. Сегодня ночью и днем, когда Борис Ельцин принял решение об увольнении господ Сосковца, Барсукова и Коржакова, был вбит последний гвоздь в крышку гроба иллюзий по поводу военного переворота в российском государстве…»

Чубайса, естественно, спросили, какие деньги выносили из Белого дома его помощник Евстафьев и активный участник президентской кампании Сергей Лисовский.

Анатолий Борисович, естественно, знал, как и Коржаков с Барсуковым, что это за деньги — ими из черной кассы оплачивались услуги участников борьбы за избрание Ельцина президентом.

Но говорил Чубайс другое:

— Я глубоко убежден в том, что так называемая коробка с деньгами является одним из традиционных элементов традиционной кагэбэшной советской провокации, опыт которых в нашей стране чрезвычайно велик. Мы хорошо знаем, как российским диссидентам, да и не только им, подбрасывались валюта, деньги. А недавно были свидетелями подобной ситуации с подбрасыванием наркотиков. К сожалению, это демонстрация тех методов, которые стали почти обыденными вновь для господ Барсукова и Коржакова. И я убежден в том, что эта провокация, эта фальсификация в ближайшее время будет на официальной основе правоохранительными органами полностью развеяна…

Въедливые иностранные корреспонденты спрашивали:

— Как вы объясните заявление сегодня утром Черномырдина насчет того, что службы безопасности действовали правильно, предотвратив незаконный вынос денег, которого, как вы говорите, не было?

Чубайс был готов ко всему:

— Если вы обратили внимание, то, о чем вы говорите как о заявлении Черномырдина, в действительности является не заявлением Черномырдина, а заявлением его пресс-секретаря господина Кононова, что не совсем одно и то же… Я бы просил вас обратить на это внимание.

Чьи же это были деньги? Формально происхождение денег так и осталось загадкой. Новый Уголовный кодекс отменил ответственность за сделки с валютой, поэтому в январе 1997 года уголовное дело переквалифицировали — составом преступления были уже не незаконные валютные операции, а мошенничество. А в апреле Генеральная прокуратура и вовсе закрыло дело «за отсутствием состава преступления».

Генеральный прокурор Юрий Скуратов, как считается, не стал раскручивать это дело, чтобы не повредить президенту и его команде. Он сообщил, что не установлен «источник, из которого были получены изъятые деньги. Факт причинения кому-либо ущерба подтверждения не нашел. Не установлен и законный владелец указанной валюты».

Летом 1999-го Скуратов, уже отлученный от должности, вспоминал:

«Меня попросили, чтобы эти материалы не стали достоянием общественности, чтобы вокруг не было поднято шумихи. Да, я сделал это, но не вижу здесь никакого нарушения закона: есть тайна следствия. Если же такое обращение трактовать как просьбу притормозить расследование, этого как раз сделано не было.

Ведь Чубайс что говорил? Что это гэбэшная провокация, что денег не было, что во всем виноваты Коржаков — Барсуков. Мы сказали, что Чубайс лжет, что деньги выносились — никуда не денешься. Другое дело, что нам не удалось привлечь этих лиц к уголовной ответственности.

По многим причинам. Во-первых, не было оперативной поддержки: спецслужбы здесь ничего не сделали. Нам не удалось пройти всю цепочку, установить следственным путем собственника денег: все от них открещивались. Во-вторых, Дума введением нового Уголовного кодекса декриминализировала этот состав преступления. Конечно, если бы удалось „раскрутить“ это дело, был бы большой скандал. Наверное, то, что этого не получилось, объективно помогло президенту…»

МЕСТЬ ЧУБАЙСУ

Коржаков и его люди сумели все-таки напоследок устроить Чубайсу большую неприятность. Они передали журналистам оперативную запись очень откровенного разговора Чубайса с первым помощником президента Илюшиным в «Президент-отеле». Там располагался штаб предвыборной кампании Ельцина.

Запись разговора появилась в «Московском комсомольце», затем в книге полковника Валерия Стрелецкого, который руководил той операцией в Белом доме.

В разговоре участвовал Сергей Зверев из группы «Мост», один из видных членов президентской предвыборной команды. В комнату периодически заходил Сергей Красавченко, советник президента.

Вот как шел разговор.

«Илюшин. Я шефу сказал, когда вчера с ним разговаривал. Я говорю: „Борис Николаевич, вот сейчас, если захотеть, то около „Президент-отеля“ можно поймать, как минимум, 15–20 человек, которые выносят спортивные сумки из нашего здания с деньгами“. Он сидел с каменным лицом. Я говорю: „Потому что если мы будем перечислять деньги по неизвестным каналам, то выборы мы не сможем организовать. Поэтому у нас нет срывов сейчас пока, но организовать (неразборчиво) элементарно“. — „Понимаю“, — сказал президент.

Чубайс. Люди — за президента, мы голову подставим. В прямом смысле слова.

Илюшин. Я предлагаю так. Вы, Анатолий Борисович, с ним разговаривайте, имея в виду свои некоторые детали. Я с шефом переговорю в понедельник тоже. Уже с точки зрения общей… Я ему, во-первых, доложу, что я повстречался. Я ведь у него разрешения спросил встретиться с силовиками. Я ему скажу, что встречи состоялись, и скажу, что нужно, по нашему мнению, указание Скуратова, что этих ребят не отдавать. И защитить, естественно, контролировать действия, чтобы они не провалились все.

Чубайс. Я буду… звонить в это же самое время. Физическая позиция в том, чтобы изъять у Скуратова…

Илюшин. Ну ладно. Я с ним переговорю в понедельник либо по телефону, либо приеду.

Чубайс. Это очень важно — будет ли он на даче или на работе. На работе я с ним свяжусь по прямому, а на даче я не свяжусь. Тогда давайте в одну точку, Виктор Васильевич. То, что вы хотели сказать… защитить ребят. ФСБ дать команду защитить, Крапивину дать команду защитить, чтобы они знали, что приказывает президент. А вот по генпрокурору просьба затребовать у него полный комплект документов для… президента.

Илюшин. И хранить у себя…

Чубайс. Наши товарищи делали нашу работу, брали на себя самую рискованную ее часть, подставляли свою башку…

Зверев. Надо задачи как бы на две части разделить: шум вокруг этого из-за выборов. И личная безопасность этих трудящихся тоже, наверное, должна быть как-то обеспечена.

Илюшин. Я разговаривал на эту тему, только лишь имея в виду — до выборов. Как дальше, скажу честно, я особенно речи не вел, потому что убежден в том, что там нам всем выбираться придется самим. Большой помощи я не предлагаю.

Зверев. При положительных результатах выборов будут шансы выбраться.

Чубайс. Но есть же простые вещи! Ну ни фига себе! Они башку подставляют свою, а мы им сейчас скажем: „Извини, после 3-го выбирайся сам“. Куда это годится?! Я не согласен с этим категорически. Люди ходят под статьей! Да, распределились так, что Илюшин, Чубайс здесь, а они там. Но мы же их туда послали! Не кто-то!

Илюшин. Значит, будем действовать в этом направлении.

Чубайс. Да мы головой отвечаем за это! Да как я в глаза буду смотреть?! Вы что?!

Илюшин. Я согласен с такой постановкой.

Чубайс. Что получится: значит, свое дело сделали, а дальше мы как бы разошлись. А дальше — ну дали тебе пять лет, ну извни, бывает, с кем не случается.

Илюшин. Нет, я, может, не вел на эту тему разговор, но я полностью разделяю эту позицию, и в данном случае я, может быть, не очень верно сориентировался. Конечно же обязательно об этом продолжу разговор, в частности со Скуратовым. Это правильно.

Чубайс. Есть исходный вопрос: а следует ли нам препятствовать переходу документов к Скуратову?

Илюшин. А мы ничего не сможем сделать. Когда мне вчера Трофимов (начальник управления ФСБ по Москве. — Л. М.) позвонил, он сказал, что я обязан передать документы.

Чубайс. Трофимову не верю, ни одному слову вообще.

Илюшин. Со Скуратовым, когда я сегодня разговаривал, я не задавал вопросов. Он сказал, что сегодня все документы будут переданы ему.

Чубайс. Трофимов организовывал все лично. С Трофимовым я разговаривал в час ночи, в момент, когда все это происходило. Он мне врал, что они не знают, кто такой Лисовский, а Евстафьев, может быть, немножко задержался, но его сейчас отпустят… Трофимов по ту сторону баррикад, у меня нет никаких сомнений. Не знаю, какие у него отношения были с Барсуковым, но то, что это враг, который хотел уничтожить нас, у меня сомнений нет. По его поведению это было совершенно очевидно. У меня прямой разговор был с ним в час ночи. Было совершенно ясно, какую позицию он держит.

Илюшин. Но мы не сможем воспрепятствовать передаче материалов в прокуратуру, если прокуратура их затребует.

Чубайс. В прокуратуре же Илюхин (председатель комитет Думы по безопасности, один из лидеров КПРФ. — Л. М.) как у себя дома.

Илюшин. А если я попрошу Скуратова держать у себя документы?..

(Илюшин по телефону звонит Скуратову.)

Чубайс. Начните с того, что попросите его перенести передачу материалов.

Илюшин. Юрий Ильич, вот какой вопрос возник: можно было бы сделать таким образом, чтобы документы, которые вам придут от Трофимова, ни к кому, кроме вас, в ближайшее время не попали? И чтобы они у вас некоторое время полежали до совета с Борисом Николаевичем, после того как вы с ними ознакомитесь лично?.. Надо именно так и сделать, потому что у нас ест сведения опасаться того, что это очень быстро перетечет, если кто-то у вас будет заниматься другой, в стан наших противников… Да, пусть это лучше полежит у вас лично, и никому не передавайте в производство. А потом подумаем, ладно? Потому что нам это нежелательно.

Чубайс. Что, если вторым шагом попросить Бориса Николаевича…

Илюшин. Вообще похоронить?

Чубайс. Нет, затребовать у Скуратова документы себе на анализ. Затребовать полный комплект документов.

Илюшин. Понимаете, у меня отношения тоже с ним такие, официальные. Я не могу сказать то, что я могу сказать любому.

Чубайс. У Скуратова в принципе позиция нормальная. Но дело не в нем. В прокуратуре в целом.

Илюшин. Тем более хорошо, что мы все эти дела упредили.

Чубайс. Надо найти выходы на Барсукова и Коржакова и объяснить им ясно и однозначно ситуацию: либо они ведут себя по-человечески, либо будем сажать. Потому что это продолжение борьбы сейчас на острие приведет просто к…

Илюшин. Они не успокоились, да?

Чубайс. Вы же видите —. информация проходит! Откуда же еще?..»

Прочитав в «Московском комсомольце» эту расшифровку, многие были потрясены: вот, значит, как делается большая политика? Илюшин и Чубайс оказались еще и наивными — не подумали, что их могут прослушивать.

Потом я спросил Евгения Савостьянова, который до Трофимова возглавлял столичное управление госбезопасности, а потом стал заместителем Чубайса в администрации президента: как же запись такого предельно откровенного разговора стала достоянием общественности?

— Разговор в «Президент-отеле»? Это, как я считаю, яркий пример махинаций Службы безопасности президента, которая была полностью в курсе всех вопросов, без которой ни один вопрос не решался и которая одновременно пыталась собирать грязь на своих коллег. Это уже личная склонность Коржакова к интриге и стремление продвинуться ценой гибели тех, кто работает рядом с тобой…

Конечно, всю эту историю с картонной коробкой, набитой долларами, долго еще поминали с раздражением и брезгливостью. Но если вдуматься, то эти полмиллиона долларов не такая уж большая цена за демократию. Альтернативой была отмена президентских выборов, чрезвычайное положение, танки на улицах… Тогда, в 1996 году, у Ельцина был выбор. Он мог не рисковать своим положением, не мучить свое больное сердце поездками по стране и танцами с молодежью на сцене. Достаточно было прислушаться к Коржакову и отменить выборы. Ельцин мог получить все голоса даром — с помощью танков, спецназа и госбезопасности, а он старался их купить.

После увольнения личные отношения Барсукова с президентом не разрушились. Михаил Иванович, в отличие от Коржакова, разоблачительных книг не писал, интервью не давал и вообще скрывался от журналистов. В одном из очень немногих газетных интервью он сказал: «С членами семьи президента у меня были и остаются ровные, теплые отношения. В этом плане после моей отставки ничего не изменилось и в наших контактах с семьями дочерей президента. Тем более, что мы соседи, и отношения у нас по-соседски добрые».

В сентябре 1997 года Барсуков написал рапорт с просьбой уволить его из Вооруженных сил. Президент приказал подыскать ему новое занятие. Искали, правда, целый год. Найти подобающий пост оказалось делом не простым. В конце концов назначили начальником управления по обслуживанию спецобъектов администрации президента (в прошлом Четырнадцатое управление КГБ). управление ведает бомбоубежищами и резервными пунктами управления страной на случай чрезвычайной ситуации.

В последних числах октября 1998 года в семье Барсукова произошла трагедия. Его сын Игорь, старший лейтенант Службы внешней разведки, застрелился дома из наградного пистолета. Ему было всего двадцать пять лет, он только что закончил специальное учебное заведение и начал службу.

Возможно, эта история подействовала на Ельцина, и он распорядился подыскать Барсукову место получше. В ноябре 1998 года генерал армии Михаил Иванович Барсуков был назначен начальником управления военной инспекции аппарата Совета безопасности России. Управление военной инспекции ведает использованием бюджетных денег, выделенных Вооруженным силам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.