II

II

Все враги семейства Борджиа немедленно взялись за оружие. Орсини кинулись в свои поместья, конфискованные у них столь недавно, могущественный клан Колонна, изгнанный умершим папой за пределы Романьи, тут же устремился обратно. Их родственник, Сильвио Савелли, тот самый, к которому якобы было обращено знаменитое «письмо Савелли», вернулся в свою фамильную резиденцию. Она, как и многие другие семейные гнезда знатных римских родов, представляла собой комбинацию дворца и замка, и в конфискованном замке Савелли Чезаре Борджиа устроил тюрьму. Так вот законный владелец резиденции, Сильвио Савелли, первое, что сделал – это открыл двери подвалов и выпустил всех заключенных, они хлынули на улицы Рима.

Чезаре воспрепятствовать ничему этому не мог – болезнь скрутила его в самый неподходящий момент. А верный Иоганн Бурхард тем временем взялся за последнее облачение усопшего владыки Ватикана. Он изо всех сил пытался соблюсти приличия:

«Придя к папе, я облачил его в церковные одеяния из красной парчи и занялся также его обувью; так как башмаки не имели креста, то я надел на него обыкновенные бархатные туфли малинового цвета с золотым крестом и подвязал их ему к пяткам. Кольца я не мог достать. Когда все было готово, мы перенесли его в палату Папагалли[53], положили на красивый стол, покрытый материей и дорогим ковром».

У него это, правда, не больно-то получилось. Похоже, что на весь Рим Иоганн Бурхард был единственным человеком, которому все еще было дело до подобающих покойному церемоний:

«Там он и оставался ночь при двух подсвечниках. Возле него никого не было, несмотря на то что позваны были священники для служения литургии по усопшему. В три часа я вернулся в город в сопровождении восьми человек дворцовой охраны. Затем от имени вице-канцлера я дал приказ скороходу Карло, чтобы он, под страхом увольнения, со своими товарищами обошел всех членов черного и белого духовенства города, сзывая их на завтра к двенадцати часам в папский дворец для сопровождения тела папы в большую капеллу Св. Петра».

Но с церемониями у него тоже не получилось. Какие уж там церемонии, когда на августовской римской жаре тело Александра VI распухло и почернело так, что на него было страшно смотреть:

«…папа продолжал оставаться там, куда его положили, за решетками главного алтаря, четыре свечи горели возле него. Лицо папы обезобразилось и почернело; через двадцать три часа после того, как я его в последний раз видел, оно распухло и стало похожим на черное сукно, как у мавра. Рот широко открылся, и вздувшийся язык заполнил его. Все говорили, что никогда чего-либо более ужасного не видели».

Слухи в городе ходили самые дикие. Джустиниани, посол Светлейшей Республики Венеция, в своем донесении написал, что усопший выглядел чудовищно и был черен, как сам дьявол, владыка преисподней. Говорили, что к трупу явился демон в виде обезьяны, дабы забрать в Ад его душу. Самый, наверное, красочный слух передал Франческо Гонзага – он написал Изабелле д’Эсте, своей прекрасной супруге, что в предсмертном бреду папа Александр все повторял: «Я иду, я иду к тебе, но подожди еще немного…» – и ясно, что обращался он к дьяволу. А к Нечистому слова его обращались потому, что папа заключил с ним сделку, и потому-то в течение 12 лет и четырех дней неизменно удавались все дела, за какие только ни брался он, Родриго Борджиа, папа римский, известный Риму и миру под именем Александра VI. Но конец его пришел, и семь чертей ворвались к нему, и тело его вспухло и утратило человеческую форму, и изо рта хлынула пеной слюна, как из перекипевшего котла на сильном огне…

Тут, конечно, справедливости ради надо бы добавить, что самого Франческо в Риме не было, а жене он писал из французского военного лагеря под Витербо, где он и пребывал в качестве верного союзника короля Людовика XII. Где пребывает другой «верный союзник короля Людовика», Чезаре Борджиа, было толком неизвестно. На этот счет тоже ходили самые разнообразные слухи. А пока телом почившего папы Александра, бывшего Викария Христа, оставившего уже свои земные заботы, занимались только носильщики да гробовщики, пытавшиеся вколотить тело в ставший для него слишком узким гроб:

«Вечером в двадцать четыре часа тело было перенесено в капеллу Фебрибус и положено возле стены в углу с левой стороны алтаря. Это было сделано шестью носильщиками, которые глумились над папой и оскорбляли его труп, и двумя столярами, сделавшими гроб слишком тесным и слишком узким; они помяли митру, покрыли его старым покрывалом и впихнули в гроб ударами кулака».

Иоганна Бурхарда очень угнетало то, что при теле нет ни одного духовного лица. Вот что он пишет по этому поводу: «Не было ни свечей, ни лампад, не было священного или другого лица, кто бы позаботился о его теле». И добавляет следующее: «Об этом мне передал синьор Кризополит из церкви Св. Петра».

Так что выходит, что при теле папы не было и самого Бурхарда?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.