II

В общем, все прошло хорошо, и Рождество оба семейства, Борджиа и д’Эсте, встретили в Риме в полном родственном согласии. На следующий день Лукреция устроила прием для дорогих феррарских гостей у себя, в своих собственных покоях. На этот раз она нарядилась уже как подобает даме из княжеской семьи и танцевала с Ферранте д’Эсте с грацией, восхитившей всех присутствовавших. При ней была ее 15-летняя кузина Анджела Борджиа – в дальнейшем мы о ней еще услышим.

30 декабря в Ватикане состоялась брачная церемония. В присутствии папы Александра, Чезаре Борджиа, герцога Романьи, и доброй дюжины кардиналов Ферранте д’Эсте, замещая своего брата Альфонсо, надел на палец Лукреции драгоценное обручальное кольцо, после чего ей вручили ларец с драгоценностями, о безопасной доставке которых так пекся феррарский казначей. В принципе это был брачный дар, и чего там только не было! И изумруды, и рубины, и алмазы, а в придачу к ним Эрколе д’Эсте присовокупил еще и жемчуга и алмазы на общую сумму в 8000 дукатов. Так сказано в записках Бурхарда, который был всем этим просто восхищен.

Подарок, правда, вручался с милой оговоркой, что в случае, если новая герцогиня Феррары окажется своему супругу неверна, то его ей придется вернуть. В тот же день в Риме была устроена воинская потеха – Чезаре Борджиа изобразил осаду деревянного замка, который наскоро воздвигли на площади Святого Петра. А вечером в папском дворце был дан бал, на котором мадонна Лукреция танцевала со своим братом Чезаре, в то время как их отец, папа римский, глядел на них с истинным восторгом. Он вообще относился к ним истинно по-отечески: про Лукрецию, например, говорил, что она так умна, что он без колебаний доверил ей пост губернатора Сполето.

А когда Чезаре автору, что-то написавшему против него, отрезал сначала руку, потом – язык, а потом велел пришить отрезанный язык к мизинцу отрубленной руки и выставить все это напоказ, Святой Отец с ноткой извинения говорил, что его сын всем хорош, но еще не научился не обращать внимание на оскорбления.

Празднества в Риме тем временем продолжались. Чезаре сражался в корриде, устроенной 2 января 1502 года прямо на площади Святого Петра, и, ко всеобщему восторгу, завалил быка одним-единственным точным ударом шпаги, в лучших испанских традициях.

Тем временем феррарский казначей считал передаваемые ему золотые монеты – приданое мадонны Лукреции. К вечеру 2 января оказалось пересчитано не больше четверти от общей суммы в 100 тысяч дукатов – на этом прилежный счетовод утомился. Но он нашел несколько стертых монет и потребовал их замены. Деньги заменили без всяких споров, но досчитать приданое до конца он так и не успел. Надо было собираться в дорогу. Если из Феррары в Рим приехало больше 500 человек, то обратно двигалась процессия, состоящая уже из доброй тысячи. Чезаре выделил сестре военный эскорт в две сотни всадников, а она взяла с собой своих слуг, женщин своего маленького двора и даже своих шутов и карликов. Ко всему этому прибавилось еще и полторы сотни вьючных мулов, ибо надо было прихватить с собой и соответствующий багаж. Так что поневоле ехать приходилось без спешки, с остановками.

В Урбино Лукрецию встретили со всем радушием. Герцог урбинский Гвидобальдо Монтфельтро был женат на сестре Франческо да Гонзага, а тот был женат на Изабелле д’Эсте. Первая дама Италии хотела встретить соперницу так, как полагалось первой даме Италии. Ее слово имело вес не только в Мантуе, где она правила вместе с мужем, и не только в Ферраре, откуда она была родом, но и в Урбино – и Гвидобальдо Монтфельтро ее очень уважал.

Он предоставил свой герцогский дворец в полное распоряжение Лукреции Борджиа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.