I

I

С признанием Джованни Сфорца импотентом торопились не просто так – на то имелись основательные политические причины. Конечно, интерес заключался вовсе не в Джованни, был он импотентом или не был, а в том, чтобы рука Лукреции Борджиа оказалась свободной для нового замужества – жених для нее уже имелся. Им был принц Альфонсо, родной брат Санчи Арагонской. Таким образом, брачный союз семейства Борджиа с той ветвью Арагонского дома, что правила в Неаполе, делался еще сильнее – но сам по себе брак Лукреции рассматривался только как промежуточный, предварительный шаг к другому, куда более важному.

И Санча, и ее брат Альфонсо были внебрачными детьми короля Неаполя Альфонсо II – но имелась и принцесса получше. Ее звали Карлотта, она была рождена в законном браке и в принципе имела шансы и на то, чтобы унаследовать корону Неаполя.

Почему бы не выдать ее замуж за Чезаре Борджиа?

Строго говоря, он был кардиналом, а кардиналы жениться, конечно же, не могли – по крайней мере, не могли делать этого официально. Однако отношения Чезаре с его отцом восстановились – Святой Отец переступил через свои чувства, смерть дона Хуана была забыта, стремление же возвеличить семью Борджиа осталось неизменным. В Риме вообще ходили слухи, что папа Александр задумал выкроить для Чезаре Борджиа некое независимое княжество – и брак с Карлоттой Арагонской был бы в этом смысле «большим шагом в правильном направлении».

Так что для Святого Отца перевод кардинала Чезаре Борджиа в миряне был не затруднением, а некоей технической проблемой, легко решаемой. В Риме начались приготовления к свадьбе, а тем временем пришли хорошие вести из Флоренции.

Брат Джироламо Савонарола сумел-таки истощить терпение своей паствы. Проблемы у него начались еще в феврале 1497 года, когда ему стало понятно, что никакой церковной реформы не будет и что папа Александр вернулся на свою «стезю греха». Он разразился тогда неистовой проповедью, в которой заявил, что всякий, кто считает правильным отлучение от Церкви его, брата Джироламо, сам еретик и «служит царству Сатаны». Даже и этот более чем прозрачный намек на папу Александра показался Савонароле недостаточным, и он добавил для совсем уж полной ясности, что в Риме думают только о деньгах, что все там продается, включая и церковные должности, и священные таинства, и что «плоды этой грязной наживы идут на то, чтобы вознести родных и осыпать своих детей благами земными».

Пресловутой «соломинкой, сломавшей спину верблюду», по-видимому, послужило письмо, направленное братом Джироламо, как он говорил, «всем государям Европы», в котором он предлагал им отказать в повиновении нечестивому папе Александру VI и собраться на собор, дабы низложить его с трона Святого Петра. Папа Александр и до этого велел подготовить буллу, объявляющую интердикт и отлучение уже не монаху Савонароле, а государству, его укрывающему, то есть всей Республике Флоренция. Ну, после письма брата Джироламо папа ввел это отлучение в действие, и немедленно. Все флорентийские торговцы в Риме были схвачены, и их товары и деньги поставлены под секвестр.

Желаемый результат был достигнут почти немедленно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.