V

V

Пошла она неудачно. Понимающий дело человек, герцог Урбинский, был ранен и оставил поле боя. Дон Хуан абсолютно не знал, что следует делать, но из гордости не позволял подчиненным давать ему советы. Потоптавшись без толку под стенами осажденного замка, он попросил своего отца добиться присылки ему осадной артиллерии из Неаполя. Скоро сделать это было невозможно, поэтому осаждающие просто сидели без дела в своих лагерях, в то время как осажденные высылали свои отряды за стены – и случалось, что эти отряды добирались до стен самого Рима. Один такой отряд едва не захватил кардинала Чезаре Борджиа, который не чаял беды и был лишь с горстью людей. На свое счастье, кардинал был молод и силен, и конь у него был прекрасным – так что он сумел ускакать…

В январе Бартоломео Алвиано сделал уже серьезную вылазку и выбил осаждающих из занятого ими было передового укрепления возле замка. После чего выслал через брешь в его стене осла, на котором был прикреплен большой знак с надписью: «Дайте мне пройти, я послан к герцогу Гандии на переговоры».

Под хвостом у осла и в самом деле было помещено письмо к герцогу, написанное в самых оскорбительных выражениях. Ну, выражения – они и есть выражения, «слова кости не ломают», как говорилось еще и тогда. Но нашлись аргументы и помимо слов – на присланные из Франции деньги Орсини собрали наемников и двинулись на выручку осажденных. Попытка остановить их кончилась поражением папских войск – даже сам дон Хуан был слегка ранен, а кардиналу-легату Лунати пришлось бежать в такой спешке, что он чуть не умер от страха. Герцог Урбинский был захвачен в плен – на том военная кампания против Орсини и закончилась. Папа Александр был готов подписать с ними мир на самых легких для них условиях. Формально семейство Орсини выражало свою «вассальную покорность и преданность Святому Престолу» и в знак этой покорности вносило 50 тысяч дукатов в папскую казну. Но поскольку именно эта сумма была назначена как выкуп за герцога Урбинского, то Орсини ничего не теряли. Замки их были им возвращены. Папа Александр, всегда внимательный к финансовым вопросам, вассальный взнос Орсини оставил в своей казне, а выплату выкупа за захваченного в плен государя Урбино переложил на его семью. Гонсальво де Кордоба, командир испанских войск в Неаполе, взял Остию, теперь путь из Рима к морю был открыт.

Это дало возможность закончить проигранную войну «парадом победы».

На пышной церемонии в Риме состоялось чествование «победителей, защитников правого дела Церкви» – и почести они получили в полном соответствии с их близостью к Святому Отцу. Дон Хуан Борджиа, герцог Гандии и гонфалоньер Церкви, был превознесен всех выше, вслед за ним в списке шел Джованни Сфорца, муж Лукреции Борджиа, который и в войне-то толком не участвовал, а уж потом, на третьем месте, значился дон Гонсальво де Кордоба. Дон Гонсальво был гордым человеком и тонкой политике оказался совершенно чужд. Когда оказалось, что у папского трона он будет стоять на две ступени ниже Хуана Борджиа, которого он считал никчемным щеголем, дон Гонсальво сообщил, что принять участие в церемонии он никак не может по причине крайней своей занятости. И действительно, явиться на нее отказался.

Папа Александр в отличие от испанского военного был человек дипломатичный. Он не захотел отпускать дона Гонсальво обиженным – и наградил его Золотой Розой, высшим отличием, которым папы римские, как правило, награждали государей за заслуги перед Святым Престолом. Даже это не утихомирило гордый нрав дона Гонсальво де Кордоба. Высказываться против Святого Отца как понтифика и Викария Христа он, конечно, себе не позволил. Но высказаться в качестве одного из арагонских грандов, выражающего свое мнение о поведении других арагонских грандов, он все-таки мог.

И он сказал, что эти Борджиа «ставят почести выше чести».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.