III

Папа римский и король Франции встретились 16 января 1495 года – Карлу VIII был предоставлен весь Ватикан в полное его распоряжение, он там и отобедал, а папа Александр выехал к нему навстречу в своем пышном паланкине и очень искусно сделал вид, что короля он не заметил. Что сказать? Королю было всего-навсего 25 лет, и в искусстве дипломатической пантомимы он, конечно, сильно уступал Александру Борджиа – тот упражнялся в ней уже добрых лет сорок, с тех самых пор, как началось возвышение его дяди Алонсо де Борха. Так что как-то само собой получилось так, что король уже успел трижды поклониться в знак приветствия, а глаза понтифика и Викария Христа все еще «как бы слепило солнце». Но когда он все-таки «заметил», что его приветствуют, любезности папы Александра не было границ. Он сошел с паланкина, не стал протягивать руку для почтительного поцелуя, а просто тепло и дружески обнял «великого монарха». А когда король Карл попросил назначить кардиналом своего советника, епископа города Сен-Мало, его желание было удовлетворено прямо сразу же, на месте. Поскольку под рукой не было нужных знаков достоинства столь высокого сана, Чезаре Борджиа снял с себя свой роскошный плащ и передал его новому князю Церкви. За красной шапкой, правда, пришлось посылать в кладовые – послали Бурхарда, от которого мы эту деталь и знаем. В общем, король и папа расстались к полному взаимному удовольствию, и Карл отправился обратно, в свои апартаменты в Ватикане.

Все двери его покоев стерегла королевская шотландская стража – король был хоть и молод, но тоже понимал кое-что в делах правления. И в ходе вечерних размышлений он, по-видимому, оценил «маневр со слепящим солнцем», и решил, что этот стратегический прием ему не по нраву.

Утром следующего дня его напрасно ждали в папских покоях – король опаздывал. Александр послал к нему верного Бурхарда – и тот застал французского монарха у камина, неодетого и даже без башмаков. Церемониймейстер папского двора Иоганн Бурхард был шокирован – Святой Отец уже ожидал своего гостя, а тот даже не соизволил одеться. Шок его оказался недолгим – король поднялся с постели, но пошел не к папе Александру, а почему-то в капеллу, где для него его капелланы и отслужили мессу. А сразу после столь благочестивой процедуры король захотел позавтракать – и тут уже даже до простодушного Бурхарда стало что-то доходить…

В общем, когда король Карл показался, наконец, в покоях Святого Отца для того, чтобы принести ему «клятву послушания и повиновения», некоторые нужные королю акценты были уже расставлены. И сразу после слов «Святой Отец, я пришел сюда принести клятву послушания и повиновения, и делаю это таким же образом, как делали мои предки, короли Франции» король не попросил, а потребовал «даровать ему три милости»: во-первых, подтвердить все права и привилегии, имеющиеся у королей Франции, во-вторых, передать ему султана Джема, в-третьих, признать Карла VIII, короля Франции, законным государем Неаполя. Первое было даровано без всяких возражений, со вторым волей или неволей пришлось согласиться, но третье требование, формальное признание Карла королем Неаполя, было спущено на тормозах. Конечно, никакого прямого отказа и быть не могло – но были бесконечные объяснения о «необходимости консультаций».

Наверное, король сумел бы настоять на своем, если бы не неожиданные вести из Неаполя: король Альфонсо бежал из своей столицы, отрекшись от власти в пользу сына, Ферранте II. Железо надо было ковать, пока горячо…

Войска Карла VIII срочно выступили из Рима.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.