Берия — человек

Берия — человек

Прежде чем перейти к первым шагам Берия в политической борьбе, развернувшейся в Закавказье после свержения царизма, я хочу немного забежать вперед и попытаться понять, каким человеком был Лаврентий Павлович? Ответ на этот вопрос поможет нам разобраться в изгибах его политической судьбы и объяснить трагический конец. Многие десятилетия сама постановка такого вопроса публике казалось кощунственной. Лаврентия Павловича иначе, чем исчадие ада, многие не воспринимали. Сын же Серго рисует почти иконописный портрет отца — пламенного рыцаря революции, печальника о благе России, Грузии и всего человечества, ставшего жертвой козней темных сил в лице Хрущева, Маленкова и примкнувших к ним Молотова, Кагановича и прочих членов Президиума ЦК.

Серго Берия пишет, что его отец был разносторонне одаренным человеком: "Рисовал карандашом, акварелью, маслом. Очень любил и понимал музыку… Мама часто покупала пластинки Апрелевского завода с записями классической музыки и вместе с отцом с удовольствием их слушала. А вот поэзию, насколько помню, отец не читал. Он любил историческую литературу, постоянно интересовался работами экономистов. Это ему было ближе.

Не курил. Коньяк, водку ненавидел. Когда садились за стол, бутылка вина, правда, стояла. Отец пил только хорошее грузинское вино и только в умеренных дозах. Пьяным я его никогда не видел…

Обратите внимание: на всех снимках отец запечатлен в на редкость мешковатых костюмах. Шил их портной по фамилии Фурман. О других мне слышать не приходилось. По-видимому, отец просто не обращал внимания на такие вещи… Жить в роскоши у руководителей государства тогда не было принято. В нашей семье, по крайней мере, стремления к роскоши не было никогда.

Дача… была одна, современной постройки… Пять небольших комнат, включая столовую, в одной… стоял бильярд…

Когда мы переехали из Тбилиси в Москву, отец получил квартиру в правительственном доме, его называли еще Домом политкаторжанина. Жили там наркомы, крупные военные, некоторые члены ЦК (это — ставший знаменитым после романа Юрия Трифонова "Дом на набережной". — Б. С.). Как-то в нашу квартиру заглянул Сталин: "Нечего в муравейнике жить, переезжайте в Кремль!" Мама не захотела. "Ладно, — сказал Сталин, — как хотите. Тогда распоряжусь, пусть какой-то особняк подберут".

И дачу мы сменили после его приезда. В районе села Ильинское, что по Рублевскому шоссе, был у нас небольшой домик из трех комнатушек. Сталин приехал, осмотрел и говорит: "Я в ссылке лучше жил". И нас переселили на дачу по соседству с Кагановичем, Орджоникидзе. Кортов и бассейнов ни у кого там не было…

Мать, как и другие жены членов Политбюро, в магазин могла не ходить. Существовала специальная служба… Комендант получал заказ, брал деньги и привозил все, что было необходимо той или иной семье. А излишества просто не позволялись… Лишь один пример: вторых брюк у меня не было…

Вспоминаю наши лыжные походы в Подмосковье, прогулки по лесу. Отец очень любил активный отдых и умел отдыхать. Помню, недели две вдвоем с ним занимались мы оборудованием спортивной площадки. И каток небольшой нашли… и сетку волейбольную купили…

Когда уезжали в отпуск на юг — а мы всегда проводили отпуска вместе, позднее они отдыхали с мамой всегда вдвоем, он любил ходить в горы. Хорошо плавал, ходил на байдарке или на веслах…

Вместе с мамой посещал манеж — к верховой езде был приучен с детства и, чувствовалось, в молодости был неплохим наездником.

Ну, а о том, как отец любил футбол, ходят легенды. Утверждают даже, что в молодости Берия был чуть ли не профессиональным футболистом. Это преувеличение, конечно, хотя, как и волейбол, футбол он очень любил и, наверное, играл неплохо".

Что тут сказать! Воля ваша, но как-то не вяжется образ Берии-спортсмена с фотографиями тучного, одутловатого Лаврентия Павловича последних лет жизни. Хотя допускаю, что в 20-е и 30-е годы он занимался физкультурой достаточно активно. Также вызывает сомнение утверждение Берии-младшего, что его отец "был очень мягким человеком". Не те должности занимал Лаврентий Павлович большую часть своей жизни, где можно было проявлять мягкость.

Создается впечатление, что, даже достигнув высокого положения, Берия так и не приобрел вкуса к роскоши. Похоже, по-настоящему его интересовали только карьера и власть. Серго Лаврентьевич свидетельствует: "Отец был неприхотлив в еде… Был повар, очень молодой симпатичный человек. Но, как выяснилось, опыта работы он не имел, что, впрочем, ничуть не смутило домашних. Мама сама готовила хорошо, так что наш повар быстро перенял все секреты кулинарного мастерства и готовил вполне сносно.

Предпочтение, естественно, отдавалось грузинской кухне: фасоль, ореховые соусы. Если ждали гостей, тут уж подключались все. Особых пиршеств не было никогда, но всегда это было приятно. Собирались ученые, художники, писатели, навещали близкие из Грузии, друзья".

Насчет неприхотливости Лаврентия Павловича в еде сохранилось также любопытное свидетельство переводчика Сталина Валентина Михайловича Бережкова, встречавшегося с Берией на Тегеранской конференции: "Он почти не прикасался к еде. Но ему всегда ставили тарелку с маленькими красными перцами он закидывал в рот один за другим, словно семечки. Однажды предложил мне такой перчик — и меня буквально обожгло, когда я прикоснулся к нему губами. Берия засмеялся и принялся настаивать, чтобы я проглотил. Пришлось сделать вид, что послушался. Затем незаметно выбросил под стол.

— Это очень полезно. Каждый мужчина должен ежедневно съедать тарелку такого перца, — назидательно поучал Берия.

Он также всякий раз спрашивал, почему я худой?

— Такова конституция моего организма, — отвечал я. Не мог же я сказать, что две сосиски в день, которые мы получали в столовой… никак не могли прибавить мне веса".

Берия, конечно, и в трудные военные годы питался все же не двумя тощими нкидовскими сосисками в день. Иначе не понятно, как он достиг своих не малых габаритов. И по поводу своего веса не комплексовал. Наоборот, сочувствовал Бережкову, что он такой худенький. А красные перчики поглощал в огромном количестве, веря, что они укрепляют мужскую силу.

По утверждению сына, подчеркивавшего необыкновенное трудолюбие отца, Берия "никогда не изменял выработанным еще в юности привычкам. Вставал не позднее шести утра. После зарядки минимум три часа работал с материалами. Возвратившись с работы, ужинал и вновь шел в свой кабинет. А это еще два-три часа работы…

В отличие от других членов Политбюро, занимавшихся… чистой демагогией да извечными "кадровыми" вопросами, ему ведь всегда поручалось конкретное дело…"

Лаврентий Павлович, по словам сына, "по своей натуре был аналитиком и никогда не спешил с выводами, основываясь лишь на собственном эмоциональном восприятии тех или иных событий. Для политика это вещь, считал он, абсолютно недопустимая. Вне всяких сомнений, наложила свой отпечаток на его характер многолетняя работа в разведке… Сужу даже по тому, как он формировал меня как личность, как приучал к систематическому труду, работе над материалом, сопоставлению фактов, прогнозированию…

А еще это был очень целеустремленный, настойчивый человек. Если он брался за какую-то работу, то всегда доводил начатое до конца. Не чурался черновой работы".

В общем, на Лубянке и в других местах Лаврентий Павлович вечный был работник! Другого взгляда от искренне любящего сына, немало обязанного отцу в лучшие времена своей карьерой, трудно было бы ожидать! Но шуточки шутками, а ведь Берия действительно от работы не отлынивал, и в чем в чем, а в лени ни один из оппонентов его действительно никогда не обвинял.

В художественной литературе Берия, как правило, играет дежурную роль злодея в исторических боевиках, посвященных сталинской эпохи. И лишь в одном произведении этот персонаж предстает в качестве полнокровного и колоритного героя, чья пародийность не мешает воспринимать его как рельефный портрет реального исторического лица, пусть и преобразованный художественной фантазией.

В романе Владимира Сорокина "Голубое сало" действие происходит в Советском Союзе в 1954 году. Здесь Сталин вовсе не умер в 53-м, а построил мощную державу, основанную на русской национальной идее. Многие персонажи носят здесь имена исторических лиц, но подчеркнуто наделены внешностью, почти ничего общего не имеющей с внешностью прототипа. Вот как выглядит Берия у Сорокина: "Берия встал, снял пенсне и неторопливо протер его замшевой тряпочкой. Это был высокий худощавый человек с большой яйцеобразной почти безволосой головой, узко скошенными плечами и длинными руками с выразительными тонкими пальцами; лицо его, узкое и вытянутое книзу, всегда имело выражение рассеянной углубленности в себя, которое встречается обычно у людей искусства. Небольшие зеленые глаза подслеповато щурились, полные губы блестели со вкусом подобранной помадой. На Берии был превосходный темно-синий фрак с орденом Красного Знамени в алмазном венце. Очень высокий стоячий воротник красиво поддерживал узкие худые скулы министра госбезопасности.

Берия надел пенсне на свой тонкий небольшой нос и заговорил тихим четким голосом…"

Читатели наверняка оценили юмор. Стройный красавец Берия, да еще с напомаженными губами (намек, что уж женщины его никак не интересуют), — в "Голубом сале" и невысокий толстяк с жабоподобным лицом на сохранившихся фотографиях конца 40-х — начала 50-х годов.

Берия "Голубого сала" произносит панегирик физикам Ландау и Сахарову (оба они действительно работали в подчинении у Берии в реальной жизни): "Друзья. Мне хотелось бы сказать несколько теплых слов о наших замечательных советских ученых, двое из которых присутствуют здесь. Благодаря нашей науке, страна Советов из отсталой аграрной империи стала индустриальным гигантом. Благодаря нашей науке, у нашего народа появился ядерный щит, способный окоротить любого агрессора. Наконец, наши ученые вплотную подошли к разгадке феномена времени. Представляете, что ждет всех нас, когда советские люди смогут управлять временем? Я сам человек хладнокровный, не поддающийся эмоциям. И тем не менее, товарищи, у меня дух захватывает, когда я думаю об этом. Выпьем же за здоровье наших ученых!"

В жизни Лаврентий Павлович разговаривал с учеными совсем не так возвышенно. А.Д. Сахаров вспоминает, как он обращался к своим коллегам-чекистам, но так, чтобы и будущие академики, присутствовавшие на совещании, поняли, что их это тоже касается: "Берия встал и произнес примерно следующее: "Мы, большевики, когда хотим что-то сделать, закрываем глаза на все остальное (говоря это, Берия зажмурился, и его лицо стало еще более страшным). Вы, Павлов, потеряли большевистскую остроту! Сейчас мы Вас не будем наказывать, мы надеемся, что Вы исправите ошибку. Но имейте в виду, у нас в турме места много!"

Сорокинский Берия, в отличие от настоящего, не только не дружит с Маленковым, но искренне его ненавидит и интригует против него перед Сталиным:

"— Какая все-таки гнида Маленков, — заговорил Берия, прохаживаясь возле глыбы. — Каждый раз, когда вижу его, теряю самообладание. Как ты его терпишь?

— Он хороший технарь. Знает производство… — глухо отозвался Сталин.

— Но он чудовищный интриган. Скольким людям он кровь испортил. Мало ему Куйбышева, Постышева и Косиора. Теперь давит Косыгина. Piece of shit…

— У него колоссальный опыт.

— Косыгин знает тяжпром не хуже его. Вся эвакуация заводов на нем держалась. Деловой парень, денди, из рода чугунных магнатов. Живой, контактный. В гольф играет блестяще.

— Это важно для зам. пред. Совмина?

— Да! — оживился Берия. — Я раньше думал как Маяковский: "Мне — бильярд, отращиваю глаз; ему же шахматы — они вождям полезней". Шахматы для руководителей — великая вещь. Они учат стратегическому мышлению. А гольф — учит тактике. Во времена Ленина и в тридцатые годы все определяла стратегия. Сейчас, в начале пятидесятых, актуально тактическое мышление. Косыгин — перспективный кадр".

Еще у литературного Берии появляется налет аристократизма, прототипу явно не свойственный. Это подчеркивается и убранством бериевского кабинета в романе: "Небольшой лубянский кабинет, со вкусом отделанный янтарем и розовым деревом". Что не мешает Берии 54-го года приказать пытать академика Сахарова, чтобы разгадать тайну носителя сверхэнергии — голубого сала, чтобы завладеть которым устраивает заговор против Сталина и уничтожает своих соратников Абакумова и Меркулова. Не сомневаюсь, что и настоящий Берия, не колеблясь, приказал бы пытать любого из "атомных" академиков, если бы счел это необходимым для дела. А прикажи Сталин расстрелять того же Сахарова или Курчатова, Лаврентий Павлович и это исполнил бы, не дрогнув. Может, только вначале бы попробовал убедить Кобу, что не стоит так сразу рубить с плеча, еще пригодятся. Абакумова же, как мы убедимся в дальнейшем, Лаврентий Павлович действительно собирался расстрелять, но не успел: самого расстреляли.

В целом же Берия, если попытаться взглянуть на его человеческие качества непредвзято, предстает прежде всего человеком дела. Он ставит перед собой и перед подчиненными конкретные задачи и стремится их разрешить любыми средствами, в том числе и самыми варварскими, путем репрессий и угроз. При этом Лаврентий Павлович относительно равнодушен к жизненным благам, хотя и аскетом, особенно по части прекрасного пола, его не назовешь. Для него важнее — сделанное дело и продвижение к вершинам власти по служебной лестнице. При этом ему свойственна забота о родных, близких и подчиненных, которых он старался не оставлять без внимания и поддержки при любых обстоятельствах. Вот этика любви к дальнему Берии, похоже, не была свойственна. К людям незнакомым можно было применять любые методы. Но без нужды Лаврентий Павлович человека предпочитал не губить — только тогда, когда, как он считал, не оставалось другого выхода.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.