ИСТОРИЧЕСКОЕ МЕСТО ЛЕНИНА, ТРОЦКОГО И ГИТЛЕРА
ИСТОРИЧЕСКОЕ МЕСТО ЛЕНИНА, ТРОЦКОГО И ГИТЛЕРА
Сравнивать Сталина с Гитлером было пряно-опасной игрой советского интеллектуала, рискованной и оттого особенно увлекательной формой вольнодумства. Человек читал прозрачные намеки Василия Гроссмана и приятно замирал от страха и собственной смелости.
Но ведь Сталин совершенно не похож на Гитлера — ни по характеру, ни по функциональной роли в обществе. Гитлер неудержимо болтал — настоящий словесный понос. Сталин молчал, думал, читал, взвешивал, осторожно решал. Он мало писал — намного меньше, чем читал. Он умел принять мнение, которое первоначально казалось ему неверным. Он признавал свои ошибки и очень сильно изменялся с ходом лет.
Уже по этой черте Гитлер сразу же напоминает если не Ленина (хотя словесный понос «Ильича» потянул на 55 томов, а Гитлер скромно написал одну «Майн Кампф»), то уж во всяком случае Троцкого. Троцкий назвал Бухарина «Колей Балаболкиным» за недержание речевых функций. Но сам-то он чем был лучше? Троцкий, Лева Балаболкин, просто не терпел чужой болтовни и всегда считал свою собственную болтовню лучше, чем болтовня окружающих. Сам же он непрерывно болтал и болтал, в точности как Гитлер и Бухарин.
Все большевики, и вообще все революционеры, начиная с Фурье и Сен-Симона, беспрерывно болтали, писали, трепались, заставляли себя слушать и читать. Сен-Симон, французский Балаболкин XVIII века, собирался прокопать канал из Тихого Океана в Атлантику через горы Мексики, а потом из Средиземного моря в Мадрид. Еще один Балаболкин, Шарль Фурье, собирался, путем научных извращений, превратить воду океанов в лимонад, а потом вырастить породу людей с хвостами, на конце которых будут глаза.
Точно так же Гитлер собирался вывести породу сверхчеловеков путем скрещивания немцев с норвежцами, а Троцкий неудержимо нес демагогическую ахинею про «перманентную революцию».
Гитлер, Адик Балаболкин (и его окружение), был таким же утопистом, демагогом и трепачом, как Вова Балаболкин и Лева Балаболкин в России, как Шарль Фурье-Балаболкин, Сен-Симон — Балаболкин и Максимилиан Робеспьер-Балаболкин во Франции, Долорес-Балаболкина в Испании, Видкун Квислинг-Балаболкин в Норвегии.
Все эти творения Господни, во все времена и во всех странах, никак не соотносили с реальностью ни самих себя, ни свою болтовню, ни последствия этой болтовни.
Все они — харизматические личности, умевшие зажигать свое болтовней. Как сказал бы Лев Гумилев — пассионарии. Все они приходили к власти или хотели прийти к власти путем революции.
Все виды революционных Балаболкиных во все времена и во всех странах проявляли патологическую неразборчивость в средствах, устрашающую жестокость, жутчайшую упертость, абсурдную самоубийственную неспособность понять бессмысленность совершаемых ими поступков.
Все они были убеждены в своей исключительности, в сверхценности своей болтовни, и что если они гибнут — вместе с ними гибнет и весь мир. Сама мысль о том, что мир может без них обойтись, буквально приводила их в неистовство.
Теоретик мировой революции Троцкий искренне считал, что построение социализма в СССР есть дело «случайное» и «неправильное». Это максимально соответствовало идеологии Карла Маркса: революция должна быть Мировой, в отдельных странах пролетариат только часть единого мирового отряда пролетариев, которым нечего терять, кроме своих цепей.
Навязывая дискуссию за дискуссией, он пытался не столько сосредоточить власть в своих руках, сколько убедить и подавить силой авторитета. Он постоянно называл других партийцев «посредственностями» и «недоучками», считая только себя достойным стоять у руля. Сталина он обзывал «самой выдающейся посредственностью».
Троцкий готовил Мировую революцию через Коминтерн — и проиграл. Оказалось, не будет никакой мировой революции. После полного провала идей Коминтерна в январе 1925-го Троцкий был освобожден от работы в Реввоенсовете, в октябре 1926-го выведен из Политбюро, в октябре 1927го — из ЦК. В ноябре 1927 г. он был исключен из партии, после чего выслан из Москвы в Алма-Ату.
Но он ничего не понял и совершенно ничему не научился.
В феврале 1929-го Троцкого вывезли через Одессу на пароходе «Ильич». Его хотели поселить на Принцевых островах в Мраморном море. Он вывез с собой личный архив — 28 ящиков документов. Зачем? Чтобы писать и болтать.
Даже в 1940 году, накануне гибели, Троцкий с минуты на минуту ждал новой Мировой революции. С 1922 по 1929 год он написал 21 том сочинений, в основном о том, как надо растоптать сломать, изнасиловать «старый мир».
В конечном счете, после долгих скитаний, с 1936 года Троцкий осел в Мексике — мексиканцев очаровала его идея «перманентной революции». Они считали, что эта идея осуществляется в их стране: в Мексике революции накатывали волнами. Каждая последующая доделывала то, что не в состоянии оказывалась сделать предыдущая, и так продолжалось с Войны за независимость, то есть с 1810 года. Причем одна только революция 1910–1917 гг. унесла жизни 2 млн людей из 15 млн мексиканского населения.
В эмиграции Троцкий жил в укрепленной вилле Койокан и продолжал писать, «разоблачая» Сталина в измене делу революции и в неправильном построении социализма. Одна из книг так и называется: «Преданная революция». Он получал деньги от германской разведки — в точности как в 1917 году получал золото от американских банкиров и германской разведки же. Он так и не понял, что такого рода поступки всегда плохо кончаются.
Троцкий так и не понял, каким способом его победил Сталин. Так туземец не понимает, каким образом колонизатор убивает его из ружья. Он продолжал словесный понос, не понимая, что его уже победили организационно, что он уже политический труп.
После статей «Сталин — интендант Гитлера» и «Вас обманывают» (обращение к советскому народу) Сталин велел главе внешней разведки Эйтингону убить Троцкого. Сначала рассчитывали на известного мексиканского художника Сикейроса. Был он коммунист по убеждениям, революционер и великий друг СССР. Сикейрос «ворвался в Койокан с полчищем убийц и стал как истинный мексиканец в детективном фильме палить во все стороны. Потом удрал, даже не проверив, убили ли кого-нибудь. Сотни выстрелов, шум страшный, а ни одного раненого!»[233].
Кстати, вот тоже типичный революционер: главное, чтобы шуму побольше.
После этого Эйтингон — революционер другой эпохи, прагматик и практик, подумывал о том, чтобы некий американский летчик сбросил на Койокан бомбу. Но убить Троцкого вызвался личный друг Эйтингона, Рамон Меркадер. Семья испанских коммунистов Рамон была дружна с Эйтингоном еще со времен Гражданской войны в Испании.
Рамон пришел в Койокан под именем Жака Морнара, втерся к нему в доверие, выбрал момент и ударил Троцкого по голове ледорубом. Убийца он был неопытный, неподготовленный, и не сумел убежать. Разъяренные обитатели Койокана слегка помяли его, и в госпитале оказались оба — умиравший Троцкий и его убийца. Меркадер получил максимальный в Мексике срок — 20 лет (смертной казни там не было) и отсидел от звонка до звонка. В СССР несколько раз пытались организовать ему побег или добиться сокращения срока.
После выхода на свободу Меркадер уехал в СССР, где получил жилье и хорошую пенсию. Умер он в 1978 году Героем Советского Союза. Возможно, был «убран», как «слишком много знавший». На его могиле на Кунцевском кладбище надпись: «Рамон Иванович Лопес».
Троцкий же даже не подумал о том, чтобы обезопасить своих близких. Он орал, что Сталин «плохой», строит «неправильный» социализм, и искренне считал, что это и есть самое главное. А практик Сталин аккуратно и последовательно «подчищал» его семя — по всем правилам патриархального общества, где мстить надо до младенца в люльке, чтобы потом не вырос мститель.
Первая жена Троцкого Александра Соколовская умерла в лагере. Старшая дочь от этого брака умерла, вторая покончила с собой. Старший сын от второго брака убит в 1938 году во Франции, младший остался в СССР и умер в лагере в 1937 году.
Точно так же вел себя и Гитлер. Тысячу раз ему говорили, советовали, уговаривали: дать разумную свободу его единомышленникам — национал-социалистам. Если Европа состоится как национал-социалистическая, то только как федерация национал-социалистических государств. Гитлер не слушал.
Гитлеру сто раз говорили, что пора прекратить истеричный антисемитизм, не доведет он до добра. Гитлер отвечал потоком злобного полубезумного бреда. Он ухитрился вырастить целую плеяду психов, которые ненавидели и боялись евреев, словно вышедшей на поверхность Земли нечистой силы. Бруно Беттельхейм описывает потрясающий случай, когда комендант лагеря панически его боялся. Матерый фронтовик, очередной Вилли Балаболкин, нервно вздрагивал, когда к нему приближался пожилой тщедушный еврей.
В результате родину Адика Балаболкина бомбило больше 5 тысяч летчиков, которые могли быть на его стороне, но которых он сам сделал своими врагами, мстителями за своих близких, убежденными врагами его юродской расовой теории.
Гитлер не дал своим генералам добить британскую армию в 1939-м. Дал уплыть домой «братьям по расе» — был уверен, что рано или поздно «братья» одумаются и станут национал-социалистами. Он послал своего вернейшего соратника и друга Рудольфа Гесса уговаривать англичан. Что самое невероятное — Руди Балаболкин полетел, чтобы чарами своего красноречия и перлами расовой теории склонить Британию к непочетному миру с Адиком — Обер-Балаболкиным. Он объяснил англичанам, что ему явился призрак Хаусхофера, и велел лететь, мирить расы арийцев…
Хоть убейте, но я не в состоянии представить себе ни одного приближенного Сталина, которому явился бы призрак Маркса или Энгельса и велел бы творить некие великие дела. Кстати: людям из окружения Хрущева порой призраки Ленина являлись, а сам Никита Балаболкин был способен не умолкать часами, — в том числе и рассказывая о своей личной верности призракам. Но невозможны ни Берия, ни Судо-платов, которому призрак Маркса вынул из бороды командировочное предписание…
Мораль: окружение Гитлера в чем-то очень напоминало окружение Ленина и совершенно не напоминало окружение Сталина. То есть внешне Розенберг и Гиммлер поприличнее Рыкова с Зиновьевым, да и попросту лучше одеты, лучше воспитаны — но на уровне совершения поступков — то же самое. А полководцы Сталина одеты еще хуже, у них порой просто ужасные манеры, — но по части поступков на голову выше и тех, и других.
Основная разница в том, что балаболкины — только разрушители. К созданному другими они злобно-завистливы и истерично-ревнивы, потому что сами ничего похожего создать не способны. Они болтают, вредят, напускают туману, врут и гадят, пока не развалят созданное другими или пока созидатели не озвереют настолько, чтобы их пристрелить.
Да, я помню: Троцкий создал Красную Армию. Верно. А кавказский уголовник Камо сам делал отмычки и неплохие взрыватели к бомбам. Почти неграмотный кавказский вор делает отмычки, сын богатого помещика, окончивший неплохую гимназию, Лева Балаболкин делает целую армию. Разница в масштабах очевидна, суть же одна: преступник изготовляет орудия для преступления.
Троцкий создал армию, из которой дезертировало 30 % наличного состава и которую было нечем кормить. Сталин создал самую многочисленную, самую механизированную армию своего времени, и притом вполне дисциплинированную и преданную отцу-основателю. А кроме армии, он построил страну-континент и стал основателем целой цивилизации.
Архитектура — окаменевшая культура… Лева Балаболкин ставил памятники Разину, Каину, Иуде и прочей мрази. Эти памятники простояли считаные недели и сгинули еще при жизни Троцкого.
Сталин создал собственный архитектурный стиль и воплотил его во множестве городов необъятной Страны-Континента. Созданное им стоит до сих пор и продержится наверняка еще века.
А Гитлер-Балаболкин вроде и хотел перестроить Берлин, но как-то все времени не хватало. Он был слишком занят — нервно повизгивая, мчался навстречу собственной гибели. Гитлеру объясняли, что нельзя вести войну на два фронта, что осенью 1941-го надо заключать мир со Сталиным, что…впрочем, чего только ему не объясняли и чего только он не желал слушать.
Гитлеру тысячу раз говорили, что покорить Россию можно только освобождая ее от Сталина, создавая русское национальное правительство, давая создать свои государства украинцам и другим народам СССР. Гитлер не слушал — он болтал. И в конце концов Адик Балаболкин то ли сожрал крысиного яду посреди своей рушащейся, гибнущей столицы, то ли в последний момент бежал в Южную Америку и там доживал, делая пластическую операцию за пластической операцией, нервно вздрагивая при виде всякого незнакомого человека, особенно в полицейской форме.
Хоть убейте — ничего общего со Сталиным, но очень много общего с Троцким.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.