Кое-что о революциях

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кое-что о революциях

Весь XIX век бродил по Европе призрак коммунизма. Неподалеку от него ковылял его чуть-чуть более приличный братец — призрак социализма. К этому можно относиться как угодно; можно сколько влезет укоризненно качать головой и грозить пальчиком предкам, но нельзя одного, сущей мелочи: нельзя сделать бывшее — небывшим.

Интеллигенция в Европе в основном была «левой», то есть или либеральной, или революционной. В разных странах в разной степени — скажем, Франция очень отличалась своей левизной и от Британии, и от Германии, и от рьяно католической Италии. Но в целом Европа была «левой».

И получилось так, что Россия как государство в глазах Европы стала пережитком, грубым полицейским государством. Тот, кто хотел сокрушить это государство, становился для Европы «своим», «правильным» человеком, и ему следовало помогать.

Евреи оказались и в самой Европе на 99 % «левыми», а 1 % «правых» евреев были в основном религиозные фанатики или иные дикие создания. Евреи были «свои в доску» как раз для «левых» — народ, выведенный из гетто Французской революцией, введенный в историческое бытие идеями «Свободы, Равенства, Братства». Российская империя как государство не имела права на существование без кардинальной смены политического строя. Русский народ осуждался за то, что терпит царизм и не поднимается на революцию. «Своими» из русских были на Западе только крайние либералы и революционеры.

Эту позицию легко раскритиковать, причем сразу со многих позиций, но я ведь и не утверждаю, что позиция эта продуманная и разумная. Я утверждаю только, что так думало 90 % европейской интеллигенции и что это определило позицию Европы в отношении русских евреев.

Евреи стали для Европы или «жертвами царизма» — даже когда американские газеты писали о странных и забавных чертах евреев, приехавших из России, — их чрезмерной религиозности, нечистоплотности, неведении современного мира, — то и тогда эти черты оправдывались «гонениями», «мучениями», «сознательной политикой царизма держать народ в невежестве».

Или стали «героическими борцами за свободу». Порой даже левая пресса в Российской империи высмеивала преувеличенные, раздутые сведения об участии евреев в «освободительном движении» и понесенных ими потерях. «Варшава. Расстреляно в крепости 11 анархистов. Из них 15 евреев».{55}

Опять же, можно засмеяться — но что поделать?! Вот такие сообщения вместе с историями про зверства погромщиков — все эти вбитые в головы гвозди, изнасилование младенцев в утробе матери, Николай II, лично составляющий инструкции погромщикам, и прочий бред и совершеннейший сюрреализм — они и формировали у Европы представление о происходящем.

То есть были действия эмигрантов-евреев, была поддержка их диаспоры, но не это главное. Главное было в том, что само Государство Российское и 99 % русского народа были «правые», а евреи на 90 % были «левые». И в результате вот история с Гершуни, в качестве яркого примера.

Когда Гершуни наконец арестовали и приговорили к смертной казни, император все-таки его помиловал, причем по собственной инициативе, без его просьбы. Гершуни бежал с каторги, из знаменитого Акатуя в бочке из-под капусты. Через Владивосток бежал в Америку, а оттуда в Европу (вот тема для детективного романа!).

Беглый каторжник Гершуни жил во Франции и Италии вполне открыто, под своим именем, даже писал в местные газеты. Царское правительство требовало его выдачи — но демократическая общественность стала горой и не позволила отдать на расправу борца с отсталостью и мракобесием. Одним из самых больших сторонников «не отдавать» был общественный и политический деятель Клемансо… будущий президент Франции, «большой друг Советского Союза».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.