47. Тюркюты и хазары

47. Тюркюты и хазары

Этнополитические контакты проходят двояко. Иногда пришлым войскам приходится ломать сопротивление аборигенов; тогда завоевание проходит болезненно для обеих сторон и бывает неустойчиво. Иногда же местная ситуация такова, что появление пришельцев воспринимается как подарок судьбы, как способ упорядочить внутренние конфликты, например, межплеменные войны. Так, тласкаланцы и тотонаки поддержали испанцев Кортеса, дабы избавиться от ацтекских завоеваний, связанных с сезонными жертвоприношениями покоренных людей богу Уицтлилопочтли. Так русские войска спасли грузин от персов, турок, лезгин и черкесов. И так оказались полезны тюркютские дружины Истеми-хана хазарам, обитавшим в обширной дельте Волги и лесистой долине Терека, ибо степняки — черные болгары, и горцы Серира (Дагестан) давили на хазар с севера и юга.

Когда появились тюркюты, то хазары почли за благо поддержать их, и не просчитались. Тюркюты подчинили своей власти все степные племена от Алтая до Дона[252] и перенесли острие войны в Закавказье, где были их главные противники — персы, парализовавшие караванную торговлю шелком. Хазары вместе с тюркютами ходили громить Азербайджан и Грузию,[253] и привозили оттуда богатую добычу, когда же Тюркский каганат пал под ударами империи Тан, хазары освободились и создали собственную державу, но ханами их остались тюркюты из династии Ашина. В 650 г. Хазария превратилась в мощную страну благодаря удачному симбиозу с тюркютами. Этот контакт правильней назвать даже не симбиозом, а ксенией.[254]

Вспомним, что этническая «ксения» имеет тенденцию образовывать субэтнос, потому что инкорпорированные, но не ассимилированные этнические группы берут на себя какую-либо этносоциальную функцию, благодаря чему структура этноса усложняется. Аналогичная ситуация возникла в Англии в XIII–XVI вв., когда французы, приехавшие с Плантагенетами из Анжу и Пуату, пополнили феодальную знать, чем усилили конное войско, а покоренные валлийские кельты поставляли отборных лучников. Это позволило Эдуарду III и его сыну — Черному Принцу — одержать во Франции несколько блестящих побед.

Но обязательным условием для устойчивости «ксении» является этническая совместимость составляющих ее элементов, т. е. принадлежность их к одному суперэтносу. Реликты-персистенты легко контактируют с соседями, особенно когда те не затрагивают их быт. Так гасконские бароны влились в маленькое войско Черного Принца и отстояли Бордо и Байонну от превосходящих сил французов и кастильцев. Ту же роль по отношению к тюркютам выполнили хазары. За это тюркюты, не жалея жизни, отстояли независимость Хазарии, а значит, дома и сады, которые были бы сравнены с землей, женщин и детей, которых бы продали на невольничьих базарах, обычаи и священные места, которых не щадили фанатичные мусульмане.

Все это потеряли жители цветущей Кавказской Албании (Северный Азербайджан) и высоких нагорий Дагестана, ибо они не нашли искренних и храбрых друзей. Хазария же возглавила силы сопротивления арабам и, благодаря этому, расширила сферу своего влияния до Крыма и Аральского моря, до Кубани и Оки, до Десны и Самары.

Гузы на востоке, мадьяры на севере, аланы и булгары (черные) на западе не всегда были друзьями хазар. Но поскольку этносы входили в систему единого «хуннского» суперэтноса, межплеменные столкновения не переходили ни в истребительные, ни в завоевательные войны. Все эти этносы жили натуральным хозяйством, которое всегда тесно связано с природными особенностями вмещающих ландшафтов. Гузы привыкли к сухим степям и полупустыням, где снежный покров тонок и не препятствует круглогодовому кочеванию. Но эти степи были не нужны уграм, населявшим лесостепную зону Западной Евразии, и аланам, обитавшим в роскошных злаковых степях между Кубанью и Доном. Там зимой выпадает много снега, следовательно, необходимы заготовки сена для скота, значит — кочевой быт невозможен; скотоводство должно быть отгонным.

Но никому из перечисленных этносов не были нужны поймы рек, заселенные хазарами, равно как и хазарам нечего было делать в степях и окаймляющих их лесах. Каждый из этносов занимал свою экологическую нишу. Родина хазар находилась в низовьях Терека и Сулака. В древности, когда уровень Каспия стоял на абсолютной отметке минус 36 м, т. е. на 8 м ниже, чем в XX в., прибрежная равнина была гораздо шире, чем сейчас, и смыкалась с устьями Волги. Здесь процветало рыболовство и отгонное скотоводство, составлявшее основу хазарского натурального хозяйства. Ныне большая часть этой равнины покрыта морем, но только до крутых предгорий горного Дагестана. Эти-то трансгрессии Каспия не пострадали даже в XIII веке, когда был достигнут уровень моря минус 19 м, и большая часть Хазарии оказалась под водой.[255]

Но приняв тюркютский генофонд, хазары преобразились так же, как в свое время хунны на Алтае или угры в Поволжье, и стали ведущим этносом в циркумкаспийском регионе. Хазарские ханы в VII–VIII вв. господствовали не только в низовьях Беленджер, и на окраине «Черных земель» — там стояла на берегу Терека их столица Семендер. И тут и там они взаимодействовали с соседями: в степи с аланами (осетинами) и черными болгарами (балкарцами), которых они легко победили, а на юге — с горцами.

Не только маленькая группа алтайских монголоидных тюркютов,[256] но и вассалы, сопутствовавшие им в походах, вошли в состав хазарского этноса в течение VII–VIII вв. Одни ассимилировались, другие сохранили свой этнический облик. Так, барсилов авторы X в. перестали отличать от хазар, а печенеги, до IX в, приходившие в Хазарию с востока, как друзья и союзники, с хазарами не смешались[257] — очевидно, кочевой быт привлекал их больше, чем изобильная жизнь оседлых хазар. Но дружбе это не мешало. Хазар, барсилов, тюркютов, телесцев, печенегов связывала не общность быта, нравов, культуры и языка, а нечто другое: общность исторической судьбы: наличие общих врагов и единство политических задач, основной из которых было стремление не погибнуть, а уцелеть от агрессий халифата Омейядов. И до начала IX в. хазары справлялись с этой задачей блестяще. Так же, как и их спасители тюркюты, хазары были, видимо, веротерпимы. Поэтому этническая пестрота каганата не препятствовала образованию государственной целостности, а наоборот, делала ее разнообразной и, следовательно, устойчивой полиэтнической системой. Так, на границе Хазарии с горным Дагестаном, в стране Беленджер прослеживаются следы миролюбивого сосуществования хазар с албанами. Церкви на городище Чир-юрт имеют монофизитские кресты,[258] а не греческие, православные. Это говорит о том, что городское население Беленджера были албаны, жившие под нетяжелой властью хазар, которые терпимо относились и к другим своим христианским подданным, обращенным византийскими проповедниками. Византия не стремилась к расширению территории, но усердно распространяла свою культуру — православие, полная уверенности, что единоверцы против нее воевать не будут. Уже в I в. н. э. апостол Андрей посетил северный берег Черного моря, по-видимому, Тавриду,[259] служившую убежищем скифам. Если даже после его отъезда в Крыму остались обращенные скифы, то при падении скифского царства на рубеже II–III вв. эта традиция угасла. И хотя авторы III–IV вв. Тертуллиан (ум. в 240 г.), Афанасий Александрийский (ум. в 373 г.) и Иоанн Златоуст (ум. в 407 г.), говоря об успехах христианской проповеди, упоминают скифов и сарматов, нет уверенности, что под этими названиями они подразумевают именно исторических скифов и сарматов или, точнее, что это упоминание не метафора.[260] Однако из этих отрывочных упоминаний можно сделать вывод, что христианство в Причерноморье в III в. было известно. Выше было отмечено, что в IV в. христианство приняли готы; западные — арианское, а восточные — никейское исповедание. Готы-ариане, разбитые гуннами, ушли в Европу, а восточные остались в Крыму и на Северном Кавказе, где оказались в сфере влияния Византии, а затем Хазарии.

Терпимость к православию внутри каганата подтверждается и политической ориентацией Хазарии на Византию.

Византия была страна сильная, богатая, в меру воинственная, но поглощенная постоянной войной с врагами хазар: арабами и болгарами. Поэтому Хазария и Византия были естественными союзниками. Традиции дружбы и взаимопомощи продолжались даже тогда, когда изменилась обстановка, и между подругами стала бегать черная кошка. В 670–679 гг. хазары овладели всем Крымом, кроме укрепленного Херсонеса, где ощущались голод и нужда, ибо хлеб пришлось привозить с южного побережья Черного моря. Так как все силы Византии были связаны войной с арабами и вторгшимися в Мизию болгарами, то Херсонес долгое время был оставлен без помощи.

Юстиниан II, изгнанный туда из Константинополя, сначала попытался договориться с хазарским ханом и даже женился на его сестре, но затем бежал к дунайским болгарам и с их помощью вернул себе престол в 705 г. Репрессии Юстиниана против жителей города Херсонеса, просивших покровительства хазарского хана, вызвали конфликт Хазарии с Византией, к счастью не вылившийся в войну. В 711 г. хазары поддержали восстание херсонитов, свергшее Юстиниана II, и заключили с его преемником Филиппом союз, который продержался сто лет.

Таким образом, хазары унаследовали не только тюркютский генофонд, но и военно-дипломатические традиции Западного каганата, что пошло им на пользу. Омейядский хищник, легко растерзавший Закавказье и Согдиану, был остановлен на рубеже Терека. Пограничный крепостью остался Дербент. Политическая граница надолго совпала с ландшафтно-географической, благодаря чему Хазария пережила великую державу тюркютов, продлевая собой инерцию остывания «хуннского» суперэтноса. Все шло, казалось, по схеме этногенеза с отклонениями в пределах законного допуска. Но история Хазарии пошла вдруг по-иному, и это нас заставляет уделить ей еще несколько слов.

Но тут возникает неожиданная трудность: у Хазарии не было своей истории! Поясню: историей мы называем последовательность событий, каузально связанных между собой. Причинно-следственная связь всегда закономерна, допуская отклонения, как флуктуации, на низших ступенях иерархии системы: например, при исследовании системы на популяционном уровне возможны вариации на персональном уровне, но и они взаимно компенсируются. Хазарский этнос находился в гомеостазе, но территория Хазарии дважды подвергалась нашествиям: в VI в. Хазарией овладели тюркюты… и создали там симбиоз, точнее — ксению.

Это был род ханов Ашина с небольшой дружиной, добровольно принятый хазарами; в IX в. власть перешла в руки иудейской общины, продержавшейся на Нижней Волге до 965 г., после чего хазарский этнос рассыпался на части, оставив только реликты.

Таким образом, перед нами не одна, а две «истории», тюрко-хазарская и иудео-хазарская; каждая из них укладывается в закономерность своего этноса, а не хазарского. Общим для обеих «историй» была только территория, ибо характеры контактов с аборигенами были предельно различны. Поэтому целесообразно рассматривать Хазарию как зону контактов, отложив иудео-хазарский эпизод для специального исследования, тем более, что он был связан с Древней Русью и Западной Европой; следовательно, изучение его требует иной методики и иной степени приближения, нежели описанный нами тюрко-хазарский отрезок этнической истории.

Прежде чем продолжить повествование о последнем взлете «хуннского» суперэтноса, обратим пристальный взгляд на юг от Великой степи, где появились главные враги тюркютов и хазар — Арабский халифат и агрессивный танский Китай: новые фигуры на Евразийском полотне. Откуда они взяли такие силы?