Глава IV Начало движения в Америке

Глава IV

Начало движения в Америке

Любопытна история развития движения в Америке, небезынтересны первые признаки вмешательства в нашу жизнь потусторонних сил.

Признаки эти не всегда были положительны. Наблюдались и глупые поступки со стороны отдельных личностей и сумасбродных сообществ.

Одно из таких сообществ – «Апостольский кружок» – общалось с потусторонними силами через медиума, которую звали миссис Бенедикт. Сначала это была небольшая группа мужчин, твердо веривших во Второе пришествие и стремившихся укрепить эту веру посредством общения с духами. Они заявляли, что установили духовное общение с библейскими апостолами и пророками. В 1849 г. Джеймс Л. Скотт, адвентист Седьмого дня{54} и священник из Бруклина, организовал такой кружок в Оберне{55}, и позже он стал известен как Апостольское движение, лидером которого, как утверждалось, являлся апостол Павел. К Скотту примкнул преподобный Томас Лэйк Гаррис, и вместе они организовали в Маунтин-Коув религиозное сообщество, которое привлекло множество верующих. Однако через несколько лет члены общины покинули ее, разочаровавшись в своих властных лидерах.

Томас Лэйк Гаррис, несомненно, одна из самых любопытных личностей, и трудно сказать, кто доминировал в его характере – доктор Джекилл или мистер Хайд{56}. Он был буквально соткан из крайностей, и все его действия, будь то добрые или злые, можно назвать выдающимися. Поначалу он был священником-универсалистом{57}, откуда и появилась приставка к имени «преподобный», которую он использовал долгое время. Разорвав отношения со своими единомышленниками, он стал сторонником учения Эндрю Джексона Дэвиса и ревностным спиритуалистом, а позднее, как уже говорилось, превратился в одного из властных правителей душ и кошельков колонистов из Маунтин-Коув. Но настало время, когда колонисты пришли к выводу, что вполне могут сами распоряжаться своими делами, как духовными, так и финансовыми, и в результате Гаррис лишился своей должности. Тогда он отправился в Нью-Йорк и со всей энергией включился в движение спиритуалистов, стал читать проповеди в Додуорт-холле, штаб-квартире движения, где вполне заслуженно завоевал репутацию превосходного оратора. Но вновь проявилась его мания величия, а может, даже навязчивая идея, и он стал делать экстравагантные заявления, которые не стал бы терпеть ни один здравомыслящий спиритуалист. Однако было одно увлечение, которое, несомненно, можно было считать положительным: Гарриса охватило настоящее высокое поэтическое вдохновение, причем непонятно, было оно врожденным или же снизошло свыше. Во всяком случае, на этом этапе карьеры он (либо двигавшая им Божественная сила) создал серию поэм: «Лирика золотого века», «Утренняя земля» и другие, и некоторые из них действительно отличались поэтическим мастерством. Оскорбленный отказом нью-йоркских спиритуалистов признать его «божественные» заявления, Гаррис отправился в Англию (1859 г.), где известность ему принесло красноречие, которое он демонстрировал в лекциях, осуждавших бывших коллег из Нью-Йорка. Каждый последующий шаг в жизни этого человека сопровождался очернением его же предыдущего шага.

В 1860 г. в Лондоне Гаррис неожиданно проявил большой интерес к британцам, особенно к тем, кто обладал литературными способностями. В то время Гаррис читал лекции в Стейнвей-холле{58}, и его бешеное красноречие настолько поразило леди Олифант, что она познакомила американского проповедника со своим сыном, Лоуренсом Олифантом, одним из самых ярких представителей своего поколения. Трудно сказать, что тогда так привлекло семейство Олифант, так как в учении Гарриса в то время не было ничего выдающегося, за исключением того, что он взял на вооружение идею о Боге-Отце и Природе-Матери, отклоненную Дэвисом. Олифант высоко ценил Гарриса как поэта, называл его «величайшим поэтом века, слава которого впереди». Безусловно, Олифант не был объективен, его слова казались нелепыми в век Теннисона, Лонгфелло, Браунинга{59} и многих других великих поэтов. Закончилась эта история тем, что после некоторых колебаний и сомнений мать и сын полностью отдались во власть Гарриса и стали заниматься физическим трудом в новой колонии в Броктоне, в Нью-Йорке, где они находились на положении рабов, а не добровольных сподвижников. Было подобное самопожертвование проявлением святости или идиотизма – это вопрос для ангелов. Конечно, это более походило на идиотизм, особенно когда стало известно, что Лоуренс Олифант, решивший жениться, столкнулся с большими трудностями, но впоследствии все же сердечно благодарил тирана за то, что тот позволил ему жениться. Он временно покинул колонию в 1870 г., чтобы освещать ход франко-прусской войны{60}, что и делал в той блестящей манере, которой от него ожидали, но затем снова вернулся в рабство. Одной из его обязанностей была продажа земляники в корзинках пассажирам проходящих поездов, и все это время по воле тирана он оставался в Броктоне и был разлучен с женой, которую отправили в Южную Калифорнию. Только в 1882 г., через двадцать лет после добровольного заключения, Лоуренс Олифант (его мать умерла к тому времени) разорвал жуткие путы, и после напряженной борьбы, в ходе которой Гаррис пытался упрятать его в сумасшедший дом, Лоуренс воссоединился с женой, вернул себе часть собственности и зажил нормальной жизнью. Он рассказал о пророке Гаррисе в своей книге «Масоллам», написанной в последние годы жизни, и блестяще, с присущим ему талантом описал этого загадочного человека.

Подобные Гаррису личности были всего лишь побочными явлениями основного движения спиритуалистов, в целом разумного и прогрессивного. Эти личности только мешали широкому восприятию движения, и заявления коммунистического толка или на тему свободной любви, исходившие от подобных необузданных сект, бессовестным образом использовались противниками движения, поскольку представлялись как типичные для спиритуализма в целом.

Известно, что, хотя спиритические явления получили широкое распространение среди публики в результате деятельности сестер Фокс, об этих явлениях знали еще задолго до них. Удивительно много медиумов появилось после истории с сестрами Фокс. Они демонстрировали не вновь приобретенный дар, а просто отважились проявлять свои способности, что, в свою очередь, побуждало признаваться в подобных способностях и других людей. Кроме того, спиритические способности впервые получили возможность свободно развиваться. В апреле 1849 г. потусторонние силы проявили себя в семействе преподобного А. Х. Джарвиса, методистского{61} священника из Рочестера, в доме мистера Лаймена Грейнджера, тоже из Рочестера, а также в доме дьякона Хейла, из соседнего с Рочестером городка под названием Греция. В шести городах, соседних с Оберном, способности медиумов проявились в шести семействах. И ни к одному из этих случаев сестры Фокс не имели никакого отношения. Значит, эти люди просто «осветили путь», по которому пошли другие.

Поразительными событиями последующих лет стали стремительный рост числа медиумов и обращение к спиритуализму таких выдающихся общественных деятелей, как судья Эдмондс, бывший губернатор Толмэдж, профессор Роберт Гэр и профессор Мейпс{62}. Публичная поддержка таких известных людей придала необычайную популярность движению. Однако в то же время усилилась критика со стороны оппозиции, которая теперь была вынуждена признать, что движение составляет не просто группа невежественных, введенных в заблуждение людей. Известные люди получили возможность разворачивать широкие дискуссии в прессе. Произошли изменения и в самом характере спиритических явлений. В 1851–1852 гг. миссис Хайден и Д. Д. Хоум сумели привлечь на свою сторону множество последователей.

В заявлении «К общественности», опубликованном в «Нью-Йорк Курьер» 1 августа 1853 г., судья Эдмондс, высоконравственный и здравомыслящий человек, привел убедительные доказательства своего опыта в этой области. Любопытно, что Соединенные Штаты, гордившиеся высокой нравственностью своих известных граждан, похоже, в последние годы ослабили позиции в этом плане, поскольку автор во время недавних поездок встречал многих людей, которые, веря в существование потусторонних сил, опасались, что их убеждения могут стать достоянием прессы.

Судья Эдмондс упомянутую статью начал с детального описания цепочки событий, на основании которых сформировалось его мнение. Статья изложена ниже довольно подробно, так как очень важно показать, на основании чего такой высокообразованный человек принял новое учение.

«Это произошло в январе 1851 г., когда мое внимание впервые привлекло такое явление, как «спиритическое общение». В то время я удалился от общества и находился в состоянии глубокой душевной депрессии. Все свободное время я читал литературу, посвященную смерти человека и загробной жизни. На протяжении жизни я читал и слышал от проповедников так много противоречивых доктрин по этому вопросу, что совсем не знал, чему из этого можно верить. Я никак не мог верить в то, чего я не понимал, но очень хотелось узнать, можем ли мы после смерти снова встретиться с теми, кого любим, и при каких обстоятельствах. Знакомая пригласила меня стать свидетелем «Рочестерских стуков». Я согласился скорее из уважения к ней и чтобы как-то отвлечься от скуки. Впечатленный тем, чему я стал свидетелем, я решил исследовать это явление и понять, что же это такое. Я посчитал, что если это мошенничество или обман, то легко сумею это распознать. В течение двух месяцев я как минимум два вечера в неделю, а иногда и чаще, следил за этими явлениями во всех их фазах. Тщательно записывал то, что видел, и время от времени сравнивал свои ощущения с ощущениями других людей, пытаясь отыскать несовпадения и противоречия. Я прочитал всю литературу по этому вопросу, имевшуюся в моем распоряжении, и особенно то, что касалось «разоблачения мошенничества». Ездил по разным городам, встречался с различными медиумами, зачастую с совершенно незнакомыми людьми; иногда я чувствовал, что совсем ничего не понимаю и блуждаю в темноте, а иногда на меня находило просветление. И гораздо чаще мне встречались ярые противники, чем преданные последователи учения.

Короче говоря, я пользовался каждой предоставлявшейся мне возможностью, чтобы проникнуть в самую суть вопроса. Все это время я не верил в потусторонние силы и испытывал терпение верующих своим скептицизмом, придирчивостью и стойким отказом пополнить ряды верующих. Я видел вокруг людей, готовых полностью верить в происходящее уже после одного или двух сеансов; другие в аналогичных обстоятельствах решительно отказывались верить; третьи просто не желали ни во что верить, даже не присутствуя на сеансах. Я не мог примкнуть ни к одной из этих групп, не высказывал своего мнения, кроме тех случаев, когда происходившее было бесспорным. И наконец пришли доказательства, причем такой силы, что в них не мог бы не поверить ни один разумный человек».

Далее мы увидим, как болезненно протекало его первое выдающееся приобщение к новому учению, прежде чем он позволил доказательствам убедить себя в подлинности заявлений потусторонних сил. Опыт показывает, что легкое восприятие подобных заявлений очень редко наблюдается среди честных мыслителей и что вряд ли можно найти серьезного спиритуалиста, который не изучал бы предмет и не исследовал свои ощущения в течение многих лет. Это резко контрастирует с теми негативными мнениями, в основе которых изначально лежат предубеждения, а скандальные, фанатичные авторы высказывают их на каждом шагу.

Судья Эдмондс, обосновывая свою позицию в уже процитированной статье – той самой, которая могла обратить в новую веру все население Америки, будь оно готово к этому, – продолжает демонстрировать прочные основы своей веры. Он подчеркивает, что никогда не являлся единственным свидетелем проявления действия духов и что у него масса свидетелей, а также рассказывает о принятых мерах предосторожности:

«Чтобы не основываться исключительно на собственных ощущениях, как это было на различных стадиях экспериментов, я решил привлечь на помощь науку. Проверкой явления занялись квалифицированные электрик и инженер, восемь или десять умных, образованных, проницательных людей. Расследование длилось много дней, и к нашему удовлетворению, мы установили следующее: во-первых, звуки не были результатом действий кого-то из присутствующих; во-вторых, они не возникали по нашему желанию ради развлечения».

Судья терпеливо отвечает на все мнимые «разоблачения», заполнившие страницы газет. Такие разоблачения в большей степени являлись обманом общественности, осознанным или неосознанным, чем действия тех злых сил, которые они осуждали.

Я тщательно читал различные объяснения, надеясь, что они окажут мне помощь в исследованиях, однако не мог сдерживать улыбку, сталкиваясь с торопливостью и опрометчивостью суждений. Например, некоторые известные профессора из Буффало поздравляли друг друга с тем, что обнаружили причину звуков, вызываемых постукиванием носами туфель и скрежетом суставов. Но после этого проявления действий потусторонних сил в этом городе сменились звоном колокольчика, подвешенного под столом. Позже подобные объяснения приводил и один уважаемый профессор из Лондона, по мнению которого, верчение столика проходило под воздействием ладоней, уложенных на него участниками спиритического сеанса. Но при этом он не учитывал очевидного факта – столики часто двигались и в те моменты, когда на них не опускал ладони ни один из участников сеанса.

Стараясь быть объективным в оценке этих явлений, судья далее обращается к более сложному вопросу об их источнике. Он рассказал о том, как получал разумные ответы на сложные вопросы, как потусторонние силы «читали» его собственные мысли. И при этом подчеркивает, что многие медиумы во время сеансов говорили на греческом, латинском, испанском и французском языках, хотя этими языками не владели.

Это побудило судью задуматься над тем, можно ли объяснять подобные явления как отражения мыслей каких-то других живых существ. Такими вопросами задавался каждый исследователь, поскольку спиритуалисты не сразу все принимали на веру, а двигались осторожно, шаг за шагом, тщательно обследуя свой путь. Судья Эдмондс рассказал о своем пути, которым последовали многие люди. А причины отрицания вмешательства потустороннего разума он объясняет следующим образом.

«Передавались факты, неизвестные на тот период времени, но впоследствии они оказались верными; например, прошлой зимой, во время моего отсутствия в Центральной Америке мои друзья, оставшиеся в городе, семь раз были извещены о моем местонахождении и о состоянии моего здоровья; по возвращении я сравнил их информацию с записями в своем дневнике и обнаружил, что их информация была совершенно точной. Во время моей последней поездки на Запад информация о моем местонахождении и состоянии здоровья передавалась медиуму в городе, а я в то время перемещался по железной дороге между Кливлендом и Толидо{63}. Но передавалась информация по этим вопросам, а не мои мысли, и эта информация весьма расходилась с моими собственными наблюдениями. Подобное часто происходило со мной и с другими людьми, так что уже можно считать установленным фактом, что наши мысли не участвуют в сообщении информации и не влияют на нее».

Продолжая исследовать дальнейшее развитие этих явлений, судья подчеркивает их огромное религиозное значение. Эдмондс действительно обладал выдающимся умом и ясным мышлением, поэтому мало что можно добавить к его словам. Конечно, можно утверждать, что спиритуализм с самого начала был стойким и последовательным учением, а его проповедники упорно отстаивали свою точку зрения. Тем более странно и удивительно, что высокомерная Наука, стремившаяся и словом и своим авторитетом сокрушить новые знания, в 1850 г. была вынуждена признать неправоту своей позиции. В то время не существовало безоговорочных научных аксиом, будь то теория неделимости атома или происхождения видов{64}, которую нельзя было бы оспорить, а психологические знания, осмеянные столь многими людьми, проявляли стойкость, обогащаясь новыми фактами и никогда не отрицая своих первоначальных теорий.

Говоря о благотворном влиянии таких знаний, судья пишет:

«Это то, что утешает скорбящих и исцеляет разбитые сердца; облегчает уход в могилу и лишает смерть ее ужаса; что просветляет атеиста и непременно исправляет грешника; что радует и стимулирует добродетели среди всех невзгод и превратностей жизни; что показывает человеку его долг и предназначение, оставляя при этом его в смутном неведении».

Лучше об этом еще никто не сказал.

Однако есть в этом замечательном документе заключительный отрывок, вызывающий определенную печаль. Говоря о прогрессе движения в Соединенных Штатах за прошедшие четыре года, судья пишет: «Существуют десять или двенадцать периодических изданий, посвященных вопросам спиритуализма, и эту библиотеку составляют более сотни различных публикаций, в том числе и достигших десятитысячного тиража. Кроме того, к движению примыкают выдающиеся и талантливые люди: врачи, адвокаты, множество священнослужителей, протестантский епископ, уважаемый директор колледжа, судьи Верховных судов, члены Конгресса, иностранные послы и бывшие члены Сената США». За четыре года движение спиритуалистов значительно выросло. Как же обстоят дела сегодня? «Неприметное множество» храбро заявляет о своих позициях, увеличивается количество публикаций, но где же просветленные лидеры, указывающие путь? После смерти профессора Хайслопа{65} трудно назвать в США столь же выдающегося человека, готового ради идеи спиритуализма пожертвовать своей репутацией и карьерой. Те, кто никогда не боялся тирании человека, вынуждены затихать под напором публичной прессы. Печатному станку удалось то, что не смогла совершить дыба. И судья Эдмондс испытал на себе, что такое утрата репутации, когда был вынужден уйти с должности судьи Верховного суда в Нью-Йорке, и многие другие люди, свидетельствовавшие в пользу истины, оказались в зоне страха, где интеллектуалов предупреждали не лезть в эти дела. Вот так и обстоят дела с движением спиритуалистов сегодня.

Но на какое-то время пресса проявила благожелательность, и знаменитые выводы судьи Эдмондса, возможно, самые лучшие и обстоятельные из всех, когда-либо сделанных судьями, были встречены с большим уважением, если не с согласием. Газета «Нью-Йорк Курьер» сообщала:

«Письмо судьи Эдмондса, опубликованное в нашем субботнем выпуске и касающееся так называемых «спиритических явлений», написанное выдающимся юристом, человеком, известным своим здравомыслием в практических жизненных делах, и джентльменом с безукоризненной репутацией, завладело вниманием общественности, и многие люди считают его одним из самых замечательных документов нашего времени».

Вот что напечатала нью-йоркская «Ивнинг Миррор»:

«Джон У. Эдмондс, главный судья Верховного суда своего штата, талантливый адвокат, прилежный судья и добропорядочный гражданин. В течение последних восьми лет он постоянно занимал высшие юридические должности, возможно, и он допускал ошибки, однако несправедливо было бы отказать ему в том, что это способный, трудолюбивый, честный и бесстрашный человек. Никто не сомневается в его здравомыслии и не может хоть на мгновение усомниться в том, что его разум столь же проворен, точен и надежен, как и всегда. Всеми коллегами и служащими он был избран главой Верховного суда штата.

Очень интересен и опыт доктора Роберта Гэра, профессора химии Пенсильванского университета, поскольку он был одним из первых серьезных ученых, которые, решив разоблачить мошенничество спиритуализма, впоследствии стали его твердыми приверженцами. Произошло это в 1853 г., и, по его же собственным словам, он «почувствовал призыв выполнить свой долг перед коллегами и употребить весь свой авторитет, чтобы с точки зрения здравого смысла и науки постараться разоблачить тот прилив всеобщего сумасшествия и обмана, который назывался Спиритуализм». Его разоблачительное письмо было опубликовано в газете в Филадельфии, где жил профессор, его перепечатали и другие газеты по всей стране, и текст его лег в основу многочисленных проповедей. Однако, как и в случае с сэром Вильямом Круксом{66} много лет спустя, ликование оказалось преждевременным. Профессор Гэр, будучи убежденным скептиком, решил провести эксперименты на самом себе, и после периода тщательных исследований пришел к твердому убеждению, что источник спиритических явлений действительно существует. Как и Крукс, он создавал аппаратуру, которую использовали медиумы. Мистер С. Б. Бриттен, редактор издания «Спиритический Телеграф», приводит ниже описания некоторых экспериментов Гэра:

«Прежде всего, чтобы убедиться, что движения не были результатом действия смертных, он взял латунные бильярдные шары, уложил их на цинковые пластины, а ладони медиумов поместил на шары. Однако, к великому изумлению профессора, столики продолжали двигаться. Затем он сделал так, что стол мог двигаться только вперед и назад, для чего создал специальное приспособление, в которое входил вращающийся диск с начертанным алфавитом, спрятанный от глаз медиумов. Буквы располагались на диске не в обычном, а в произвольном порядке, и потусторонним силам было предложено разместить их строго в алфавитном порядке. И представляете себе, задание было выполнено! Затем потусторонние силы стали передавать разумные предложения, содержания которых медиумы не могли ни видеть, ни знать, пока духи не сообщали им об этом.

Профессор решил провести еще один важный эксперимент. Длинный конец рычага поместили на пружинные весы со шкалой, на которой имелись отметки веса; медиум положил ладонь на короткий конец рычага, где невозможно было давить на него, однако, словно он надавил на него, оказался неожиданный эффект, и длинный конец поднялся вверх. Что наиболее удивительно, шкала показывала увеличение веса на несколько фунтов.

Профессор Гэр рассказал о своих тщательных исследованиях и изложил свое мнение относительно спиритуализма в очень важной книге, опубликованной в Нью-Йорке в 1855 г. и озаглавленной «Экспериментальное исследование спиритических явлений». В этой книге (на с. 55) он суммирует результаты своих первых экспериментов:

«Доказательства явлений, изложенных ниже, основаны не только на моих личных наблюдениях, так как за экспериментами наблюдали и другие люди и повторялись эксперименты в различных вариантах, о которых я ничего не говорил заранее.

Доказательства можно подразделить на несколько фаз в соответствии с условиями демонстрации спиритических явлений: первые, когда раздавались стуки или другие звуки, которые не мог производить кто-то из присутствующих смертных; вторые, когда звуки указывали на буквы, из которых складывались грамматически правильные предложения, и это позволяет сделать вывод, что процесс контролировало какое-то разумное существо; третьи, когда поступали сообщения, судя по характеру которых передававший их должен был быть хорошим знакомым, другом или родственником медиума.

И так же в случаях, когда перемещения материальных тел приводили к интеллектуальному общению, результаты напоминали вышеупомянутые, достигнутые с помощью звуков.

Хотя аппаратура, с помощью которой были добыты все эти доказательства, использовалась с огромной осторожностью и аккуратностью, особенно в отношении полученных доказательств и результатов, о которых упоминалось выше, за экспериментами всегда наблюдало достаточное количество людей. И многие из тех, кто никогда не сталкивался со спиритическим общением, да и вообще со спиритуализмом, не только подтверждали наличие звуков и движений, но и признавали их загадочность».

Мистер Джеймс Дж. Мейпс, доктор права из Нью-Йорка, химик, работавший в области сельского хозяйства, и член различных научных обществ, занялся исследованиями спиритуализма, чтобы спасти, как он сам говорил, своих друзей, «пораженных новым безумием». С помощью медиумов, миссис Коры Хэтч, а позднее миссис Ричмонд, он получал то, что назвал удивительными научными ответами на свои вопросы. И в конечном итоге стал рьяным приверженцем спиритуализма, а его жена, не обладавшая живописным даром, стала художницей и медиумом. Дочь, втайне от него, стала литератором и медиумом, и когда она позже рассказала отцу о своих способностях, он попросил ее продемонстрировать их. Она взяла ручку и быстро написала текст, оказавшийся посланием от отца профессора Мейпса. Профессор попросил предоставить доказательство подлинности послания. Тогда рука дочери снова быстро начертала: «Вспомни, что среди других книг я отдал тебе «Энциклопедию»; открой страницу 120, и ты увидишь, что там написано мое имя, чего ты никогда не мог видеть раньше». Книга, о которой говорилось, хранилась в шкафу вместе с другими. Когда профессор Мейпс открыл шкаф, в который не заглядывал в течение двадцати семи лет, он, к своему огромному изумлению, отыскал имя отца на с. 120 «Энциклопедии». Именно этот случай впервые побудил его провести серьезное исследование, поскольку, как и профессор Гэр, до этого момента он был непоколебимым материалистом.

В апреле 1854 г. достопочтенный Джеймс Шилдс представил Законодательным властям США петицию с просьбой провести расследование, которую подписали тринадцать тысяч человек, а во главе списка подписавшихся стояло имя губернатора Толмэджа. После поверхностной дискуссии, во время которой мистер Шилдс, представлявший интересы подписавшихся, напомнил, что обманные верования являются плодом плохого образования и больного воображения некоторых преподавателей, было принято официальное решение о рассмотрении данной петиции. Об этом пишет и мистер Э. У. Кэпрон:

«Вряд ли кто-либо из просителей ожидал более благоприятного решения, чем то, которое было принято. Плотники и рыбаки со всего мира сами постигают новые истины и заставляют Сенаты и Правительства верить им и уважать их. Однако тщетно искать понимания или уважения к новым истинам со стороны высокопоставленных чиновников».

Первая официальная организация спиритуалистов была создана в Нью-Йорке 10 июня 1854 г. Она получила название «Общество распространения спиритического учения», а членами ее стали такие известные люди, как судья Эдмондс и губернатор Висконсина Толмэдж.

Деятельность общества включала в себя учреждение газеты под названием «Христианский спиритуалист», привлечение мисс Кэти Фокс для ежедневных сеансов, которые публика могла посещать бесплатно каждое утро с 10 до 13 часов.

В 1855 г. Кэпрон писал:

«Трудно сказать что-то определенное относительно распространения спиритуализма в Нью-Йорке до настоящего времени. Учение беспорядочно расходилось по городу и почти перестало вызывать любопытство у кого-либо. Сейчас регулярно проводятся публичные сеансы и постоянные исследования, но дни лихорадочного интереса к предмету уже прошли, и сейчас многие относятся к учению, по крайней мере, не как к дешевому трюку. Религиозные фанатики стараются опорочить учение, но при этом не участвуют в широких дискуссиях и лишь время от времени устраивают мнимые разоблачения в спекулятивных целях; однако духовное общение стало общепризнанным фактом в столице».

Возможно, наиболее важным событием того периода, о котором идет речь, стало проявление способностей медиумов у таких известных людей, как, например, судья Эдмондс и профессор Гэр. Профессор пишет:

«Ощущая в последнее время, что способности медиума развились у меня до такой степени, что я могу обмениваться идеями с духовными друзьями, я понимаю, что мне уже не требуется защита средств массовой информации от обвинений в фальсификациях и мошенничестве. Обсуждаться могут теперь только мои личные качества».

Таким образом, не считая сестер Фокс, мы имеем таких частных медиумов, как преподобный А. Х. Джарвис, дьякон Хейл, Лаймен Грейнджер, судья Эдмондс, профессор Гэр, миссис Мейпс, мисс Мейпс, и публичных медиумов, таких как миссис Тэмлин, миссис Бенедикт, миссис Хайден, Д. Д. Хоум и десятки других.

Целью данной работы не является подробное перечисление огромного числа отдельных случаев проявления способностей медиумов, порой очень драматичных и интересных, имевших место в этот ранний период развития спиритуализма. Читатель может обратиться к двум интересным сборникам, составленным миссис Хардинг Бриттен: «Современный американский спиритуализм» и «Чудеса XIX столетия». Эти книги содержат наиболее ценные сведения о событиях той поры. Феноменальных случаев было настолько много, что миссис Бриттен только опубликованных в прессе насчитала свыше пяти тысяч примеров, а еще, вероятно, сотни тысяч не были опубликованы. Так называемые религия и наука объединились в какой-то момент в попытке опорочить и подвергнуть гонениям новое учение и его сторонников, а пресса, к сожалению, посчитала своей задачей потакать заблуждениям большинства своих подписчиков. Это оказалось несложным делом, поскольку, естественно, в этот жизненно важный момент стали появляться фанатики, одни из которых дискредитировали движение своими взглядами и действиями, а другие, используя в собственных целях интерес к движению, пытались с большим или меньшим успехом имитировать настоящие способности медиумов. Эти плуты и мошенники иногда были просто хладнокровными аферистами, но иногда и настоящими медиумами, у которых временно пропадали их сверхъестественные способности. Возникали скандалы и разоблачения, когда настоящие, когда подстроенные, и часто их устраивали сами спиритуалисты, возражавшие против того, чтобы их священные церемонии служили ширмой для лицемерия и богохульства тех негодяев, которые, словно гиены, пытались в корыстных целях спекулировать на общении с умершими. В результате первый энтузиазм поугас и стала более четко проявляться грань между правдой и ложью.

Смелый доклад профессора Гэра привел к гонениям на этого достопочтенного ученого, который в то время, если не считать Агассиса{67}, являлся самым известным в Америке. Профессора Гарвардского университета, где вообще меньше всего занимались психологией, вынесли резолюцию, осуждавшую Гэра за его «безумную причастность к гигантскому мошенничеству». Профессорского кресла в Пенсильванском университете его не смогли лишить, поскольку он уже вышел на пенсию, однако репутация его сильно пострадала.

Вершиной и самым абсурдным примером научной нетерпимости – той самой жестокой и бездумной нетерпимости, присущей средневековой церкви – стали действия Американского научного общества{68}. Это собрание образованных людей заглушило своими криками слова профессора Гэра, когда он попытался обратиться к ним, при этом было заявлено, что предмет обсуждения не достоин внимания научного общества. Однако спиритуалисты напомнили, что это же Общество на аналогичном собрании горячо спорило по поводу того, почему петухи кричат между полуночью и часом ночи, и в конечном итоге пришло к выводу, что именно в это время над землей с севера на юг проходит электрическая волна и петухи, разбуженные воздействием этой волны, естественно, выражают криками свое неудовольствие. Непонятно было тогда, непонятно и сейчас, как человек или общество, столь сведущие в тех вопросах науки, которыми занимаются, демонстрируют удивительное отсутствие здравого смысла, когда сталкиваются с новыми идеями, требующими полной перестройки мышления. Британская наука, как, впрочем, и вся мировая наука, проявили к спиритизму ту же нетерпимость и продемонстрировали тот же недостаток гибкости, которые были характерны для американской науки в те дни.

Те дни настолько подробно описала миссис Хардинг Бриттен, сама игравшая важную роль во всех обытиях, что все, кому это интересно, могут прочитать о них на страницах ее книг. Но некоторые подробности из жизни миссис Бриттен будут вполне уместны и в этой книге, поскольку история спиритуализма не может быть полной без знакомства с этой замечательной женщиной, которую называли апостолом Павлом движения в женском обличье. Это была молодая англичанка, которая приехала в Нью-Йорк с театральной труппой, а затем вместе с матерью осталась в Америке. Будучи строгой приверженицей евангелической церкви, она изо всех сил сопротивлялась тому, что считала идеями неортодоксального{69} спиритуализма, и в ужасе сбежала с первого же спиритического сеанса. Позже, в 1856 г., ей вновь пришлось столкнуться с идеями спиритуализма, и она получила доказательства, в истинности которых невозможно было сомневаться. Вскоре она обнаружила у себя мощные способности медиума, и одним из наиболее ярких и сенсационных случаев в ранней истории спиритуализма стало получение ею сообщения от потусторонних сил о том, что пароход «Пасифик» затонул посреди Атлантики со всеми людьми, находившимися на борту. Владельцы парохода пригрозили ей судом за то, что она якобы повторяет слова, переданные ей духом одного из членов экипажа. Однако подлинность информации подтвердилась, никто больше не слышал о пароходе.

Миссис Эмма Хардинг, ставшая после второго замужества миссис Хардинг Бриттен, отдала весь свой энтузиазм и темперамент новому молодому движению, оставив в нем довольно заметный след. Она была идеальным пропагандистом, обладавшим многочисленными талантами: сильный медиум, превосходный оратор, писательница, уравновешенная мыслительница и неутомимая путешественница. Год за годом она все больше разъезжала по Соединенным Штатам, пропагандируя новое учение среди оппозиционеров, которые считали ее воинствующей противницей христианства, отстаивавшей взгляды, которые ей привили наставники-духи. Однако, поскольку суть этих взглядов заключалась в том, что церковь весьма далека от высокого уровня морали и тех целей, для которых была создана, то вполне вероятно, что Основатель христианства не примкнул бы к ее критикам. Эти взгляды миссис Хардинг Бриттен в большей степени повлияли на точку зрения унитариев, до сих пор присущую официальным спиритическим организациям, чем на что-либо другое.

В 1866 г. она вернулась в Англию, где работала без устали над своими книгами: «Современный американский спиритуализм» и позже «Чудеса XIX столетия», в которых собран огромный исследовательский материал и продемонстрировано очень ясное логическое мышление. В 1870 г. она вышла замуж за доктора Бриттена, такого же ревностного спиритуалиста, как и сама. Они составили идеальную, счастливую пару. В 1878 г. супруги отправились в Австралию и Новую Зеландию, прожили там несколько лет, основывая различные церкви и общества, которые автор имел возможность лично видеть сорок лет спустя во время посещения Австралии. Находясь в Австралии, миссис Бриттен написала книгу «Верования, факты и мошенничество в истории религии», которая до сих пор занимает многие умы. В то время, несомненно, существовала тесная связь между свободомыслием и новым духовным движением. Достопочтенный Роберт Стаут, министр юстиции Новой Зеландии, являлся одновременно и президентом Ассоциации свободомыслия и ревностным приверженцем спиритуализма. Однако сегодня нам более понятно, что духовное общение и учение слишком обширны, чтобы их можно было втиснуть в любую систему, негативную или позитивную, и что спиритуалист может исповедовать любую веру, испытывая при этом почтение к окружающим его невидимым и бескорыстным силам.

Среди других ярких результатов деятельности миссис Хардинг Бриттен следует отметить основание в Манчестере{70} газеты «Два мира», которая была не менее популярна в мире, чем любая другая газета спиритуалистов. В 1899 г. она продвинулась еще дальше в своей деятельности, оставив глубокий след в религиозной жизни трех континентов.

Затем наступил длительный, но необходимый отход от начального прогресса движения в Америке. Те ранние дни были отмечены бурным энтузиазмом, множественными успехами и серьезными гонениями. Все лидеры, которым было что терять, потеряли это. Миссис Хардинг писала:

«На судью Эдмондса указывали пальцем на улицах как на сумасшедшего спиритуалиста. Богатые торговцы были вынуждены самым решительным образом отстаивать свои права считаться здравомыслящими людьми. В движении почти не осталось профессиональных рабочих и мелких торговцев, а бесконечные преследования, организованные прессой и поддержанные проповедниками, в полной мере обрушивали свои злобные нападки на суть движения спиритуалистов и его последователей. Многие из домов, где проходили заседания кружков спиритуалистов, были разрушены толпами, которые собирались с наступлением сумерек, кричали, свистели и били окна, пытаясь помешать спокойным спиритуалистам в их «бесовской» деятельности по «пробуждению мертвецов», или, как язвительно выразилась одна из газет, в попытке учредить «Министерство ангелов».

Несмотря на некоторый спад активности, появлялись все новые настоящие медиумы, изредка разоблачались псевдомедиумы, работали комиссии (часто страдавшие предвзятым отношением из-за непонимания того, что успех деятельности кружка зависит от психического состояния всех его участников), возникали новые явления и новые сторонники спиритуализма, и в те ранние дни произошло несколько выдающихся случаев, о которых непременно следует упомянуть. Самыми примечательными из них были случаи с Д. Д. Хоумом и мальчиками, братьями Давенпорт{71}, и они надолго привлекли внимание общественности.

Одним из таких медиумов был кузнец из Линтона{72}, человек малограмотный, но, как и Э. Дж. Дэвис, написавший замечательную книгу под воздействием потусторонних сил. Эта книга объемом 530 страниц, называвшаяся «Исцеление наций», безусловно выдающееся произведение, и независимо от того, каков ее источник, она никак не могла быть написана таким автором. Еще больший интерес ей придает объемное предисловие, написанное губернатором Толмэджем, и оно явно демонстрирует читателю, что достопочтенный сенатор был серьезным знатоком древности. Такую точку зрения, как у Толмэджа, редко встретишь у кого-либо из классиков или представителей ранней церкви.

В 1857 г. Гарвардский университет снова обратил на себя внимание тем, что подверг гонениям и исключил из своих рядов студента по имени Фред Уиллис за его роль медиума в спиритических сеансах. Казалось, что дух Коттон Мэзера{73} и охотников за ведьмами обрушился на бостонский очаг просвещения, поскольку в те ранние дни в городе постоянно велась борьба с неведомыми силами, которые никто не надеялся победить. Все началось с несдержанной попытки сторонников профессора Юстиса доказать, что Уиллис – мошенник, тогда как все четко свидетельствовало в пользу того, что он был настоящим медиумом, но старался избегать публичной демонстрации своих способностей. Этот случай вызвал значительный интерес общественности, и вокруг него разразился скандал. Можно перечислить и другие подобные неприятные случаи, но тем не менее следует понимать, что желание извлечь выгоду из подобных разоблачений, с одной стороны, и вспышка разума, вызванная новыми потрясающими открытиями – с другой, действительно привели к определенной степени мошенничества среди некоторых так называемых медиумов, а их фанатичные выходки и бредовые утверждения сопровождались тем мгновенным успехом, какого не могли ожидать здравомыслящие спиритуалисты.

Другими любопытными персонажами, чьи способности медиумов привлекли большое внимание, были фермер Джонатан Кунз и его семья, проживавшие в пустынной местности в штате Огайо. Использование музыкальных инструментов прочно вошло в практику демонстрации действий потусторонних сил, а бревенчатый дом семейства Кунз, получивший известность во всех соседних штатах, постоянно был заполнен людьми, хотя находился примерно в семидесяти милях от ближайшего города. Похоже, что в этом случае проявление потусторонних сил носило грубый физический характер, чего и следовало ожидать, поскольку объектом их проявления стал темный, необразованный фермер. Были проведены многочисленные исследования, но факты всегда оставались вне зоны критики. Однако в конце концов Кунз и его семья были вынуждены покинуть свой дом из-за преследований со стороны окружавших их невежественных людей. Простая жизнь на свежем воздухе, похоже, особо подходила для развития мощных способностей медиума. И впервые они стали проявляться на американских фермах, как в случае с Кунзом из Огайо, Эдди из Вермонта, Фосс из Массачусетса и многими другими фермерами, демонстрировавшими аналогичные способности медиумов.

Вполне уместно было бы закончить этот короткий обзор становления движения спиритуалистов событием, сыгравшим важную роль в мировой истории. Это был пример послания потусторонних сил, которое определило характер действий Авраама Линкольна{74} в важнейший момент Гражданской войны. Факты и подтверждающие свидетельства приведены в книге миссис Мейнард об Аврааме Линкольне. Миссис Мейнард, в девичестве Нети Колберн, сама стала героиней этой истории.

Юная леди была сильным трансмедиумом. Зимой 1862 г. она приехала в Вашингтон навестить брата, лежавшего в госпитале Федеральной армии. Миссис Линкольн, жена президента, интересовавшаяся спиритуализмом, посетила устроенный мисс Колберн спиритический сеанс. Результаты произвели на нее очень сильное впечатление, и на следующий день она отправила за девушкой-медиумом экипаж, чтобы ее привезли на встречу с президентом. В своей книге миссис Мейнард с теплотой вспоминает о приеме, устроенном ей великим человеком в Белом Доме, называет имена присутствовавших на приеме. Ее усадили в кресло, она погрузилась в транс, а потом впала в забытье. Вот что, по ее словам, происходило дальше:

«Более часа я разговаривала с ним, а позже узнала от своих друзей, что президент отлично понимал то, о чем мы говорили, хотя присутствующие мало что понимали в нашей беседе, пока речь не коснулась предстоящего принятия Прокламации об освобождении{75}. Было сказано, что президент полон решимости не отменять дату ее принятия и не затягивать с приданием ей силы закона; он уверен, что это будет самое знаменательное событие и его правления, и всей его жизни; и хотя влиятельные партии советовали не торопиться с принятием Прокламации, предлагая вместо этого другие неторопливые меры, президенту хватило мудрости не слушать таких консультантов и твердо придерживаться своих убеждений, действовать бесстрашно и выполнить миссию, возложенную на него высшим Провидением. Все присутствующие заговорили о том, что видели перед собой не хрупкую девушку, а красноречивого оратора, ощущали силу его речи и понимали важность его слов, и, похоже, они осознали, что почти божественные указания исходили от духа какого-то сильного мужчины.

Никогда не забуду обстановку вокруг меня, когда я пришла в сознание. Я стояла перед мистером Линкольном, а он сидел в своем кресле, сложив руки на груди, и пристально смотрел на меня. Я сделала шаг назад, смущенная ситуацией, и не сразу смогла вспомнить, где я нахожусь; потом оглядела присутствующих, застывших в полном молчании. И тут я вспомнила, где нахожусь.

Один из присутствовавших джентльменов промолвил, понизив голос: «Мистер президент, вы не заметили ничего необычного в подобном способе обращения к вам?» Мистер Линкольн резко поднялся с кресла, словно хотел стряхнуть охватившее его оцепенение. Он бросил быстрый взгляд на портрет в натуральную величину Дэниэла Вебстера{76}, висевший над пианино, и воскликнул: «Да, все это необычно, очень необычно!»

Мистер Соумз сказал: «Мистер президент, не будет ли бестактным с моей стороны спросить, действительно ли на вас оказывают давление с целью отложить принятие Прокламации?» На что президент ответил: «В сложившихся обстоятельствах этот вопрос совершенно уместен, если только все мы друзья. – Он улыбнулся присутствующим. – Мне понадобились все мои нервы и сила, чтобы противостоять такому давлению». Джентльмены сгрудились вокруг президента и заговорили между собой тихими голосами, и меньше всех говорил мистер Линкольн. Наконец, он повернулся ко мне, положил ладонь мне на голову и произнес слова, которые я никогда не забуду: «Дитя мое, вы обладаете необыкновенным даром, и я не сомневаюсь, что этот дар от Бога. Благодарю, что вы пришли сюда сегодня. Это настолько важно, что, вероятно, никто из присутствующих не может этого понять. Теперь я должен оставить вас, но я надеюсь, что мы еще увидимся». Он ласково пожал мою руку, поклонился присутствующим и удалился. Мы оставались в зале еще около часа, я разговаривала с миссис Линкольн и ее друзьями, а затем вернулась в Джорджтаун{77}. Вот такой была моя первая встреча с Авраамом Линкольном, она постоянно жива в моей памяти, как и все события того вечера».

Это был один из самых важных примеров в истории спиритуализма, а также, возможно, один из самых значимых в истории Соединенных Штатов, поскольку он не только укрепил президента в его решении сделать шаг, поднявший моральный дух Северных армий, вселив в них нечто вроде духа крестоносцев, но и побудил в дальнейшем Линкольна посетить армейские лагеря, что наилучшим образом сказалось на моральном духе армии. И все же я боюсь, что читатель, изучая великую борьбу и саму жизнь президента, может не найти упоминания об этом важном эпизоде. И все это в результате длительного несправедливого отношения к спиритуализму.

Невозможно представить себе, если уж говорить правду, что Соединенные Штаты допустят, чтобы культ, доказавший свою ценность в самые мрачные моменты своей истории, подвергался гонениям и подавлялся невежественными полисменами и фанатичными властями в той манере, которая распространена в наше время, и что пресса будет продолжать осмеивать движение, подарившее их стране собственную Жанну Д’Арк.

Приложение к главе IV Словесный портрет Лэйка Гарриса, составленный Лоуренсом Олифантом

Данный текст является ознакомительным фрагментом.