Суверенитет как национальная идея

Суверенитет как национальная идея

Мой университетский коллега, занимающийся немецкой философией, как-то сказал мне, что по-немецки и по-русски понятие «пространство» – далеко не одно и то же. Для нас это «простор», безграничность. А в немецком языке это слово означает нечто замкнутое, некий ограниченный ареал. Поэтому, нисколько, естественно, не оправдывая гитлеризм, я понимаю, что означает для немцев расширение «жизненного пространства». Вот, в частности, откуда идёт Drang nach Osten – натиск на восток, и чем объясняется идея колонизации восточных территорий.

Нам такое расширение было не нужно – мы и так уже много веков самое большое по территории государство мира, да и в доимперский период проблемы малого «жизненного пространства» для Руси и русских не было. Земли у нас всегда было много.

Это просто пример, но очень важный пример отличия национального, включая политическое и государственное, мышления разных народов, разных стран. То же и с политическими системами.

Я уверен, что русская система власти отличается и в демократическом, и в деспотическом своих вариантах от немецкой и англосаксонской. В частности, государственная независимость является для русских одной из высших политических и человеческих ценностей. После выхода из-под власти Золотой Орды нам не надо объяснять, что такое иго, чьё бы оно ни было – Орды, Ордена или западного капитала. Поэтому «предатель» в России – самое «чёрное» слово. И оккупант-гитлеровец для нас в чём-то лучше полицая: он-то пришёл поживиться чужой землёй и расширить «жизненное пространство». А полицай жаждет навязать закрепощение не чужому, а своему собственному народу, своим соплеменникам. Нам психологически проще подчиняться даже весьма посредственному собственному начальству, чем принять ту или иную форму оккупации. Этого не понять маленьким и средним европейским странам, в истории которых сдача своих городов завоевателям норма, а у нас – исключение и национальный позор.

Независимость государства – одна из высших ценностей гражданина России. Именно поэтому ельцинское десятилетие и последние годы горбачёвской перестройки останутся и в официальной (в конечном итоге), и в народной истории одним из самых позорных периодов в истории России, когда страна вынуждена была жить как при Лжедмитрии. Рассказы о «рыночных реформах», «первоначальном накоплении» и «демократических свободах» – это словесная эквилибристика, которая призвана затушевать краткие годы полуколониальной зависимости и утраты суверенитета, годы выплаты дани Западу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.