Глава 9 Разваливание на части

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 9

Разваливание на части

Для мировых политиков начало 1980-х годов было временем стиснутых пальцев и бессонницы. Новый и опасный цикл холодной войны начался после небольшой передышки, вызванной ослаблением политической напряженности. В 1977 году Москва начала развертывание ракет средней дальности СС-20 в Восточной Европе, что вызвало опасения внезапного ядерного удара. Два года спустя Москва направила танки в Афганистан, подтвердив худшие подозрения Запада о советской экспансии. Президент Рейган, который вступил в должность в 1981 году, увеличил расходы США на оборону с 6 до 7 % ВВП, назвав Советский Союз империей зла и объявив план развития лазерной системы ПВО, которая будет сбивать ракеты в космосе. Для противодействия ракетам СС-20 Вашингтон разместил ядерные крылатые ракеты в Великобритании и Германии. Лидеры Варшавского договора вышли из себя, узнав об этом. В мае 1985 года был составлен секретный план – в случае ядерной войны все они укроются в тайном международном убежище. Со времен кубинского ракетного кризиса 1962 года отношения между странами не были так напряжены.

Довольствуясь не только продвижением интересов своей страны, Горбачёв стремился изменить мировое мнение о межгосударственных отношениях.

Именно в это время к исполнению своих обязанностей приступил Горбачёв – новый советский лидер, частично напоминающий Никиту Хрущёва, частично Махатму Ганди. Довольствуясь не только продвижением интересов своей страны, он стремился изменить мировое мнение о межгосударственных отношениях. Вместо того чтобы отдавать приоритет национальным интересам, иностранные лидеры должны заботиться больше всего об «интересах человечества»; все государства, говорил он, должны отречься от угрозы или применения силы и принять «универсальные человеческие ценности». Сначала западные лидеры и многие из собственных помощников Горбачёва предполагали, что пацифистские речи – своего рода пропагандистская уловка. Со временем они поняли, что он был искренен. К радости западных наблюдателей и ужасу некоторых своих генералов, Горбачёв приступил к разработке откровенного геостратегического представления.

Все началось с ядерного разоружения. В Рейкьявике в октябре 1986 года Горбачёв предложил полную ликвидацию всех стратегических ядерных вооружений. Рейган, сам неравнодушный к честолюбивым замыслам, почти согласился. Сделка сорвалась только потому, что Рейган отказался ограничить развитие своей стратегической оборонной инициативы в плане проведения лабораторных экспериментов, связанных с разработкой системы ПРО с элементами космического базирования. Но это, как оказалось, было лишь незначительным препятствием. В декабре 1987 года стороны договорились не только об удалении своих ядерных ракет промежуточной дальности из Европы, но и о полном их устранении[144]. В 1991 году Советский Союз и Соединенные Штаты в Договоре о СНВ обязались сократить свои арсеналы до 6 000 развернутых ядерных боеголовок для каждой стороны.

Одновременно Горбачёв начал сокращение обычных вооруженных сил своей страны, иногда договариваясь с Западом, а иногда в одностороннем порядке. В декабре 1988 года он объявил о немедленной демобилизации полумиллиона войск. На самом деле в период между 1988 и 1991 годом число годных к службе советских солдат сократилось на 900 000. Затем в европейском соглашении об обычных вооруженных силах, подписанном в 1990 году, он согласился уничтожить 19 000 танков, в то время как НАТО должно было уничтожить только 4000.

Наряду с сокращением вооружений Горбачёв начал возвращать войска со всего мира на родину. Он вывел советские войска из Афганистана, сократил военную помощь Никарагуа и стал снимать с должностей кадры на Кубе. Там, где в Восточной Европе была введена гласность и перестройка, произошло ослабление сплоченности правящей коммунистической партии, как это было в Советском Союзе. Когда возникла оппозиция, Горбачёв дал понять, что не будет применять военную силу, а также угрозы и моральное давление для защиты московских местных режимов. Страны Варшавского договора, по его словам, могли «выбрать свой собственный путь к социализму». Верный своему слову, он не выпускал советских солдат со своих баз осенью 1989 года, поскольку правительства рухнули и предыдущие диктаторы были заключены в тюрьму, сосланы или казнены.

Горбачёв даже согласился на вхождение объединенной Германии в НАТО. Он не привлекал почти 400 000 советских солдат, все еще находящихся там для того, чтобы лишний раз устроить неприятности или затянуть этот процесс. Напротив, он начал выводить войска, дислоцированные в Восточной Европе. Варшавский договор был аннулирован. А затем вопреки воле Горбачёва, но как результат его политики, сам Советский Союз распался. Россия, в свою очередь, начала отзывать свои войска со своих собственных границ.

В течение нескольких лет мир изменился до такой степени, что даже опытные дипломаты были сбиты с толку. В истории нет подобного прецедента, чтобы мировая империя пришла к такой мирной, добровольной капитуляции, такому потрясающему отступлению, вызванному философскими преобразованиями лидера. Какое-то время царила эйфория. Запад утратил своего 40-летнего врага с ядерным оружием. Русские не могли не надеяться на то, что в новом мире их страна будет процветать. Либералы обеих сторон могли поверить, что теперь у них есть общая цель – «единая и свободная Европа», как сказал Буш, или «общий европейский дом», по выражению Горбачёва.

В начале 1990-х годов не казалось фантастичным то, что Запад может увлечь Россию за собой, как это произошло с Германией после Второй мировой войны, когда бывшего врага обязали выполнять договоры и соглашения, касающиеся культуры и экономики. Потребуется дипломатия и добрая воля, не говоря уже об определенном количестве финансовой помощи, чтобы облегчить экономическую трансформацию России и не допустить дискредитации прозападной демократической и свободной рыночной идеи. Но если американский президент мог представить себе мир без ядерного оружия, почему этого не могла сделать мирная единая Европа вместе с Россией? В лице Бориса Ельцина Россия получила лидера, который считал, что судьба его страны лежит на Западе.

Тех, кто надеялся на успешное осуществление этой идеи, ближайшие два десятилетия лишили всякого энтузиазма. Разочарование следовало за разочарованием. Россия не была интегрирована с Западом. 20 лет спустя отношения между ними были настолько ледяными, что некоторые увидели вспышку новой холодной войны.

Что же произошло? Как оптимистичные проекты 1990 года превратились в конкурентное злорадство 2010 года? В значительной степени ответ на этот вопрос будет зависеть от того, где вы провели эти годы. История всегда многолика. Но в этом случае версии расходятся настолько, что очень сложно собрать их вместе. Даже те, кто склонен рассматривать противоположные точки зрения, совершенно по-разному интерпретируют то, как и почему усилия по интеграции России с Западом оказались неудачными.

Эти контрастные понимания новейшей истории приукрашают взаимодействия между Москвой и Вашингтоном. Они влияют на то, как обе стороны истолковывают поведение друг друга и как каждый определяет свои цели. Такие представления не могут быть просто так сброшены со счетов. Их нужно принимать во внимание при формировании и презентации новых политических стратегий, если у них есть шанс на успех. Из-за радикального раскола в восприятии очень трудно пересказать историю последних 20 лет в рамках одного повествования. Вместо этого я представляю две версии[145] – одна подробно демонстрирует то, как опыт последних лет предстает в понимании многих средних прозападных русских; другая освещает точку зрения американского сторонника, верящего в возможность взаимных уступок.

Взгляд из Москвы

Экономическая помощь

С российской точки зрения цепочка разочарований начинается с экономической помощи. Хотя Россия утверждала обратное, западные лидеры оказались не готовы инвестировать больше, чем чисто символические суммы, в реконструкцию своего бывшего противника.

Мирный дивиденд от сокращения военных расходов Горбачёва для Запада был огромным. В 1986 году, в разгар наращивания вооружений Рейгана, расходы США на оборону достигли 7 % процентов ВВП. К 1999 году они снизились до 3,6 %. Если бы Вашингтон был вынужден продолжать тратить 7 % ВВП на оборону, дополнительные расходы к 1999 году в сумме составили бы 1,9 триллиона долларов. Стоимость плана Маршалла, который помог восстановить Западную Европу после Второй мировой войны, составила 5 % ВВП в 1948 году. В 1991 году 5 % ВВП составляло около 300 миллиардов долларов. Даже десятая часть этой суммы, если инвестировать ее в стабильный рубль, сбалансировала бы федеральный бюджет – можно бы было выплатить пенсии и пособия по безработице сразу за несколько лет, что могло в корне изменить ситуацию в России, подорвав ностальгию по коммунизму, предупредив политическую борьбу 1990-х годов и укрепив демократию и прозападную политику.

У Запада были и другие проблемы. Ельцин был готов принять комплексные реформы для создания открытой рыночной экономики. Однако Дэвид Малфорд, чиновник из казначейства США, направленный для переговоров с лидерами России, не был заинтересован в обсуждении реформы. Его задачей было заставить советские республики оплатить огромный внешний долг, который остался от последних коммунистических правительств. Если государства-преемники не произведут оплату, Малфорд пригрозил прекратить поставки[146] американского зерна. Отличие от отношения к Польше было поразительным. Запад должен был аннулировать 15 миллиардов долларов польского долга и дать полякам один миллиард долларов стабилизационного фонда для восстановления уверенности в злотых. Для России не было никакого аннулирования и стабилизационного фонда. Наоборот, Россию угрозами заставили взять на себя ответственность за весь советский долг.

Россию угрозами заставили взять на себя ответственность за весь советский долг.

Казалось, общая обстановка изменяется, когда в апреле 1992 года президент Буш сообщил, что согласно программе западной поддержки Россия получит 24 миллиарда долларов на проведение реформ. Однако цифра оказалась солидно преувеличенной. Как объяснил сам Буш, план не располагал «большим количеством новых денег». Старые кредиты были реструктурированы. Более половины от общего количества старых займов составляли краткосрочные кредиты по рыночным ставкам для закупки западной сельскохозяйственной продукции, в которой Россия не испытывала необходимости – эти экспортные поставки для западных фермеров были представлены как помощь (позже МВФ будет использовать эти кредиты как повод, чтобы не предоставлять России то финансирование, которое ей действительно было нужно). В 1992 году было предоставлено всего 2,5 миллиарда долларов, за исключением кредита на покупку западных экспортных товаров. Из этой суммы один миллиард долларов составлял кредит МВФ, выданный в августе сразу после первой неудавшейся попытки России по стабилизации рубля, и 1,5 миллиарда долларов – западные гранты правительства.

Цель Вашингтона, по крайней мере по представлениям Москвы, заключалась в том, чтобы сделать вид, оказания помощи, а на самом деле предоставлять как можно меньше денежных средств. Кое-кто в администрации не любил Ельцина и не доверял ему, другие считали его переходной фигурой, на которую Белому дому не следует возлагать слишком большие надежды. Как позже изложил это советник Буша по национальной безопасности, Брент Скоукрофт, предоставлять в тот момент деньги России было бы сродни наполнению бездонной ямы. Было бы неразумно «создавать стабилизационный фонд только ради его создания», – выразил свое мнение вице-президент Дэн Куэйл в феврале 1992 года. Даже гуманитарная продовольственная помощь, которую фактически предоставлял Вашингтон, не была полностью гуманитарной. Пилоты, осуществляющие отгрузку, одновременно добывали информацию[147] о стратегических объектах, которые США рассматривали в своем плане ядерной бомбардировки.

Если бы Ельцину не удалось снизить уровень инфляции, коммунисты, скорее всего, победили бы на президентских выборах.

Президент Клинтон, который вступил в должность в 1993 году, призвал своих помощников «думать больше» о России и высказывать смелые предложения. Но, как оказалось, он тоже не желал или был не в состоянии оказать значительную помощь. Россия вывела свои войска из Германии и стран Балтии, а разместить их могла только в палатках. Через четыре года Москва вернула домой 800 000 солдат, 400 000 гражданского персонала и 500 000 членов их семей – всего около 1,7 миллиона человек. В ответ на срочный призыв Ельцина помочь с жилищным строительством Клинтон пообещал построить в общей сложности 450 квартир и найти финансирование для строительства еще 5000 квартир. Даже это было отклонено Конгрессом, члены которого не понимали, почему Соединенные Штаты должны платить за строительство жилья для российских солдат, когда некоторые американские военнослужащие имели квартиры, не соответствующие их уровню. Свыше сотни тысяч российских солдат остались в обветшалых кварталах, получали скудную зарплату, которую часто не выплачивали и представляли собой озлобленных военнообученных патриотов, заполнявших ряды радикальных националистических движений и криминальных предприятий.

Хотя Клинтону так и не удалось найти лишних денег, обещанных его предшественником, он все-таки призвал МВФ кредитовать России 6,8 миллиарда долларов в 1995 году, что помогло властям восстановить доверие к рублю. К тому времени гиперинфляция, длящаяся на протяжении трех лет, дискредитировала рыночные реформы среди многих россиян. Тем не менее, если бы Ельцину не удалось снизить уровень инфляции в 1995 году, коммунисты, скорее всего, победили бы на президентских выборах в 1996 году и заняли бы более жесткую позицию по отношению к Западу. Так что это была разумная инвестиция.

В общей сложности МВФ предоставил России кредиты на сумму около 20 миллиардов долларов в период между 1990 и 2000 годом. К марту 2005 года Россия погасила свой долг перед МВФ в полном объеме. Всемирный банк одолжил около 12 миллиардов долларов, три четверти из которых были погашены к 2009 году. В том же году Россия также выплатила советский долг, за который она взяла на себя ответственность, – с 97 миллиардов долларов в начале до менее чем 5 миллиардов потом. Выплата процентов по этому долгу была тяжелейшим бременем для государственных финансов России. В течение восьми лет после 1991 года проценты по внешней задолженности были выше, чем сумма всей помощи и новых займов, которые страна получила. Даже в те трудные годы Россия снабжала Запад чистым капиталом[148].

Фактический объем помощи, предоставляемый России со стороны Запада, в отличие от кредитов, которые должны были быть возвращены с процентами, был крошечным. Общая сумма грантов между падением коммунизма и 2001 годом составила около 5 миллиардов долларов – примерно столько же, сколько США дает Египту и Израилю за один год. Иными словами, общий объем западных инвестиций, поддерживающих переход России к демократии, был меньше, чем стоимость трех бомбардировщиков Б-2[149].

Военная экспансия

Помощники Клинтона, возможно, не «имели масштабных замыслов», когда речь шла о предоставлении помощи. Но они заботились несколько о другом. Собравшись с силами там, где остановился Горбачёв, Россия при Ельцине сделала крупнейшее отступление и демилитаризацию в истории страны. Все российские вооруженные силы покинули Восточную Европу и страны Балтии. Советская армия распадалась на части с головокружительной скоростью. В период с 1990 года по 1996 год число действующих войск под командованием Москвы упало с 3,4 миллиона до 1,3 миллиона человек. Россия сократила свои военные расходы почти на 4/5. Она быстро уничтожала ядерное оружие, что помогло провести переговоры по разоружению Украины, Беларуси и Казахстана, отказалась от своих претензий на украинскую территорию, подписала Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве с украинским правительством и отдала Киеву часть Черноморского флота.

И тем не менее год за годом россияне наблюдали, как создавался военный союз, который мешает им расширяться, модернизироваться и перемещаться ближе к своим границам. Во-первых, Польша, Венгрия и Чехия присоединились к НАТО в 1999 году. Затем в 2004 году за ними последовали еще семь стран, куда входили три бывшие советские прибалтийские республики – Эстония, Латвия и Литва. Даже для прозападных русских эта гонка НАТО – исторически враждебного военного альянса, за овладение территориями, которые покинули российские войска, стала шокирующей. Несмотря на все речи о демилитаризации Европы и предотвращении возникновения новых разделительных линий, Соединенные Штаты, казалось, были намерены окружить новую демократическую Россию еще сильнее, чем во времена тоталитарного СССР.

Некоторые в России считают, что западные лидеры лгали Горбачёву о своих намерениях в отношении НАТО. В начале 1990 года, когда Запад стремился, чтобы Горбачёв признал членство в НАТО объединенной Германии, госсекретарь США Джеймс Бейкер сообщил, что, если бы он согласился на это, «не было бы и расширения юрисдикции НАТО[150] или силы НАТО отступили бы на пару сантиметров на восток». Год спустя премьер-министр Великобритании Джон Мейджор сказал советскому министру обороны, что он не «предполагает, при каких условиях страны Восточной Европы могут вступить в НАТО в настоящее время или в будущем». Тем не менее Горбачёв никогда не получал подобных сообщений в письменном виде. Оба – Евгений Примаков, помощник Горбачёва по внешней политике, и Джек Мэтлок[151], посол США в России в то время, – считали, что НАТО согласится отразить это в официальном соглашении в 1990 году. Но Горбачёв никогда не настаивал[152].

Мотивы Восточной Европы были просты и прозрачны. Россия была ее историческим врагом. В течение многих десятилетий советские послы устанавливали закон в Будапеште и Варшаве. Естественно, поляки и венгры хотели, чтобы Соединенные Штаты взяли на себя обязательство использовать свое ядерное оружие при необходимости их защиты. В то же время их демократии были молоды и для чиновников всегда было заманчиво находить решения вопросов путем разжигания антирусского национализма. Из-под американского ядерного зонта политики могли набрать очки внутри страны, используя агитацию против интересов России на международной арене, не беспокоясь об ответной реакции России.

Догадаться о мотивах США в вопросе по расширению НАТО было не так легко. Судя по воспоминаниям заинтересованных людей, альянс, казалось, уже был расширен «в минуту рассеянности», как сказал лорд Пальмерстон о Британской империи. Предмет обсуждения изменился: сначала решали, почему произошло расширение НАТО, потом – если это действительно случилось, то когда и каким образом, потому что никто, казалось, этого не заметил. Валенса и Гавел обратились к Клинтону с призывом. И неожиданно решение, казалось, нашлось. Ведущий эксперт по России в администрации президента США Строуб Тэлботт сначала был озабочен этой идеей, а затем просто пытался замедлить дело, настаивая, что «это правильно», – всё, по-видимому, происходило в течение нескольких месяцев.

Оппоненты предложили альтернативный план развития – «Партнерство ради мира»[153]. В рамках этого плана венгры и поляки могли бы углубить свое сотрудничество с НАТО вплоть до того, чтобы стать его членами. Если бы этого было не достаточно, страны Центральной Европы могли бы присоединиться к Европейскому союзу в вопросах обороны, которые разрабатывались под эгидой западноевропейского союза. Это бы гораздо меньше угрожало России.

18 бывших послов и чиновников государственного департамента США, в том числе Мэтлок и Пол Нитце, считали, что это соглашение возьмет лучшее из обоих миров. Они просили администрацию Клинтона рассмотреть его. Их предложение было отвергнуто.

Судя по выступлениям Клинтона, иногда можно было подумать, что его истинным мотивом было заручиться поддержкой польских избирателей в Детройте. Он рассказал Ельцину, что столкнулся с жесткой борьбой во время переизбрания в 1996 году и что республиканцы делают акцент на вопросе НАТО. Он сказал, что ему необходимо победить в штатах Висконсин[154], Иллинойс и Огайо, где «много поляков и других, которые поощряют идею расширения НАТО». Позже на основании этого он выступал на Среднем Западе. Представители западных держав заявили, что НАТО было необходимо ухватиться за страны Восточной Европы на Западе, как будто бы они собирались уплыть в Балтийское море и поддержать их демократические реформы. Для русских идея того, что НАТО – клуб демократий, была достаточно правдивой. НАТО не замечало таких проблем, когда Греция и Турция находились под властью военной хунты. Португалия во время правления диктатора Антониу Салазара входила в состав учредителей. В любом случае к 1997 году, когда решили принять Польшу и Венгрию, не было никакой возможности возврата к тоталитарному коммунизму. Демократия, казалось, не имеет ничего общего с ним.

Затем речь шла о новых угрозах, которые могут возникнуть, – терроризме, государствах-изгоях и так далее. Но во многих отношениях расширение НАТО усложнило борьбу Запада с этими угрозами. Почти для всех была необходима помощь России. Чтобы заставить Иран и Северную Корею отказаться от своих ядерных программ, для борьбы с талибами в Афганистане, даже чтобы заключить мир в Косово, сотрудничество с Россией играло очень важное значение. Видимо, расширение НАТО в Восточной Европе имело высокий приоритет.

Для русских идея того, что НАТО – клуб демократий, была достаточно правдивой.

Конечно, вхождение поляков и чехов в НАТО не сильно повлияло на изменение военного баланса. Это, несомненно, раздражало российских генералов, которые видели, что истребители НАТО летают на границе с Эстонией, всего в 200 километрах от Санкт-Петербурга. А использование самолетов AWAC для того, чтобы проникать в глубь российской территории, очень досаждало, хотя и не обязательно было противозаконным. И не только российские приверженцы жесткого курса в политике считали, что НАТО готовит нападение. Тем не менее лицемерие было возмутительным. Год за годом, как только западный военный альянс приближался к России, как только появлялись новые системы вооружения и армия становилась модернизированной и как только Россия сжалась до своих границ, действующих в XVII веке, авторитетные голоса из Вашингтона неоднократно предупреждали, что наибольшая угроза для мира в Европе – русская экспансия.

НАТО занимало оборонительную позицию, как говорили русские. И все же, если бы Россия организовала оборонительный союз с Кубой, Гренадой, Гаити, Никарагуа и Венесуэлой, обучила и модернизировала армии своих партнеров и предложила разместить антибаллистические ракетные установки недалеко от границ США, все, критикуя режим США как недемократический, финансировали бы американские оппозиционные группы и обвиняли бы Соединенные Штаты в наличии имперских амбиций; русским было трудно представить, что Вашингтон просто подставит другую щеку.

Никто не верил, что Россия когда-нибудь может вступить в НАТО.

Западные лидеры, лишь ухудшив обстановку, продолжали настаивать[155], мол, Россия не исключение, мол, всегда существовала возможность того, что она тоже могла в один прекрасный день вступить в НАТО. Никто искренне не верил, что это может случиться. Предложение понимали как своего рода учтивость, с которой Трумэн заявил о плане Маршалла для помощи Сталину, осознавая, конечно, что Конгресс немедленно прекратит финансирование, как только Сталин согласится принять эту помощь. В статье 1 °Cевероатлантического договора говорится, что члены НАТО должны согласиться единогласно признать нового члена. После вступления Польши, не говоря уже об Эстонии, вероятность того, что члены единодушно согласились бы пригласить Россию, была практически равна нулю. Президент Клинтон назвал это «неосуществимой мечтой», предполагая, что можно что-то увидеть в отдалении, но по мере приближения оно ускользает. В декабре 1991 года Ельцин направил письмо в НАТО, где поставил вопрос о вхождении России в НАТО, назвав это долгосрочной политической целью. Он не получил никакого ответа. В феврале 1992 года во время своей первой официальной встречи с Бушем Ельцин заставил президента США публично сказать, что две страны находятся на пути к тому, чтобы стать союзниками. Буш согласился стать «друзьями и партнерами», но «стать союзниками» – это уже было слишком, сказал он, потому что «мы не хотим действовать такими методами, при помощи которых мы решаем свои проблемы».

Незначительные уступки, которые Вашингтон сделал, чтобы смягчить удар исключения России из НАТО, были более оскорбительными, чем все остальное. ОБСЕ, в которую входили все европейские страны и Северная Америка, была немного больше, чем всеевропейский дискуссионный клуб. Российские лидеры предложили построить общеевропейскую систему безопасности под их эгидой. Вместо этого Запад согласился только изменить название на более внушительно звучащее – Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе. Запад создал Совместный постоянный совет для проведения консультаций с Россией по деятельности НАТО, не настолько постоянный, как выяснилось: он вскоре был заменен Советом Россия-НАТО, который должен был усилить взаимодействие. Россия, действительно, консультировала по различным незначительным вопросам, но не касалась вопросов глобальных, например, какие войны должен вести НАТО.

Косово

Затем, всего через несколько недель после того, как приняли новых членов НАТО, альянс начал бомбардировки сербов в Югославии. Это было уже во второй раз. В 1995 году самолеты НАТО разбомбили сербские силы, борющиеся за территорию в Боснии. В 1999 году они разбомбили самое сердце Сербии, чтобы заставить Милошевича уйти из сербского района Косово.

Даже россиян, признавших, что Милошевич был жестоким диктатором, чьи войска убивали албанских косоваров, операция НАТО задела за живое. Запад не вмешивался в то, что могло бы остановить этническую чистку. Для этого потребовалось бы направить сухопутные войска в Косово, на что Клинтон не решился. Вместо этого вмешался Запад, когда начал бомбардировки вооруженных сил в самой Сербии. И не только вооруженных. Самолеты НАТО разбомбили на китайское посольство в Белграде[156], несомненно, это было трагической случайностью. Сознательно была уничтожена станция сербского телевидения, хотя было известно, что пострадают мирные жители. Самолеты бомбили электросети, что стоило жизни больным, находящимся в реанимации, и младенцам в больничных инкубаторах. Командиры НАТО не могли не знать, что статья 14 Протокола 1977 года к Женевской конвенции 1949 года запрещает атаки «объектов, необходимых для спасения жизни гражданского населения».

Бомбардировки гражданского населения были только началом операции НАТО. Комитет иностранных дел британского парламента пришел к выводу, что вся операция будет в лучшем случае иметь сомнительную законность. Что касается предотвращения этнических чисток, вероятно, Милошевич планировал очередное наступление. Но самые худшие этнические чистки произошли во время интервенции НАТО. До начала бомбардировок в Косово было убито около 2500 человек. За 11 недель бомбардировок НАТО[157] по крайней мере 4400, а возможно, и более 10 000 человек погибли. В основном это были албанцы, убитые сербами. До войны около 350 000 косоваров были вынуждены покинуть свои дома; к концу войны 800 000 человек пришлось покинуть страну, они проживали в основном, в лагерях беженцев в Албании и Македонии; более 500 000 человек покинули Косово. Гуманитарная катастрофа могла бы быть еще хуже, если бы НАТО не вмешалось. Но операция не предотвратила ужасного массового кровопролития.

А после того, как НАТО вынудило сербов вывести войска, косовары, вставшие на защиту, начали мстить безоружным сербам. Они уничтожили сербские церкви и монастыри и «провели в ответ этническую чистку сербов – под носом у войск НАТО». Главный союзник Запада в Косове, Армия освобождения Косова, была названа в 1998 году одним из должностных лиц Государственного департамента США террористической организацией. Частично она финансировалась за счет незаконного оборота героина, а некоторые западные разведслужбы связывали ее с Усамой бен Ладеном, исламские моджахеды попадали в нее со всего арабского мира. Несмотря на это Запад приветствовал ее как своего партнера.

А девять лет спустя, чтобы признать Косово в качестве независимого государства, Соединенные Штаты снова нарушили международное право. Даже те, кто верил в Москве в благие намерения Запада, увидели, что всю сагу Косова трудно понять. Во время первого крупного военного участия с момента основания НАТО было нарушено международное право, чтобы лишить членства страну, принявшую сторону группы боевиков (связанных с террористами и занимающихся торговлей героином), которые учинили этническую чистку беззащитных граждан «под носом у сил НАТО». НАТО незаконно бомбило гражданское население и гражданскую инфраструктуру. Операции, независимо от их мотивов, считаются насмешкой над утверждением, что военные силы НАТО были нужны лишь для «оборонительных или сдерживающих целей». И когда нужно было выбирать, бомбить ли им сверху или воевать на земле, Запад не помешал, а, возможно, даже послужил катализатором массовых убийств, которые стали всего лишь оправданием их вмешательства.

События в Косове стали шоком для российской общественности. Но вот пришла очередь Ирака. США вторглись в другую страну по ошибочному или сфабрикованному обвинению, что она тайно разработала оружие массового уничтожения. В результате погибло более 100 000 иракцев. Из Москвы это выглядело еще одним примером небрежного осуществления власти со стороны Соединенных Штатов, чьи политики не понимали, как ее использовать, что и привело к массовым потерям.

Наибольшую опасность представляла не столько западная агрессия, сколько западное невежество в сочетании с самоуверенностью.

Этот пример заставил даже друзей Америки в России сильно понервничать из-за давления США в вопросе касающемся расширения НАТО на Кавказ и Украину. Наибольшую опасность представляла не столько западная агрессия, сколько западное невежество в сочетании с самоуверенностью. Казалось, американцы, забыли о своих запретах в отношении применения насилия. Демократическая администрация вмешалась из «гуманитарных» соображений, республиканцы – чтобы помешать началу превентивных войн. И те и другие наносили ракетные удары по подозреваемым в терроризме. Старые ограничения – уважение государственного суверенитета, страх перед ядерной эскалацией – исчезли.

Мир становился все более опасным. В Косове, по общепринятой точке зрения, НАТО позволило использовать себя албанскими боевиками. Стратегия Армии освобождения Косова заключалась в том, чтобы спровоцировать сербов на слишком эмоциональную реакцию; в результате Запад, возмущенный жестокостью Белграда, защитил бы Косово. Если бы это были размышления Армии освобождения Коссова, они бы блистательно сработали. Это не оправдало сербов. Но действия Запада подали опасный сигнал другим странам Европы, которые были готовы цинично разжигать межнациональные конфликты.

НАТО переехало на периферию России для того, чтобы радикальные националистические группы в странах Балтии или Украине начали терроризировать местное русское меньшинство, возможно, надеясь перетащить их в вооруженные силы США. Россия под влиянием общественного мнения будет вынуждена защищать своих граждан за границей. И продолжающийся накануне вечером военный кризис мог разразиться между гуманитарным Западом, имеющим ядерное вооружение, и империалистическим Востоком, также имеющим ядерное вооружение. Даже без участия НАТО, когда США направили своих военных инструкторов и офицеров специальных сил к самым уязвимым российским границам, шансы на случайности или ошибки, в которых российские солдаты проливали кровь американцев, значительно увеличивались. В обеих странах общественности преподносили лишь одностороннюю точку зрения конфликта. Правительства обеих стран не были готовы утихомирить страсти, когда началась стрельба.

Мораль, казалось, очевидна: так как Россия и Запад не смогли создать устойчивую структуру для сотрудничества, крайне важно было держать свои войска подальше друг от друга. Но они продолжали сближение. Неожиданно оказались рядом Украина и Грузия. Несмотря на то что только 22 % украинцев хотели вступить в НАТО, а 59 % выступили против этого. Несмотря на то что все больше украинцев хотели жить в союзе с Россией, Беларусью и Казахстаном, 35 % хотели стать членами НАТО. Несмотря на то, что участие в получении членства в НАТО для Украины, скорее всего, вновь бы разожгло сепаратистское движение в Крыму. Не принимая это во внимание, Соединенные Штаты решили, что меньшинство украинцев, которые хотели войти в состав НАТО, нужно поощрить. Чтобы сделать что-то не слишком сложное, некоторые ученые мужи предложили провести «политику умиротворения».

Грузия

Условия вступления в НАТО требовали, чтобы страна демонстрировала свою готовность решать конфликты с этническими меньшинствами мирным путем. К 2009 году русские почувствовали, что они имеют довольно хорошее представление о том, как действующее грузинское правительство ведет себя в урегулировании этнических конфликтов. Даже те, кто был встревожен дискриминационной продолжительной реакцией своего правительства[158] – торговое эмбарго, депортации, проверки грузинских ресторанов, мелкие притеснения грузинских лиц, – обрели американскую терпимость по отношению к насильственному проекту воссоединения загадочной власти Тбилиси.

В 2004 году молодой презентабельный адвокат, прошедший обучение в Нью-Йорке, – Михаил Саакашвили – стал лидером Грузии. У него был допустимый послужной список демократа, по крайней мере пока он не закрыл единственную независимую телевизионную станцию, послал ОМОН разгромить безоружных демонстрантов, арестовал политических оппонентов и был переизбран в ходе выборов, омраченных многочисленными нарушениями. С самого начала этот лидер дал понять, что он преследовал две цели. Во-первых, Саакашвили был полон решимости вернуть себе контроль над тремя автономными регионами, входящими в состав Грузии, два из которых состояли из этнических меньшинств, стремящихся к независимости. «Территориальная целостность Грузии – это цель всей моей жизни», – сказал он сразу после своей инаугурации. Во-вторых, он делал все возможное, чтобы добиться принятия Грузии в НАТО.

Для борьбы с сепаратистами Саакашвили создал с помощью США, Израиля и некоторых стран Восточной Европы свою армию. В 2006 и 2007 годах он купил 109 танков, 49 000 автоматов и 18 000 ракет в основном у новых или потенциальных членов НАТО. В 2007 году затраты Грузии на вооруженные силы были в 12 раз больше, чем в 2002[159]. Правительство США продало стране в 5 раз больше[160] оружия в период с 2003 по 2007 годы, чем с 1998 по 2002 годы, а продажа оружия частными дилерами, которым правительство США это разрешило, многократно увеличилась.

Саакашвили также систематически приступал к подчинению своих этнических меньшинств и снижению региональной автономии. Через несколько месяцев после инаугурации он вынудил лидера южной автономной области Аджарии уйти в отставку и начал снижать независимость провинции. Летом того же года Саакашвили послал войска с минометами в Южную Осетию, но та смогла отразить огонь, и армия в конечном итоге отступила. В 2006 году милиция провела зачистку местных боевиков в Кодорском ущелье в восточной части Абхазии, и он установил там марионеточное абхазское правительство. Он также создал марионеточное правительство на границе Южной Осетии. Наконец, 7 августа 2008 года он направил около 12 000 вооруженных до зубов военных к границе Южной Осетии. Они обстреляли столицу региона Цхинвал, а затем ввели туда свои танки.

В 2007 году затраты Грузии на вооруженные силы были в 12 раз больше, чем в 2002-м.

В Южной Осетии и Абхазии с начала 1990-х годов, когда грузины вели жестокие, но безуспешные войны против обоих государств, находились российские миротворцы. Во время осуществления миссии ЕС которую позднее охарактеризовали как «открытый вызов суверенитету Грузии», Москва выдала российские паспорта местному населению, чтобы продемонстрировать свое участие в их защите. Оба региона имели плохую репутацию – они считались центрами контрабанды и других преступлений. Тем не менее, учитывая историю грузинского вторжения и угрозы Саакашвили, казалось справедливо, что русские предложили защиту местным жителям. В начале боевых действий войска Саакашвили обстреляли и подожгли штаб-квартиру российских миротворцев, убили двух российских солдат и ранили пять человек[161].

Почему Саакашвили пошел в атаку? По его словам, это был ответ на вторжение российских войск, которые начали движение на юг через Рокский тоннель, соединяющий Россию с Южной Осетией. Российские военные утверждали, что начали движение только после того, как начался обстрел Цхинвала[162]. Цель остановки российских войск не объясняет, почему надо было забросать Цхинвал ракетами «Град БМ-21» – мощным арсеналом, который никогда не предназначался для использования в жилых районах, поскольку разрушает абсолютно все на большом расстоянии. Миссия ЕС по установлению фактов позже охарактеризовала этот ответ как «незаконный», а нападение Грузии на российских миротворцев как «противоречащее международному праву». Начальное вмешательство России для защиты своих миротворцев было признано законным, но ее последующие атаки на территории самой Грузии оценены как несоизмеримые с представившейся угрозой. Россия вытеснила грузин с занятой территории, уничтожив значительную часть грузинской армии и в конечном итоге вывела свои войска обратно в Абхазию и Южную Осетию.

Историкам придется разобраться в истинных мотивах Саакашвили. Возможно, он думал, что Россия блефовала, когда пообещала защищать южных осетин. Он не ожидал, что не сможет победить гораздо большую и лучше оснащенную армию России. Независимо от его расчетов, поражение частично помогло осуществлению его цели. Он восстановил, по крайней мере временно, свою снизившуюся популярность у себя на родине и завоевал симпатии Запада. После войны даже канцлер Германии Ангела Меркель, которая сопротивлялась принятию окончательного решения по поводу вступления Грузии в НАТО, незадолго до этого вылетела в Тбилиси, чтобы заявить, что «Грузия станет членом НАТО, если она этого хочет». Саакашвили кричал, что грузинская «позиция теперь усилена». Мир говорил ему, чтобы он проводил переговоры по поводу Южной Осетии, но теперь сепаратистские регионы Грузии стали «проблемой для всего мира».

Даже тех, кто был склонен верить утверждениям Вашингтона, что США не поддерживают грузин, развернувшаяся картина приводила в замешательство. Соединенные Штаты подготовили и помогли оснастить армию Саакашвили, несмотря на его явное намерение использовать ее против своих этнических меньшинств. Всего за несколько недель до нападения 1200 солдат США провели совместные военные учения с грузинами в окрестностях Тбилиси. Во время войны в Грузии оставалось около 160 военных советников США. В июле Кондолиза Райс, государственный секретарь США, прилетела в Тбилиси, чтобы заверить Саакашвили, что США будут добиваться принятия его страны в НАТО. «Мы всегда боремся за наших друзей», – сказала она ему, а также пожала руку главе марионеточного правительства Саакашвили в Южной Осетии. Прямо перед нападением Грузию посетил главный помощник вице-президента Ричарда Чейни, Джозеф Вуд. После бомбежки грузинские войска вошли в Цхинвал, они ехали на американских джипах и были одеты в униформу и каски, которые были сделаны в Соединенных Штатах. В разгар битвы США вывезли из Ирака еще 2000 грузинских войск.

На Западе, как в прессе, так и в политических кругах вторжение России в Грузию было воспринято в качестве проявления российских имперских амбиций. Однако российские миротворцы были убиты грузинским оружием, а граждан, которых Россия пообещала защищать, обстреляли. Некоторые на Западе возложили вину на Россию за то, что она каким-то образом «обманула» Саакашвили, заставив начать бомбежку мирных жителей Цхинвала. Они отметили, что, как и грузины, Россия проводит неподалеку военные учения. Но для русских это казалось естественным, более того, ответственным – учитывая очевидное желание Грузии, военные хорошо подготовились, чтобы вернуть регион силой.

Если лидеры России были империалистами, как некоторые утверждали, почему они тогда так долго ждали? Они могли бы присоединить южно-осетинскую и абхазскую территории раньше, до того как Саакашвили начал модернизацию своей армии. И почему Россия отступила без свержения правительства Грузии и установления промосковского режима?

Россиян раздражало, когда американцы называли их экспансионистами. С 1991 года русские войска вступали в гражданские войны, ведущиеся в четырех странах на своих границах, а также выступали в качестве миротворцев в Боснии и Косове после того, как НАТО закончило там бомбардировки. В те же годы Соединенные Штаты вторглись в 11 стран мира[163], на некоторые из них они нападали не один раз. Россиян также раздражало, когда им говорили не думать, что бывшие советские государства имеют такую же сферу интересов, как и та страна, которая изобрела доктрину Монро, чей министр обороны сказал несколько лет назад, что Соединенные Штаты не должны стесняться бомбить Никарагуа, потому что «все дело в том, что западное полушарие является сферой влияния Соединенных Штатов». Раздражало, когда говорили, что российская оборона Южной Осетии была «непропорциональной», потому что российские самолеты атаковали базы на территории самой Грузии. Разве это была не военная стратегия США ударить с подавляющей силой? Разве в Вашингтоне это называется не доктрина Пауэлла?

Русских интересовало, что именно было непропорциональным. Когда президент Рейган решил в 1983 году, что некоторые американские студенты могут быть в опасности на острове Гренада, войска США для их спасения вторглись в страну, убив 94 солдата и мирных граждан. В июле 2006 года боевики Хезболлы убили троих израильских солдат и взяли двух заложников на ливанской границе, Израиль блокировал Ливан, обстреливая страну в течение нескольких недель и убив более 800 человек. Мало того что Вашингтон не посчитал, что это «непропорционально», он предоставил израильтянам высокоточные бомбы. Все же когда российские миротворцы подверглись нападению – двое были убиты, многие ранены, а десятки местных мирных жителей стали жертвами артиллеристских ударов – вмешательство России и оккупация некоторых северных районов Грузии на протяжении примерно месяца считались непропорционально агрессивными.

Россия была твердо настроена на восстановление своей империи, как сказали американцы. И Путин был главным империалистом – политиком, который в начале своего президентства закрыл российские военные базы во Вьетнаме и на Кубе, неохотно согласившись на размещение войск Соединенных Штатов в Центральной Азии, а также на проведение разведки и на обеспечение права перелета силам НАТО, воюющим в Афганистане. Он даже возобновил вопрос о членстве России в НАТО только для того, чтобы сказать по секрету: не следует стремиться к таким идеям.

Раздражало также, когда русских обвиняли в манипулировании продажами нефти и газа для запугивания соседей. В течение многих лет они субсидировали украинцев, продавая им газ в несколько раз меньше, чем в Европе. Но когда они подняли цену чуть ближе к рыночному уровню, Запад назвал это экономическим шантажом, хотя цена по-прежнему была копеечной. И это обвинение пришло из страны, которая на протяжении 46 лет налагала полное экономическое и финансовое эмбарго на Кубу, осужденное ООН, Европейским парламентом и папой римским. Из страны, которая продолжала вводить экономические санкции в отношении России (знаменитая поправка Джексона – Вэника), чтобы наказать ее за то, что та не допускает свободную эмиграцию, хотя все знали, что свободная эмиграция в России разрешена уже более 15 лет!

Личная динамика

Для внешнеполитической элиты России то, как Соединенные Штаты представляли свою политику, было практически так же трудно вытерпеть, как и само содержание этой политики.

Ельцин работал, упорно не замечая снисходительного тона и постоянного пренебрежения. В первой администрации Буша некоторые считали его грубым демагогом[164] и не скрывали своего мнения. Хотя, уважая его несколько больше, Клинтон в основном потакал Ельцину.

Россиян раздражало, когда американцы называли их экспансионистами.

Он и его помощники, казалось, расценивали российскую оппозицию в плане расширения НАТО как своего рода психопатологию. Когда в Будапеште в 1994 году Ельцин напомнил Клинтону, что «НАТО было создано во времена холодной войны» и что его расширение «посеет семена недоверия», делегация США была «ошеломлена»[165] и пришла к выводу, что Ельцин стал «странным». Клинтон начал беспокоиться по поводу «эмоциональной устойчивости» своего коллеги.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.