Патриарх Скопцов Кондратий Селиванов

Патриарх Скопцов Кондратий Селиванов

А.М. Елянский в своем проекте о скопческо-теократическом правлении в России "боговдохновенным сосудом, в котором присутствует Дух Святой с Богом Отцом и Богом Сыном", назначал скопческого патриарха, отца-искупителя Кондратия Селиванова, который жил также под именами Андрея Ивановича Блохина и Андрея Иванова. Последователи величали своего патриарха также и "Государем Петром III".

Едва вступив на престол, настоящий император Петр III обнародовал ряд благодетельных для народа указов. Было уничтожено страшное для народа "Слово и Дело", объявлено прощение всем раскольникам, все следственные дела об их самосожжениях суды прекратили, для защиты сектантов назначались особые попечители и т. д. Эти и другие мероприятия подобного рода породили в их среде убеждение, что на всероссийском престоле воцарился Сам Иисус Христос, принявший имя царя Петра Федоровича.

И вдруг через полгода появляется Манифест об отречении Петра III от престола и воцарении его супруги Екатерины Алексеевны. А еще через девять дней во всех церквах читали другой Манифест — о кончине государя-императора, последовавшей от геморроидальных колик. В связи со всем этим народ не знал, что и думать, и потому (как это порой бывает в подобных случаях) появились всевозможные слухи и домыслы. Согласно одному из них, царь не умер, а остался жив, потому что стоявший на часах гвардеец отдал государю свою форму, в которой тот и скрылся. А вместо него в опочивальне скончался верный солдат, добровольно отдавший жизнь за царя. Император же выбрался ночью из дворца, добрался до Орловской губернии, где и принял имя Кондратия Селиванова, и вскоре у него появились первые последователи — крепостные крестьяне, солдаты и другие горемыки.

Со временем стали появляться самозванцы (почти до самой смерти императрицы Екатерины II), и одним из "Петров III" был Кондратий Селиванов. На самом же деле родом он происходил из орловского села Столбова и сначала находился в секте хлыстов. Когда же он первый раз пришел в их корабль (общину), главная пророчица Анна Романовна будто бы стала радеть и воскликнула: "Сам бог пришел. Теперь конь твой бел и смирен"[62].

В хлыстовском корабле Кондратий Селиванов оставался смиренным, всегда занимал последнее место, притворялся немым и глухим и никогда не пророчествовал. Но потом он сильно вознегодовал на хлыстов за то, что не соблюдают они заповеданной им чистоты и вместо того, чтобы проводить жизнь в безбрачии и целомудрии, предаются разврату. Из одного хлыстовского корабля переходил К. Селиванов в другой, но нигде не находил чистоты и целомудрия, а все только и глядят, "где бы с сестрою в одном месте посидеть". И решил он искоренить среди хлыстов разврат, в самообольщении полагая, что свыше предназначено ему "освятить всю вселенную, истребить в божьих людях лепость и победить змея лютого, поедающего всех на пути идущих".

Сначала он стал обличать их: "Лепость весь свет поедает и от Бога отвращает и идти к Богу не допускает. И потому многие в пагубной лепости учители учительства, пророки пророчества, угодники и подвижники своих подвигов лишились, не доходили до царства небесного, променяли вечное сокровище на пагубное житье. Единые девственники предстоят у престола Господня… Храните девство и чистоту. Не заглядывайтесь братья на сестер, и не имейте праздных разговоров и смехов… и празднословия не чините".

Но проповеди Кондратия Селиванова не имели успеха у хлыстов: они возненавидели его и даже несколько раз покушались убить. Не преуспев в устной пропаганде, он стал учить их словами Священного Писания: "Аще рука твоя или нога твоя соблазнят тя… По сему и в прочем следует поступать. Что соблазняет, то и отсеки". Некоторые действительно стали оскоплять себя, но другие еще больше возненавидели. И тогда в нищенском образе Кондратий Селиванов ушел сначала в Тулу, потом в другие края и везде продолжал проповедовать, так что многих превратил в "белых голубей". "И пошел я к солдатам просить милостыню (т. е. уговаривал их принять "чистоту". — Н.И.), но они схватили меня и под палатку к себе взяли, и за телегу меня привязали и крепко меня караулили", — так писал он в своем "Послании".

Как арестанту, Кондратию Селиванову обрили голову, но он ночью бежал из-под караула и пришел к своему ученику Мартыну. Потом он скрывался у одной женщины, но хлысты выдали его полиции. После допросов в Туле повели его в Тамбов, и в тамошней тюрьме содержался он два месяца, а потом вышло решение наказать его, и повели его на место преступления — в село Сосновку. В то время при наказании кнутом преступника иногда взваливали на плечи первому встречному дюжему мужику. Иван Прокудин держал Кондратия Селиванова ("был заместо крестного дерева"), а Ульян Попов держал его за голову. После наказания сняли с него рубашку и надели новую, а окровавленная хранилась в корабле рижских скопцов как святыня и была известна под названием "крестные ризы"[63].

Скопцы были убеждены, что второе пришествие Иисуса Христа уже было в России. Спаситель явился в "силе и славе" в образе Петра III, воцарению которого на русском престоле предшествовала комета с птичьими ногами, крестами на голове, знаменами по бокам и палящею со спины пушкой. Мысль назвать себя Петром III в голову Кондратия Селиванова пришла, вероятнее всего, когда его погнали в Сибирь. В своих "Страдах" скопческий патриарх так писал об этом: "В ту пору, когда Пугачева везли, и он на дороге мне встретился. И его провожали полки полками, и тож под великим везли его караулом, а меня везли вдвое того более, и весьма строго везли"[64].

В Сибирь скопческого патриарха везли в повозке, со скованными руками и ногами и железным кольцом на шее; прикован он был к подушке, на которой сидел. В Иркутске его оставили на поселении, так как в Нерчинских рудниках работать он не мог. В царствование Екатерины II московскому купцу Федору Колесникову было поручено съездить в Сибирь и разузнать про ссыльного Кондратия Селиванова. Вернулся он уже после смерти императрицы, а император Павел I будто бы повелел привезти узника в Санкт-Петербург и захотел взглянуть на него[65].

Особенно усилился петербургский корабль[66], когда по повелению императора Павла I из крепостей и из сибирских ссылок были возвращены скопцы. Они с нетерпением ждали возвращения своего отца-искупителя и очень ободрились, когда тот явился. Ведь он еще в Сибири говорил своим детушкам, которые пришли к нему на поклонение из Сосновки: "Когда вы чан слез наплачете, тогда Отец мой небесный меня к вам отпустит; теперь еще не время, я должен исполнить приказ Отца моего небесного". Но чан слез еще не был наплакан, как другим своим ученикам (пришедшим из Иркутска) он сказал:

Буду, буду я в Москву,

Разгоню вашу тоску;

Буду в Питере во граде

Утвержу вас во ограде.

Веря в непреложность слов отца-искупителя, "белые голуби" стаями поднялись из сел, деревень и провинциальных городов и полетели в обе столицы. Как говорилось выше, по проекту А.М. Елянского об установлении в России скопческо-теократического правления, Кондратий Селиванов должен был состоять при особе государя, секретно руководя высшими правительственными распоряжениями и призывая на всякое доброе начинание благословение Господне. Такой скопческо-теократический строй и должен был составлять "Божественную канцелярию".

Император Павел I решил взглянуть на узника, которого народная молва выдавала за его отца, и уже при первой аудиенции убедился в ложности сектантской легенды. "Отец-искупитель" вернулся из ссылки 75-летним стариком; был он болен и неповоротлив, больше лежал в постели и был близок к помешательству. Он без обиняков предложил государю оскопиться, и в 1797 году его, как "секретного преступника", поместили в Обуховский смирительный дом, а потом в богадельню для душевнобольных при Смольном монастыре, но пробыл он там недолго. По прошению А.М. Елянского его отпустили, и последующие 18 лет Кондратий Селиванов прожил в домах своих последователей, "боготворимый своими поклонниками, известный высшему правительству и самому государю-императору, удостоившийся личного посещения от важнейших тогда государственных чиновников". Власти не препятствовали его деятельности, а в дома эти по высочайшему повелению вход полиции был воспрещен.

Но в 1819 году в секту скопцов были вовлечены два двоюродных племянника тогдашнего петербургского генерал-губернатора графа Милорадовича. Оба были гвардейские офицеры, причем один из них — Алексей Григорьевич Милорадович — даже соглашался оскопиться. И летом 1820 года Кондратия Селиванова отправили в Суздаль, где его поместили в Спасо-Евфимиевой обители — в недоступной для посетителей части монастыря. Здесь его постоянно караулили четыре человека. Скопцы под любым предлогом пытались добиться встречи с отцом-искупителем, но их всегда выпроваживали. Однако скопческие радения вокруг Кондратия Селиванова продолжались и в Суздале; известно также, что в монастыре Кондратий Селиванов довольно часто исповедовался и принимал причастие, хотя до ареста не причащался 17 лет (по его собственному признанию).

В 1829 году Кондратию Селиванову было 109 лет, а умер он в монастырском остроге 112-ти лет от роду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.