НА ИЗГИБЕ АНГЛИЙСКОГО ПРОСПЕКТА
НА ИЗГИБЕ АНГЛИЙСКОГО ПРОСПЕКТА
В прежние времена в Петербурге было два Английских проспекта: один в центре города, другой в северных окрестностях – в Лесном. Тот, что в центре города, потом назывался в честь шотландского коммуниста Маклина, теперь снова именуется Английским. А тот проспект, что в Лесном, стал проспектом Пархоменко – в память знаменитого полководца Гражданской войны…
«Мое детство прошло на Английском проспекте в Лесном, в доме, который может с полным правом считаться нашим семейным гнездом», – рассказывает преподаватель Санкт-Петербургского государственного политехнического университета Петр Викторович Половников.
Первым из семейства в Лесном обосновался в середине 1900-х годов дед Петра Викторовича – Виктор Павлович Половников (1876–1942). Он происходил из крестьян Пермской губернии, окончил Иркутское промышленное механико-техническое училище, затем приехал в Петербург и в 1896 году поступил в Горный институт.
Будучи студентом, увлекался революционными идеями, за что даже пострадал. За участие в знаменитой демонстрации у Казанского собора 4 марта 1897 года он попал под трехдневный арест, а в 1902 году был «изобличен» в хранении запрещенных изданий и в «сношениях как с рабочими, так и с интеллигентными лицами, занимавшимися активной пропагандой среди рабочих». По постановлению Особого совещания его выслали на три года в Иркутское генерал-губернаторство, правда, затем срок сократили до года.
В.П. Половников, Петербург, фото 1911 г. Из архива П.В. Половникова
Впоследствии, уже при новой власти, этот революционный факт биографии сыграл хорошую службу в жизни Виктора Половникова. Как особо подчеркивалось в архивной справке, прошений на высочайшее имя о помиловании он не подавал. А значит – был твердым, несгибаемым революционером. В 1925 году воспоминания Половникова о его студенческой жизни вошли в сборник «На пути к победе», посвященный «Революционной истории» Горного института.
Тем не менее, несмотря на «политическую неблагонадежность», в 1907 году Виктор Половников успешно окончил Горный институт. Будучи горным инженером, он являлся опытным и разносторонним исследователем в области полевых геологических работ и гидрогеологии в Восточной Сибири, Средней Азии, на Северном Урале, Западной Двине. Занимался разведывательными изысканиями для строительства железной дороги Иркутск – Бодайбо, для водоснабжения Мурманского порта, заведовал геологической частью при изысканиях Волго-Донского канала и т. д. Вся его научная жизнь состояла из постоянных длительных командировок в самые различные части страны. Причем многие из полевых исследований В.П. Половникова завершились публикацией научных трудов.
В 1923–1925 годах он являлся преподавателем по геологии, грунтоведению и бурению в Ленинградском политехникуме и Сельскохозяйственном техникуме, в 1925–1928 годах читал курс геологии и физической географии в Военно-медицинской академии, а затем курс инженерной геологии в Ленинградском институте инженеров путей сообщения. В 1928 году производил гидрогеологические исследования в северной части Туркестанской Сибирской железной дороги, а следующие три года занимался гидрогеологическими исследованиями в связи в сооружением Сталинградского тракторного и Горьковского автомобильного заводов, а также проектированием ГЭС в Донбассе, Туркестане и на Урале.
В.И Половников (в центре) с матерью и отцом (справа). Иркутск, 1900-е гг. Из архива П.В. Половникова
Высокую оценку деятельности Половникова давал крупнейший ученый академик Ф.Ю. Левинсон-Лессинг. Так, в 1934 году он отмечал: «В области инженерной геологии В. Половников заслужил репутацию опытного научного работника, к авторитетному содействию которого прибегают в тех или иных ответственных работах крупного строительства последних лет».
«В.П. Половников является одним из лучшим специалистов по гидрогеологии Азиатской части СССР», – указывал в том же году академик Д.В. Наливкин. А по мнению академика В.А. Обручева, научные труды В.П. Половникова говорили о том, что «автор является опытным сформировавшимся научным работником с многолетним стажем, владеющим как методами полевых наблюдений, так и их сводки в литературно изложенной форме».
Стоит еще добавить несколько слов об общественной деятельности В.П. Половникова. Сохранились архивные сведения, что после Февральской революции 1917 года он являлся одним из членов президиума «центрального бюро Гражданской охраны» Лесного, которую пыталась наладить местная общественность. Это происходило в то время, когда прежняя царская полиция перестала существовать, а новая система охраны правопорядка еще не была налажена. Размещалось «центральное бюро» в здании Коммерческого училища на Институтском проспекте, а его председателем стал директор училища Г.Н. Боч. За каждым членом «гражданской охраны» закреплялся отдельный участок района.
Семейство Половниковых. Справа налево: Виктор Павлович, дочь Ольга, супруга Елизавета Андреевна, сын Виктор. Фото начала 1910-х гг. Из архива П.В. Половникова
В 1920-х годах Виктор Павлович, вероятно, имел некоторое отношение к широкой краеведческой деятельности, развернувшейся в Лесном. Напомним, именно в Лесном Коммерческом училище в 1916 году возникла первая краеведческая организация города – Кружок изучения Лесного. Его организатором и вдохновителем был преподаватель училища М.Я. Рудинский. Важную роль в деятельности кружка сыграли учителя русской словесности М.К. Азадовский и В.А. Трофимов. Кстати, последний после Февральской революции являлся одним из секретарей «центрального бюро» «гражданской охраны» Лесного, в котором состоял и В.П. Половников.
В.П. Половников. Картина Ю.М. Казмичова, 1940 г. Из архива П.В. Половникова
В июле 1922 года Кружок изучения Лесного преобразовали в Общество по изучению Лесного, а еще спустя почти год, в июне 1923 года, оно стало Отделением Общества старого Петербурга в северных окрестностях. Одним из предметов забот отделения стала могила великого ученого-лесновца Д.Н. Кайгородова в парке Лесного института. В первую годовщину смерти ученого, 11 февраля 1925 года, здесь водрузили гранитную глыбу – пьедестал для будущего памятника. Чтобы привлечь дополнительные средства для установки на могиле скульптурного памятника по проекту скульптора Л.В. Шервуда, отделение пыталось организовать сбор денег по подписным листам. Постановлением от 29 мая 1929 года Совнарком СССР разрешил производить «сбор по подписным листам среди любителей природы и фенологов Союза ССР».
В семейном архиве Половниковых сохранился уникальный документ, повествующий об участии Виктора Павловича в этой акции. Небольшой тетрадный листок, на котором значится: «Вместо квитанции. 1929 года сентября 15 дня получено от инженера Виктора Павловича Половникова членский взнос за 1929 г. в Комитет по увековечиванию памяти профессора Д.Н. Кайгородова. Руб. 1 (один рубль). Казначей ЛООК[70] отдел, на Финско-Ладожском перешейке Мультино[71]». К сожалению, установить на могиле Д.Н. Кайгородова скульптурный портрет, где ученый изображался в момент записи только что замеченного им весеннего явления, так и не удалось…
* * *
В Лесном Виктор Павлович Половников сменил несколько адресов. По всей видимости, первый из них был в Сосновке.
В семейном архиве сохранилась «выпись из крепостной С.-Петербургского нотариального архива книги по СПБургского уезда за 1914 год», согласно которой 2 апреля 1914 года жена горного инженера Елизавета Андреевна Половникова, проживавшая в Лесном на Ананьевской ул., 20 (ныне – Светлановский пр.), приобрела «пустопорожний участок земли, с растущим на нем лесом…, выходящий на Михайловскую улицу»[72]. Купчая крепость была оформлена между нею и тайным советником Александром Федоровичем Бухе, действовавшим от имени своих доверителей – Якова и Анания Владимировичей Ратьковых-Рожновых и «женою в должности шталмейстера Высочайшего Двора Ольгою Владимировною Серебряковою, рожденною Ратьковой-Рожновой».
С середины 1910-х годов в документах и переписке Полов-никовых фигурировал адрес по Английскому пр., 29. К примеру, именно этот адрес указан на ученической тетрадке Виктора Викторовича Половникова за 1915–1916 годы, причем цифра «29» зачеркнута и переправлена на «28».
С 1920-х годов семейство обосновалось на Английском пр., 11. Здесь Половниковы жили почти полвека.
«Английский проспект, д. 11, кв. 1, – с таким адресом мы еще несколько лет, уже после переименования в 1952 году Английского проспекта в честь Пархоменко, получали почтовую корреспонденцию, – рассказывает Петр Викторович Половников. – Этот двухэтажный дом с балконом стоял на первом плавном повороте Английского проспекта на месте высотного здания гостиницы Академии связи им. Буденного. До 1917 года дом принадлежал моей двоюродной бабушке Марии Андреевне Луизовой (тете Мусе) и ее мужу, профессору
Военно-медицинской академии, патологоанатому Георгию Степановичу Кулеше[73].
После „уплотнения“ в начале 1920-х годов в доме образовалось пять квартир, в одной из них, под № 1 на первом этаже, бывшим домовладельцам и удалось приютить мою бабушку, Елизавету Андреевну Луизову, и ее мужа, горного инженера Виктора Павловича Половникова».
В анкете 1927 года «для научных деятелей, зарегистрированных „КУБУ“[74], получающих или имеющих право получать, на членов своей семьи снабжение из фонда академических пайков», Виктор Павлович Половников указал местом работы Научно-мелиоративный институт на Каменноостровском пр., 48, а должность – производитель работ по рекогносцировке и мелиоративным исследованиям в окрестностях Петрограда. В той анкете Виктор Павлович ходатайствовал «о выдаче пайков на моих детей: сына Виктора, студента Донского Политехнического института, и дочерей Елизаветы 15? лет и Ольги 11 лет – находящихся на моем иждивении и не получающих никаких стипендий и пособий».
Профессор Военно-медицинской академии Г.С. Кулеша
О взаимоотношениях жильцов в те годы ярко свидетельствует любопытный документ, сохранившийся в семейном архиве Половниковых. Это протокол заседания правления жилищного товарищества по Английскому пр., 11, от 19 октября 1923 года. Отдельным пунктом протокола значилось: «О поведении гражданина Половникова по отношению к жилтовариществу и его правлению».
Вот что говорилось далее (документ достоин того, чтобы привести его дословно): «Ввиду того, что Половников своими действиями все время тормозит работу правления, не исполняя постановления правления, как-то: распределяет сарай наперекор правлению, не исправляет водопровод, который испорчен в его квартире во время его управления дома, выступая на общем собрании с таким заявлением, что дом, мол, построен на трудовые копейки, а вы, мол, поступаете по отношению бывшего собственника дома профессора Кулеша согласно лозунгу большевиков „Грабь награбленное“.
Такое выступление имело свое действие. Квартиросъемщик граж. Гретинг, который имеет сговор с Половниковым, выступил с предложением вернуть дом собственнику и целый ряд других фактов. Действия Половникова не дают возможности вести хозяйство дома, посему правление постановляет обратиться в жилотделение Выборгского района и в народный суд о выселении Половникова».
В.П. Половников в Военно – медицинской академии. Фото 1926 г. Из архива П.В. Половникова
Тяжба между правлением и Половниковым окончилась ничем: Виктор Павлович остался жить в доме на Английском проспекте. Здесь он прожил всю оставшуюся жизнь, до самой смерти: он умер во время блокады в 1942 году. Семья оставалась жить в этом «родовом гнезде» до самого расселения дома в конце 1960-х годов…
* * *
«Мои родители считали себя коренными лесновцами, – рассказывает Петр Викторович Половников. – Нашу квартиру и сегодня украшают акварели деда с видами Лесного, датированные 1915 годом. У деда было трое детей – мой отец Виктор (1906 г. р.), дочери Ольга (1910 г. р.) и Елизавета (1913 г. р.). Виктор учился до революции в знаменитом Коммерческом училище в Лесном на Институтском проспекте. Сохранились даже его школьные тетрадки и дневники за 1915–1917 годы. А с 1921 года он вел дневник, часть которого хранится теперь в музее Политехнического института».
Свидетельство, выданное В.П. Половникову Приморской областной земской управой 30 апреля 1920 г. (Дальний Восток) . Из архива П.В. Половникова
Удостоверение «Петротока» на право пользования электроэнергией, выданное В.П. Половникову 23 февраля 1924 г. Из архива П.В. Половникова
Повестка в суд В.П. Половникову. 1923 г. Из архива П.В. Половникова
План участка земли по Английскому пр., 11. 1920-е гг. Из архива П.В. Половникова
Акварели В.П. Половникова, запечатлевшие лесновские пейзажи. Середина 1910-х гг. Из архива П.В. Половникова
Кстати, упомянутые школьные тетрадки представляют собой уникальные свидетельства эпохи. Особенно те, что велись в начале 1917 года, накануне и во время Февральской революции. К примеру, в тетрадке по русскому языку можно встретить короткую запись, озаглавленную «Дорога в школу». В ней – необычайно точный портрет тех дней, когда страна находилась на историческом переломе: «Природа. Погода. Солнце. Оттепель. Деревья. Ветер. Запах. Улица. Трамваи. Солдаты. Ученики. Хозяйки. Очереди». Пьянящий воздух свободы никого не оставлял равнодушным: недаром в тетрадку вложены листочки с написанной от руки «Марсельезой» и «Гимном свободы»…
В 1924 году Виктор Половников поступил учиться в Политехнический институт на металлургический факультет. Закончив его, получил специальность металловеда. Как он иногда признавался, «мечтал быть археологом, а нужды времени заставили заниматься индустриализацией». Работал Виктор Половников в лабораториях на различных ленинградских заводах, стал кандидатом технических наук, а последним местом его работы с 1952 по 1969 год являлся НИИ токов высокой частоты им. В.П. Вологдина, что располагается в Шуваловском парке.
Школьный дневник В.В. Половникова – память о Коммерческом училище в Лесном. Из архива П.В. Половникова
Школьные записи В.В Половникова времен Февральской революции 1917 г. Из архива П.В. Половникова
Кроме всего прочего, Виктор Викторович был заядлым собирателем всевозможных исторических реликвий. Все, что казалось ему мало-мальски значимым в историческом отношении, он сохранял в семейном архиве. Поэтому в нем и сохранилось так много «мелочей» эпохи. Среди них – театральные билеты и программки, газеты и листовки, личная переписка.
Есть тут и всевозможные предметы достаточно курьезного характера, но тем не менее сегодня они также служат уникальными свидетельствами эпохи[75].
Отзыв об успехах и поведении ученика 2-го класса Коммерческого училища в Лесном В.В. Половникова за третью четверть 1916/17 учебного года. Из архива П.В. Половникова
Среди них – кусок камня с места дуэли Чернова и Новосильцева в парке Лесотехнической академии. В записке, приложенной к камню, Виктор Викторович возмущенно указывал, что «эти камни простояли около 100 лет и теперь какие-то халтурщики разбили их на щебень». Проставленная точная дата – 18 апреля 1933 года – превратила теперь эту записку в документальное свидетельство…
Семейство Половниковых. В центре – Виктор Павлович; стоят, слева направо, его дети Ольга, Виктор и Елизавета. Фото середины 1930-х гг. Из архива П.В. Половникова
Среди исторических деталей – записанные Виктором Половниковым в блокнот подробности происшествия, случившегося 10 мая 1940 года на проспекте Энгельса:
«Около шести часов вечера я шел по четной стороне проспекта от Колхозного рынка к Английскому проспекту. Шел дождик и я, вместо зонтика, нес на голове пустой фанерный ящик, который как раз только что купил в табачном ларьке около Лесновской пожарной части.
В.В. Половников на фоне пошедшего под снос дома в Козловском переулке, в котором будто бы бывал Г. Распутин. Фото 1969 г. Из архива П.В. Половникова
Не доходя около 50 шагов до угла Перфильева переулка, я увидел, что слева от меня, у края панели, упала бежавшая сзади молодая женщина, поскользнувшись на мокрой асфальтовой мостовой. Я помог ей встать и посоветовал хоть немного почистить сильно запачканное платье, но она быстро пошла, даже побежала вперед, очевидно, торопясь на подходивший сзади трамвай.
В.В. Половников и его супруга Е.З. Романова на фоне своего родного дома на пр. Пархоменко, 11. Фото 1968 г. Из архива П.В. Половникова
Через 12 минут, когда я подходил к углу Перфильева переулка, к моим ногам, у края панели, упал мужчина лет 50-ти, в темном костюме, без головного убора.
Я сразу подумал, что он тоже поскользнулся, и стал его поднимать. Но он стал корчиться от боли и закричал: „Меня сшиб грузовик, задержите его!“
Я, действительно, увидел уже проехавший мимо нас военный грузовик. Он шел со скоростью около 10 км/час и уже находился шагах в 50-ти от меня, когда я посмотрел, чтобы разглядеть номер машины. Но жестянки с номером на нем не было, и лишь на задней бортовой стенке грузовика я заметил очень неясные цифры…
Пострадавший стал просить кого-нибудь из подошедших любопытных пойти в столовую около Колхозного рынка и сказать там, что „директора столовой сбила машина“ и чтобы вызвали скорую помощь. Какая-то девочка-пионерка побежала и скоро привела из столовой нескольких человек.
Скорая помощь была вызвана по телефону, очень скоро приехала и подобрала пострадавшего. Ко мне подошел милиционер с штатским и записал мою фамилию, имя, отчество и адрес. После этого я подобрал свой ящик и пошел домой»…
* * *
Отдельная страница истории жизни семейства Половниковых на Английском проспекте – блокадное время. Уникальными свидетельствами этого времени также являются документы семейного архива.
Камень с места дуэли Чернова и Новосильцева – экспонат домашнего архива В.В. Половникова. Записка В.В. Половникова датирована 18 апреля 1933 г. Из архива П.В. Половникова
Из письма Виктора Павловича Половникова от 9 ноября 1941 года, отправленного из блокадного Ленинграда дочери Елизавете, находившейся в эвакуации:
«…Мы тут занимаемся заготовками картофеля (уже кончили – ходили на поля „перекапывать“ после колхозников). Один раз копали новую за 1/10 долю. А теперь земля мерзлая и собираем капустные листья („хряп“) и кочерыжки, из которых получается неплохая тушенка – главная основа наша теперь. Все это приходится носить на своем горбу из Ручьев, Мурино, Бугров – значит, км 3–6. И я оказался молодцом – принес как-то 2 пуда…
Пока мы все-таки живем благополучно, и если бы прибавили хлебца, так совсем хорошо. Конечно, фугаски и зажигательные гостинцы неприятны, но пока как-то в нашем районе их мало, а в городе уже на многих улицах разворочены дома… Боб[76] со своими стариками прячется в щель, а мы до сих пор не ходим туда, уж очень там холодно, и ребятишки, конечно, простудятся там. Уж будем фаталистами и надеяться на счастье. (Не знаешь, где найдешь, где потеряешь!)
Ну с деньгами у них как будто благополучно, все равно покупать нечего, кроме того, что дают по карточкам, а это укладывается в небольшую сумму. Молока совсем не стало, а мясо бывает – изредка, на октябрьские праздники давали даже свинину и шпик, да мы прозевали. Я по обыкновению налегаю на квас, который еще продают, а уж пиво трудно доставать…»
Увы, несмотря ни на что, Виктор Павлович умер от голода в первую блокадную зиму.
Из письма его сына, Виктора Викторовича Половникова, от 5 марта 1943 года:
«Я с Женей и двумя малышами и своим отцом и матерью жили все в Лесном, и это имело большое значение для продовольственного положения. С осени (1941 года. – С.Г.) я работал на окопах в 5 км от дома и приносил домой по 1–1,5 пуда „хряпы“. Она лежала на полях, и ею интересовались только коровы, паек был еще довольно высокий и нужда в капустном листе не была еще ясной. До выпадения снега я натаскал пудов 20, но, конечно, на всю зиму на нашу семью это было немного. Я стал „добывать“ уже из-под снега кочерыжки и мерзлый лист… Так я набрал еще пудов 20 и мы засолили две бочки. Кроме того, я всегда до войны был любителем каши и имел всегда дома по несколько кг каждого сорта. Так что здесь, в Лесном, у нас лучше было подготовлено к тяжелой зиме…»
Среди документов семейного архива – свидетельство о смерти 35-летней Анастасии Торочковой, умершей 18 октября 1943 года. Причиной смерти указано «размозжение головы от арт. обстрела». На обратной стороне свидетельства – штамп о произведенном 22 октября захоронении на Богословском кладбище.
Какое отношение это имело к Виктору Викторовичу Половникову? Следующий документ – счет треста «Похоронное дело» – почти полностью отвечает на этот вопрос. «Фамилия и инициалы заказчика» – В.В. Половников; «местожительство заказчика» – Английский пр., 11, кв. 1; «место выноса» – Английский пр., 1, кв. 2.
Освобождение города от блокады, этот долгожданный ленинградский День Победы, семья Половниковых встречала в радостном ожидании прибавления семейства. Это произошло 4 февраля 1944 года – родился сын, названный Петром.
Документы из архива В.В. Половникова, связанные с гибелью от артобстрела 18 октября 1943 г. Анастасии Торочковой и ее захоронением на Богословском кладбище. Из архива П.В. Половникова
Из письма Виктора Викторовича Половникова супруге, написанного на следующий день – 5 февраля:
«…Что не девочка – жалею, но переделывать сейчас поздно – надо начинать опять сначала! Воспитывать-то мальчиков интереснее, беспокойства меньше за счастье… Впрочем, Бог так возлюбил мой род, что есть надежда, не обделит нас и девочкой. Иметь же мальчика № 4, т. е. последнюю цепь на свободную ногу, нерационально, и так на одной ноге далеко не убежишь. Толку от мальчика, конечно, жду больше.
Витька будет металлургом, продолжит папину работу… Алька будет профессором истории и художником, как Рерих. А № 3 думаю сделать хорошим доктором-хирургом. Если же у него будут музыкальные способности вроде моих, то пусть будет оперным певцом… В общем, специальностей интересных на свете много и хватит нам даже на 12 сыновей…»
Сбылись ли мечты Виктора Викторовича? Не совсем: жизнь распорядилась иначе. Из Виктора не получилось металлурга – он стал геологом. Судьба его сложилась трагически: в 1978 году он погиб в Магаданской области, попав в горах под снежную лавину. Его именем названа горная вершина. Александр не стал ни историком, ни художником, хотя действительно проявлял гуманитарные склонности. А младший сын, Петр, не стал ни хирургом, ни оперным певцом. Его призванием оказалась педагогика. В 1999 году Петр Викторович был награжден званием «Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации».
* * *
Теперь, наконец, слово самому Петру Викторовичу Половникову. В его рассказе – послевоенная летопись семейного гнезда на Английском проспекте, быт того времени.
«Я родился в 1944 году, на восьмой день после окончательного освобождения Ленинграда от блокады и помню себя примерно с четырех лет, – говорит Петр Викторович. – Первое знакомство с окружающим миром у меня состоялось через наш сад. К сожалению, теперь от нашего сада не осталось ничего – ни одного дерева.
А тогда теплым солнечным утром я любил обходить сад и следить за его жизнью. Вот распускается черемуха, а затем капает сладким нектаром зацветающий клен и сирень. К черемуховой горке вела тропинка с выступающими наружу сказочными корнями могучей черемухи в два обхвата. К стволу были прибиты дощечки, по которым мы добирались до первого разветвления, а дальше расползались по своим ветвям и лакомились спелой, сладкой, но сильно вяжущей черемухой.
Фрагмент из письма Виктора Викторовича Половникова супруге, написанного на следующий день после рождения сына, 5 февраля 1944 г. Из архива П.В. Половникова
С вершины черемухи за нашими картофельными огородами была видна наша 112-я школа, на другой стороне Английского проспекта – „красные дома“ (позднее оштукатуренные и ставшие желтыми) семейных общежитий Ленинградстроя.
В юго-восточном углу сада к брандмауэрной стенке прилепились два ветхих сарая, в одном из них сохранились во время войны, а в 1957 году были вывезены в садоводство интересные архивные материалы, собранные отцом.
На небольшом просвете за стенкой стояла бревенчатая прачечная, которой пользовались жители близлежащих домов. На юге за забором нашего сада вытянулся двухэтажный деревянный дом по Козловскому переулку. Западную границу сада охраняли два солидных зеленых сарая, обитых железом. Они принадлежали хозяину по прозвищу „Кувшиное Рыло“, работавшему завхозом в какой-то школе. Что находилось в сараях, было загадкой: его содержимого никто никогда не видел.
К зеленым сараям примыкал сарай „Петьки-энкаведешника“, занимавшего квартиру во втором этаже. В сарае каждый год откармливался поросенок, и было очень печально, когда его лишали жизни. Спинами к этим сараям стоял коровник Лисовских. К нему примыкали сараи таинственного каменного четырехэтажного дома с бетонным балконом, нависавшим над Козловским переулком[77]. За свой внешний вид это сооружение именовалось в народе „дом-столб“. По преданию, этот дом посещал Григорий Распутин. Может быть, все это и неправда, но такие легенды бытовали.
Примерно в 1952–1953 годах вокруг нашего сада появился забор. Все жильцы нашего дома, в том числе и дети, принимали участие в строительстве этого забора. Его соорудили на деньги, вырученные от продажи на ближайшем Светлановском рынке букетов сирени, которая росла в нашем саду. Сирень была очень необычная: одна темно-фиолетовая (такую я видел только в питомнике Лесотехнической академии), а другая – белая махровая. При продаже она шла нарасхват…
Прекрасно помню наш Английский проспект – булыжная мостовая, с двух сторон – широкие канавы, глубиной не меньше метра, с пологими откосами. Зимой по этим канавам прокладывали лыжню, а весной в некоторых местах они наполнялись водой, в одной из них я едва не утонул, когда мне было четыре года. А когда высыхали, то в мае зацветали ковром одуванчиков, из них мы сплетали венки и делали свистульки.
Хорошо помню, что недалеко стояли дома, о которых ходили легенды. Про один дом в начале Английского проспекта говорили, что якобы в нем до революции был публичный дом и знаменитую „Яму“ Куприн писал именно „по следам“ этого заведения.
Из окон нашей квартиры через Английский проспект на север было видно желтое здание „дома малютки“, фасадом выходящее на 2-й Муринский проспект. Перед его оградой пустовало заброшенное земляное заброшенное продуктовое хранилище. На его пологом южном склоне уже ранней весной появлялись зеленая трава и первые цветы мать-и-мачехи. Зимой же все это 150-метровое пространство до „землянки“ заметалось глубоким снегом, по нему я в пять лет проложил свою первую лыжню.
Одним из самых загадочных мест были мощные железобетонные сооружения в парке Лесотехнической академии. Зимой их выступавшие над землей вершины становились естественными снежными холмами, с которых мы катались на лыжах.
Питомник ЛТА был в то время доступен (не помню замкнутой ограды), и мы обследовали в нем полуразрушенный летний дворец с белыми деревянными колоннами, стоявший, по-видимому, для маскировки над одним из железобетонных сооружений. В первом этаже был проем для спуска по лестнице в подземный ход, там стояла вода по колено, а дальнейшее движение преграждала металлическая решетка. То же самое было и в других местах выходов наружу подземных ходов. Естественно, непознанное и таинственное вызывало огромный интерес, но мы не могли узнать – что там, за решетками…
Многообразны были наши детские забавы 50-х годов теперь уже прошлого века. Носили они эпидемический характер: если один что-то придумывал, сразу же подхватывала вся округа. Конечно, маленькие играли в дочки-матери. Чуть-чуть подрастали, и занятия становились совсем другими.
Сразу вспоминается катание обруча от бочки или велосипедного обода – одно из самых невинных занятий. А вот катание в автопокрышке, где надо было свернуться в позе эмбриона, – это было уже гораздо серьезнее. Голова кружилась, дух захватывало!
Катались и на самодельных самокатах. Жили скромно, купить самокат было дорого, поэтому делали их своими руками. Подшипники доставали с Кушелевской металлосвалки. Катались там, где асфальт, в ту пору он покрывал только проспект Энгельса и Новороссийскую улицу – остальные магистрали были еще булыжные.
Хорошо помню наши катания на трамваях. Набиралась ватага ребят, и мы отправлялись путешествовать по городу. Ведь только трамвай в то время связывал Лесной с центром. У нас ходили трамваи № 9, 18 и 40.
Кроме „любознательного“ катания было еще и „спортивное“. Для него годились только вагоны старого образца, имевшие открытые площадки. В этом отношении „американка“ была неинтересна: на нее не вскочить на ходу и не выпрыгнуть. Бытовали также особые понятия: „насаживать“ означало впрыгивать на подножку, а „осаживать“ – спрыгивать на ходу. Причем „насаживать“ следовало на подножку задней площадки последнего вагона.
Занимались этим делом на изгибах участка трамвайной линии около станции Кушелевка, до сих пор именуемого студентами-политехниками за его необычную форму „интегралом“. Еще одним местом „насаживания“ и „осаживания“ являлся поворот, перед которым трамваи № 18 и 40, идущие под уклон с Политехнической улицы мимо дома Котлова, притормаживали и поворачивали на 2-й Муринский.
Конечно, катались и на трамвайной колбасе. Причем не столько из-за жажды острых ощущений, сколько вынужденно. Ведь после окончания рабочего дня трамваи по 2-му Муринскому проспекту шли переполненные. Народу было битком, люди висели на подножках, на „колбасе“ и даже между вагонами. Трамваи были словно обвешаны свисавшими с них гроздьями людей…
Зимой, когда было скользко, катались на коньках (и без них тоже) за грузовиками, ухватившись на их задний борт руками или специальными крюками. Одно время увлекались ходулями. Делали их из жердей, прибивали к ним упоры и подножки. На ходулях воевали, сваливали друг друга.
Участники лыжного первенства Выборгского района, 1954–1955 гг., у школы № 103 на Бассейке. Крайний справа – П. Половников. Из архива П.В. Половникова
Из других игр и развлечений запомнились игры в прятки, казаки-разбойники, выручалочки, прыжки с крыш сараев в сугробы, игра в „тарзана“ (после выхода трофейного фильма „Тарзан“) – лазание по деревьям, городки, лапта, классы, игра в фантики, „гигантские шаги“, изготовление свистулек из рябины. Опасными развлечениями были стрельба из луков, рогаток и самострелов, бои на самодельных шпагах. В нашем саду одно время процветал бокс, а поскольку настоящих перчаток не было, то надевали на руки зимние шапки. Были у нас и игры на деньги. Играли в „пристенок“, а настоящей весенней эпидемией была игра в биту (чхэ).
Конечно, кроме уличных игр были и домашние занятия. К примеру, в нашей семье моя тетушка, Ольга Викторовна Половникова, устраивала литературную игру под названием „квартеты“. Благодаря ей запоминались названия произведений…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.