Моя подруга Зоя

Моя подруга Зоя

Совсем недалеко от Наташиного дома, чуть дальше по Ананьевской улице (Ананьевская, д. 20, кв. 1), с самого рождения и до 1948 года жила в деревянном двухэтажном доме Зоя Баскакова. Здесь она пережила всю войну и блокаду. Дом давно снесли, а улица стала теперь частью Светлановского проспекта.

С Зоей я познакомилась в юности и почти сразу же подружилась на всю оставшуюся жизнь. Тогда она уже переехала на 2-й Муринский проспект. Сейчас Зоя Михайловна Кощеева живет на проспекте Мориса Тореза – на нашем бывшем Старо-Парголовском, совсем недалеко от того места, где стоял ее первый дом. Всю жизнь в Лесном! Зоя вырастила двух прекрасных сыновей, есть внуки и даже правнучка. По выходным у нее всегда кто-нибудь из родных. Она отличная хозяйка и любит всех угощать.

Любит цветы и умеет ухаживать за ними. Выращивает их дома на окнах и на балконе, в своем дворе и даже перед спорткомплексом Политехнического института, где работает ее сын.

^{Г. Кравченко (слева) и 3. Баскакова в парке Политехнического института. Фото начала 1950-х гг. Из архива Г.В. Кравченко}

До войны на Ананьевском, за домами, ближе к Сосновке, сажали картошку, но к осени сорок первого урожая никто не дождался: уже в августе участок огородили, вырубили часть леса и стали спешно строить военный аэродром. Вскоре улица оказалась фактически в прифронтовой полосе – отсюда прямо в бой на защиту ленинградского неба поднимались наши истребители, а враг постоянно бомбил аэродром.

Зоя рассказывала, что в их доме квартировали летчики и что она видела среди них знаменитого Савушкина[31], помнит, как радостно встречали его друзья, слышала, как называли Сашей…

Когда сомкнулось кольцо блокады, Зое еще не исполнилось тринадцати лет, а уже через полгода она осталась совсем одна. Мама и старший брат, вернувшийся с оборонных работ, умерли от голода. Отец пропал без вести на фронте. Нужно было как-то жить самой.

В любое ненастье, в жестокий мороз Зоя заставляла себя идти в очередь за хлебом, за водой, в одиночку пилила двуручной пилой дрова, потом разжигала печь. Если зимой, чтобы получить воду, топили снег, то в марте, когда снег стал не таким чистым, начали ходить «на карьер» – к проруби на Бассейке. Крутой спуск к озеру весь обледенел, вырубленные ступени едва угадывались. Случалось, она оступалась и падала, расплескивая воду. И тут случалось самое страшное: казалось, так бы теперь и лежала, не было ни сил, ни желания подняться… Но каждый раз что-то заставляло преодолеть себя и не сдаться. Она вставала и снова шла набирать воду, и снова взбиралась наверх.

Первая запись в ее трудовой книжке появилась 1 мая 1942 года (в войну работали без выходных и праздничных дней). Поступила в «НИИ-34» (впоследствии вошел в объединение «Позитрон»), где до последнего дня своей жизни служила мама, а до войны работали и отец, и брат. Взяли Зою (при личном ходатайстве перед Обкомом тогдашнего директора НИИ Н.Д. Горбунова) на должность курьера, затем – секретаря-машинистки.

Но Зоя рвалась в цех, считая, что для фронта нужно делать что-то настоящее, что-то реально производить, а не сидеть за машинкой. И вот она уже в цеху за станком. Во время тревоги бросалась на крышу – гасить зажигательные бомбы. Детям до 16 лет это строго запрещалось приказом, но она говорила мне: «Кто там в суматохе видит – Зоя это или не Зоя, все мы до глаз замотаны платками…».

В феврале 1944 года, сразу после полного освобождения города от блокады, среди первых в районе медаль «За оборону Ленинграда» получила пятнадцатилетняя Зоя. Торжественное вручение проводилось в Выборгском дворце культуры. Каждый награжденный выходил на сцену. А через два года Зоя была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

После войны Зоя окончила вечернюю школу, потом курсы мастеров и стала мастером цеха радиокерамики. В 1962 году она ее назначили начальником отдела кадров, последняя ее должность – на «Позитроне» – начальник бюро производства объединения. Всего она проработала на этом предприятии 42 года.

Зоя много рассказывала мне о жизни на Ананьевской улице до войны. О том, что на ней находилось общежитие студентов-лесотехников, о соседних домах и населявших их людях, о том, что в конце улицы, за высоким глухим забором, жили «американцы». Речь, вероятно, шла об иностранных специалистах, приехавших в СССР и работавших по договору в наших научно-исследовательских институтах. Существовало тогда еще одно или два таких поселения вблизи Политехнического института. Одно из них – на Воронцовом переулке[32].

От Зои я впервые услышала слово «колдобиха», такого оврага в этой стороне Лесного я раньше не знала. На ее глазах на месте карьера возникала и сама наша знаменитая Бассейка, теперь она именуется Ольгинским прудом.