Джейн Аддамс и движение «социальных поселений»
Джейн Аддамс и движение «социальных поселений»
Чрезмерная суровость методов «рациональной филантропии» составила столь резкий контраст с милосердием традиционной благотворительности, что вызвала протесты не только лидеров этнических общин, но и многих состоятельных и образованных протестантов. В конце 80-х годов Джейн Аддамс (Jane Addams, 1860–1935), которую считают пионером борьбы за социальные права граждан в США, возглавила вместе с группой женщин-единомышленниц альтернативное движение сеттльментов, или социальных поселений (Social Settlement Movement).
Это было «хождение в народ» на западный манер. Группа социально озабоченных молодых людей из среднего и высшего классов, прежде всего, женщин, поселялась в самой гуще бедных и нищих кварталов города – среди неквалифицированных рабочих и безработных, бедных и нищих, пьяниц и проституток. Они приходили туда не только с благородными побуждениями, но и с продуманным планом социальной помощи этим – по широко распространенному в то время мнению социальных дарвинистов – «отбросам общества», обреченным на вымирание. Научившись «жизни у самой жизни» (так активисты сеттльментов мотивировали свою самоотверженность), они становились инициаторами социальных реформ. Именно через опыт сеттльментов частная благотворительность среди бедных постепенно перерастала в сферу регулярной социальной работы в Америке.
***
Движение сеттльментов, как и идея централизации благотворительных организаций, пришло в Америку из Британии, также находившейся в то время под прессом стремительной индустриализации, массовой иммиграции и городской бедности.
Впервые идея «социального поселения» была реализована в Лондоне священником англиканской церкви Сэмюелем А. Барнеттом (Samuel A. Barnett). В 1873 году, отказавшись от прихода в богатом районе, Барнетт принял вместе со своей женой Генриеттой Роуленд, известным социальным реформатором и филантропом, приход в Ист-Энде – самом бедном и криминогенном районе Лондона. В течение 10 лет они предпринимали нелегкие и зачастую бесплодные усилия помочь встать на ноги бедным и нищим и направить на путь истинный проституток и уголовников. На этом тяжком поприще они потеряли одного из немногих своих помощников – ученого и социального активиста Арнольда Тойнби, внезапно умершего в возрасте 30 лет. Его именем и был назван впоследствии первый здешний сеттльмент Тойнби Холл (Toynbee Hall).
Наконец, Барнетты пришли к заключению, что здесь нужен не столько религиозный, сколько более радикальный светский подход. На дело борьбы с бедностью, неграмотностью и бесправием следует призвать наиболее привилегированных мужчин и женщин – как уже состоявшихся профессионалов, так и студентов из престижных Оксфорда и Кембриджа. Вот последним, будущей правящей элите Британии, Барнетты и предложили поселиться в рабочем общежитии Ист-Энда и, совмещая теорию с самой страшной правдой жизни, заняться на практике исправлением социальных пороков восходящего буржуазного общества. Барнетты сказали им примерно следующее. Считайте эту работу «социальной данью» на вашем пути наверх и поверьте, что она принесет вашей будущей карьере несомненную пользу. Так в 1884 году в Ист-Энде, населенном преимущественно иммигрантами, сначала ирландцами, а затем евреями из Восточной Европы, появился сеттльмент Тойнби-Холл, послуживший моделью для сотен подобных центров социальной работы и реформирования в Европе и Америке.
В Тойнби-Холле школу социальной жизни того времени прошло немало известных в будущем ученых, политиков и людей искусства. Здесь уместно назвать лишь двух – политика Клемента Эттли (Clement Attlee, 1883–1967) и экономиста Уильяма Бевериджа (William Henry Beveridge, 1879–1963), известных впоследствии социальных реформаторов и деятелей лейбористской и либеральной партий Англии.
Клемент Эттли, как пишут его биографы, пришел работать в Тойнби-Холл консерватором, а ушел социалистом. Пораженный масштабами бедности и тяжестью жизни рабочих семей Ист-Энда, он еще тогда пришел к убеждению, что одна благотворительность никогда не справится с этой огромной проблемой и что в условиях капитализма лишь крупное перераспределение государством частных доходов через налоговую систему может привести к ее решению. Уильям Беверидж, также прошедший в молодости «школу социальной жизни» в Тойнби-Холле, усвоил здесь свой опыт социального реформирования. Будучи впоследствии главой Лондонской школы экономики, Беверидж разработал программу социального обеспечения, включавшую страхование по безработице, старости и бесплатное медицинское обслуживание для всех. Именно Эттли и Беверидж, придя после 2-й Мировой войны к власти, заложили основы британского государства социального благополучия. В немалой степени используя и свой опыт проживания и социальной работы в Тойнби-Холле.
***
Для Джейн Аддамс идея сеттльмента оказалась весьма привлекательной не только по ее общественной значимости, но и по персональным причинам. У молодой и образованной женщины из респектабельной новоанглийской семьи (ее отец был успешным банкиром и сенатором штата) складывалась необычная личная судьба. Из-за болезни она не могла иметь детей и, отказавшись от замужества, соединила свою жизнь с подругами-единомышленницами – сначала с Эллен Гейтс Старр, затем с Мэри Роуз Смит. Свойственный Аддамс и ее подругам мучительный поиск не только места, но и смысла жизни в эпоху, когда нарастала борьба за права женщин, неизбежно привел их в лагерь социальных реформаторов.
Аддамс познакомилась с деятельностью Тойнби-Холла в 1888 году во время своей совместно с Э. Старр поездки в Европу. Вдвоем они решили на свои деньги осуществить в США аналогичный проект и в городе, подобном Лондону – им оказался Чикаго. И в районе, схожем с лондонским Ист-Эндом – был выбран 19-й квартал, один из беднейших в трущобах чикагского Вест-Сайда. Здесь проживали иммигранты почти со всей Европы и среди них больше всего было итальянцев, немцев, евреев, ирландцев, греков и украинцев. В этом ранее богатом районе, они заняли большой и пустующий особняк, принадлежавший крупному домовладельцу Чарльзу Халлу (Charles Hull). Он подарил его своей племяннице, а она, сочувствуя идее сеттльмента, передала его Аддамс и Старр в бесплатное пользование на 25 лет.
Так родилось знаменитое впоследствии имя чикагского социального эксперимента – Халл-Хаус (Hull House). И этот случай еще раз подтверждает известную среди филантропов истину: хочешь увековечить свое имя – будь щедрым. Если Тойнби-Холл был, по выражению Аддамс, «общиной университетских мужчин», то Халл-Хаус стал «общиной университетских женщин». Они стремились не только облегчить жизнь городской бедноты, но и доказать делом свое равенство с мужчинами, особенно в пору, когда в стране разгоралась борьба за социальные права женщин.
О том, что именно «университетские женщины», поселившись в Халл-Хаусе, собирались делать, в его уставе сказано следующее. Они намечали основать центр активной гражданской и общественной жизни, создать и поддерживать образовательные и филантропические учреждения, изучать и улучшать условия жизни в промышленном районе Чикаго. Уже в первый год в этот центр пришло за помощью и советом около 9 тысяч человек и никому не было отказано. Поначалу волонтерами были лишь Аддамс и Старр. Помимо организационной работы и встреч с посетителями, они были также и врачами по срочным вызовам: оказывали первую помощь пострадавшим, как умели лечили больных, принимали роды, ухаживали за младенцами, хоронили умерших, укрывали в доме жертв домашнего насилия.
Вскоре к ним на помощь пришли другие женщины их круга, а также добровольцы из окрестностей Халл-Хауса. В течение нескольких лет были организованы детские ясли, библиотека, гимнастический зал, переплетная мастерская, коммунальная кухня, художественная студия, музей труда и пансион для молодых работниц. Вскоре здесь разместились десятки клубов по интересам, в том числе группа художников, музыкальная школа и труппа артистов. Жители округи могли брать уроки английского языка, кулинарии и шитья. К 1911 году с помощью состоятельных чикагских филантропов были выкуплены дома, окружавшие Халл-Хаус, и возможности его значительно возросли. В сеттльмент вошли еще тринадцать зданий и на расширившейся территории был построен летний лагерь для детей. На пике его развития в сеттльменте жило около 2000 человек.
Успешная деятельность Халл-Хауса и ее активная пропаганда вызвали настоящий взрыв движения сеттльментов в США. К 1910 году около 400 социальных поселений в 32 штатах и сотнях городов делали работу, подобную той, что проводилась в Чикаго. Из-за неизбежного при стихийном развитии движения дублирования деятельности и зачастую низкого профессионализма исполнителей-волонтеров возникла нужда в его координации и объединении. И начались они не сверху, а снизу – на местах.
Сначала были созданы гильдии или ассоциации сеттльментов в крупных городах, координирующие их работу, вслед появилась потребность в общеамериканской ассоциации. В 1911 году американские сеттльменты при активном участии Д. Аддамс объединились в Национальную федерацию (National Federation of Settlements). К 1920 году в ее составе действовало уже около 500 сеттльментов, созданных по образцу чикагского Халл-Хауса и других «пионерских» социальных поселений Америки – в Нью-Йорке, Бостоне и других индустриальных и иммигрантских центрах.
С тех пор Национальная федерация сеттльментов прошла сложный путь преобразований миссии и структуры, связанный с появлением в США после Второй мировой войны социального государства с его обширными программами социальной «сети безопасности». В 1979 году Федерация стала называться United Neighborhood Centers of America (UNCA), что отразило ее новую роль – она стала ассоциацией всех локальных центров социального обслуживания населения в стране. Тех социальных центров, наличие которых поблизости американцы в наши дни воспринимают как ежедневный восход солнца…
***
Морис Хэмингтон (Maurice Hamington), автор книги о социальной философии Джейн Аддамс (2009) следующим образом характеризует основные достижения Халл-Хауса как социального центра в пору его расцвета91.
На уровне округи Халл-Хаус занимался реформой местного образования, организовывал обследования жилищных, трудовых и санитарных условий и добивался их улучшения. На городском уровне «резиденты» центра продвигали правовые реформы, и их усилия привели к созданию первого в Америке суда по делам несовершеннолетних. Они оказали влияние на рациональную планировку Чикаго, а вслед и других индустриальных городов, и ввели систему районных библиотек. На уровне штата Халл-Хаус инициировал и добивался принятия законов о детском труде, безопасности труда и охране здоровья на производстве, обязательном образовании, правах иммигрантов и женщин, пенсиях работников.
Эти и другие инициативы Д. Аддамс и ее единомышленников, будучи поддержаны всей системой сеттльментов в стране, оказали мощное влияние на федеральное законодательство по детскому труду (с созданием правительственного Бюро по делам детей), избирательному праву для женщин, пособиям по безработице, справедливой оплате рабочих и по другим кричащим социальным проблемам конца 19 и начала 20 веков. Когда Аддамс спрашивали, – пишет М. Хэмингтон, – являются ли сеттльменты благотворительными учреждениями, она, признавая важность филантропии, говорила (перекликаясь с мнением Клемента Эттли и других успешных «выпускников школы сеттльментов» здесь и за океаном), что сама по себе она не приводит к глубоким переменам в социальных условиях широких масс. Ибо при всем благородстве добровольного перераспределения богатства, оно носит временный характер и не приводит к реальному прогрессу в смягчении экономического неравенства. Она никогда не считала себя филантропом, а Халл-Хаус чисто благотворительным учреждением. По ее мнению, сеттльменты были «прикладными университетами», занятыми на всех уровнях реформаторским решением наиболее фундаментальных проблем современной социальной жизни.
Хотя Д. Аддамс более всего известна своей новаторской работой в движении сеттльментов, ее роль в американской социальной истории значительно шире. Утверждают, что после президентов Теодора Рузвельта и Вудро Вильсона, Аддамс была наиболее видным реформатором так называемой «Прогрессивной эры» (1900–1917), когда закладывались основы современного социального строя США. Аддамс была не только радикальным для своего времени социологом, социальным философом и плодовитым автором (на ее счету более десяти книг и 500 статей), она являлась также видным лидером феминизма и борцом за избирательные права женщин, наконец, активным борцом за мир. В 1931 году ей, первой американке, была присуждена Нобелевская премия мира.
После смерти Д. Аддамс в 1935 году Халл-Хаус продолжал действовать как Ассоциация ее имени (Jane Addams Hull House Association), являясь одной из крупнейших в Чикаго бесприбыльных организаций социального обеспечения. Она занималась улучшением социальных условий нуждающихся людей и общин, используя различные творческие и инновационные программы и поддерживая реформы социальной политики на всех уровнях. В этой ассоциации активе было более 50 различных программ, выполнявшихся в сорока отделениях Большого Чикаго, и она ежегодно обслуживала примерно 60 тыс. человек.
***
Столь же радикальным, сколь и восхождение, оказался, к сожалению, и внезапный закат Халл-Хауса. По иронии судьбы он стал жертвой сокращения ресурсов филантропии в результате последней рецессии. В начале 2012 года его попечительский совет и менеджмент объявили, что Ассоциация Халл-Хауса со всеми его учреждениями объявляет о банкротстве и будет вскоре закрыта в связи с финансовыми трудностями не только частных доноров, но и штата. Ее доходы в 2011 году составили лишь 23 млн., что вдвое ниже, чем в прошлые годы и что не позволяет обеспечить резко выросшую в связи с кризисом потребность в его социальных услугах. Было объявлено, что его клиенты, в первую очередь, дети и пожилые, будут переведены в социальные агентства города, а также в другие филантропические организации. Архив Ассоциации будет передан Музею Халл-Хауса, который является частью нового кампуса Университета штата Иллинойс, появившегося в Нижнем Вест-Энде в 60-е годы 20 века.
Поначалу высказывалось предположение, что объявленное советом попечителей банкротство столь знаменитого учреждения является продуманным способом привести в порядок финансовые дела и привлечь публичное внимание к своим бедам. Как оказалось, именно предусмотрительности и дальновидности не хватило его лидерам. Они слишком рискованно расширялись, их бюджет слишком долго был в дефиците в надежде на рост биржевых доходов и государственных грантов, они мало занимались фандрайзингом среди частных доноров.
И это была политика, в корне отличающаяся от той, что вела Аддамс, предпочитающая, как подлинный социальный реформатор, независимость от правительств всех уровней и опору на филантропию. Если бы нынешние лидеры Халл-Хауса вовремя обратились к Америке и миру, предположил один из комментаторов события, вспыхнуло бы добровольческое движение, подобное по скорости реакции и массовости Occupy Wall Street, чтобы частными пожертвованиями поддержать спасение этой исторической реликвии социальной истории не только Америки, но и всего западного мира. Трудно представить себе, чтобы в щедрой и берегущей свои традиции стране даже в трудную пору не пришли бы на помощь Халл-Хаусу92.
***
Однако наследие движения «социальных поселений» гораздо шире, чем только «дом, построенный Джейн». В состав упомянутой ранее общеамериканской ассоциации сеттльментов (United Neighborhood Centers of America – UNCA) сейчас входит 150 социальных центров в 57 городах из 22 штатов. Эта ассоциация является, в свою очередь, основателем и членом действующей в 30 странах международной федерации «социальных поселений» и локальных центров (International Federation of Settlement Houses and Neighborhood Centers).
До сих пор активно выполняют обновленную социальную миссию несколько крупных «исторических сеттльментов» в Нью-Йорке, входящих вместе с 30 другими в состав координирующего их деятельность центра United Neighborhood Houses of New York (UNH), созданного еще в 1919 году93.
Среди «исторических сеттльментов» стоит, в первую очередь, назвать University Settlement House в Нижнем Ист-Сайде (Манхэттен), основанный даже на два года раньше Халл-Хауса (в 1886 году) и тоже по образцу лондонского Тойнби-Холла. В последующие десятилетия в числе его доноров, активистов и «выпускников» состояли, помимо таких, например, знаменитостей как Джордж и Айра Гершвины, также и другие молодые люди, ставшие впоследствии знаменитыми в мире финансов, искусства, науки, политики, книгоиздания и журналистики.
Сейчас это крупное социальное агентство предлагает свои услуги жителям всех возрастов в 20 «поселениях» Бруклина и Манхэттена. Среди его услуг детские сады и дошкольное обучение, жилищная программа, языковые курсы, психологическая помощь, обслуживание пожилых и летние лагеря для детей. Все это вполне соответствует профилю и духу раннего Халл-Хауса, но теперь эти программы, учитывая неизмеримо большие масштабы социальных услуг, выполняются не столько при поддержке частной филантропии и волонтерства, сколько за счет правительственных грантов, труда штатного персонала и оплаты услуг клиентами94.
Столь же успешен другой «исторический сеттльмент» – Lenox Hill Neighborhood House, расположенный в Верхнем Ист-Сайде Манхэттена. Основанный в 1894 году как бесплатный детский сад для бедствующих иммигрантов района, сейчас этот крупный социальный центр обслуживает около 20 тыс. семей и индивидов в возрасте от 3 до 103 лет, представляющих более десятка рас, этносов и стран происхождения и получающих разнообразные услуги по декларируемой центром формуле – «живи, работай и учись, пользуясь нашими службами».
Среди клиентов сеттльмента Lenox Hill House семьи бедняков и малооплачиваемых работников (клерков, охранников, кассиров, сиделок, нянь, рабочих вспомогательных профессий), проживающих в окрестных жилищных комплексах или приезжающие сюда работать из других районов города. На попечении центра состоит также более 10 тыс. пенсионеров, сотни психически больных и бездомных. Его социальные работники опекают и бывших бездомных, которым они помогли найти работу и жилье, а также тех, кому угрожает выселение и жизнь на улице.
В Lenox Hill House, имеющем семь подразделений (образование для взрослых, служба семьи и детей, служба жилья и бездомных, правовая и организационная служба, служба для пожилых, отделы изобразительного и исполнительского искусства, а также спорта) работало до рецессии 200 штатных работников (в 2011 году – лишь 150) и 600 регулярных волонтеров. Для полноты образа этого «исторического сеттльмента», действующего в условиях современного социального государства, уместно сказать, что главным источником его дохода (в 2009 году – более 12 млн.) являются правительственные гранты (70 %), тогда как доля пожертвований фондов и частных лиц составляет лишь 15 %. Оставшиеся 15 % покрываются платежами за услуги и членскими взносами, а также доходами от инвестирования пожертвований, имеющих целью развитие центра. Если только результатом подобных инвестиций не будут убытки, как случилось в 2008 году, когда из-за биржевого краха был потерян 1 млн. долл. его активов.
Однако, в отличие от Халл-Хауза, «погибшего» в результате не столько рецессии, сколько бездарного управления, у руля Ленокс-Хауза оказался более профессиональный менеджмент. В 2011 году доходы центра составили более 13 млн., превышая расходы на 0,6 млн., при сумме активов в 22 млн., что на 3 млн. больше, чем год назад. Доля социальных программ в его бюджете составила 83 %, расходы на управление – 14 %, на фандрайзинг – 2 %. Реорганизация структуры, разумное сокращение программ, персонала и накладных расходов, а также приток новых пожертвований, доходов и грантов помогли этому сеттльменту выжить и двигаться далее.
Ассоциации благотворительных организаций и независимых социальных поселений были новым типом социальных учреждений. Они занимались не столько сбором и раздачей пожертвований, милосердием и сочувствием бедным, сколько реформированием социальных условий, приводящих к бедности. И тем самым отодвигали благотворительность, главным образом, религиозную, на второй план в решении этой вечной проблемы. С этих пор пути благотворительности и социальной работы в Америке стали расходиться.
С конца 19 века значительное число американцев, особенно из состоятельных и привилегированных кругов, полностью посвятили себя проблемам бедности и иждивенчества, постепенно превратив это поначалу добровольческое занятие в профессиональное – социальную работу. В настоящее время по данным Бюро статистики труда число профессиональных социальных работников, имеющих, как правило, дипломы колледжей, составляет в США около 600 тыс. Благотворительность по-прежнему осталась частной сферой, в которой ведущую роль продолжают играть религиозные учреждения и их лидеры, в то время как социальная работа, приобретая все более светский характер, стала прерогативой властей всех уровней. Тем не менее, в американской практике тех лет деятельность религиозных и светских социальных учреждений часто пересекалась, ибо заняты они были, каждый по-своему, изменением в лучшую сторону социальных условий жизни людей.
***
Откликаясь на людские бедствия индустриальной эпохи, «более социальными» становятся и религиозные учреждения, особенно среди протестантских церквей. Помимо привычной благотворительности, они занялись организацией религиозных социальных служб под знаменем «социально озабоченного христианства», или так называемого «социального Евангелия»95.
Согласно кредо этого мощного движения, связавшего христианскую этику с социальными проблемами эпохи, второе пришествие Христа и его вечное правление наступит лишь после того как верующие сами введут тысячелетний «Золотой век» на Земле. Чтобы он наступил, им следует своими руками устранять многоликое социальное зло – бедность и неравенство, пьянство и преступления, расизм и угрозу войны, трущобы и антисанитарию, а также противозаконный детский труд, плохие школы и бесправные профсоюзы.
Особые усилия, по мнению адептов «социального Евангелия», следует посвятить борьбе с необузданным индивидуализмом и эгоизмом буржуазной эпохи. С начала 20 века семинарии и теологические школы различных деноминаций приступают к подготовке социально-ориентированных священников. В свою очередь, церковные конгрегации создают в крупных приходах и университетских кампусах собственные социальные службы и сеттльменты, расширяя спектр и масштабы социальных услуг и объединяя усилия в борьбе за реформы со светскими филантропическими и социальными организациями.
Примером студенческих социальных организаций религиозного толка могут служить Phillips Brooks House (1900), построенный в кампусе Гарвардского университета в честь проповедника «социального Евангелия» священника Филиппа Брукса или Dwight Hall (1886) в кампусе Йельского университета, названный так в честь проповедника и теолога Тимоти Дуайта, президента Йеля в начале 19 века. Обе организации были весьма активны в социальной работе, посылая студентов в местные общины для помощи публичным и частным социальным агентствам. Первая опиралась на Комитет социальной службы пасторов, преподавателей и студентов, вторая – на отделение уже упоминавшейся Христианской ассоциации молодых людей (Young Men’s Christian Association – YMCA).
***
Особым случаем «социального христианства» является деятельность евангелической «Армии спасения» (Salvation Army), развернувшей с 1880 года деятельность во многих городах США. Созданная в Англии в середине 19 века странствующим проповедником Уильямом Бутом, она была вскоре реорганизована по армейскому образцу – для «миссионерского сражения за христианское спасение». Армию спасения возглавляет «генерал», а ее члены – это «кадеты», «солдаты» и «офицеры», подчиняющиеся строгому уставу. Будучи военизированной религиозной организацией радикального протестантского канона, Армия спасения была ориентирована не только на проповедь Евангелия и христианскую благотворительность, но также, в духе той эпохи, на активное социальное служение. Помимо традиционной помощи бедным, ее организации стали создавать лечебницы для алкоголиков, приюты для бездомных и стариков, центры духовной и физической реабилитации для взрослых, родильные дома и приюты для рожениц, бюро по проблемам семьи, а также агентства по трудоустройству безработных, среди которых были те, что искали работу для заключенных.
В наши дни Армия спасения – крупная религиозная и социальная организация с бесприбыльным статусом. Она имеет свои отделения в 115 странах с числом только военизированных членов около 1,5 млн. человек, а также с более чем 500 тыс. женщин-священников. В ее составе 15 тысяч религиозных учреждений – военизированных «корпусов» и «аванпостов», обществ, ассоциаций и церквей возрождения.
Организация располагает также весьма развитой сетью социальных учреждений. Из них широкой публике более всего известны ее полторы тысячи благотворительных «экономных» магазинов (thrift stores), торгующих пожертвованной миллионами доноров одеждой и домашними вещами, доход от продажи которых идет на ее социальные программы.
Но это лишь «верхушка айсберга». Армия спасения, если назвать ее основные программы, содержит 500 домов и приютов для бездомных, 250 детских домов и приютов для беспризорных детей, 200 домов для стариков и инвалидов, 500 дневных общинных центров и 380 детских садов и яслей. Она также активно участвует людьми и ресурсами в ликвидации последствий разрушительных катастроф, где бы они ни случились.
Согласно финансовому отчету организации, направляемому в IRS, ее доходы составляли в 2010 году 3,75 млрд. Бюджет этого религиозного «государства социального благополучия» формируется не только за счет многочисленных частных пожертвований (около 50 % доходов), доходов от инвестиций (18 %) и от продаж имущества в благотворительных магазинах (15 %), но и за счет государственных грантов социального назначения (10 %). Заметим, что последние предоставляются правительством лишь бесприбыльным социальным организациям Армии спасения, но не ее религиозным конгрегациям. К примеру, агентство Social Services for Children in New York, обслуживающее более 2000 детей города, формирует 95 % своего бюджета в сумме 50 млн. долл. за счет правительственных фондов96.
То, что деньги налогоплательщиков идут религиозным организациям, даже если это их социальные службы, провоцирует публичные протесты и судебные иски. Особенно в тех случаях, когда исполнение их религиозной миссии сталкивается с требуемой Конституцией нейтральностью социальной деятельности. Наиболее часто это случается именно с воинственной Армией спасения. Она, как утверждают ее критики, пытается обратить в христианство, да еще своего радикального толка, детей в своих дошкольных учреждениях, приютах и школах, или дискриминирует людей при приеме на работу, отказывая тем, кто не вступает в ее «христианское воинство».
О масштабах социальных программ Армии спасения и филантропических источниках их финансирования может свидетельствовать не столь давнее уникальное пожертвование в сумме 1,5 млрд., оставленное ей по завещанию Джоан Крок, умершей в 2003 году вдовы основателя «Макдональдса» Рэя Крока. Главным условием ее пожертвования было создание 60 новых социальных центров Армии спасения в США. Хотя Кроки не были членами движения, они, высоко ценя результативность ее поддержанной Евангелием социальной деятельности, помогали ей и ранее. Так, в 1998 году Джоан Крок, будучи главой филантропического фонда Рэя Крока, уже жертвовала Армии спасения 100 миллионов на строительство в Сан-Диего социального центра с катком, бассейном и детским садом. Стоит заметить, что «деньги Макдональдса» направлялись не только религиозным, но и светским организациям третьего сектора. О широте филантропических интересов Джоан Крок свидетельствуют и другие пункты ее завещания. Было отдано: 225 млн. Национальному общественному радио (NPR), 60 млн. центрам Рэя Крока для больных детей и их семей и по 50 млн. Институтам мира в Сан-Диего (Калифорния) и Нотр-Даме (Индиана).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.