Иммиграция и «научная реформа» филантропии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Иммиграция и «научная реформа» филантропии

Расизм, вспыхнувший не только на Юге, но и на Севере, оказался лишь частью более обширной реакции белого населения на глубокие перемены в жизни Америки в десятилетия между окончанием двух войн – Гражданской и Первой мировой. В ответ на возможности, предоставляемые американской демократией и начавшейся индустриализацией, на страну, начиная с 30-х годов 19 века, обрушился невиданный ранее и непрестанно нараставший поток иммиграции.

К немцам и ирландцам, преобладавшим в этом потоке до Гражданской войны, после нее присоединились итальянцы и иммигранты из Восточной Европы, в подавляющем большинстве, евреи. К 1890 году коренные белые американцы оказались во многих городах в меньшинстве. Помимо численного превосходства, новые жители американских городов продемонстрировали мощную политическую и организационную силу. Они выплеснули вовне энергию, накопившуюся в родных местах под гнетом репрессий или экономической нужды. Активно используя преимущества демократии, иммиграционные элиты создали во многих городах «политические машины». Будучи основаны на патронаже, а то и мафиозной практике, они стали господствовать в муниципальной жизни, породив небывалый уровень политической коррупции.

В тот же период Римская католическая церковь, резко увеличив число своих прихожан – сначала за счет ирландцев, а затем итальянцев – создала невиданное ранее число католических религиозных учреждений и благотворительных организаций. На пожертвования растущего числа богатых прихожан-католиков она построила впечатляющие здания церквей и храмов. Но также приходские школы, госпитали и учреждения социальной помощи, требуя и получая на их содержание значительные государственные субсидии. Особенно раздражающим фактором было, по мнению ряда историков, растущее присутствие и влияние евреев. Если католики бросали лишь политический и религиозный вызов урожденным протестантам, то евреи становились конкурентами на их давно освоенных территориях – в бизнесе, образовании и в таких исконно протестантских профессиях как медицина и право. С наступлением 20 века элитарные частные университеты стали вводить ограничения на прием евреев и католиков и завышать профессиональные стандарты, чтобы сдержать нарастающий приток «чужаков». В ответ на антисемитизм «в протестантском обличье» новая еврейская элита, американизируясь, стала по здешней демократической традиции создавать свои добровольческие организации, госпитали, социальные агентства, клубы и братские общества.

Некоторые из них поначалу создавались в форме масонских лож. Первой из них была ныне мощная международная организация Бней-Брит (B’nai B’rith), основанная в 1843 году группой немецких евреев под лозунгом «благотворительность, братская любовь и гармония». Бней-Брит начал свою деятельность с основания приютов для бедняков и сирот, домов престарелых и больниц. В 1901 году, когда иммиграция евреев из Восточной Европы достигла апогея, «Бней-Брит», пользуясь поддержкой специального фонда, основанного в Нью-Йорке на средства (около 500 тыс. долл.) барона Мориса де Гирша из Германии, способствовал переселению ста тысяч евреев-иммигрантов с Востока в другие штаты США. В конце века появилось женское подразделение Бней-Брит, а впоследствии и молодежный филиал. В 1913 году в ответ на усиление антисемитизма в США Бней-Брит организовал до сих пор весьма активную Антидиффамационную лигу, разоблачающую антисемитские акции как в США, так и в других странах. В 20 веке Бней-Брит стал интернациональной организацией. Будучи представлен в 50 странах, он обновил структуру своих подразделений, действующих не только как ложи и братские организации, но и как обычные филиалы. Организация расширила число членов и сторонников до 200 тыс. и довеал свой годовой бюджет до 14 млн. долл.

Другим примером еврейской волонтерской активности той эпохи может служить появление спустя более чем полвека, в 1908 году, Бней-Циона (Bnai Zion) – еще одной масонской ложи, созданной на заре сионизма группой евреев из Восточной Европы. Будучи поначалу братским обществом, имеющим целью облегчить трудные условия жизни евреев-иммигрантов в Нью-Йорке, Бней-Цион вскоре, вслед за Бней-Бритом и другими еврейскими волонтерскими организациями, занялся поддержкой создания в Палестине еврейских поселений. После Бальфурской декларации 1917 года о согласии Англии на образование здесь «еврейского национального очага», Бней-Цион посвятил свою благотворительную деятельность, главным образом, созданию в Палестине еврейского государства. После 1948 года, опираясь на филантропические пожертвования десятков тысяч своих членов, Бней-Цион занялся поддержкой многих гуманитарных проектов в Израиле. Тогда же, на рубеже 19 и 20 веков, появилось большое число общинных еврейских организаций, которые сочли затем разумным объединиться в локальные федерации еврейских общин, а впоследствии в ряд общеамериканских зонтичных организаций. Сейчас под эгидой крупнейшей из них – Объединения еврейских общин Северной Америки (United Jewish Communities – UJC) состоит 150 тыс. локальных еврейских федераций и около 300 независимых еврейских общин США и Канады.

***

Перемены, вызванные массовой иммиграцией, оказали глубокое влияние и на протестантскую общину Америки. Оно выразилось в новом подъеме «найтивизма» (от англ. native – местный, или урожденный) – одной из американских версий национализма. Это движение потомков протестантов, прибывших сюда в колониальную эпоху, родилось еще в начале 19 века и было направлено против «вторжения» католиков из Германии и Ирландии. Кредо этого движения и в конце века осталось прежним – урожденные жители страны должны, как настоящие патриоты, объединиться, чтобы отразить нашествие чуждых ценностей и их носителей, грозящих разрушить господствующую религию и культуру.

К наиболее радикальным формам найтивизма относят Ку-Клукс-Клан и подобные ему организации, проповедующие ксенофобию и крайний шовинизм. Эпоха взлета массовой иммиграции отличалась также всплеском умеренных «патриотических организаций». Одни из них создавались в модной тогда форме братских обществ и масонских орденов, таких, например, как Орден объединенных американцев (Order of United Americans – 1844) и Орден звездного знамени (Order of the Star Spangled Banner – 1854). Другие – в форме партий, таких, например, как Американская партия (American Party – 1850).

Начиная с конца 19 века, найтивистское движение сумело добиться принятия Конгрессом ряда ограничивающих иммиграцию актов. Первым из них был закон против китайских иммигрантов (Chinese Exclusion Act – 1882), в большом числе привозимых американскими пароходными компаниями в Калифорнию для строительства железных дорог и других физически тяжелых работ. После Первой мировой войны найтивисты взялись остановить все еще мощный поток иммиграции католиков, евреев, итальянцев и жителей балканских стран, а особенно «большевиков» из советской России. Они сумели добиться от Конгресса общего ограничения иммиграции, а для названных выше категорий – введения низких квот или полного запрета (Immigration Act of 1924). У найтивистов, а впоследствии и у многих представителей политической и интеллектуальной элиты Америки приобрела в то время большую популярность евгеника как способ сохранения «чистоты» белой американской расы.

Протестантские лидеры могли серьезно расходиться во взглядах на методы Реконструкции Юга, способы борьбы с набиравшим силу расизмом и на цели благотворительности в городах со стремительно растущей бедностью. Невзирая, однако, на эти разногласия, они объединились в попытке противопоставить напору иммиграции с ее «чужеродными ценностями» новый взлет евангелического энтузиазма.

В последней четверти 19 века состоялось еще одно протестантское «Великое Пробуждение». Его возглавил Дуайт Муди (Dwight Moody, 1837–1899), один из активных участников упомянутой ранее Христианской комиссии времен Гражданской войны и, по мнению многих историков, самый знаменитый евангелический проповедник конца века. Проповеди Муди собирали от 5 до 20 тыс. человек, проходили по несколько раз в день в крупнейших залах, на стадионах и площадях городов Америки, Канады и Англии. Тексты его проповедей публиковались в газетах и издавались брошюрами во многих тысячах экземпляров. Муди не раз предпринимал успешные миссионерские поездки в Китай, распространяя здесь изобретенную им Библию для неграмотных и иноязычных. В 1886 году он организует в Чикаго «Общество евангелизации» – центр образования и практической подготовки американских рабочих-христиан в качестве учителей, проповедников и миссионеров. После его смерти это общество было преобразовано в «Институт Библии Муди» (Moody Bible Institute). В настоящее время это крупный евангелический образовательный центр со своим издательством, радио и телевизионным каналом. Под влиянием Дуайта Муди возникают новые федерации протестантских ассоциаций. Среди них – Ассоциация христианских рабочих (Christian Workers» Association) с филиалами во многих городах, нацеленная на организованное противодействие иммиграции католиков и евреев, отнимающих у протестантов работу.

***

О том, сколь противоречивыми могут быть подобные массовые движения, свидетельствует усилившееся тогда же течение «протестантского сионизма». Один из учеников Муди, убежденный христианский сионист Уильям Е. Блэкстоун (William Eugene Blackstone, 1841–1935), созвал в 1891 году конференцию, посвященную, – как писалось в ее программе, – «прошлому, настоящему и будущему Израиля в рамках отношений евреев и христиан». Ее практическим результатом стал Blackstone Memorial – названный его именем меморандум более 400 видных американцев-христиан и ряда еврейских лидеров, направленный в том же году президенту США Б. Гаррисону в поддержку создания еврейского государства в Палестине. Как было написано в меморандуме, эта мера «позволила бы нескольким миллионам преследуемых российских евреев обрести свою древнюю родину». Блэкстоун лично собрал подписи под меморандумом у таких знаменитостей как Рокфеллер и Морган, а также у сенаторов, конгрессменов, религиозных лидеров всех деноминаций, издателей газет, судей Верховного суда и многих других видных американцев.

Несмотря на все усилия Блэкстоуна и его сторонников, его акция в то время оказалась безуспешной. Однако имела важные пропагандистские последствия в дальнейшем. Десять лет спустя поддержка Блэкстоуна и его единомышленников в США, как и сам текст Blackstone Memorial, весьма помогали Теодору Герцлю в его переговорах с христианскими европейскими монархами о создании еврейского государства в Палестине. А еще позднее Хаиму Вейцману, когда он добивался принятия Англией Бальфурской декларации 1917 года о создании «еврейского национального очага» в Палестине. Однако иногда историки, прежде всего, с еврейской стороны, задают каверзный вопрос: не скрывалось ли за этим, по-видимому, искренним протестантским порывом и тайное желание перенаправить иммиграцию конкурентов-евреев вместо Америки в Палестину?

***

Одним из самых значительных последствий новой волны «протестантского возрождения» конца 19 века было движение за реформу системы благотворительности в крупных городах, охваченных индустриализацией и пораженных массовой бедностью. Американцам стало, наконец, ясно то, что европейцы в ходе своей индустриализации начали понимать намного раньше. Поддержка бедных с опорой лишь на новозаветные каноны уже не работает. Религиозная благотворительность, основанная на импульсивных порывах верующих доноров, для которых помощь бедным есть лишь орудие спасения их душ, уже не способна справиться с масштабами бедности и нищеты индустриальной эпохи.

Настала пора, – заявляли дальновидные протестантские лидеры и светские реформаторы, – превратить благотворительность из средства одного лишь «религиозного обращения и спасения» в орудие социальной политики. Реформистское рвение подталкивала и протестантская трудовая этика. Именно она была, – как утверждал в начале 20 века знаменитый немецкий социолог Макс Вебер, – одной из движущих сил сбережения и накопления, предприимчивости и делового успеха, на которых как на дрожжах, особенно в Новом Свете, всходил капитализм. О том же твердил за полтора века до него и Б. Франклин. Стремление к успеху и вера в его достижимость преобладали в менталитете подавляющего числа американцев – за успехом, собственно, и прибывали в Америку.

Поэтому бедность, возможная лишь как исключение среди неисчислимых возможностей материального процветания – уже достигнутого или вот-вот могущего наступить – считалась аномалией, признаком личного упущения или неудачи, сродни правонарушению в общественном месте. Значит, чтобы оказать помощь оступившемуся и вернуть его вновь на всеобщую тропу успеха, за такую поддержку надо взяться с трезвым расчетом и холодным сердцем. Так считало большинство деловых людей, протестантских лидеров и общественных деятелей того времени

Лишь немногие и особенно прозорливые из реформаторов индустриальной эпохи обращали внимание на то, что в бедность стали впадать многие тысячи вполне трудоспособных людей. И что случалось это во времена учащающихся экономических спадов и кризисов. А истоки этого явления заключаются не столько в дефектах морали и характера, сколько во внешних социальных условиях, сопутствующих стихии «дикого» капитализма той поры.

Чтобы лучше понять основания для желаемой многими реформы благотворительности, ее концепции и формы реализации, достаточно назвать несколько ключевых событий, иллюстрирующих коренные преобразования экономической и социальной жизни Америки на Севере и Западе в 80-х годах 19 века. Например, знаковые события, случившиеся в течение лишь двух лет конца 80-х годов – в 1877–1878 годах.

Тогда было завершено строительство трансконтинентальной железной дороги, создана гигантская нефтяная корпорация Стандарт Ойл, появился первый влиятельный общенациональный союз рабочих в форме популярного тогда масонского ордена (Knight of Labor – Рыцари труда, 1869–1949). Состоявшаяся тогда же крупная железнодорожная забастовка была наиболее длительной и воинственной из всех случавшихся до сих пор в стране. Рабочие захватили ряд станций и депо, остановили движение на всей дороге, даже сменили власть в ряде городов. Однако ни новая буржуазия, ни местные и федеральные власти, напуганные взлетом рабочего движения в Америке (они помнили, что совсем недавно, в 1871 году, в Европе с трудом была подавлена Парижская коммуна) еще не были в состоянии понять глубокие причины этого взлета, и не были готовы к разумному компромиссу в стремительно нарастающем конфликте труда и капитала.

Между тем непосредственные причины этого конфликта были налицо – в 1873 году в США начался невиданный до тех пор по тяжести и продолжительности экономический кризис с масштабной безработицей и толпами бедняков и нищих, странствующих по городам в поисках работы, жилья и пропитания. Резко выросла нужда в благотворительной помощи, и многие из нуждавшихся, «прикипая» к ней, стали считать ее получение правом, а не благодеянием.

Власти, промышленники и поддерживающая их интеллектуальная элита, а среди последней социальные активисты и реформаторы, не понимали до конца структурные корни небывалой в американской истории волны кризисов и их разрушительных последствий. Они не нашли лучшего способа управиться с толпами ищущих работу людей (для них нашли уничижительный термин tramps – бродяги), чем насильственные меры. Против забастовщиков посылали федеральные войска. В крупных городах по всей стране были созданы арсеналы оружия для немедленного отпора повстанцам и забастовщикам. В индустриальных городах Севера, где нужда в благотворительности была особенно велика, муниципальные власти взялись отучать безработных от привычки жить только за счет благотворительности сокращением или полной отменой пособий и раздачи продовольствия. Кроме, однако, случаев, когда использовали те же раздачи в своих политических интересах, особенно на очередных выборах…

***

В этих условиях наиболее дальновидные лидеры индустриальных городов вынуждены были – в качестве альтернативы прямому насилию – поддержать продвигаемую социальными реформаторами «научную филантропию». Опыт городской благотворительности, накопленный в индустриальную эпоху активистами из религиозной и светской среды, позволил им сформировать следующую концепцию ее реформирования89.

Во-первых, следовало предотвратить злоупотребление благотворительностью сверху – со стороны политиканов и служащих городских муниципалитетов. Заправляющие там после каждых выборов новые боссы и их бюрократический аппарат нередко использовали бюджетные фонды поддержки бедных для политического патронажа – подкупа массы бедных избирателей из лояльных им этнических общин. Фонды эти в итоге становились регулярной кормушкой их приверженцев из городской бедноты. Избежать коррупции, связанной с муниципальной благотворительностью, можно было лишь в случае, если сохранить ее частный характер. Решения должны принимать не правители города, а частные благотворительные общества, возглавляемые независимыми и уважаемыми гражданами.

Во-вторых, нужно было остановить растущее число злоупотреблений благотворительностью снизу, неизбежных при огромных масштабах городской бедности, вызванных наплывом неимущих с плантаций Юга и сельских районов Севера, а также растущим потоком по преимуществу бедных европейских иммигрантов. Зачастую не работа, даже если она была, а благотворительные фонды или милостыня становились для многих на годы главным источником существования, порождая пауперизм – массовую бедность и нищету с их растущими масштабами бродяжничества, пьянства, проституции и уголовной преступности90.

Идеологами реформы традиционной благотворительности стали Жозефина Шоу Лоуэлл (Josephine Shaw Lowell), происходившая из известной семьи бостонских протестантов, интеллектуалов и активных борцов с рабством, и Стивен Хэмфри Гертин (Stephen Humphrey Gurteen), англиканский священник, иммигрировавший в 70-е годы из Лондона, где он приобрел опыт создания первого британского общества благотворительных организаций.

Жозефину Лоуэлл считают теоретиком научной филантропии, и этот статус она приобрела после публикации в 1884 году трактата «Публичная помощь и частная благотворительность» (Public Relief and Private Charity), где были изложены главные идеи и принципы реформы. Стивена Гертина называют ее практиком. «Справочник по благотворительным организациям» (Handbook of Charity Organization), опубликованный им на два года ранее, содержал помимо его памфлетов и проповедей, практические рекомендации, образцы форм, документов, уставов и даже список рекомендуемой литературы.

Именно Гертин, используя благотворительную гильдию при своей церкви и пожертвования ее богатых прихожан, основал в 1877 году в г. Буффало у Великих озер первое американское объединение (общество) благотворительных организаций (Charity Organisation Society – COS). Общество позволило централизовать деятельность множества существовавших в городе благотворительных ассоциаций, принадлежащих к разным этническим и религиозным общинам, и его успешная деятельность послужила моделью для быстрого распространения СOS в других промышленных городах Америки.

Чтобы выполнить названные выше цели реформы, были организованы – с личным и финансовым участием богатых бизнесменов и профессионалов (адвокатов, врачей, бухгалтеров и т. п.) – специализированные благотворительные организации, или агентства, объединяемые в городские общества. Их опорой становились группы назначаемых обществом добровольцев, отбираемых из числа образованных и почитаемых граждан – так называемых «дружелюбных посетителей» домов, квартир, комнат и просто мест скопления бродяг и нищих. На всех нуждающихся заводили дела, в них заносили всю их «подноготную», затем бедняков классифицировали по тому «заслуживают» ли они помощи или нет, сопровождали «достойных» клиентов контролем и наставлением. Или отказом в помощи тем, кто ею злоупотребляет или просто обманывает власти и членов общества.

Добровольцы, или «шоковое войско» реформы (так называли их оппоненты) обязаны были – при всем дружелюбии – убеждать, а то и понуждать клиентов искать работу и более прочные, чем пособия и милостыня, источники существования. В этом процессе они выявляли вынуждено бедных, то есть тех, кто «заслуживал» временной помощи, и «незаслуживающих» ее пауперов, то есть «профессиональных бедняков». Так они поневоле становились «карающим мечом» новой благотворительности, выполняя обязанности доносчиков, а то и судебных исполнителей. Назначение пособий нередко производилось в обмен на работу в пользу города или при жестком условии обучения какой-либо профессии и последующего найма на работу.

Начавшись в 1879 году в Буффало, движение за реформу не только собственно благотворительности, но и всей системы социальной помощи быстро распространилось во многих штатах. К концу века сообщества благотворительных организаций, действующих на «научной основе», работали в более чем сотне городов Америки. В тот же период вновь оживилось антиалкогольное движение, взявшееся теперь не только за «излечение» от личной приверженности к пьянству, но и за поиски альтернатив питейным заведениям иммигрантских общин. Будучи в то время их единственным местом социального общения и политической активности, они являлись также причиной разложения и обнищания семей.

Следующим шагом социальных реформаторов стало введение обязательного посещения школ детьми иммигрантов как средства их «американизации». С той же целью предпринимались даже попытки смягчить принимаемые в штатах жесткие законы, ограничивающие массовое использование детского труда в промышленности. Лучше, мол, пристроить детей на несложную работу, чем оставлять их на улице или под дурным влиянием недостойных родителей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.