Белла Ахмадулина

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Белла Ахмадулина

15 марта 2013 года

Газета «Октябрь», г. Таруса

Беседовала гл. редактор Галина Плущевская

На протяжении вот уже нескольких недель на страницах тарусского «Октября» не утихает дискуссия об установке памятника поэтессе Белле Ахмадулиной в городском парке на берегу Оки. Мы даём слово каждому, у кого есть аргументы в пользу этого проекта или против него, – при условии уважительного отношения к оппонентам. Мнений опубликовано уже достаточно много. Сегодня мы решили выяснить мнение человека, имеющего прямое отношение к благоустройству Тарусы, подарившего городу два памятника – Ивану Цветаеву и Михаилу Ефремову. А. В. Щипков – известный российский публицист и общественный деятель. Разговор с ним вылился в большое и содержательное интервью, которое, думается, будет небезынтересно нашим читателям.

– Александр Владимирович, вы в курсе споров вокруг памятника Белле Ахмадулиной?

– Я читал публикации последнего месяца в «Октябре» и вижу, что в городе разгораются по этому поводу нешуточные страсти. Я сторонник сохранения исторической и культурной памяти. Одна из главных трагедий современной России – это утрата традиций. Традицию разрушали весь XX век. Разрушали религиозную традицию, уничтожая православие. Разрушали культурную традицию, ссылая и сажая в лагеря художников, писателей, музыкантов, актёров. Разрушали историческую традицию, переписывая российскую историю. Сегодня разрушают нравственную и семейную традиции. В 1917 году, чтобы сломать традицию, сдвинули на 13 дней календарь, отменили названия дней недели, ввели «шестидневки», провели реформу орфографии. Это были очень сильные удары по народной психике. Отрывая народ от традиций, мы расшатываем и ослабляем общественные устои, а за ними и государство. Вы спросите – причём здесь памятники? Скульптура, да и любой памятный знак (стела, доска, поклонный крест) – это вещественное подтверждение сохранения памяти, а значит и традиции.

С этой точки зрения идея поставить в Тарусе памятник Белле Ахмадулиной вызывает у меня понимание. Она действительно очень талантливый человек и имеет право на свою память. Однако тарусское общество высказывает противоположные суждения. Одна часть тарусян выступает категорически против установки памятника Ахмадулиной, другая – предлагает альтернативные места и жёстко выступает против его установки именно в городском саду рядом с памятниками Паустовскому и Цветаевой. Кому-то не нравится «скопление» писательских скульптур в одном месте, кто-то предлагает сначала провести археологические раскопки на этом месте.

Третья группа жителей с обидой говорит о том, что не увековечены многие знаменитые тарусяне, такие как Голубицкий, Живов и другие. В этих людях говорит чувство местного патриотизма. Его нельзя осуждать или относиться к нему пренебрежительно. Из чувства местного патриотизма, в нашем случае – из чувства тарусского достоинства в конечном итоге складывается общероссийский патриотизм, складывается любовь к родине. Нельзя унижать достоинство человека и его гордость за Россию, но также нельзя унижать его гордость за свой дом, за Тарусу.

Четвёртая группа настаивает на установке памятника лицом к лицу с памятником Марине Цветаевой.

– Все эти точки зрения отражены в публикациях «Октября».

– Да, но меня тревожит во всём этом нарастающее противостояние москвичей и тарусян, так называемых «дачников» и «местных». Вещь эта совсем не такая безобидная, как может показаться на первый взгляд. И дачники-москвичи, и тарусяне – все мы жители России. Эскалация этого противостояния очень опасна. Тарусу создавали великие тарусяне, такие как генерал Михаил Ефремов или Павел Голубицкий, и великие дачники, такие как Иван Цветаев или Николай Богданов. Это крупнейшие исторические фигуры общероссийского масштаба. Тем не менее противостояние пока существует. Нужно анализировать его причины, и тогда мы сможем преодолеть этот общественный недуг.

– А вы сами относите себя к дачникам или тарусянам?

– Я живу в Тарусе десять лет и нахожусь прямо на пересечении этих двух категорий. Я появился здесь как дачник, а вскоре поселился постоянно. Я чувствую это пересечение в самом себе, потому что, с одной стороны, вроде как москвич, а с другой стороны – уже тарусянин, прикованный к этой земле самым святым – родными могилами. На Новом тарусском кладбище похоронены моя мама и моя тётушка. И это тоже привязывает нас к этой земле. Наши мёртвые, лежащие здесь, – это и память, и традиция. Родина не только там, где ты родился, но и там, где ты будешь похоронен. Я хотел бы быть похороненным рядом с матерью, здесь на Новом кладбище. И уже после этого я останусь тарусянином навсегда. Кроме того, тут родился М. Г. Ефремов, спасший отца моей жены от немецкого расстрела. Это немало для того, чтобы считать эту часть русской земли своим домом.

К чему я это всё говорю: для меня Таруса – место близкое и родное. Я потому и позволяю себе высказываться на тему благоустройства города, озеленения, например, или, наоборот, спиливания деревьев – по этому вопросу мне приходилось спорить с местным руководством. Именно потому, что это мой дом.

– Как, на ваш взгляд, это противостояние, в общем, не впервые проявляющееся в Тарусе, можно преодолеть?

– Это преодолевается только, если говорить светским языком, в диалоге, а если говорить языком церковным – в любви. В этом нынешнем противостоянии любви-то как раз и нет. Эта конфликтная ситуация может быть преодолена только через компромисс. Ни одна из сторон не должна требовать победы именно своего «проекта». Градус эмоционального накала слишком высок, его нужно каким-то образом остужать. Если говорить прямым текстом, есть ведь абсолютные противники установки памятника Белле Ахмадулиной в городе. Утром в прошедшую субботу как обычно ходил на городской рынок. И на рынке, знаете, люди тоже обсуждают эту проблему…

– Уже и до рынка дошло?

– Ну да, газета же написала. Я давно знаю – самые интересные разговоры там, где мясной ряд и наши тарусяне торгуют всякой всячиной – картошкой, морковкой, соленьями. Я только у них покупаю. Люди стояли, обсуждали. Ну и высказывания слышал, весьма резкие и неприятные: а мы перегородим, а мы не допустим…

– Думаете, может такое случиться?

– Уверен, что нет! Это обычная форма выражения общественного неудовольствия, не более того. У меня немалый опыт сложнейших переговоров различного уровня. Я знаю, о чём говорю. Одно из главных правил ведения переговоров – не допустить перерастания финансового, трудового, национального или культурно-мировоззренческого конфликта в конфликт политический. Пока что мы имеем дело с проблемой культурного взаимонепонимания, когда разные категории жителей Тарусы по-разному оценивают личность Беллы Ахмадулиной и её творчество и по-разному оценивают факт возможного появления памятника. Это культурная и мировоззренческая разность, образовательная, если хотите. В этом русле её нужно сохранять и решать.

– Что вы сейчас имеете в виду?

– За примерами далеко ходить не надо. Вспомните историю с открытием в Москве в центре Сахарова выставки «Осторожно, религия!». Она первоначально задумывалась как некий арт-проект, художественный перформанс, но быстро переросла в прямой политический конфликт. До судов. До политических лозунгов. И все тогда удивлялись: а как это произошло? Как вдруг культурное явление переросло в политическое? Так вот, культурное явление перерастает в политическое именно вследствие взаимонепонимания и отказа идти на компромисс.

– А вы сами «за» памятник?

– Разумеется «за». Белла Ахатовна – замечательный поэт, щемяще романтичный и тонкий. Известно, что она любила бывать на могиле Борисова-Мусатова. Мне кажется, что где-то возле этого места и надо было бы устанавливать этот памятник. И я бы с удовольствием приходил к ней в гости. Именно к ней, а не в «союз писателей» к товарищам Цветаевой, Паустовскому и Ахмадулиной, выстроенным в ряд. Но подчёркиваю: это моё совершенно частное мнение, я его никому не навязываю.

– Но вы и сами поставили бюст Ивану Цветаеву на отшибе.

– Мы исходили из простой, но, как мне кажется, очень важной вещи: нельзя все памятники ставить в одном месте. Если какие-то мемориальные места будут возникать в разных частях Тарусы, то таким образом Таруса будет благоустраиваться в этих местах. Я считаю, что нужны памятники в районе Кургана, в районе Салотопки… Ведь если копнуть историю, наверняка найдётся либо какая-то личность, либо какое-то событие, связанное с этим местом. Я, кстати, люблю гулять по Салотопке, и там тоже можно находить решения для каких-то монументов или памятных знаков. Если эти места будут облагораживаться, то и людям жить будет уютней. Вот смотрите, когда мы поставили бюст Ивану Владимировичу Цветаеву – это было просто до предела захламлённое место: перерытый асфальт, ямы, мусор, запустение… Но мы-то исходили из того, что он тут жил! Он ходил по этим местам, по этой аллее. Гулял со своими маленькими девочками. Мне кажется, что ему сейчас приятно находиться именно там.

Мы, конечно, рассматривали вариант установки бюста возле музея. Но всё-таки поняли: памятник Цветаеву должен быть рядом с его родным домом. А дом его – там, где он прожил 15 лет.

И смотрите: идут годы. И мы своими силами, и администрация города, и администрация дома отдыха «Серебряный век» превратили это место в обжитое. Завезли шестьдесят кубометров грунта, засыпали огромные ямы. Посадили сосны. Появились газон, кусточки. Всё это не сразу, постепенно. В прошлом году пришла идея вообще всю аллею посвятить памяти Цветаева. Взяли – и поставили незатейливую указательную надпись. Идут школьники – они читают, вспоминают: ага, это же ведь отец Цветаевой Марины Ивановны; её родители, оказывается, замечательные люди, которые очень много сделали для России. И таким образом возникает новое мемориальное место в Тарусе. Я недавно с удивлением обнаружил, что на Яндекс-карте кто-то уже пометил: здесь бюст Цветаева. Смотрю: появился у автовокзала новый стенд с замечательной картой города, на которой обозначены все наши достопримечательности. Турист приехал – он может разобраться, что где находится.

– Но бюст генерала Михаила Ефремова всё же стоит в центре города.

– Но тут и не могло быть иного решения. Таруса всё же сначала город героев, защитивших и не предавших Россию, потом город великой русской культуры, потом город науки и труда, потом город политссыльных, тех, кто боролся за политические свободы. Ценности имеют свою иерархию. Это – аксиома, и спорить с этим бессмысленно.

Тем не менее мы долго обсуждали возможные варианты. Одним из предполагаемых мест и было как раз то самое место в городском парке, которое сейчас упоминается в связи с памятником Б. Ахмадулиной. И тогда ко мне обратились Борис Мессерер и Михаил Добриян. Они попросили не занимать это место, потому что они планируют поставить здесь памятник Ахмадулиной. Мы это место тогда уступили.

– Почему?

– Если бы мы стали сопротивляться и настаивать, то этот культурный конфликт стал бы перерастать в политический. Это ровно то, о чём я говорил выше. И во избежание этого перерастания, чтобы не создавать в городе общественного напряжения, мы уступили. После этого в течение какого-то времени обсуждали другие места вокруг площади. Господь всегда добрые начинания поддерживает и указывает правильный путь; место, которое было найдено в конце концов и на котором сейчас стоит бюст командарма, оказалось лучшим из четырёх мест, которые мы рассматривали летом 2011 года.

Памятник генералу Ефремову предполагалось ставить в центре. Никакого другого варианта просто быть не может для этой фигуры. И сейчас он стоит напротив собора. Мы, когда начинали установку памятника, не знали, что он не был отпет согласно церковному обряду. Это выяснилось позже. Была довольно долгая процедура: писали прошение Патриарху Кириллу и митрополиту Клименту. Получили благословение на отпевание. Приехало духовенство из Москвы и Вязьмы. Так вместе с тарусскими священниками соборно отпевали русского генерала. И поэтому пространственная связь памятника Ефремову и с собором, где его крестили, а затем отпевали, и с воинским мемориалом, на который он смотрит, имеет глубокое символическое значение.

Повторяю: мы пришли к этому как бы случайно. Благодаря тому, что смирились и отказались от борьбы (а соблазн такой был, и многие тарусяне говорили мне, что нужно настаивать). Мы обрели лучшее место, потому что оно было найдено в мире и согласии, а не в ссоре и конфликте.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.