Купцы и наемные работники

Купцы и наемные работники

Российская купеческая ментальность придавала своеобразие не только деловым отношениям купцов с их партнерами, но и с наемными работниками. В качестве характерного образца может служить предприятие Алексеевых. Его основатель первоначально организовал недалеко от Москвы кустарное золотоканительное производство и, благодаря недюжинным деловым способностям и доверию к нему со стороны жителей всего округа, стал крупным комиссионером по продаже, а вскоре смог купить земельный участок в Москве, на котором создал золотоканительную фабрику. Первое время на ней работали исключительно родственники и односельчане, однако предприятию Алексеева сопутствовал успех, и вскоре среди рабочих появились бывшие крестьяне-кустари.

Хозяева знали всех рабочих по именам, а наиболее квалифицированных величали по отчеству. Между фабричными работниками и купцами Алексеевыми существовали доверительные и патриархальные отношения. В доме Алексеевых и за их обеденным столом вместе с гостеприимными хозяевами часто собиралось несколько десятков человек. Все они беспрекословно подчинялись главе семьи, по распоряжению которого в 10 часов вечера ворота дома запирались, а каждому отсутствовавшему или опоздавшему непременно устраивался выговор.

Источником подобных отношений между предпринимателями и рабочими в дореформенной России служили не исчезавшее длительное время ощущение единства социальных корней и, несмотря на различия в благосостоянии, чувство обоюдного бесправия в условиях существования крепостного права и монопольных прав дворянства. На фабриках купцов рабочие часто зарабатывали деньги, необходимые для выплаты оброка помещику. Иногда в стремлении удержать рабочих на фабрике купцы помогали им откупиться. Некоторые предприниматели, особенно купцы-старообрядцы, обладавшие широкими связями внутри своей общины, принимали на работу беглых крестьян и дворовых, находя возможности для оформления таких незаконных сделок.

Существенной чертой менталитета российских предпринимателей становилась идея моральной ответственности перед рабочими, которые не только продавали капиталисту свой труд, но и передавали ему ответственность за свою судьбу.

«Самое отношение предпринимателя к своему делу, — писал знаток московского купечества П.А. Бурышкин, — было несколько иным, чем на Западе. На свою деятельность смотрели не только, или не сколько, как на источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбою. Про богатство говорили, что Бог его дал в пользование и потребует по нему отчета, что выражалось отчасти в том, что именно в купеческой среде были развиты и благотворительность и коллекционерство, на которое смотрели как на выполнение какого-то свыше назначенного дела».

Как писал очевидец, «в фабричном быту мы можем наглядно видеть картину прежде братства хозяина с работником, потом постепенно отделение первого от второго». Особенно заметной дистанция между ними стала начиная с середины XIX в., когда на смену ручному труду пришел труд машинный.