ГЛАВА ПЯТАЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА ПЯТАЯ

Последнее секретное оружие против Сталина

После смерти Ленина фортуна продолжала улыбаться Сталину. Освободившийся важный пост главы правительства — председателя Совнаркома ДК предложили Розенфельду-Каменеву, который неожиданно заявил о самоотводе с любопытной мотивировкой: «Назначить во главе правительства еврея? Да вы с ума сошли! Народ нас может не понять». После такого веского обоснования решили на этот пост назначить русского — А. Рыкова. Учитывая, что Рыков уже не выдержал всех приятных плюсов и соблазнов власти — пил часто и крепко и «наслаждался жизнью», то он был при Сталине в роли послушного «свадебного генерала». И следует заметить, что с этого момента — с конца января 1924 года, большевикское, коммунистическое, советское руководство нельзя уже было называть согласно мемуарам еврейского историка С.М. Дубнова — Центрожид, ибо верховное руководство в ВКП(б) и в правительстве СССР поменялось радикально, хотя насыщенность советских верхов и всей партии «революционной нацией» была по-прежнему очень высокой, «густой».

Их долю в партии можно было снизить двумя способами — «чисткой» или «разбавлением» — привлечением в партию, прибавлением новых членов другой национальности. И Сталин, вспомнив идею Ленина — разбавить свежей кровью, новыми кадрами ЦК и Политбюро, расширил эту идею — задумал увеличить число членов всей партии, привлечь новых, причем не из нэпа или служащих, — а из рабочих. И на пленум ЦК РКП(б) 29-31 января 1924 года Сталин и его сторонники протянули резолюцию «О приеме рабочих от станка в партию» под лозунгом: «Рабочие от станка, стойкие сторонники пролетарской революции — входите в РКП! Пролетарии! Шлите в ряды партии лучших, передовых, честных и смелых борцов!»

Этот призыв в партию Сталин назвал политесно — «ленинский призыв», хотя его следует правильно назвать — «сталинский призыв», потому что это идея была не Ленина, а идея Сталина и призыв Сталина. Ещё этот призыв можно назвать — «русским призывом», потому что понятно, что представители «комиссарской» национальности за станком не работали, следовательно РКП(б) — сильно порусела. Кроме того, в условиях НЭПа евреи стали меньше вступать в партию, ибо с НЭПом и концессиями оживилась торговля, активизировался бизнес, в который теперь и пошли новые поколения евреев зарабатывать деньги, а не в партию. Этот факт отметил в своей книге откровенный юдофил Г.В. Костырченко («Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм», М., 2001 г.): «Но ещё более разительным было присутствие евреев в сфере свободной торговли, которая в массовом сознании ассоциировалась со спекуляцией, различными махинациями и нечестным промыслом. Непропорционально широкое участие евреев в частном секторе при НЭПе было обусловлено в первую очередь тем, что они наработали богатый опыт выживания в этой сфере ещё со времен Российской империи, когда в неблагоприятных для этой национальности социальных условиях мог преуспеть только человек исключительной хватки и изворотливости. Поэтому «новая буржуазия» в СССР в 20-е годы оказалась в значительной мере еврейской. В декабре 1926 года каждый пятый частный торговец страны был евреем, а всего в эту сферу было вовлечено 125 тысяч евреев. В торговом бизнесе Москвы им принадлежало 75,4% всех аптек, 54,6% парфюмерных магазинов, 48,6% магазинов тканей, 39,6% галантерейных магазинов. В западных районах страны доля предпринимателей-евреев в частной торговле была ещё более значительной: на Украине — 66%, в Белоруссии — 90%».

А поскольку рабочие и красноармейцы при полном отсутствии стартовых капиталов не могли заняться бизнесом, то у них был всего лишь один путь лучшей, интересной, обеспеченной жизни — карьера в партии и в административном аппарате, а карьеру на административной работе опять же не сделать без партийности.

Понятно, что, как сказано было в лозунге, — рабочие выдвигали из своей среды наиболее грамотных, активных и смелых, по иронии истории это были как раз те рабочие, которые организовывали летом 1923 года стачки и забастовки и «качали права» под известными антиеврейскими лозунгами. Таким образом, Сталин сразу «убивал двух зайцев»: во-первых, — опасных «буйных» приобщал к управлению партией и государством, «выпускал пар» недовольства из рабочей среды, а во-вторых, увеличивал в партии число недоброжелателей Троцкого, то есть — увеличивал число своих сторонников.

400-тысячная компартия омолодилась в больших масштабах — рабочие на призыв Сталина охотно откликнулись, и в течение 1924 года в партию вступило примерно 241,5 тысяч человек «от станка», «из коренного народа», партия омолодилась на треть. В своих мемуарах Бронштейн с грустью вспоминал: «Достаточно сказать, что 75-80% членов партии вступили в неё лишь после 1923 года. Это разводнение революционного ядра партии явилось необходимой предпосылкой аппаратных побед над «троцкизмом».

И настроения новых членов компартии сильно сковывали действия Троцкого и его сторонников. В марте 1924 Троцкий жаловался Бухарину, что среди рабочих Москвы открыто говорят: «Жиды бунтуют!», и будто бы он «получил сотни писем на эту тему». Тогда «Троцкий попытался вынести вопрос об антисемитизме на заседание Политбюро, но его никто не поддержал», — вспоминал большевик М. Агурский. Троцкий больше всего боялся, чтоб Сталин в борьбе с ним использует публично козырь антисемитизма. Александр Солженицын в своей книге обратил внимание на свидетельство А. Чилиги, сидевшего с троцкистами в Верхнеуральском изоляторе: «Троцкисты действительно были молодыми еврейскими интеллигентами и техниками». И еврейский историк М. Агурский отметил: «Оппозиция рассматривалась как преимущественно еврейская». Но Сталин не использовал антиеврейские настроения русского народа, — потому что сам был не русским, и к тому же — не рисковал. Но сильные антиеврейские настроения были и в любом случае помогали Сталину, который их невольно «по умолчанию» использовал.

Сталину для «полного счастья», для достижения полной власти осталось сместить Бронштейна с поста военкома Красной армии. Всё это время Сталин продолжал проводить кадровые перестановки, в частности, в секретариат ему удалось ввести своих сторонников — Куйбышева и Андреева, и их вместе с Молотовым он ввел в Оргбюро. Именно Куйбышев затем возглавил комиссию ЦК по исследованию дел в Красной армии.

И созданная комиссия так много накопала недостатков, что для их разборок в начале 1924 года срочно был созван февральский Пленум ЦК, — чтобы избежать «угрожающего развала армии» и срочно принять необходимый комплекс мер по устранению вопиющих недостатков, укреплению армии, «её оздоровлению». Эти меры невозможно было провести без кадровой чистки, — сторонников Троцкого, а там был огромный еврейский термитник: политический комиссар Московского военного округа, большой любитель антихристианских «гарриков» — Губельман, политические комиссары 12-й армии — Мейчик, 4 армии — Ливенсон, витебского военного округа — Дейб, Самарской дивизии — Глузман и военный комиссар Бекман, председатель совета армий Западного фронта — Позерн, председатель штаба Северной армии — Фишман, комиссар Военного совета Кавказских армий — Лехтинер, а члены Кавказского военного совета — Розенгольц и Назенгольц, чрезвычайные комиссары Восточного фронта — Бруно и Шулман, политический комиссар Петроградского военного округа — Цейгер и т.п., не говоря уже о «героях» уничтожения русского народа — Блюхер, Тухачевский, Якир, Гамарник, Зак и пр., не говоря уже о ближайшем окружении Бронштейна — Склянский, Гиршфельд и пр. Пора было «проредить» это окружение.

«После смерти Ленина удалось создать Комиссию ЦК партии для ревизии военных дел. Её возглавил Куйбышев. Комиссия установила, что Троцкий формировал воинские части по национальному принципу: латышские, татарские, грузинские, еврейские», — отметил в своей книге В. Шамбаров.

Часть обнаруженных негативов свалили на талантливого заместителя Троцкого, умного трудоголика, некогда золотого медалиста — Эфроима Склянского, на котором держалась вся «черновая работа». Троцкий о Склянском говорил: «находился в самой сердцевине военно-административного аппарата». Опытный аппаратчик Сталин знал важность этой работы и знал — как сильнее, больнее нанести ущерб своему сопернику — и 11 марта 1924 года эту «сердцевину» из ведомства Троцкого выдернули. После увольнения Склянского с достаточной долей иронии отправили созидать в ВСНХ — восстанавливать суконные фабрики объединения «Моссукно».

А Троцкого сталинисты решили «усилить» другим опытным военным «кадром» — вызвали из Украины авторитетного в армии героя войны Фрунзе и назначили помощником Троцкому, заместителем наркома по военным делам. Через некоторое время Фрунзе был назначен также начальником штаба РККА, а в состав РВС вошли Ворошилов, Буденный, Орджоникидзе, Бубнов. Бронштейн фактически оказался в окружении сторонников Сталина.

В некоторых случаях сторонники Троцкого пытались активно противодействовать кадровой политике Сталина в армии, и даже применяли излюбленные террористические приемы, например, когда в следующем году Сталин решил укрепить Фрунзе и с этой целью вызвали из Украины ему в помощь легендарного Г. Котовского, то Котовский не доехал до Москвы — его застрелил 6 августа 1925 года подосланный троцкист-террорист, бывший содержатель публичного дома в Одессе, а при большевиках — начальник охраны сахарного завода — Майорчик-Зейдер.

Особенно «троцкистов» было много в политуправлении армии. Поэтому неудивительно, что сторонникам Сталина пришла мысль ликвидировать в армии институт комиссаров и ввести в армии единоначалие.

Эту идею «вдруг» выдвинули Вострецов, Дыбенко, Федько и ещё 11 видных военачальников, их поддержал Бубнов. Вспомнили даже, что сам Троцкий в своем приказе №511 допускал отсутствие в подразделении комиссара даже при беспартийном командире.

Но всё-таки комиссаров в армии не упразднили, но специально созданная комиссия Оргбюро ЦК РКП(б) в июне 1924 года устроила под этим предлогом чистку «с пристрастием» комиссаров на профпригодность. В общем, Сталин методично теснил Троцкого в армии, и прибирал её всё больше под своё влияние. Вопрос свержения Троцкого был уже «техническим».

Сталинские сторонники при «живом» Троцком во главе Красной армии начали открытую разъяснительную работу в армии против якобы культа Троцкого в Красной армии, соответственно стали снимать ставшие неудобными плакаты — «Троцкий — вождь Красной армии». Это было похоже на издевательство над Троцким.

Чтобы не было ни у кого сомнений — кто лучше всего понимает Ленина, соответственно — кто заслуживает быть его наследником — вначале апреля 1924 года Сталин в Коммунистическом университете имени Я.М. Свердлова прочитал цикл лекций «Об основах ленинизма». Как видим, по-прежнему Сталин доминировал над Троцким, теснил его и удерживал преимущество на всех «полях».

Последняя надежда Троцкого была на грядущий в мае 1924 года 13 съезд компартии, вернее, на секретное оружие против Сталина, которое должна была достать из тайника Крупская — письмо («Завещание») Ленина с рекомендацией снять Сталина с поста генерального секретаря.

Борьба борьбой, а Сталину необходимо было уже что-то строить, что-то созидать, как-то выходить из продолжающегося жестокого экономического кризиса, ведь после Ленина ему досталось ужасное состояние экономики и всей страны. Инфляция была такова, что цены каждый месяц(!) удваивались или даже утраивались (в декабре 1923 — на 136%, в январе 1924 года — на 199% и в феврале — на 280%).

К концу жизни Ленина в СССР было создано около 320 концлагерей, да и вся захваченная Российская империя, а ныне — СССР, была похожа на один большой концлагерь жесткого режима. Известный писатель и бывший советский журналист этого периода Иван Солоневич утверждал: «Ничем существенным лагерь от «воли» не отличается. В лагере если и хуже, чем на воле, то очень уж не на много. Всё, что происходит в лагере, происходит и на воле. И наоборот. Но только в лагере все это нагляднее, проще, четче».

Пользуясь голодом, «Торгсин» продолжал скупать за бесценок золото у населения. Ужасный многолетний голод начал отступать, — стал ощутим эффект введения нэпа. И если в 1924 году в сельском хозяйстве уже видны были первые положительные нэповские результаты, то состояние промышленности было совсем плачевное. Остатки промышленности работали только благодаря коварной ленинской обманке под названием «ножницы цен» — то есть за счет обмана-ограбления крестьян. В общем — Сталину было о чем крепко задуматься.

Понятно, что пьяница Рыков с такой громадной задачей — подъём промышленности страны — не справится. Сталину необходим был авторитетный единомышленник-созидатель с хорошими организаторскими способностями, трудоголик, который и ожиревшего коммунистического бюрократа «пробьёт» и оборзевшего нэпмана-нувориша «Осю Бендера» на место поставит. И в этой роли Сталин увидел только одного человека — Феликса Дзержинского. Дзержинскому эта идея понравилась, он дал согласие, и 4 февраля 1924 года был назначен председателем совета Народного хозяйства (ВСНХ).

Созданию промышленности способствовали и некоторые внешние факторы. Поскольку в 1922 г. в Генуе посланцы Ленина так и не нашли инвесторов (где, кстати, также прошли переговоры с немцами и 16 апреля 1922 г. был подписан двусторонний договор), то в СССР в конце 1923 года приняли немецкие предложения, и вместо свержения власти в Германии руководство СССР стало сотрудничать с германскими властями, реализовывать совместные проекты, начатые в конце 1923 года: лётная школа в Липецке, танковая школа в Казани, и несколько экономических проектов, в которые немцы тогда инвестировали немалые деньги — 20 миллионов марок. 12 октября 1925 года Сталин и Дзержинский продлили договор о сотрудничестве с Германией и послали в Германию специалистов, чтобы они посмотрели на современные заводы и новые разработки оружия, затем 24 апреля 1926 года был подписан договор между СССР и Германией о ненападении. Это сотрудничество двух «изгоев» продолжалось вплоть до взаимного столкновения — до нападения Германии на СССР в 1941 г.

На фоне этого и правительство Англии 1 февраля 1924 г. признало СССР и выразило готовность к сотрудничеству, а 7 февраля правительство Италии сделало то же самое. В 1924 г. были установлены дипломатические отношения СССР с Грецией, Норвегией, Данией, Австрией, Швецией и Китаем — и сохранён контроль над КВЖД.

23-31 мая 1924 года прошел 13 съезд компартии, на котором произошла последняя отчаянная атака на Сталина с помощью Ленина — «завещанием» Ленина, и Бронштейн-Троцкий со своей критикой выложился по максимуму. Но оглашение «завещания» Ленина, в том числе и в части критики Сталина, не дало ожидаемого противниками Сталина эффекта, не впечатлило делегатов съезда, ибо они видели: обеспокоенность Ленина в течение минувшего года не подтвердилась, — Сталин не переусердствовал властными полномочиями. А обвинение в грубости в те жестокие времена выглядело вообще — смешным. Посмотрим, как эти события на съезде описывал в своей книге Троцкий:

«Завещание не могло явиться для Сталина неожиданностью. Но это не смягчало удара. После первого ознакомления с документом, в Секретариате, в кругу ближайших сотрудников Сталин разрешился фразой, которая давала совершенно неприкрытое выражение его действительным чувствам по отношению к автору Завещания. Условия, при которых фраза проникла в более широкие круги, и, главное, неподдельный характер самой реакции, являются, в моих глазах, безусловной гарантией достоверности всего эпизода. К сожалению, крылатая фраза не подлежит оглашению в печати».

Понятно, что если бы Троцкий эту сталинскую фразу «в сердцах» озвучил бы, то подвергся бы резкой критике со стороны фанатичных ленинцев в умышленной дискредитации Ленина.

И в самом деле — письмо-«завещание» Ленина не было неожиданностью для Сталина, в результате ошибки секретарши Ленина Сталин уже давно был в курсе текста и приготовился к «неожиданному» использованию его против себя.

Ещё до съезда Сталин провел сильную акцию. К 13 съезду партии химики успели подготовить мумию Ленина, и были уверены, что она в ближайшее время не сгниёт. Как я уже упоминал — было немало скептиков, что возможно осуществить задуманное, ведь повторить загадочное искусство мудрецов древнего Египта было непросто, это был научный прорыв, «тянущий» на Нобелевскую премию. Но молодым советским ученым удалось качественно забальзамировать труп. А может, труп всё-таки подменили гипсовым или восковым манекеном? Чтобы развеять все сомнения и недоверия, как свидетельствовал Луис Фишер и многие иностранные журналисты, — их собрали в Мавзолее и — «Збарский открыл витрину, содержавшую мощи, ущипнул Ленина за нос, повернул его голову направо и налево. Это был не воск. Это был Ленин».

Думаю, — если во время этих панибратских ущипов Збарского Ленин вдруг открыл бы глаза и бойко сказал: «Здравствуйте, товарищи!», то уже и так сильно шокированные журналисты дружно поверили бы в оживление, в воскресение. А что уж говорить про «тёмных рабочих» и «полутемных» фанатичных коммунистов. На глазах изумленных людей реализовывалась потрясающая грандиозная идея, — невозмутимые масонские мудрецы в Лондоне и в США от зависти могли расплакаться, да и всё повидавшие мудрые евреи типа бесшабашного мистика-авантюриста Яши Блюмкина готовы были в шоке шептать — «Харе Сталин, Харе Сталин». А что уж говорить о внезапно сникшем Троцком. Скорее всего, именно в этот момент он с ужасом и холодком в спине осознал — с Кем он, жалкий нью-йоркский или бердичевский террорист, столкнулся.

Даже «не темные» в ЦК и Политбюро волновались, сомневались и были шокированы. В общем — подспорье всем в СССР на дороге в неизвестное будущее было хорошим. Этот «бог» всё знал и знает всё наперед, — осталось только верно и точно исполнить Его заповеди... А кто лучше всех знает — что и как, что Он заповедал и что Он имел ввиду?.. Его способный ученик обильными цитатами и объяснениями ещё много лет всем это убедительно доказывал.

А может, кто-то другой желает взять эту огромную ответственность и всё ясно и точно объяснить, и повести за собой по новой неизвестной, полной преград дороге? Кто возьмёт на себя огромную ответственность быть его Мессией?.. Поднимите руки? Уверен, — многим было удобно, комфортно, что Сталин всё взвалил на себя, особенно все дружно стали способствовать росту и «обожествлению» культа «Мессии» — Сталина, когда после провала попытки осуществить коллективизацию мирным путем в 1928 году для находящихся на всех уровнях власти наступили тревожные времена, когда с 30 января 1929 года Сталин начал многолетнюю жестокую Гражданскую войну в СССР против крестьянства.

Во время работы этого съезда Сталин додумался до ещё одного удачного пиар-хода, вернее — это была «домашняя заготовка» с использованием его изобретения, — 26 мая 1924 года он предложил всем делегатам 13 съезда партии посетить мавзолей Ленина и отдать почести, с этого момента этот ритуал поклонения мёртвому коммунистическому «богу», но «вечно живому» в своей идеологии и делах последователей, стал традицией всех съездов. Бронштейн и его сторонники до такого хода не додумались.

После такого совершенно незаслуженного «вознесения на небо» Ленина (с «прицепом» самого себя) критика Ленина в адрес Сталина в «завещании» выглядела как непорядочность и неблагодарность вождя, заслуживающего снисхождения только с учётом его тяжелой болезни.

После всех этих впечатляющих мероприятий Сталин мог позволить себе всё — даже демонстративно подать на этом съезде в отставку. «Подавая, для формы, в отставку, генеральный секретарь капризно повторял: «Что ж, я действительно груб... Ильич предлагает вам найти другого, который отличался бы от меня только большей вежливостью. Что ж, попробуйте найти».

— «Ничего, — отвечал с места голос одного из тогдашних друзей Сталина, — нас грубостью не испугаешь, вся наша партия грубая, пролетарская». Косвенно здесь Ленину приписывалось салонное понимание вежливости. Об обвинении в недостатке лояльности ни Сталин, ни его друзья не упоминали. Не лишено, пожалуй, интереса, что голос поддержки исходил от А.П. Смирнова, тогдашнего народного комиссара земледелия», — писал в своих мемуарах Бронштейн-Троцкий.

Решающим фактором на этом съезде было то, что подавляющее большинство делегатов были сторонниками Сталина, разделяли с ним свои взгляды, и одинаковым было видение будущего России. Многие делегаты в первую очередь были противниками Бронштейна и ему подобных, и уже поэтому «автоматически» были сторонниками Сталина и с недоверием отнеслись к «завещанию» Ленина.

В том числе и учитывая это своё большинство, Сталин и пошел смело, уверенно на этот красивый джентльменский ход — Ленин посоветовал меня сместить с должности, хорошо, тогда я сам подаю в отставку, — принимаете отставку?..

Затем Сталин неоднократно гордился этим случаем, например, через два года на заседании объединительного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 22 июля 1926 г. Сталин с гордостью обратил внимание собравшихся: «Делегации 13 съезда этот вопрос обсуждали, и я не считаю нескромностью, если сообщу, что все делегации без исключения высказались за обязательное оставление Сталина на посту генсекретаря. У меня имеются здесь эти резолюции». Сталина распирала от этого радость, гордость, торжество, и понятно, что он гордился своим «рискованным» благородным поступком.

Интересно также отметить, что каждая делегация обсуждала вопрос отставки Сталина и все приняли единогласное решение — оставить Сталина во главе партии и государства, — и их можно понять и объяснить, но решение Троцкого?.. Жалкий Троцкий не хотел выглядеть «черной» вороной — противостоять всем, и чтобы избежать этой явно проигрышной позиции вынужден был «маневрировать» — также проголосовал за Сталина.

К Ленину делегаты отнеслись с сочувствием и «с поправкой» на здоровье его мозга, Троцкий: «Старейшины делегаций проглатывали при чтении одни слова, напирали на другие и давали комментарии в том смысле, что письмо написано тяжело больным, под влиянием происков и интриг. Аппарат уже господствовал безраздельно. Один тот факт, что тройка (Сталин, Зиновьев, Каменев) могла решиться попрать волю Ленина, отказав в оглашении письма на съезде, достаточно характеризует состав съезда и его атмосферу. Когда письмо Ленина о разрыве со Сталиным стало широко известно на верхах партии, уже после распада тройки, Сталин и его ближайшие друзья не нашли другого выхода, кроме все той же версии о невменяемом состоянии Ленина».

Выступление же Троцкого на этом съезде можно оценить, как крайне неудачное, — не в тему ожиданий советских коммунистов, например, вместо столь ожидаемого строительства страны и жизни, он старался «по-боевому» зажечь коммунистов: «Необходимо разобраться в положении дел в рядах нашей партии. К сожалению, там находится ещё много таких слюнявых интеллигентов, которые, как видно, не имеют никакого представления, что такое революция. По наивности, по незнанию или по слабости характера они возражают против объявленного партией террора. Революцию, товарищи, революцию социальную такого размаха, как наша, в белых перчатках делать нельзя!

Прежде всего это нам доказывает пример Великой Французской революции, которую мы ни на минуту не должны забывать... уступчивость, мягкотелость история никогда нам не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического, всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти».

Бронштейн пытался выступить с позиции матерого боевого революционера, а получилось — с позиции ненасытного кровавого маньяка. При этом он по-прежнему пытался действовать по-ленински — старался уничтожить интеллект русского народа — его интеллигенцию: «Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения. Это то, что уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток. Найти их легко. Если будем им хорошо платить, они охотно приедут работать к нам. Контролировать их нам будет, конечно, значительно легче, чем наших. Здесь они не будут связаны со своим классом и с его судьбой».

Хорошо, что на этом съезде 748 делегатов проголосовали против предложенной платформы Бронштейна-Троцкого, возможно, эти русские рабочие и крестьяне наконец-то вспомнили древнюю аксиому-заповедь наших мудрецов-волхвов или опять, пройдя по своей глупости все ошибки, беды и несчастья, «изобрели» её: «Не позволяй пришлому завладеть твоим умом!»

Сталин успешно продолжал заниматься кадровой политикой, в период съезда ему удалось приблизить к себе и настроить против Троцкого двух влиятельных старых большевиков — Томского и Бухарина, которых вместе с Рыковым Сталин протащил в Политбюро, теперь состоящее из: Сталина, Троцкого, Бухарина, Рыкова, Томского, Зиновьева и Каменева.

Что касается речи Сталина на съезде, то он кроме старых тем — об оппозиции и «ленинском призыве» обратил внимание на некоторые явления, характерные и в постперестроечной России: «Оказалось, что частный капитал внедрился не в производство, где риску больше и капитал оборачивается медленнее, а в торговлю». Из чего Сталину стало понятно, что на инвестиции надеяться нечего, — они промышленность не поднимут. Кстати, — то же самое можно сказать и о частном капитале в России после «перестройки» — и демократ-либералы, в том числе и В. Путин с Д. Медведевым, ждут спасительных чудо-инвестиций уже более 17 лет.

Далее, Сталин: «Между государством, с одной стороны, и крестьянским хозяйством, с другой, вклинились купец и ростовщик». И мы сегодня ломаем голову — почему наш бедный фермер продает посреднику молоко и зерно по одной цене, а в магазине цена почти в десять раз дороже. Тогда Сталин предложил создать Наркомат внутренней торговли и поставил ему задачу «овладения рынком».

Сталин поставил на съезде также вопрос и сегодня в России актуальный, — об обеспечении дешевыми кредитами крестьян. На съезде Сталин подчеркнул также плюсы монополии государства во внешней торговле. Особое внимание Сталин обратил на необходимость подъёма промышленности. Как раз в это время курирующий промышленность Ф. Дзержинский спорил до хрипоты с «Кудриным» того периода — с известным еврейским террористом, ставшим в СССР министром финансов, Г.Я. Бриллиантом-Сокольниковым, который пытался сохранить за собой удовольствие распределения и контроля отпущенных на промышленность денег, а Дзержинский впервые предложил рассматривать промышленность не по частям, отдельно по отраслям, — а как взаимосвязанное целое и предложил составлять единый промышленный бюджет, которым после выделения средств должен распоряжаться только нарком промышленности, и Дзержинский настоял на своём.

Обратите внимание — в те годы резко стоял до боли знакомый вопрос — где взять деньги для развития страны? Не печатать же их... Тот же вопрос стоял в России после «перестроечного» развала и грабежа, те же иллюзии на инвестиции и рынок акций. Но России в XXI веке повезло — резко выросли цены на нефть — и стал вопрос: как лучше применить «халявные» деньги? Тогда у Сталина «халявы» не было.

Дзержинский, находясь на посту председателя ВСНХ, в категорической форме высказывался против решения экономических проблем волевыми методами. Понимая, что единственным экспортным товаром является зерно и другие продукты сельского хозяйства, Ф. Дзержинский подчеркнул свою антиленинскую позицию: «В наших отношениях с деревней не должно быть места эксплуатации с расчётом на то, что сельское хозяйство принесёт нужные капиталы для развития индустрии». В этот период Сталин придерживался того же мнения — до 1929 года.

В процессе строительства обнаружилась серьёзная проблема — проблема хороших управленцев, одно дело — рубать врагов, строчить из пулемета и грабить буржуев, а другое — эффективно управлять цехом и тем более — заводом или стройкой, а «старых» управленцев в России осталось мало и те были не удел. Решая эту проблему, Сталин стал давать удивительные, по мнению многих коммунистов, советы: «не командовать, а чутко прислушиваться к голосу беспартийных», «не только учить беспартийных, но и учиться у них. А учиться нам есть чему у беспартийных» (на совещании 22 октября 1924 г.). Беспартийными как раз и были многие «старые» специалисты, которых теперь стали активно привлекать к работе, не голодом и принуждением, как это делал Ленин, а за деньги. Но не все эти «беспартийные» честно работали на коммунистов, многие из них «параллельно» подрабатывали на старых хозяев, которые считали, что советская власть долго не продержится, и они в 1923 году организовались в Париже в «Объединение бывших горнопромышленников Юга России», аналогичная организация возникла и в Польше.

Западные «старшие братья» Бронштейна-Троцкого внимательно наблюдали за событиями в СССР и за борьбой их подопечного за власть. После того, как на 13 съезде не удалось снять Сталина с поста генерального секретаря и хоть как-то его «подвинуть», сотрудники Английского МИДа в СССР, в аналитической записке (Foreign Office 37/1779 №319 и №560/53/38,27 Jan/and 1 IFeb/1926) своему начальству в Лондоне доложили: «Чуть ли не сразу после похорон Ленина Сталин откровенно отринул курс на «мировую революцию» и открыто провозгласил курс на строительство социализма в отдельно взятой стране и в интересах всего народа».

Тревогу у англичан вызвало также то, что Сталин «перешел к политике с использованием «национальных инструментов». И руководство Англии решило помочь Троцкому и послало ему в подмогу опытного конспиратора, ученика знаменитого кровавого еврейского террориста Гершуни — Бориса Савинкова. Майкл Сейере и Альберт Кан в своём исследовании отметили, что — «Претендент на пост русского диктатора Борис Савинков — марионетка англичан (вернее — англоамериканских масонов. — Р.К.) — был послан в Россию летом 1924 года для подготовки ожидавшегося контрреволюционного мятежа». Скорее всего, зная специфику «работы» Савинкова, можно предположить, что его послали не только организовать вооруженные мятежи, подобно организованному им в 1918 году в Ярославле, но и для организации одиночных террористических актов — убийства соперников Бронштейна.

Не случайно как раз в это время Бронштейн опять вернулся к идее военного переворота и даже помирился с Тухачевским, дав ему 18 июля 1924 г. должность заместителя начальника штаба РККА и в тот же день ещё раз его повысил — назначил исполняющим обязанности начальника Штаба.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.