Эдвард Чаннинг (Edward Channing) (1856—1931)

Эдвард Чаннинг

(Edward Channing)

(1856—1931)

Эдвард Чаннинг

После смерти Эдварда Чаннинга в 1931 г. в некрологах писали, что он, по-видимому, был последним историком, в одиночку решившимся на написание многотомной истории США «с начала времен» до современности. Так оно и вышло. Шесть томов «Истории Соединенных Штатов Америки», которые Чаннинг опубликовал с 1905 по 1925 гг. стали последним предприятием подобного рода. Чаннинг планировал написать восемь томов, доведя изложение до 1920-х гг., но не успел, остановившись на периоде Гражданской войны 1861—1865 гг. Но и эти тома потребовали от него поистине героических усилий. По воспоминаниям коллег и учеников, Чаннинг уделял написанию «Истории…» все свободное время, отказываясь от административных обязанностей, социальных контактов и даже посещений церкви по воскресеньям.

Судьба Э. Чаннинга сложилась достаточно гладко. Родился он в состоятельной новоанглийской семье с длинной, по американским меркам, родословной, уходящей вглубь колониального периода. Образование Чаннинг получил в Гарвардском университете, с которым, впоследствии, была связана вся его профессиональная жизнь. Лишь на несколько лет, для завершения образования, он покинул Америку, а получив степень в Кембридже, с 1883 и до выхода на пенсию в 1929 году преподавал историю в своей Альма-матер.

По своему подходу к историческим штудиям, Чаннинг был не совсем типичен для «прогрессистской» эпохи конца 19 – начала 20 веков. Он не признавал аналитическую историю, не любил строить теории, выискивать «движущие силы» исторического процесса. Однако классический нарративизм в начале 20 в. уже не мог рассматриваться в качестве достойной альтернативы. Чаннинг попытался представить себя сторонником «объективной истории», истории, построенной на фактах, и свободной от каких бы то ни было политических «уклонов». Эта установка и определила стиль его работ: часто несколько сумбурный, излишне сосредоточенный на мелких деталях в ущерб «серьезным» сюжетам. Некоторая «отрывистость» изложения, возможно, объяснялась еще и тем, что Чаннинг страдал от спазмов кистей рук и был вынужден не писать, а диктовать свои тексты.

Единственная общая интерпретация американской истории, которую допускал Чаннинг, происходила из его юношеских увлечений социал-дарвинизмом. Развитие человеческого общества, по Чаннингу, это постоянная эволюция, прогресс, неизбежное торжество объединяющих тенденций над партикулярными. С таких позиций, главное событие истории США 19 в. – это коммуникационная революция, строительство каналов и железных дорог, и последовавшая за этим индустриализация. Чаннинг остро полемизировал со своим коллегой по Гарварду Ф. Тернером, который усматривал логику развития американского государства не во всё большем «единении», а в постоянном воздействии фронтира на эволюцию общественных институтов и национального сознания.

Первые тома главного труда Чаннинга сразу после публикации были подвергнуты ожесточенной критике за «недостаточное внимание к социальным силам, действующим в истории». Как мы помним, общественным настроениям той поры гораздо больше соответствовал бестселлер Ч. Бирда «Экономическая интерпретация американской конституции» (1913), и у американских историков в моде были формулировки, которые впоследствии станут основой профессионального жаргона советских обществоведов. Начиная с пятого тома своей «Истории…», Чаннинг попытался «исправиться», уделив основное внимание социальному развитию и культуре. Однако и тут его обвинили в «рассмотрении социальных процессов в отрыве от политики и экономики». В общем, по признанию большинства критиков, вместо «широкого полотна» американской истории у Чаннинга получилась довольно пестрая мозаика, да к тому же «с новоанглийским уклоном» – то есть, как Чаннинг ни стремился к объективизму, некоторая местечковость взгляда на историю у него все-таки проявилась. Но по прошествии десятилетий вклад Чаннинга в американскую историографию уже мало кем подвергается сомнению. Его шеститомник несколько раз переиздавался, а недостаточная глубина интерпретаций из недостатка обращалась в достоинство, по мере «развенчания» различных исторических подходов и теорий.