Об упразднении праздников

Об упразднении праздников

С 2005 года мы отмечаем день 4 ноября, дату свержения 400 лет назад колониального режима «семибоярщины», за которым последовало восстановление легитимной власти русских царей.

В то же время для значительного числа сограждан 7 ноября, день взятия власти в Петрограде большевиками, остается историческим символом, от которого они не хотят отказываться. И через пять лет это символическое событие ждет вековой юбилей.

На большой высоте метафизической России раскол на красных и белых оказывается фикцией. Одну из важнейших своих задач Изборский клуб видит в том, чтобы дать формулу преодоления идеологических распрей между патриотами. Только примирившись между собой, государственники разных оттенков станут мощной политической силой.

Два этих праздника в угоду политической конъюнктуре выдаются мэйнстримными СМИ за полюса конфронтации, за признаки раскола общества. Для кого-то из партии власти новый праздник (хотя он не новый — это «Казанская», всегда отмечавшаяся православным народом) действительно стал поводом глумливо намекнуть на замену и упразднение «главного советского праздника». А вместе с ним — на замену одной части расколотого сознания, «красного» патриотизма, другой его частью: антисоветизмом. Между тем, нет никакой связи между антисоветизмом и победой над Смутой. Совсем наоборот — отрицание целого периода истории и есть признак Смуты.

«Красный» патриотизм же — сложное явление. И если рассматривать 7 ноября как символ всего советского строя, вместе с победами и прорывами космического масштаба — то, конечно же, 4 ноября его никак не исключает, а, напротив, включает в себя. Ведь 4 ноября прежде всего — праздник восстановления национального суверенитета. Значит, когда мы были суверенны и сильны духом, мы ходили под «Казанской». Даже если при этом проводили парады и демонстрации в честь 7 ноября.

Попытки вырвать из нашей истории те или иные периоды как скверные, проклятые — похожи на поведение психопатической личности. Психопат не может ужиться со своим внутренним опытом, отказывается от травмы, полученной в детстве, либо от ошибок юности, либо от недавнего прошлого, которое «вытесняется». Вместе с травмами он выбрасывает, выталкивает целые эпохи собственного «Я» с их нереализованным счастьем.

По Достоевскому, прекрасные, святые воспоминания спасительны для человеческой души, ткут ткань личности. Подлинно свободная личность не может строить свою жизнь на отказе от предшествующих ступеней развития себя и своего рода. Строки истории не смываются и не вымарываются даже и тогда, когда речь идет о страшных трагедиях, в том числе потому, что и о беде надо помнить, знать ее в лицо. Но в нашей истории есть такие течения самоотрицания, которые рано или поздно оформлялись не просто в общественные движения нигилистов, а в целые «исторические антимиры», угрожавшие самому существованию России. Эпохи, когда это происходило, мы и называем «Смутными временами».

О них нужно знать по возможности все и помнить всегда.