6. Н.А. Бутинов и его единомышленники: возрождение эмпиризма и антиэволюционизма во взглядах на первобытности

6. Н.А. Бутинов и его единомышленники:

возрождение эмпиризма и антиэволюционизма во взглядах на первобытности

После выхода в свет указанных выше работ с требованием еще более радикального пересмотра взглядов на первобытность выступили ленинградский этнограф Н.А Бутинов в статье «Происхождение и этнический состав коренного населения Новой Гвинеи» (ТИЭ. Новая серия. Т. 80. М.-Л., 1962). К нему в последующем примкнули этнографы В.Р. Кабо и В.М. Бахта в статьях, опубликованных спустя 6 лет в сборнике «Проблемы истории докапиталистических обществ» (Кн. 1. М., 1968).

Как видно из всего сказанного, основания для их критики были. Характеризуя положение в этнографической науке в 50-х и начале 60-х годов, я еще в 1968 г., т.е. в то же самое время, писал: «Все положения Моргана, с которыми был согласен Энгельс, рассматривались как абсолютно истинные и не подлежащие обсуждению. В такой обстановке трудно было не только выступить с новыми теоретическими положениями, но и учесть прежние достижения научной мысли, если они предполагали отказ от тех или иных взглядов Моргана. Так, например, несмотря на то, что положение Моргана о существовании в прошлом человечества кровнородственной семьи было убедительно опровергнуто Риверсом еще в 1907 г., вплоть до сравнительно недавнего времени оно излагалось в большинстве работ как абсолютно достоверное. Учение Моргана и сейчас является единственной целостной концепцией первобытности. А между тем оно, несомненно, устарело. Наукой накоплено огромное количество фактических данных, которые не только не укладываются в рамки концепции Моргана, но и находятся в противоречии с целым рядом его выводов. Таковы, например, факты существования отцовского рода у народов, у которых частной собственности не существовало (австралийцы), и материнского рода у народов, стоявших на пороге классового общества или даже уже перешагнувших его (минангкабау, ашанти и др.). Все эти и им подобные противоречия невозможно устранить путем внесения поправок в учение Моргана. К настоящему времени настоятельно необходимостью стало создание новой целостной теории первобытности, которая бы согласовывалась со всем имеющимся фактическим материалом. В выступлении названных выше этнографов (Н.А. Бутинова и В.Р. Кабо — Ю.С.) как раз и нашла свое выражение потребность в создании такой концепции».[6]

Мало было критиковать Л.Г. Моргана и Ф. Энгельса. Нужно было создать новую концепцию первобытности, которая учитывала бы не только материалы известные назваными исследователями, но новые факты. А на это Н.А. Бутинов и его единомышленники оказались неспособными. В поисках ответа на те вопросы, которые были поставлены в результате открытия новых фактов, они, кто сознательно, а кто и не очень, потянулись к тем положениям, которых в течение первых шести десятилетий XX в. придерживалось большинство западных этнологов (и добавлю, придерживаются и сейчас).

Как известно, в последней трети XIX в. в западной науке господствовал эволюционизм, наиболее ярко представленный теорий Л.Г. Моргана. С конца этого столетия эволюционизм стал отвергаться. Одна из причин — выявление новых фактов, которые не укладывались в моргановскую концепцию. Эта причина важная, но не решающая. Если дело было бы просто в фактах, то развитие бы пошло по линии замены эволюционистской концепции, не выдержавшей испытания, другой более совершенно, но тоже эволюционистской концепций. В данном случае на развитие научной мысли сказались совершенно иные факторы, от которых в свое время очень четко сказал видный американский этнолог Л.О. Уайт. «Использование эволюционной теории вообще и теории Л. Моргана, в частности, К. Марксом и радикальным социалистическим рабочим движением вызвало сильную оппозицию со стороны капиталистической системы. Вследствие этого антиэволюционизм стал символом веры определенных слоев общества... Он стал философией оправдания церкви, частной собственности, семьи и капиталистического государства подобно тому, как «социальный дарвинизм» стал философским оправданием безжалостной эксплуатации в промышленности».[7] На смену эволюционизму с его тяготением к теоретическому осмыслению материала, пришел ползучий эмпиризм и антиисторизм. Естественно, что приверженцы узко эмпирического подхода оказались не в состоянии создать не то чтобы теории, но и вообще никакой сколько-нибудь приличной концепции первобытности.

Их общие взгляды сводились к набору нескольких положения. В прошлом человечества никогда не существовало ни промискуитета, ни группового брака. Брак всегда был индивидуальным, а семья, состоящая из мужа, жены и детей, всегда представляла собой универсальную ячейку общества. На протяжении всей первобытности основной ячейкой общества была община, которая всегда состояла из семей. Род никогда не был универсальным институтом и всегда играл второстепенную роль. Его функцией было только регулирование брачных отношений. Нет оснований говорить о первичности материнского рода и вторичности отцовского. Материнский и отцовский род всегда существовали параллельно в качестве равноправных вариантов.