Сакральность власти

Сакральность власти

Издревле власть ассоциируется не только с силой, насилием, но и с чем-то мистическим, с некоей тайной, недоговоренностью, причастностью к иным системам координат, нежели обыденная жизнь. Эта тайна питает извивы исторических событий и сюжетов спустя века. Эта же тайна вдохновляет и познание. Потому так поражают и притягивают руины и манускрипты, храня энергию и информацию минувших веков, обыкновенной жизни и битв. От них исходит не столько точное знание, сколько намёк. И намёк этот всегда на какой-то непостигаемый нами смысл.

Тем более власть — она даже не намекает, а всем своим позиционированием, символами, свойствами, персонажами, поведением, поступками, решениями, устремлениями непрерывно свидетельствует свою фундаментальную бытийственность.

Однако накапливая следы истории и тем самым нарабатывая палитру своих инструментов и оснований, власть становится подобной многомерному пространству. В нём совмещены музейные и рабочие помещения — это одно, неразрывное коммуникационное поле, в том числе и с самой археологической тектоникой, лишь отчасти явной в текущей повседневности, и в том числе с более возвышенными мирами — поднебесными ли, небесными ли. Вспомним хотя бы Московский Кремль. Такой системно-динамический статус власти говорит о её сложности. Отнюдь не всегда, по К. Леонтьеву, это говорит о «цветущей сложности», но всегда — неустранимой, всегда — таинственной и всегда — не только управленческой сложности.

Власть сакральна издревле. Даже в сегодняшнем, существенно секуляризированном мире, в конституциях и гимнах едва ли не всех стран мы услышим и увидим референции на «хранимую Богом»… Эта традиция из глубокой древности, для обитателей которой всё человечество делилось на своих и чужих — врагов, посланцев и представителей хаоса. «Своих» попечением накрывал свой же, высший, сакральный зонтик, «чужим» покровительствовали иные — всевозможные демоны стихии. Свои — из космоса, организуемого высшим началом, чужие — из хаоса. Устремлённость человека к высшим мирам означала более или менее энергичное и успешное «обожение», сакрализацию личностей и выстраиваемых ими социальных институтов. Хотя поначалу «яйность», личностное начало могло вообще отсутствовать, и сакральный ряд занимали сугубо сверхчеловеческие существа. Они этот мир с его людьми порождали, кормили и поддерживали в некотором порядке, ставили всех на надлежащее место, вершили суд. Постепенно частичку властности, царственности получали из сферы сакрального человеческие правители, призванные прежде всего родительствовать и вскармливать подвластных. Родитель и кормилец подданных и потому лишь — царствующий. Так изначально складывалась властная структура в человеческом обществе, появлялись цари и цари-жрецы. Эти вопросы подробно исследовал П. Сапронов.

Здесь не место для подробных реминисценций, важно лишь иметь в виду, что нечто в структуре властвования восходит к древним кодам и не исчезает ни в каком новейшем мире. В том числе и такие древние сюжеты, как «шапка Мономаха», «Понтий Пилат» или «Король Лир». Все они указывают на уязвимость и особую ответственность человека, принявшего на себя царскую ношу с присущей ей сакральностью как формой метафизичности. Но связь «властитель и божественная благодать» многомерна.

Войны, вражда происходили изначально между «своими» и «чужими». И поэтому уже имели сакральный характер. В нашей культуре это сохранилось в памяти ещё живущих ветеранов Священной войны, которая была также и Великой, и Отечественной!

Со временем войны проникли внутрь популяций «своих»: возникли собственные «чужие», пропитавшие атмосферу единого племени враждебностью извнутрь — распрями, междоусобицами, расколами, «ересями» и т. п., а позже — гражданскими войнами. Никуда эта принципиальная структура социума не исчезла. Её легко найдём в противостояниях партий и движений, не исключая недавнее — «Болотное» и «Поклонное» сообщества. Более того, века гуманизма, начертавшие на своих знамёнах помимо прочего, лозунги индивидуализма, создали возможность полной «робинзонады», в пределе оборачивающейся «войной всех против всех». На этой волне пришла и буржуазность Нового времени. Рассыпающееся в атомарность общество индустриализм стянул в «демократическую» структурность (разделение властей, выборы и т. д.) ценой концентрации капитала и монополизации рыночной власти.

При всех усложнениях и оговорках институт власти занимает уникальное место — высокопоставленного посредника между обществом и сакральным миром и потому только — власть имеющего, поскольку сначала именно на правителей нисходит некоторая сакральная энергия. Порфироносный свет более или менее ярко сияет на всяком правителе. Хотя этот «посредник-представитель» может быть вовсе никудышным. Властный институт может захватить самозванец, лукавец, диктатор. Но это — отклонение от фундаментального закона мироустройства. Пусть и бесчисленное в огромной реальности истории.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.