3.2. Иран после Второй мировой войны. Движение за национализацию нефти

3.2. Иран после Второй мировой войны. Движение за национализацию нефти

В период Второй мировой войны стратегическое положение Ирана стало причиной его оккупации силами антигитлеровской коалиции в лице СССР и Великобритании. В 1930-е гг. Реза шах пошел на некоторое сближение с Берлином, которое после нападения Германии на Советский Союз стало вызывать особое беспокойство союзных держав. Руководство СССР опасалось возникновения немецкого военного плацдарма в непосредственной близости от Закавказья, а Великобритания – потери нефтяных промыслов в юго-западной провинции Хузестан, имевших ключевое значение для инфраструктуры Королевских вооруженных сил. В целях предупреждения возможных акций со стороны Германии, 25 августа 1941 г. союзные войска начали оккупацию территории Ирана. В результате почти бескровной операции вся страна оказалась под советско-британским контролем, а шах вынужден был отречься от престола и уступить трон своему 22-летнему сыну Мохаммеду Реза. На протяжении последующих трех с половиной лет Иран выполнял функцию ключевого транзитного коридора для поставок западными союзниками военных грузов СССР. Для самого же Ирана столь резкие перемены означали исчезновение авторитарного режима и некоторую демократизацию общественной жизни. Стали выходить из тени политические силы различной ориентации; причем, если Советский Союз поддерживал организации левого толка (так, осенью 1941 г. была образована Народная партия Ирана – Туде), то Великобритания оказывала содействие более консервативным кругам – племенным лидерам и приближенным шаха. Используя давние тесные связи с представителями иранской властной элиты, англичане способствовали продвижению на ключевые посты лояльных к ним политиков. Однако в это же время в правящих кругах возникает стремление к привлечению на политическую сцену третьей силы с целью противодействия чрезмерному влиянию СССР и Британии – Соединенных Штатов Америки. Американский иранист М.Р. Годе называет такую внешнеполитическую линию «позитивным равновесием»[74]. Уже с начала XX в. в сознании многих образованных иранцев США воспринимались как прогрессивная держава, которая в силу своего географического положения не будет предпринимать попыток вмешиваться во внутренние дела государства. Так, в 1911 г. по приглашению меджлиса функции главного казначея выполнял Морган Шустер, своей активной деятельностью по реформированию финансовой системы вызвавший крайнее недовольство не только крупных землевладельцев, но и правительств России и Британии. Именно их давление в конечном счете привело к отстранению Шустера. Более успешной и продолжительной оказалась миссия Артура Мильспо, в 1920-е гг. занимавшего пост главного финансового администратора Ирана. Работа Мильспо способствовала не только существенному оздоровлению финансов, но и увеличению притока американского капитала. Благодаря эффективным мероприятиям экономических советников США приобрели позитивный имидж в иранских политических кругах, и совершенно неудивительно, что в 1943 г. Мильспо вновь был назначен меджлисом на должность главы финансовой миссии, состоявшей из нескольких десятков американских советников. Однако на сей раз миссия действовала под контролем внешнеполитического ведомства США в условиях политической нестабильности; ожидаемых результатов она принести не сумела.

Согласно трехстороннему договору, заключенному между СССР, Ираном и Великобританией в январе 1942 г., союзные силы обязывались покинуть территорию Ирана в течение шести месяцев после завершения военных действий. Тем не менее Советский Союз отказался выводить свои войска из Иранского Азербайджана в означенный срок. В этой провинции, большинство населения которой составляли азербайджанцы, при прямой поддержке СССР развернулась кампания по созданию социалистической автономной республики. Проводимая Реза шахом политика централизации под лозунгами персидского национализма наряду с ухудшением экономической ситуации вызвала сильное недовольство широких масс. Кроме того, именно этот регион еще с конца XIX в. был больше остальных подвержен влиянию леводемократических идей ввиду интенсивной трудовой миграции местных рабочих на каспийские нефтепромыслы и их участия в революционной борьбе. Таким образом, создание Демократической партии Азербайджана (ДПА) и провозглашение в ноябре 1945 г. в г. Тебризе Демократической Республики во главе с одним из создателей персидской коммунистической партии Джафаром Пишевари не являлись мероприятиями, проведенными исключительно по указанию Москвы. Однако просоветское образование в Иранском Азербайджане оказалось недолговечным, поскольку в условиях начинавшейся холодной войны руководство СССР не могло позволить себе провоцировать Соединенные Штаты, которые уже имели к тому времени ядерное оружие. В результате нажима со стороны США, а также удачных дипломатических маневров премьер-министра Ахмеда Кавама, пообещавшего Сталину создать совместную с СССР нефтяную компанию для освоения месторождений в северном Иране и урегулировать мирным путем азербайджанскую проблему, в мае 1946 г. советские войска были выведены из северных провинций, а в декабре автономия была ликвидирована в результате карательного рейда центрального правительства. Большинство активистов ДПА подверглось кровавым репрессиям, лишь некоторые нашли убежище за границей. Аналогичная судьба постигла автономию в Курдистане. Советско-иранская нефтяная компания так и не была создана. В конечном счете СССР не получил никаких дивидендов от мероприятий в южном Азербайджане, а в глазах тегеранской политической элиты приобрел негативный имидж как источник потенциальной угрозы территориальной целостности и стабильности государства. Это во многом предопределило проамериканский характер внешней политики Ирана в последующий период и его нежелание обращаться за поддержкой к северному соседу в тех ситуациях, когда такая мера выглядела вполне оправданной.

После окончания Второй мировой войны Иран находился в очень непростом экономическом и политическом положении. Многократное увеличение роста стоимости жизни, инфляция, промышленный спад, вызванный притоком дешевой иностранной продукции, привели к возникновению сильной социальной напряженности. Быстрое увеличение численности населения не сопровождалось существенным расширением посевных площадей или модернизацией аграрного сектора; сельскохозяйственная отрасль, в которой было задействовано абсолютное большинство трудоспособного населения, с большим трудом обеспечивала потребности населения в продовольствии. Кризис, охвативший ключевые области экономики, вызывал растущее недовольство не только у беднейших слоев населения, но и у многих представителей национальной буржуазии, интеллигенции и духовенства. Одновременно рост прокоммунистических настроений среди трудящихся порождал беспокойство у правящей элиты, для которой неизбежность серьезных преобразований также становилась все более очевидной. Однако решение насущных проблем, стоявших перед государством, требовало изыскания дополнительных финансовых ресурсов.

Наиболее доступным способом их получения как широкие народные массы, так и правительственные круги видели в реализации права на самостоятельную добычу и экспорт иранской нефти. Дело в том, что со времени начала промышленной разработки углеводородного сырья в Иране британская компания АИНК (Англо-иранская нефтяная компания) обладала монопольной концессией на разработку нефти во всех южных провинциях страны. Согласно договору между АИНК и тегеранским правительством от 1933 г., компания обязывалась выплачивать Ирану 20 % своих прибылей и 4 шиллинга за каждую тонну экспортируемой нефти. Тем не менее, невзирая на столь благоприятные коммерческие условия, руководство АИНК допускало грубые нарушения при осуществлении концессионных платежей. Так, к 1947 г. компания в реальности выплачивала Тегерану лишь около 9 % от общей стоимости добытого сырья, а сумма только подоходного налога, отчисляемого британскому правительству, в три раза превышала сумму всех выплат иранской стороне. Рабочие, трудившиеся на предприятиях АИНК, жили в крайне тяжелых условиях; заработная плата квалифицированных специалистов-англичан была намного выше довольствия их коллег-иранцев. Трудящиеся выражали недовольство путем забастовок и массовых демонстраций, на которых выдвигали требования повысить плату за труд и предоставить право на создание профессиональных союзов для защиты собственных прав.

Совершенно неудивительно, что в сложившейся обстановке проблема нефти заняла центральное место в общественно-политической жизни страны. Вследствие мощного давления снизу правительство стало принимать меры, направленные на ревизию условий деятельности АИНК. В октябре 1947 г. меджлис (иранский парламент) принял закон о запрете предоставления нефтяной концессии Советскому Союзу (именно о ней шла речь на переговорах Кавама со Сталиным в апреле 1946 г.). Один из пунктов данного закона вменял в обязанность кабинета министров «во всех случаях, когда права иранского народа в отношении природных богатств его страны, будь то ископаемые или другие источники, ущемлены, например в случае с южной нефтью, с целью восстановления национальных прав вступить в переговоры и принять необходимые меры»[75]. Хотя конкретный нарушитель «прав иранского народа» в тексте закона и не указывался, сомнений в прозрачном намеке на деятельность АИНК возникнуть не могло. С 1948 г. иранское руководство приступило к интенсивным переговорам с британской компанией, однако добилось лишь незначительных уступок, которые должны были быть оформлены в виде Дополнительного соглашения к уже упоминавшемуся англо-иранскому соглашению по нефти от 1933 г. В июле 1949 г. этот документ был вынесен на обсуждение в меджлис и вызвал крайне негативную реакцию у депутатов.

Многие представители элиты осознавали необходимость более слаженных и эффективных действий в борьбе за установление благоприятного режима добычи нефти и объединения усилий для пресечения произвола властей на очередных парламентских выборах. В октябре 1949 г. в Тегеране собралась группа оппозиционеров, в состав которой входили политики, деловые люди, университетские преподаватели, духовные лица, журналисты. Протестующих возглавлял доктор Мохаммед Мосаддык. Этот опытный государственный деятель, получивший хорошее европейское образование в области права, был сторонником курса «негативного равновесия» во внешней политике. Данная концепция была прямо противоположна идее «позитивного равновесия», которую на практике воплощали правящие круги Персии на рубеже XIX–XX вв. путем поддержания баланса политических и экономических интересов иностранных государств. Мосаддык был убежден в необходимости обретения Ираном реальной самостоятельности во внутренних и внешних делах, и потому считал необходимым дистанцироваться от борьбы между великими державами, сохраняя строгий нейтралитет. Залогом обеспечения экономической самодостаточности он видел национализацию нефтяной промышленности.

После достижения договоренности с шахом о проведении честных выборов, участники «беста» договорились о создании Национального фронта (НФ) во главе с Мосаддыком. Отечественный иранист С.М. Алиев охарактеризовал новое образование как «объединение политических деятелей, выражавших интересы различных группировок национальной буржуазии». На выборах основные кандидаты от Национального фронта сумели получить значительное число мест в меджлисе. Основным направлением своей деятельности в парламенте фракция Национального фронта выбрала борьбу против утверждения Дополнительных соглашений: их ратификации под давлением Великобритании добивался теперь уже новый премьер генерал Размара. Борьба против АИНК в стенах меджлиса дала импульс уличным выступлениям, в которых участвовали рабочие и средние слои городского населения. Именно на этом этапе движения в полной мере проявился потенциал шиитского духовенства как чрезвычайно влиятельной общественной силы. Так, соратник Мосаддыка аятолла Кашани обращал призывы к народу оказать содействие Национальному фронту, на которые откликались десятки тысяч людей. Ряд крупных духовных авторитетов также выразили солидарность с Кашани и издали специальные фетвы с призывами к иранскому народу принять участие в борьбе за национализацию.

К весне 1950 г. движение за ликвидацию АИНК охватило всю страну и достигло такого уровня, что даже противники соглашения в меджлисе и при шахском дворе не решались в открытую ему препятствовать. 7 марта 1951 г. премьер-министр Размара, противившийся национализации, был убит членом радикальной исламской организации. Через две недели, 20 марта 1951 г., меджлис одобрил предложение Национального фронта о передаче инфраструктуры АИНК в собственность государства и поручил специальной комиссии выработать механизмы для реализации принятых решений. Популярность Мосаддыка была столь высока, что ни шах, ни его окружение, ни проанглийские силы не могли серьезно помешать его политическому успеху: 28 апреля 1951 г. он был избран новым премьер-министром, не заручившись даже предварительным одобрением монарха.

На посту главы правительства Мосаддык придерживался намеченной им ранее жесткой линии на установление полного контроля над нефтяной промышленностью. С одной стороны, против премьера вели закулисную борьбу приближенные шаха, не заинтересованные в сильном обострении отношений с Великобританией и опасавшиеся активных выступлений народных масс. С другой стороны, АИНК и стоявшие за ней английские правящие круги не могли смириться с потерей источника дешевого сырья и огромных прибылей. С целью оказания давления на Тегеран Великобритания наложила эмбарго на экспорт иранской нефти. Иран не обладал собственным танкерным флотом, он не мог эффективно противодействовать иностранным санкциям. К борьбе с Мосаддыком подключились и американские нефтяные монополии. Для недопущения самостоятельного выхода Ирана на мировой рынок они создали совместный с АИНК картель. В результате экономической блокады уровень добычи нефти сократился примерно в 10 раз.

Следует отметить, что в целом позиция США относительно нефтяного кризиса была достаточно непростой; она определялась двумя факторами: геополитической стратегией Соединенных Штатов как лидера антикоммунистического блока и интересами американских нефтяных компаний. С точки зрения политического руководства США Иран наряду с Турцией и Грецией относился к числу государств, имевших первостепенное значение для сдерживания коммунизма. В соответствии с четвертым пунктом «доктрины Трумэна» таким странам должна была оказываться прямая или опосредованная финансовая помощь для устранения почвы, питающей коммунистические или прокоммунистические движения, – бедности и экономической отсталости. Договор о предоставлении помощи по «четвертому пункту» был заключен между Ираном и США еще в период нахождения у власти генерала Размары 19 октября 1950 г. По этому договору американцы должны были выделять субсидии на строительство автомобильных дорог, создание систем водоснабжения, организацию системы обучения технического персонала и др. Помимо этого американские нефтяные корпорации были заинтересованы в выходе на иранский рынок нефтедобычи, что, однако, возможно было сделать только при условии ликвидации монополии АИНК. Но после того, как Мосаддык ясно дал понять, что берет твердый курс на создание самодостаточной национальной нефтяной компании, американские корпорации встали на сторону англичан. Они небезосновательно выражали тревогу, что примеру Ирана могут последовать и другие нефтедобывающие страны. В то же самое время, политическая элита США была обеспокоена активностью запрещенной после окончания азербайджанского кризиса 1945–1946 гг. партии Туде и близких ей леводемократических сил в движении за национализацию, которые рассматривались в Государственном департаменте исключительно как инструмент советского влияния.

Британские санкции резко ухудшили экономическое положение Ирана. Страна очень сильно зависела от импорта и валютных поступлений, существенно сократившихся в результате противостояния с Великобританией. Правительство Мосаддыка попыталось выйти из тупика, провозгласив принцип «экономики без нефти». Его смысл заключался в стремлении стабилизировать государственный бюджет без использования доходов от продажи сырья. Были предприняты некоторые меры, способствовавшие развитию частного капитала, изданы законы, направленные на поощрение экспорта. Тем не менее в условиях экономической блокады коренным образом улучшить положение не удалось.

Падение правительства Мосаддыка предопределили два обстоятельства: внутренняя реакция и внешнее давление. К 1953 г. в рядах сторонников Национального фронта возобладали центробежные тенденции, обусловленные отсутствием в организации единой политической платформы, чрезмерными амбициями отдельных лидеров и интригами шахского двора. К лету 1953 г. от Мосаддыка отошли националистические силы, наметился раскол с религиозным крылом движения. Кроме того, британцы способствовали созданию у руководства США ошибочного представления, что движение за национализацию нефтяной промышленности якобы тайно поддерживается СССР. Страх перед возможным переходом Ирана в коммунистический блок заставил пришедшую в Белый дом в начале 1953 г. администрацию Д. Эйзенхауэра действовать решительно. 22 июня 1953 г. на совещании в Вашингтоне под руководством государственного секретаря Джона Даллеса было принято окончательное решение о насильственном отстранении Мосаддыка от власти. Реализация этого плана проходила в тесном взаимодействии шахского двора с английскими и американскими спецслужбами. Операции было дано кодовое наименование «Аякс». В середине августа в Тегеране прошли столкновения между сторонниками и противниками правительства. Выступления последних координировались американскими советниками и финансировались из средств ЦРУ. Поначалу заговорщики не могли достигнуть больших успехов; 16 августа, после неудачной попытки арестовать премьера, шах был вынужден срочно покинуть страну. Тем не менее 19 августа 1953 г. кабинет Мосаддыка все же был свергнут в результате искусственно спровоцированных волнений, а сам премьер-министр предан суду по обвинению в попытке переворота. Между тем именно нежелание Мосаддыка использовать внушительный кредит народного доверия и взять курс на полную ликвидацию существующего строя была, на наш взгляд, одной из главных причин краха возглавляемого им движения.

Прямое участие Соединенных Штатов в перевороте 19 августа на стороне шаха и дальнейшая его поддержка послужили причиной появления негативного и подозрительного отношения как многих политиков, так и простых иранцев к заокеанской державе. В последующие десятилетия эта настороженность возрастала пропорционально усилению недовольства существовавшим в стране режимом. Долгосрочные (и весьма дорогостоящие) негативные последствия операции «Аякс» были в итоге осознаны западными лидерами. В 2000 г. государственный секретарь США Мадлен Олбрайт признала, что свержение Мосаддыка стало «очевидным препятствием для политического развития Ирана… Несложно понять, почему так много иранцев до сих пор продолжают возмущаться имевшим тогда место вмешательством Америки в их внутренние дела»[76].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.