Что надо отцам «славяно-русов»?

Что надо отцам «славяно-русов»?

В упомянутом Житии святого Георгия Амастридского Л. Мюллер сумел тщательно разобраться. Он отделил «зерна от плевел», выявив исторически рациональное содержание в этом церковном документе. С ним согласились почти все специалисты по Византии, а развенчанная им теория «славяно-русов» ничего, кроме сожаления, не оставила. Так и должно было быть. Одновременно был развеян еще один миф, бытовавший в русской истории, – о походе и захвате новгородцами (или киевлянами?) южного берега Крыма, о чем якобы сообщал Нестор.

Неожиданно выяснилось, что пространная запись об этом походе появилась «у Нестора» примерно в XV веке, то есть через четыреста с лишним лет после смерти самого автора (тогда появились едва ли не все древнерусские «документы»). По заказу Москвы их писали монахи. Естественно, Мюллер был в шоке, и он дипломатично поставил под сомнение русскую версию, объяснив, что описание похода русов на Сурож в Житии Стефана Сурожского точнее – оно хотя бы написано участниками событий или по их воспоминаниям.

Как и следовало ожидать, тот древний текст, о котором русские «летописцы» не знали, очень отличался от их «летописи». Удивился Мюллер и тому, что обнаружил, будто славяне пришли в Крым из Новгорода (так следовало из русской «летописи»), хотя такого города тогда не было. Был шведский город Холмгард, который потом переименовали в Новгород.

Кто же захватил Сурож? Думаете, и вправду Дир? Или Аскольд, как написано в «летописи»? Нет, нет и нет. Имя вождя не имело отношения ни к славянам, ни к Новгороду. Его звали Бравлин, он был из Швеции… Справедливости ради надо заметить, что «сурожский поход» вызывал законные сомнения и у российских историков. Даже Н. М. Карамзин выразил недоумение. Но не более того.

В более поздних средневековых текстах, например в проповедях константинопольского патриарха Фотия, исследователи нашли немало любопытного о русах. В частности, там упоминается, что они пришли в Константинополь с севера, издалека, минуя «области других народов», плыли судоходными реками и морями. Сами по себе эти документы интересны. Однако не менее интересно их изложение в «Повести временных лет», этом наиболее авторитетном документе, на который ссылаются едва ли не все, кто касается истории Древней Руси.

«Повесть…», написанная через два и более веков после иных событий, находится в вопиющем противоречии с истиной. Очень многое (едва ли не все) перепутано, причем перепутаны не только детали, но и участники иных событий.

Патриарх Фотий видел своими глазами нападение русов, он поднимал народ на защиту города, он, несомненно, был осведомлен лучше «Нестора». Однако от этих русских несторов в черных сутанах мы приняли еще в школе мутную чашу своего незнания. Сохранились тексты двух проповедей Фотия. Они звучали в самый разгар событий: одна – во время осады столицы, другая – после ее снятия… Но мы не знали правды.

Дотошный Л. Мюллер, сопоставив эти документы с текстом «Повести временных лет», поразился. Находя противоречия непримиримыми, он пришел к неутешительному выводу: тексту «Повести…» вообще доверять нельзя. Все там плод воображения монахов-историографов, придумавших легенды о России. Даже Александр Сергеевич Пушкин обманулся из-за своей доверчивости. Не знал поэт, что не прибивали славяне щит к вратам Царь-града – то был варяжский щит.

Однако обвинять летописца Нестора в искажении событий нельзя. Не виноват. Не он исказил их!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.