Глава 4 Страсти по Неревскому раскопу в Великом Новгороде. Если захотеть, то можно…

Глава 4

Страсти по Неревскому раскопу в Великом Новгороде. Если захотеть, то можно…

Самым массовым видом искусства является кино. Через кино формируются в сознании положительные или отрицательные образы людей разных эпох, пусть и очень древних. Ведь они также любили и восхищались, ненавидели и злились, ссорились и мирились. Для нас они уже интересны тем, что испытывали те же страсти, те же ощущения. Страсти людские не меняются, меняются пристрастия. Пристрастия во внешнем облике, в обустройстве быта, в эстетических взглядах. Они меняются вместе с изменениями в технологии использования металлов, дерева, материи. По одежде, жилищу, украшениям, оружию человека на экране мы можем определить время, в какое он жил, по замыслу создателей кинематографического произведения. Современную москвичку нетрудно отличить от трудящихся женщин середины XX в. и, тем более, от барышень века предыдущего. Различия видны в мельчайших деталях одежды и быта. Для достижения нужного эффекта у кинематографистов есть соответствующие описания в художественных книгах, портретной живописи. Сложности возникают при воссоздании образов человека более древних веков. Хотя и здесь есть определенные возможности для того, чтобы восстановить достоверные подробности жизни наших предков. Многое зависит от вкуса, знаний и компетенции авторов, режиссеров и сценаристов.

В кинофильме «Клеопатра» главные герои предстают перед нами в одежде ярких бело-красно-черных тонов на фоне бесконечно синего неба и чистой с голубизной воды. Это усиливает эффект зрелищности. Это образное восприятие, по сути, близко к реальности. Образ античного египтянина восстанавливается по фрескам, украшающим внутренние и наружные стены храмовых и дворцовых комплексов; по археологии погребальных памятников, в которых обнаруживается полный набор вещей, сопровождающих покойного в загробный мир; по скульптурным композициям, изображениям на керамической посуде; по памятным граффити на стенах культовых помещений и гробов; из текстов с иероглифами на папирусах и камне и т. д. Особые климатические условия вполне позволяли это сделать.

В фильмах «Спартак» или «Калигула» перед нами предстает цветовая гамма из золотисто-белых тонов, демонстрирующих роскошь, и серых, по контрасту, тонов в одежде рабов и нищих. И это тоже близко к реальности. Образ древнего римлянина хорошо описывается в сочинениях современников той поры. Их имена дошли до наших дней: Тит Ливий, Дион Кассий, Аммиан Марцеллин и много других. Их рукописи сохранились на пергамене, чаще всего вторичного использования, то есть поверх смытого или соскобленного текста — палимпсестах. Но они сохранились.

Теперь возьмем русский фильм «Ярослав». В нем преобладают коричневые и бело-серые тона. Социальное различие выделено в одежде. Люди зависимые и простые носят суконные рубашки. Роскошь просматривается в шикарных накидках вельмож из шкур животных. Жилища собраны из толстых стволов деревьев, обнесены высоким частоколом на очень небольшой площади. У старцев выделяются огромные стилизованные бороды. Дети показаны на площадке типа песочницы, с набором тряпичных мячиков. По сюжету два соседних племени между собой не общаются, враждуют и вообще не знают, кто из них где живет. То есть создатели фильма показывают зрителю, что племена прятались в чащах лесов, оставались полудикими. Варяг со скандинавским именем Харальд в кожаной куртке своим внешним видом олицетворял лицо цивилизованной Европы, несмотря на свою отрицательную роль. Он во все вмешивался, советовал, предавал. Все как положено по летописи, откуда взята идея фильма. Лаврентьевская летопись, ее творческая обработка в описании Карамзина становится основой для формирования образа славянина, пусть гордого, пусть прославляющего землю Русскую, но все же живущего племенами по горам и лесам, с набором варварских привычек в потреблении пищи, в жилище, в супружестве.

Соответствует ли это реальности? Кроме устного повествования, зафиксированного в летописи, мы имеем археологические свидетельства. Правда, с той поры их дошло до нас крайне мало, плохой сохранности и узкой специализации. Это предметы вооружения, украшения из материалов, меньше поддающихся коррозии и гниению, — золота, серебра, бронзы, меди, камня, кости, керамики. Изделия из железа, дерева, ткани, кожи практически отсутствуют среди находок в целом виде. Без них многое приходится домысливать, дорисовывать. Но оттого образ человека на Руси или, скажем, жителя Новгородской земли эпохи Ярослава Мудрого не становится полнее.

В этом смысле открытие в самом Новгороде в 1951 г. семиметрового культурного слоя представляет значимость не меньшую, чем открытие скифских захоронений с золотыми украшениями в Куль-Обе в 1830 г. Их ценность заключается в том, что уникальный состав глинных напластований законсервировал в почве различных частей города целыми и в хорошей сохранности слои деревянных мостовых с комплексами усадебных построек. Они четко выделяются стратиграфически по времени функционирования в рамках X–XV вв. В раскопе Людинского конца масштабными исследованиями 2008–2010 гг. выявлены следы грунтовых дорог с обводными канавками возрастом не старше 900-х гг. И это предельный срок существования первых поселений вообще на Новгородской земле.

Какой же образ жителей на Волхове мы можем увидеть по обнаруженным древностям? В конце X — середине XI в., а это, напомню, время княжения Владимира и Ярослава, обнаруживается развитая система хозяйствования и межличностных отношений. Перед нами предстает уличная застройка домов с огородами и садами. Об этом, по крайней мере, свидетельствуют семена огурцов и косточки вишни. В хозяйстве — полный набор одомашненной скотины: козы, овцы, свиньи, коровы. Для заготовки сена на зиму использовались косы, для жатвы зерновых — серпы, для копки земли — железные лопаты, для вспашки — двух— и трех лезвийные кочедыки. У плотников был целый арсенал инструментов: пилы, сверла, стамески, скобели, гвоздодеры, топоры с наваренными лезвиями в процессе термической обработки, напильники по металлу и многое другое. Если разложить их в витрине хозяйственного магазина, то отличить по форме и по качеству от современных не сразу получится.

Особенность новгородской почвы тысячелетней давности заключается в повышенной влажности. Скотину на выпас гнали по улице. Дорога быстро превращалась в грязное, перемешанное с навозом месиво. Это явление в дождливое время повсеместное. Но в Новгороде, городе с давней плотницкой традицией, подошли к этому вопросу практически: стали настилать деревянные мостовые. Традиция укоренилась. Каждые тридцать-сорок лет настилы перекладывались. Погребов все по той же причине возле домов не копали. По крайней мере, их нет в Неревском раскопе. Да и сами дома не заглублялись в землю. Зимники обнаруживаются на береговой линии. Это были ямы, которые по весне забивались льдом для хранения мяса и рыбы. Над ямой сооружался сарай, который обязательно закрывался от посторонних на замок. Замки имелись двух видов: и неподвижные (они врезались в дверные косяки), и навесные; простые и с пружинным механизмом внутри. В сараях хранились и рыболовные принадлежности: железные уключины от лодок, гарпуны, большие промысловые крючки, крючки обычных размеров и блесна обманки¹⁴⁹.

Уже в слоях X в. обнаруживаются ювелирные изделия. Это медные крестики, бубенчики различной формы, скорлупообразные фибулы, привески с колокольчиками, привески-лунницы из тонкой серебряной тисненой пластины, амулеты — коньки, привески в виде уточек с разным набором лапок, браслеты, перстни-печатки и еще многое другое¹⁵⁰. Все ювелирные изделия изготовлены чаще всего литым способом.

В наборе детских игрушек встречаются лыжи, деревянные коньки, тряпичные мячики больших и малых размеров. Детишки тогда играли не только в лапту, но и любили побегать на пустыре с мячом. В слое XI в. появляются первые берестяные грамоты. Береста — не главный материал для письма. Тогда уже использовался пергамен. Но береста была удобна для небольших повседневных посланий (типа записок или писем). После прочтения их обычно разрывали или разрезали и выбрасывали. Полных посланий встречается мало. Но и того, что уже есть, достаточно для определенных выводов. Оказывается, письмом владели не только князья, бояре и монахи, но и многие простые новгородцы. В авторах угадываются женщины и дети. В берестяных грамотах сообщается о долговых обязательствах, о каких-то просьбах, семейных проблемах. Встречаются любовные послания, пожелания, предложения, иногда с использованием ненормативной лексики, легко поддающейся распознаванию. Среди адресатов берестяных грамот указываются жители Полоцка и Киева. Фактически география распространения берестяных грамот гораздо шире. Все это говорит об экономических и культурных связях Новгорода с югом Руси. Вместе с принятием христианства распространяется и мода на греческие имена с болгарским произношением. В тех же берестяных грамотах за XII в. читается имя Гюргеви, Гюряте, Гюргя. В XII в. — Григори. В XIII в. — Григори, Юргю, Юргию, Юрию.

Этот образ новгородца не совсем вяжется с образом примитивного первобытного общинника. Он выходит за рамки представлений об эпохе Ярослава Мудрого в серо-коричневых тонах. Это уже общество с более высокой степенью организации. Здесь не питаются дикорастущими травами и не бродят в невыделанных шкурах животных. В Новгороде, в отличие от Европы, ходят в бани и хлещутся вениками, что особо подчеркивает наш летописец. Для него вопрос, откуда пошла Русская земля, был тогда не менее актуальным, чем для нас. Он пытается заглянуть на двести лет назад, в дремучую древность. Он ставит вопрос не откуда пришли славяне, а почему земля стала называться русской. Для нас этот же вопрос звучит по-другому и в двух плоскостях: политической и национальной. Если следы первых поселений обнаруживаются только с X в. и уже с развитой феодальной системой социальных отношений, то является ли это население автохтонным? Если следы первых поселений обнаруживаются только с X в., а это относится и к другим этническим образованиям Волго-Окского междуречья, то с какой стати объявляется, что какие-то финно-угры жили здесь раньше славян? И, вообще, что это за этносы, которые вдруг исчезают? Археологи, опираясь на одно только предположение летописца XI в. о проживании на Оке «иных языц», делают выводы о существовании неких финноугорских племен. В подтверждение этого они ищут различия, но упорно не замечают сходства. Различия всегда можно найти. Ни один мастер-кустарь не сделает две абсолютно одинаковые вещи. Два мастера в соседних селениях — тем более. А если каждый из них стремится создать свою неповторимую вещь? Сходство у них может сохраняться в самой идее создания вещи. Коньковые привески с колокольчиками, с утиными лапками встречаются и в раскопах Новгорода, и в Ростове, и в Муроме. Их конфигурация для этнической идентификации не имеет никакого значения.

Раскопки в Великом Новгороде, о которых идет речь, вел А.В. Арциховский. Когда ему предложили продолжить археологические исследования там, он уже знал, где копать, — на Неревском конце, где, по мнению финноугристов, жило финское племя нерева. И площадь раскопа, и глубина уже заранее предполагалась и согласовывалась.

Прошло без малого двадцать лет с момента первых изыскательских опытов в Новгороде. По его личным воспоминаниям, раскопки в Ленинградской области он начал вести по заданию Академии истории материальной культуры в 1929 г. О действительных целях он упоминает вскользь и много чего недоговаривает. Между тем результаты тех раскопок вызвали в научных кругах бурную дискуссию. Сам Арциховский чудом тогда не угодил под колесо репрессий. С тех пор тему финно-угров больше никогда до конца своих дней не затрагивал, как и не употреблял само слово «финно-угры», деля этнические группы севера Руси на славянские и неславянские. Он уяснил для себя главное: дело здесь не в науке, а в политике. Можно не угадать настроения в партии и правительстве.

В те годы на страницах главных идеологических журналов обсуждался целый комплекс проблем, связанных с археологией: вырабатывалось отношение к дореволюционным исследованиям в этой области, к методологии самих раскопок. Поднимался вопрос о том, какое отношение археология как наука имеет к политике. Тогда же археологов старой школы стали обвинять в формалистическом вещеведении. Им ставилось в упрек увлечение формально-типологическими методами исследований, объяснение возникновения восточного славянства результатом миграционных процессов. Новые задачи формулировались вокруг темы становления коммунистической формации. От археологов требовалось обоснование на примере вещественного материала существования родового доклассового первобытно-коммунистического общества. Следы такого общества Арциховскому и было поручено найти в древнем Великом Новгороде.

Начал он, по его же собственным воспоминаниям, с разведочных раскопок курганов и на селище Городище близ Новгорода в 1929 г. Над ним еще довлела установка Уварова о бесполезности археологических изысканий в самом Новгороде.

За два сезона раскопок команда Арциховского ничего древнее XII в. на Городище не нашла. Копать в Новгороде решено было в 1932 г. Местом раскопок выбрали Славенский конец. Древнее деление города на концы (Плотницкий, Славенский, Гончарский, Загородский, Неревский), приведенное по плану Новгорода из статьи А.В. Арциховского и Б.А. Рыбакова «Раскопки на Славне в Новгороде Великом» (журнал «Советская этнография». 1937. № 3), логично подсказывало, где жили славяне, — на Славенском конце. Работы велись с перерывами, что вполне понятно, учитывая то неспокойное время. Здесь толщина культурного слоя составила всего не более 3 метров. Обнаружены были мастерские кожевника, сапожника. Выявлено три слоя деревянных сооружений. Вывод, к которому пришел Арциховский, был категоричен: предположение об особой древности Славенского холма не подтверждается. Никаких слоев старше X в. не обнаружено.

Параллельно раскопкам Арциховского по инициативе Новгородского музея археологические исследования ведутся на Неревском конце. Руководили работами С.М. Смирнов и Б.К. Мантейфель. Ими было вскрыто 18 ярусов деревянных построек с глубиной раскопа 6 метров. Интересно то, что все древние артефакты, а их оказалась не одна тысяча, потом бесследно исчезли. Возможно, они не попали в список ценных предметов при спешной эвакуации во время войны. В воспоминаниях Смирнова¹⁵¹ о раскопках на Неревском конце вообще не говорится ни слова. Нет ничего подобного и у Мантейфеля. Небольшой отчет о тех раскопках написал А.А. Строков в новгородском сборнике в 1937 г., но широкой публике они не известны. Похоже на то, что и там предметов старше X в. найти не удалось. Вопрос о варяжской легенде, а вместе с тем и о первобытном коммунистическом обществе как-то само собой повисал в воздухе. Оставалось либо признать теорию миграций вообще, либо продвигать идею ограниченной автохтонности, то есть о появлении славян на Русской равнине в неотдаленном прошлом.

Решение этого вопроса мы находим у известного историка-марксиста М.Н. Покровского (ум. 1932). Он написал книгу «Русская история в самом сжатом очерке», которая, с одобрения В.И. Ленина, стала единственным официально одобренным учебником истории в СССР в 1920-х гг. Варяжский вопрос он представил в несколько упрощенном виде, чтобы понятно было малообразованным крестьянам и пролетариям. О начале «русского государства» (в кавычках у Покровского) сохранилось предание, записанное спустя триста лет, после того, как появилось первое известие о славянах. «По этому преданию, основателями первых больших государств на Восточно-европейской равнине были не славяне, а пришлые народы: на юге — хозары, пришедшие из Азии, а на севере — варяги, пришедшие со Скандинавского полуострова, из теперешней Швеции. Потом варяги победили хозар и стали хозяевами на всем протяжении этой равнины. Это предание новейшие историки часто оспаривали из соображений патриотических, т. е. националистических; им казалось обидно для народного самолюбия русских славян, что их первыми государями были иноземцы. На самом деле это не менее и не более обидно, чем то, что Россией с половины XVIII в. управляло, под именем Романовых, потомство немецких, голштинских герцогов (подлинные Романовы вымерли в 1761 г. в лице дочери Петра I — Елизаветы, у которой не было детей). То есть это вовсе никакого значения не имело, и то, что первые новгородские и киевские князья, которых мы знаем по именам, были шведы по происхождению (что несомненно), совсем неважно. Гораздо важнее то, что эти шведы были рабовладельцами и работорговцами…»¹⁵²

Таким образом, по мысли Покровского для историков-марксистов совершенно не важно, кем был Рюрик, важен был сам прецедент классовой борьбы в российской истории, к тому же ярко описанный. Ведь он мог послужить рубежным моментом начала феодализации общества, смены социально-экономической формации. Восстание новгородцев, распри бояр, призвание варяга Рюрика на княжение в Новгород есть доказательство классовой борьбы в средневековой Руси — и это важно! Но в то же время сомнению не подлежит и шведское происхождение Рюрика. От шведских же слов, утверждал Покровский, происходят русские слова «князь» — «конунг», «витязь» — «викинг». Так норманнская теория официально получает прописку в советской исторической науке. Покровского после его смерти будут много критиковать, что-то поправлять, найдут кучу ошибок. Но незыблемым останется его версия варяжского предания.

Неудивительно, что подобные суждения норманистов нашли точки соприкосновения с финноугристами. Если с первыми все понятно, то вторые пошли дальше. В союзе племен, пригласивших варягов, в Лаврентьевской летописи читаем: «…идаша за море к варягам к руси… и реша русь, чудь, словени и кривичи: “Вся земля наша велика…”». В переводе читаем это же предложение иначе: «…идаша за море к варягам к руси… и реша русь, чудь, словени и кривичи, весь: “Земля наша велика…”» (В выборке в третьей части нашей книги на это указывается.) Мы видим, как слово «вся» заменяется на слово «весь». Можно было бы обсуждать неправильное толкование гласной буквы в данном слове, если отбросить мягкий знак, как неупотребляемый в древнерусском языке. Но, во-первых, гласные буквы «я» и «е» читаются четко. Во-вторых, в переводе буква «я» переносится на другое место, что само по себе неправильно, и становится не окончанием, а корневой гласной буквой. Так в нашей исторической науке появляется еще одно финское племя — весь.

Вот, заявляют финноугристы, кроме кривичей и словен новгородских в этих землях жило множество финских племен: чудь, весь, корела, водь, меря, мурома и др. Но если славяне пришли сюда из полян неведомо точно когда, то уж точно финны здесь жили раньше их. Получается, пришли славяне на земли финнов, одних ассимилировали, других загнали в сибирские леса, оставшихся стали безмерно угнетать. А далее, как снежный ком, идеология финноугристики начинает разрастаться. Тотчас же появились теории, доказывающие древность существования некоего финноугорского единства. Вспомнили Аспелина. В финнах оказались все племена от Ботнического залива до Урала и даже до Алтая. Их древность стали исчислять тысячелетиями. Начались поиски их прапрапрафинской прародины. Получают распространение идеи возрождения якобы некогда существовавшей великой финской нации. Тут же возникают националистические организации типа Академического карельского общества. На заседании такого общества в декабре 1930 г. в речи одного выступающего ставятся задачи «раздела варварской страны», одобряются призывы собрать всех финнов, где бы они ни находились, чтобы «положить конец Московской москальской власти».

Эти высказывания цитируются из статьи С.Н. Быковского «Племя и нация в работах буржуазных археологов и в освещении марксизма-ленинизма» (Сообщения ГАИМК. 1932. № 1–2. С. 8), в которой подобные высказывания подвергаются жесточайшей критике. На страницах этого же издания подобные критические материалы появляются под фамилиями A. В. Шмидт, В.И. Равдоникас.

Такая постановка вопроса возымела действие на практике. Начинаются поиски внутренних врагов. Пострадают только не те люди, против которых направлялись критические стрелы, — Ю.В. Готье,

B. А. Городцов и проч., занимающиеся поисками финской крови в славянстве, — а совсем другие. По сценарию из НКВД это должны были быть троцкисты-террористы из национальных республик. В 1931 г. состоится процесс над группой Евсеева, Васильева, Егорова в Марийской автономной области по обвинению их в пропаганде идеи отделения МАО от СССР под протекторатом Единой Финно-Угорской Федерации. Подобные сфабрикованные дела возбуждаются в Татарии, Чувашии, Удмуртии, Карелии и других национальных областях¹⁵³. Арестовываются десятки людей. Большую часть из них приговорят к высшей мере наказания.

В подготовке террористических актов и т. п. обвинят и самого Быковского, якобы создавшего свою группу в ГАИМК вместе с М.Г. Худяковым, Ф.В. Кипарисовым и В.С. Адриановым. Всех расстреляют в один день 19 декабря 1936 г. Сгинет в лагерях А.В. Шмидт. Закроется в своей квартире Равдоникас, боясь любого шороха за дверью. Его еще будут печатать, делать ссылки на его статьи, а он в расцвете своих творческих сил уйдет из науки и вторую половину жизни проведет в страхе перед каждым завтрашним днем.

Удивительный поворот судьбы у Арциховского. В 1937 г. в журнале «Советская археология» (№ 3) появляется статья «О вредительстве в области археологии и о ликвидации его последствий». В ней фамилия Арциховского появляется вслед за Быковским и Кипарисовым, причем дважды. Его обвиняют «в крайних проявлениях ликвидаторства», в утверждении целесообразности упразднения археологии и этнографии как изживших себя наук. После таких обвинений следовало ожидать той участи для Арциховского, как и для всех остальных. Однако в этом же номере журнала публикуется статья за подписями А.В. Арциховского и Б.А. Рыбакова о раскопках на Славне в Великом Новгороде. В том же году он становится профессором МГУ.

Первые статьи по финно-угорской тематике в послевоенные годы появятся после проведения в начале 1947 г. Всесоюзной конференции по вопросам финноугорской филологии. Тогда же станет издаваться журнал «Советское финноугроведение». В нем публикуются археологические, этнографические, лингвистические материалы, где опять доказывается существование некой угро-финской уральской языковой семьи в давние тысячелетия. Нет только призывов к возрождению.

Не все, оказывается, согласны с этой точкой зрения. Находятся противники и критики. Один из них — Н.Н. Чебоксаров. Суть его возражений сводилась к простой логике: невозможно культурное единство различающихся по расовым и антропологическим признакам этнических групп. Тем более невозможно это представить на огромной территории от Балтики и Дуная до Обь-Енисейского водораздела. Исторически и этнографически малые народы связаны со своими соседями более, нежели через тысячи километров с сомнительно похожими. Не случайно ни одна тема, будь то верования, или язык, или одежда, не подаются в научных статьях в комплексе, а рассматриваются по отдельным этническим группам. Его вывод: «Комплексное финноугроведение — научная фикция»¹⁵⁴.

Однако его критика тонет в потоке материалов по финно-уграм. Даже наоборот, возобновляются с большим масштабом экспедиции лингвистов, этнографических групп к малым народностям, проживающим в отдаленных местностях, с целью доказать обратное. Разворачиваются археологические исследования по всей стране и, в том числе, на Неревском конце в Великом Новгороде.

Для финноугристов главным открытием Неревского раскопа было даже не его содержимое, а этимологическое толкование его названия. Оказывается, по их мнению, здесь жили не только чудь и весь (благодаря искаженному переводу Лаврентьевской летописи), но еще и нерева. Как же? «Неревский» обязательно должно происходить из финского слова. Значит, здесь жило еще одно финское племя — нерева и оно наравне с другими финскими племенами — чудью и весью — приглашало Рюрика на княжение. Не стоит перечислять эти статьи. Достаточно заглянуть в Интернет, чтобы убедиться в этом.

Арциховский, возглавлявший те раскопки, уже молчал. Он только настойчиво писал в отчетах, что слоев древнее X в. в Новгороде не обнаружено, что все артефакты идентичны на всех раскопах, а значит, невозможно их разделить по этническим признакам. Он намекал на то, что нет слоев старше X в. и на Городище и оно не может называться Рюриковым. От себя добавим: нет следов поселений старше X в. и на месте других древних летописных городов Руси — Пскова, Ярославля, Суздаля, Мурома. А этимология слова «неревский» от нерева — не более чем фантазии. Названия районов древнего Новгорода по сторонам не содержат в себе ни строго этнического, ни профессионального начала. Есть название Словенский — Славянский, и есть Плотницкий, где жили плотники. Может, стоит все-таки обратиться к своим славянским корням? Вскрытый древний ландшафт указывает на неровности местности. Так, может, и слово «неревский» происходит от искаженного — неровный?

Возвращаясь к нашему кино, приходится задумываться над тем, почему мы рисуем свое прошлое в таких серо-коричневых тонах? Может быть, потому, что сами идем на поводу тех заморских варягов, кто хочет нас такими видеть. Тех, кто внушает, навязывает нам варяжское прошлое, называя патриотизм ребячеством. При этом еще и выдавая богатство русского быта за убожество? Ставя коммерческий интерес, зазывая туристов рюриковыми символами, выше национального? Одни археологи утверждают, что нет в Новгороде и на так называемом Рюриковом городище культурных слоев старше середины X в., а значит, там не было столетием раньше никаких варягов. Но другие археологи копаются и утверждают, что находят такие слои. Ведь в летописи так говорится…

Примечания и комментарии

^124]Соловьев С.М. История России с древнейших времен. С. 103 // Сайт «Руниверс» (http://www.runi-vers.ru/bookreader/book54652/#page/69/mode/lup).

^125]Карамзин Н.М. История государства Российского. Книга первая. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. С. 72.

^126] http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/karamzin.htm

^127] Сайт РГБ: http://dlib.rsl.ru/viewer/0100416 2008#?page=6.

^128] Цит. по сайту Викитеки: http://ru.wiki-source.org/wiki/ (Манифест!. 9_февраля_1861_года_ оботменекрепостногоправа).

^129]Андреев Н.И. Порядок престолонаследия в России с основания Русского государства до ныне благополучно царствующего императора Александра II-го / Издатель-редактор Н.И. Андреев. М.: Типография Т. Рис, 1874. 62 с.

^130] У В.Н. Татищева в его «Истории», как единственном источнике, где об этом говорится со ссылкой на некую летопись епископа Новгородского Иоакима, записано по-другому: «дочь князя урманского».

^131]Веселовский Н.И. История Императорского русского археологического общества за первое пятидесятилетие его существования 1846–1896. СПб., 1900. С. 336–337.

^132] Горный журнал, или Собрание сведений о горном и соляном деле, с присовокуплением новых открытий по наукам, к сему предмету относящимся. СПб., 1825. Кн. 1.С. 205.

^133] Цит. по: Владимирский сборник. Материалы для статистики, этнографии, истории и археологии Владимирской губернии. М.: К. Тихонравов, 1857. С. 59.

^134]Сабатье П.П. Керчь и Воспор. Замечания о керченских древностях и опыт хронологии царства Воспорского. Иждивением Императорского Археологического Общества. СПб.: В типографии экспедиции заготовления государственных бумаг, 1851. MDCC-СЫ. С. 105.

^135]Веселовский НМ. История Императорского русского археологического общества за первое пятидесятилетие его существования 1846–1896. СПб., 1900. С. 40.

^136] Там же. С. 41.

^137] А.А. Формозов в биографии А.С. Уварова пишет, что скорее всего они совершали путешествие порознь. Ссылается он при этом на уже упоминаемую книгу о Керчи того же Сабатье, где тот уже на первой странице отмечает свое путешествие на юг «прошлым летом». Поскольку книга датируется 1851 г., Формозов делает вывод о поездке на юг Уварова в 1848 г., а Сабатье соответственно в 1850 г. Однако книга Сабатье в 1851 г. вышла в русском издании. На французском языке она появилась двумя годами ранее. Это позволяет утверждать, что путешествовали они на юг в один год и, скорее всего, все-таки вместе. Статья А.А. Формозова «А.С. Уваров и его место в истории русской археологии» помещена в сборнике: Уваровские чтения — II. Муром: ИВФ «Антал», 1994.

^138]Тихонравов КМ. Археологические изыскания во Владимирской губернии. Владимир, 1867. С. 113; Труды Владимирской статистической комиссии.

^139]Тихонравов К.Н. Археологические изыскания во Владимирской губернии. Владимир, 1867. С. 114, 116; Труды Владимирской статистической комиссии.

^140]Самоквасов Д-Я. Раскопки древних могил и описание, хранение и издание могильных древностей. М.: Синодальная типография, 1908. С. 6; https://docs. google. com/file/d/0В0К4 7 JLp4QpaUFox V 3d J V 3ozOT g/edit?pli=l.

^141] Там же.

^142] Там же. С. 4.

^143]Уваров А.С. Меряне и их быт по курганным раскопкам. М., 1872. С. 46. Или: http://io.ua/ 22881334.

^144] Там же.

^145] О ребячестве «противо-норманистов» можно подробнее ознакомиться в обзорной статье журнала «Древняя и новая Россия» (1880, XVI.I. Январь. С. 627–630).

^146]Уваров А.С. Меряне и их быт по курганным раскопкам. Там же. С. 61–62.

^147] См. в электронном варианте: http://upload. wikimedia, org / wikipedia/ru/е/е5/Muromskijuezd. j pg

^148] Яма, кстати сказать, одно из названий местности, где эти курганы находились. Уваров со ссылкой на Тихонравова перечисляет такие названия, употребляемые местными жителями: паны, могилки, горки, ямы и др.

^149] См.: Колчин Б А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого (продукция, технология) // Труды Новгородской археологической экспедиции. Материалы исследования по археологии СССР. М.: Изд-во АН СССР, 1959. № 65. Т. II.

^150] См.: Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X–XV вв.) // Там же.

^151]Смирнов С.М. Воспоминания о времени моей работы в Новгородском музее // http://annales.info/ rus/novgorod/smirnov.htm#_Tocl86906104.

^152]Покровский М.Н. Русская история в сжатом очерке. М., 1933. С. 8. Или: http://sergeyhry.narod. ru/txt/rus_hists_006. htm

^153] См. подробнее: Сануков К. «Финно-угорские федералисты» и «финские шпионы». (Из истории Марий Эл 30-х годов) // Финно-угроведение. 1996. № 3.

^154]Чебоксаров Н.Н. Некоторые вопросы изучения финноугорских народов в СССР. (По поводу одной научной конференции) // Советская этнография. 1948. № 3. С. 176.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.