Правительство А. Шарона (2001–2006) и правительство Э. Ольмерта (2006–2008): от двусторонних соглашений к одностороннему размежеванию
Правительство А. Шарона (2001–2006) и правительство Э. Ольмерта (2006–2008): от двусторонних соглашений к одностороннему размежеванию
После того как в начале февраля 2001 года Эхуд Барак проиграл выборы Ариэлю Шарону, израильское руководство оказалось в очень сложном положении. Команда переговорщиков Эхуда Барака предложила Ясиру Арафату максимум уступок, на которые Израиль в принципе мог пойти, – и этого оказалось мало. Проблем тут было три.
Во-первых, подавляющее большинство израильтян предложения, сделанные командой Э. Барака, отвергали, в особенности те, которые обсуждались в декабре 2000 года («параметры Клинтона») и в январе 2001 года в ходе переговоров в Табе. Утверждения некоторых авторов о том, что Э. Барак с треском проиграл выборы 2001 года потому, что не сумел добиться подписания мирного соглашения, едва ли верны – скорее напротив, подписание мирного соглашения на таких условиях поставило бы Израиль на грань гражданской войны, а жизни самого Э. Барака угрожала бы не меньшая опасность, чем та, что угрожала И. Рабину после подписания Соглашения Осло-2 в сентябре 2005 года. Продолжение политического курса кабинета Э. Барака не отвечало устремлениям и чаяниям подавляющего большинства израильтян.
Во-вторых, те уступки в Иерусалиме и в Иудеи и Самарии, на которые пошли члены команды Э. Барака, были неприемлемыми лично для А. Шарона. Следует отметить, что уже после переговоров в Кемп-Дэвиде израильтяне пошли навстречу палестинцам по трем основным вопросам.
– По Иерусалиму. Скорректированное предложение израильтян подразумевало передачу под палестинский суверенитет 2,5 кварталов Старого города (двух кварталов полностью – мусульманского и христианского, а также половины армянского квартала). Таким образом, Израиль снял требование по установлению своего суверенитета над аль-Харам аш-Шариф (Храмовой горой). Э. Барак продолжал выступать против передачи суверенитета над аль-Харам аш-Шариф палестинцам, однако был готов согласиться с установлением «исламского суверенитета» (что, по сути, соответствует ранее заявленному предложению Я. Арафата о передаче Храмовой горы под контроль Египта, Иордании, Марокко и организации «Исламская конференция»). Израиль дал согласие на «ограниченный палестинский суверенитет» («суверенитет-минус»), при котором палестинцам было бы запрещено проводить раскопки под Храмовой горой.
– По границам (территориальный вопрос). В соответствии с предложениями американцев, под палестинский суверенитет должно было быть передано около 96 % Западного берега с одновременной компенсацией за счет выделения им других территорий в Израиле. В ходе переговоров в Табе речь шла в целом о получении палестинцами контроля над 94 % Западного берега с «разменом» (land swap) 6 % части палестинских территорий на 3 % территории Израиля, которая переходила бы палестинцам. Израильские представители также выразили согласие создать так называемый город беженцев на подлежащей передаче палестинцам территории вблизи Халуцы в пустыне Негев.
– По поселениям. Израиль дал согласие на ликвидацию всех поселений, находившихся за пределами крупных поселенческих блоков. Тем самым израильтяне пошли дальше своих кемп-дэвидских позиций, по которым поселенцам предлагался выбор – эвакуироваться или остаться под палестинским контролем. Однако новая вспышка палестино-израильского противостояния – начало второй интифады – показала категорическую невозможность оставить еврейские поселения под палестинским контролем.
Израильские представители также отступили от требования о сохранении контроля над границами создававшегося Палестинского государства с Иорданией и Египтом. Они согласились эвакуировать все еврейские поселения из сектора Газы, а также вывести еврейских жителей из Хеврона. Обсуждалось и прекращение израильского строительства в двух новых районах Восточного Иерусалима: Хар-Хома и Рас-эль-Амуд. В Табе было подтверждено уже имевшееся по прежним переговорам понимание в вопросе об Иерусалиме: все арабские кварталы являются частью палестинского Иерусалима, в том числе районы Рас эль-Амуд и Шейх Джаррах. Разногласия касались района мечети Аль-Акса, Западной стены (Стены Плача) и еврейских кладбищ[278].
Гилад Шер, едва ли не наиболее близкий политический соратник экс-премьера Эхуда Барака и руководитель делегации по переговорам с представителями Палестинской администрации, свидетельствует о том, что уже в ходе переговоров в Табе во второй половине января 2001 года Ахмед Куреи (Абу-Алла) и Саиб Арикат, палестинские политики, не считающиеся непримиримыми радикалами, «с порога» отвергли проект урегулирования, который предусматривал уход Израиля с 92 % территорий Западного берега и эвакуацию как минимум 90 израильских поселений[279]. Представленная палестинскими представителями карта хотя и допускала возможность аннексии Израилем ряда поселений в районе Ариэля, Гуш-Эциона и Латруна, предусматривала уход Израиля как минимум с 96,5 % контролируемых территорий, а также эвакуацию Кирьят-Арбы и всех еврейских поселений в районе Большого Иерусалима, созданных после 1967 года, в том числе Маале-Адумим и Гиват-Зеэва, а также новых еврейских районов Восточного Иерусалима Хар-Хома и Рас-эль-Амуд[280]. По словам тогдашнего министра иностранных дел Израиля Шломо Бен-Ами, в Табе израильские участники переговоров выразили готовность передать под палестинский контроль 94 % территорий Западного берега, что требовало бы эвакуировать 102 поселения[281]. Г. Шер утверждает, что израильская делегация настаивала на аннексии (в том числе и на условиях долгосрочной аренды) территорий Западного берега общей площадью 650 квадратных километров[282]. Ш. Бен-Ами приводит другие данные: Израиль требовал территории общей площадью 440 квадратных километров, где которых находятся 32 поселения, в которых на тот момент проживали 137 тысяч человек[283]. Палестинцы же, по его словам, были готовы согласиться на аннексию Израилем территорий общей площадью 131 квадратный километр (требуя при этом равноценной компенсации из суверенной территории Израиля в пределах «зеленой черты»), на которой находилось всего 17 поселений, в которых проживали лишь 32 тысячи еврейских поселенцев[284]. Стороны так и не смогли прийти к соглашению.
Почти все предложения команды Э. Барака были категорически неприемлемыми для нового израильского премьер-министра и членов сформированного им кабинета. Первейшая задача А. Шарона состояла в том, чтобы дезавуировать все то, что было сказано официальными представителями Израиля в ходе переговоров 2000–2001 годов. Эта задача облегчалась двумя факторами – как тем, что никаких соглашений в итоге подписано не было, а раз так, не существовало никаких обязывающих документов, которым Израиль должен был следовать, так и тем, что за две недели до избрания нового премьер-министра в Израиле к власти в США пришел новый президент, который абсолютно индифферентно отнесся к «параметрам Клинтона» и всему ближневосточному переговорному наследию предыдущей администрации. Спустя менее чем семь месяцев после саммита в Кемп-Дэвиде Я. Арафат остался единственным из его участников, остававшийся на своем посту.
В-третьих, большое значение имел тот факт, что палестинцы начали вооруженное восстание спустя несколько недель после саммита, на который израильские руководители возлагали надежды, касавшиеся выработки соглашения об окончательном мирном урегулировании конфликта. В результате в израильском обществе сформировалась и окрепла доктрина, гласившая, что Израилю просто не с кем вести переговоры на палестинском направлении, что руководство ПНА в принципе не стремится к мирному урегулированию. Следствием этого разочарования стало ужесточение израильских позиций, ибо – зачем выражать готовность к уступкам во имя мира, когда возможность мирного урегулирования более вообще не стоит на повестке дня?!
Здесь и прошла линия водораздела. Если раньше в израильском обществе спор шел между сторонниками доктрины «неделимой Эрец-Исраэль» и приверженцами формулы «территории в обмен на мир», то после сентября 2000 года в обществе окрепло осознание того, что Израиль не может и не сможет добиться мирного урегулирования ни при какой готовности к территориальным уступкам. Если до этого полемика велась о том, стоит ли мирный договор, долговечность которого никто не мог гарантировать, отказа от тех или иных территорий, важных с исторической, религиозной, символической или военной точки зрения, то теперь пришло осознание, что никакой отказ Израиля от территорий, занятых в ходе Шестидневной войны и все еще контролировавшихся им, не способен обеспечить Израилю мир. С некоторой точки зрения, контролируемые территории потеряли свою ценность, ибо исчезла все время отвергавшаяся, но при этом не забывавшаяся надежда обменять их на «мир». Возможный уход с территорий потерял свое главное практическое и моральное оправдание.
При этом не было никакого основания полагать, что палестинские руководители вдруг изъявят желание пойти на мирное соглашение с Израилем на условиях значительно худших, чем те предложения, которые обсуждались ими с членами «команды Барака». Повторять же предложения Э. Барака Ариэль Шарон категорически отказался.
Команда Э. Барака, как верно отметил Ш. Бен-Ами в своей книге, дошла до самых границ возможностей переговорного процесса, однако, даже исчерпав эти возможности, вожделенного мира достигнуть не удалось. В этой ситуации можно было прийти к одному из двух выводов. Первый возможный вывод состоял в том, что израильские уступки, при всей их значительности, были все же недостаточны, и нужно продолжать движение в том же направлении в надежде, что на каких-то условиях палестинские руководители согласятся подписать соглашение о прекращении конфликта. Именно таков был ход мысли Й. Бейлина и его политических сторонников, присоединившихся к нему в работе над так называемым Женевским соглашением, опубликованным в октябре 2003 года[285]. Проблема состоит в том, что большинство израильтян категорически не верят в то, что это соглашение, будь оно реализовано, на самом деле приведет к миру, а не к дальнейшему ухудшению положения в сфере безопасности и, в перспективе, к третьей интифаде. При этом справедливость требует отметить, что и среди израильтян большинство выступают категорически против столь масштабных уступок (в Женевском соглашении речь шла об уходе Израиля с 97 % территории Западного берега, ликвидации целого ряда еврейских поселений, среди которых значился и город Ариэль, передаче под контроль ПНА трех из четырех районов Старого города Иерусалима и т. д.). Статья 4.1.А Женевского соглашения гласит: «В соответствии с резолюциями № 242 и № 338 Совета Безопасности ООН, граница между Палестинским государством и Израилем будет основана на линии 4 июня 1967 года с взаимными изменениями в соотношении 1:1, как обозначено на прилагаемой к настоящему соглашению карте № 1». Согласно этой карте, лишь поселенцы, живущие в Маале-Адумим, Гиват-Зеэве, Гуш-Эционе и некоторых других местах в непосредственной близости к «зеленой черте», смогут остаться в своих домах. Остальные поселенцы, численность которых составляет не менее 100 тысяч человек, согласно Женевскому соглашению, будь оно реализовано, должны были бы покинуть свои дома. В статье 4.5.А Женевского соглашения говорится: «Израиль отвечает за предоставление нового места жительства израильтянам, проживающим в настоящее время на территории создаваемого Государства Палестина»[286]. С израильской стороны проект Женевского соглашения подписали в ноябре 2003 года лишь четыре действующих (Хаим Орон, Авраам Бург, Амрам Мицна и Юли Тамир) и пять бывших (Йоси Бейлин, Узи Барам, Амнон Липкин-Шахак, Далия Рабин и Нехама Ронен) членов парламента[287]; ни один из них не занимал каких-либо министерских постов в правительственных коалициях А. Шарона[288]. И хотя нынешний президент Израиля Ш. Перес не так давно говорил о возможности (впрочем, пока лишь умозрительной) «поднять с насиженных мест более двухсот тысяч поселенцев»[289], совершенно очевидно, что шансы на реализацию Женевского соглашения в обозримой перспективе кажутся ничтожными.
Куда более реалистичным с точки зрения практической политики оказался второй возможный вывод из краха переговоров 2000–2001 годов, гласивший, что на «палестинском направлении» у Израиля нет партнера для мирного урегулирования, и необходимо поэтому двигаться дальше в одностороннем порядке. Именно в соответствии с этим выводом действовал Ариэль Шарон, когда 18 декабря 2003 года в своем выступлении на конференции Междисциплинарного центра в Герцлии заявил о том, что в скором времени «Израиль инициирует… одностороннее размежевание», при котором «часть поселений будет перемещена». В этой речи А. Шарон не назвал те поселения, которые будут «перемещены» (то есть ликвидированы), ограничившись фразой, что речь идет о тех населенных пунктах, «которые при любом возможном раскладе будущего окончательного соглашения не будут включены в территорию Израиля»[290]. Спустя несколько месяцев А. Шарон обнародовал детали своей программы, из которой следовало, что планируется эвакуировать все еврейские поселения, созданные в секторе Газы (их число достигло к тому времени 21), а также четыре еврейских поселения из района Северной Самарии. Важно отметить, что речь шла не об эвакуации поселений в рамках мирного договора с соседней арабской страной или с палестинцами, а об односторонней инициативе израильского правительства, согласованной исключительно с администрацией США[291]. Многочисленные акции протеста, проведенные под руководством Совета поселений Иудеи, Самарии и Газы, не повлияли на политику правительства, и в августе 2005 года так называемая программа размежевания была реализована в полном объеме, положив конец истории еврейских поселений в секторе Газы[292]. После ухода израильских поселенцев и войск все находившиеся в этом районе синагоги (из которых были заблаговременно вывезены свитки Торы и молитвенники) были разгромлены и сожжены местными арабами при полном попустительстве Палестинской администрации.
Огромная проблема состояла в том, что между декабрем 2003 года (когда А. Шарон обнародовал свой план) и августом 2005 года (когда этот план был реализован) ситуация в ПНА изменилась кардинально, однако израильские руководители продолжали движение по заданному вектору, как будто не произошло ничего, что требовало бы направление этого вектора откорректировать. Ш. Бен-Ами и другие члены команды Э. Барака многократно повторяли, что крах палестино-израильских переговоров 2000–2001 годов был спровоцирован особенностями личности Я. Арафата, который был неспособен перейти от роли лидера вооруженного движения сопротивления к роли строителя национального государства, живущего в мире со своими соседями. Однако в ноябре 2004 года Я. Арафата не стало, и, как представляется, возник реальный шанс прийти к мирному соглашению с новым главой ПНА – М. Аббасом, который начиная с 1992 года так или иначе участвовал почти во всех раундах палестино-израильских переговоров. Однако этим шансом никто не воспользовался; по инерции продолжалось движение по модели односторонних шагов, в результате чего ХАМАС не без оснований провозгласил себя победителем, изгнавшим израильских оккупантов из сектора Газы, подобно тому как «Хизбалла» изгнала их из Южного Ливана[293].
На волне этого успеха ХАМАС выиграл в январе 2006 года навязанные ПНА американцами выборы во второй созыв Палестинского законодательного совета, а в июне 2007 года полностью захватил власть в секторе Газы[294]; последние очаги сопротивления сторонников ФАТХа были разгромлены в конце июля 2008 года. В результате исчезли всякие шансы на комплексное урегулирование палестино-израильского конфликта: власть в секторе Газы захватила организация, в принципе не признающая право на существование суверенного Государства Израиль ни в каких границах. Переговоры, которые Э. Ольмерт и министр иностранных дел Ц. Ливни вели с М. Аббасом и другими представителями руководства ПНА, касались де-факто уже лишь территорий Западного берега, ибо в Газе никакой властью М. Аббас и назначенное им правительство не обладают.
Несколько лет назад крупнейший российский арабист Г.Г. Косач справедливо отмечал: «Заключив союз с руководством ООП, палестинский социум обоих регионов ПНА видел (при всех поворотах событий последних лет) в уже сложившейся национальной власти единственного (хотя и далеко не безупречного) гаранта своих чаяний»[295]. Напротив, руководители ХАМАСа заявляли, что видят свою задачу в том, чтобы создать на территории ПНА «ситуацию невозвращения» к положению, существовавшему до начала интифады мечети аль-Акса, когда национальная политическая элита, представленная руководством автономии, правящим там движением ФАТХ, а ранее Организацией освобождения Палестины (ООП), «предала» интересы собственного народа, начав процесс нормализации отношений с Израилем. Путь к созданию этой ситуации должен был, по их мнению, проходить через «эскалацию вооруженных операций, для проведения которых уже возникла благоприятная обстановка»[296]. Руководители ХАМАСа подчеркивали, что их «выбор всегда заключался в том, чтобы содействовать усилению актов сопротивления, и прежде всего сейчас, когда приблизился этап окончательного урегулирования»[297]. Для этого движения «путь вооруженной борьбы – единственный способ возвращения оккупированных территорий», а «партизанские методы сопротивления… – наиболее приемлемый метод противостояния израильтянам»[298]. Как справедливо подчеркивал Г.Г. Косач, «воскрешалась не только лексика времени, представлявшегося ушедшим в прошлое, но и методы действия – среди них вновь в первую очередь террор, – к которым уже, как это выглядело еще недавно, не могло быть возврата»[299]. Ситуация изменилась кардинально, и в настоящее время ХАМАС, созданный при попустительстве (чтобы не сказать поддержке) Израиля с целью борьбы с ООП, добился той самой цели, ради которой возник. Эта победа ХАМАСа над ООП стала еще одной пирровой победой Израиля. Между ноябрем 2004 и январем 2006 года развитие событий по такому сценарию можно было предотвратить, но для этого необходимо было отбросить модель односторонних шагов, попытавшись добиться (при поддержке и с привлечением Иордании и Египта) соглашения с администрацией М. Аббаса, тогда еще контролировавшей оба региона ПНА: и Западный берег, и Газу. Этого, к сожалению, сделано не было.
Очевидно, что демографические изменения, происходящие на Западном берегу, – несмотря на различия в их оценке – являются фактором, который сыграет существенную роль в процессе принятия решений о будущем статусе контролируемых территорий и созданных на них поселениях. Как отмечает президент Израиля Шимон Перес, «есть опасность загнать себя на исторической земле в демографическую диаспору»[300], и эта опасность постепенного превращения евреев в меньшинство в Палестине/Эрец-Исраэль очень беспокоит израильское руководство. Вопреки тому, что казалось очевидным ранее, будущие решения совсем не обязательно станут результатом переговоров Израиля с руководителями Палестинской администрации и соседних арабских стран; вполне возможно, что эти решения будут приняты израильским руководством и согласованы только с администрацией США.
Строительство Израилем начиная с 2003 года так называемого забора безопасности фактически означает определение в одностороннем порядке контуров будущих восточных границ еврейского государства. Можно с высокой степенью вероятности предположить, что те территории, которые окажутся в пределах забора, будут впоследствии аннексированы Израилем, тогда как шансы на сохранение под израильским контролем в долгосрочной перспективе поселений на Западном берегу, которые окажутся за пределами этого забора, представляются весьма сомнительными. Желание избежать превращения Израиля в двунациональное еврейско-арабское государство, «отделившись» от территорий со значительным преобладанием арабского населения, может стать катализатором нового витка эвакуации тех или иных поселений Западного берега и их жителей – и именно об этом говорили Эхуд Ольмерт, Ави Дихтер и другие израильские министры в серии выступлений и интервью перед выборами в кнесет, прошедшими в марте 2006 года. Та относительная легкость, с которой была реализована программа ухода из Газы и ликвидация существовавших там еврейских поселений, открыла путь к развитию событий именно по такому сценарию. При этом можно предположить, что города Маале-Адумим, Модиин-Илит, Ариэль, Гиват-Зеэв, Кирьят-Арба и поселения района Гуш-Эцион останутся под контролем Израиля, а в будущем станут частью территории, на которую будет распространена израильская юрисдикция. С другой стороны, резкая интенсификация обстрелов израильской территории (городов Сдерот, Ашкелон и близлежащих поселков и сельскохозяйственных поселений) из сектора Газы и в не меньшей мере – вторая ливанская война (июль – август 2006 года) серьезно ослабили возглавлявшийся Эхудом Ольмертом лагерь сторонников так называемой программы консолидации, ибо очевидно, что место израильских поселений и войск после их выхода из Газы и Южного Ливана заняли боевики ХАМАСа, «Исламского джихада» и «Хизбаллы». Едва ли интерес Израиля состоит в дальнейшем усилении этих террористических организаций, а каждое новое израильское одностороннее отступление будет восприниматься именно как их победа.
Медленно, но верно прежний принцип «территории в обмен на мир» был заменен израильским политическим руководством новой парадигмой: «территории в обмен на поддержание демографического баланса». Израиль покидает те или иные земли (Южный Ливан, Газу, Северную Самарию), даже и не рассчитывая на мирное урегулирование, лишь с целью (важность которой, впрочем, бессмысленно оспаривать) избежать сценария «режима апартеида», при котором правящее еврейское меньшинство держит на положении граждан второго сорта (или вообще лиц без гражданства) арабское большинство. Утверждается, что так и только так можно в длительной перспективе сохранить Израиль в качестве еврейского и в то же время демократического государства.
В этой связи трудно не задаться вопросом о том, как влияет массовая иммиграция в Израиль на политические планы его руководителей. Например, в случае (всякое бывало в истории) массового прибытия в Израиль евреев США, в результате чего демографический баланс изменится, сохранится ли такая потребность в эвакуации тех или иных поселений в Иудее и Самарии? И, как следствие подобных размышлений: если бы не было массовой иммиграции из СССР/СНГ в 1990-е годы, приняли бы израильские руководители, например, решение об эвакуации из Галилеи, где арабы еще двадцать лет назад составляли большинство жителей?
Нынешние стратегические приоритеты израильского правительства – сохранение еврейского большинства и обеспечение безопасности. Остальные соображения, в том числе исторические и религиозные (предлагается эвакуировать жителей и разрушить поселения, созданные в святых для еврейского народа местах), а также экономические, практически отбрасываются. Концепция «территории в обмен на мир» умерла, партии, поддерживавшие данный подход, получили на выборах 2006 года в сумме менее четверти мест в кнесете. Новая израильская доктрина звучит иначе: «Территории в обмен на обеспечение демографического большинства при максимально возможном соблюдении интересов безопасности». Однако даже и ее реализовать не получается никак: опыт показывает, что уход с тех или иных территорий оборачивается значительным ухудшением состояния в сфере безопасности.
Уйти нельзя остаться. Четыре десятилетия после триумфальной Шестидневной войны израильское руководство и общество в целом не имеют ни малейшего понятия, а что же, собственно, следует делать, к чему стремиться. Перепробовали, кажется, все, однако ни мира, ни безопасности достичь так и не удалось, напротив, путь к этим целям представляется сегодня гораздо длиннее, чем это представлялось прежде. Это отодвигание «линии горизонта», исчезновение каких бы то ни было внятных политических перспектив (как у так называемого левого, так и у так называемого правого лагеря) и представляет главную трагедию современной израильской общественной жизни.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.